Ничего не предвещало беды, и вечер обещал стать замечательным.
Он готовился к этому дню несколько недель: старательно учился делать суфле, исстрадавшись с проклятым «взбейте яйца до устойчивых пик»; испоганил несколько курочек, прежде чем научился добиваться отличного от чёрного и убийственно-чёрного оттенка кожи у несчастных птиц, при том, что самое смешное, разница в этих одинаково паршивых состояниях была, как в цвете, так и в твёрдости получающейся мумии. В конце концов, после долгих и упорных тренировок, приручения кухонной утвари и победы над собой, Ойкава Тоору был готов устроить званый ужин. И пригласить к столу он собирался не абы кого, а самого дорогого ему человека, призвать его к ответу, раз и навсегда перевернуть привычное течение дел с ног на голову. Он собирался признаться Иваизуми.
Они знакомы уже лет десять, а то, может, и больше, и всё это время Ойкава нежно взращивал в себе тёплые чувства к Иваизуми, с самого начала отдав себе отчёт в том, что именно это было. Никаких терзаний и стенаний, в этот раз его разум решил обойтись без ненужных фортелей, уже и возраст не тот, чтобы предаваться драматическим вздохам, так что Тоору сразу понял, что сердце замирает вовсе не по причине того, что Хаджиме такой уж офигенный друг. Тут другое ― тут любовь, как же иначе! Долгие годы он носил это в себе, словно дорогую сердцу безделушку, изредка показывая её чуть явственнее, в надежде, что смышлёный Иваизуми поймёт, раскусит его секрет и догадается обо всём сам. Но годы шли, Иваизуми то ли был безобразно безразличен к его томным взглядам и намёкам, то ли на самом деле не понимал, что происходит. Решиться и взять всё в свои руки оказалось не так-то просто. Путём проб и ошибок, спустя череду десятка проанализированных сопливых мелодрам, Ойкава принял решение, что скажет всё как есть: прямо в лоб, во время ужина, который приготовит своими руками и поразит своего избранника ― ведь путь к сердцу мужчины, как известно, лежит через желудок. Главное, чтобы всё оказалось съедобно, но с этим в последнее время проблем не было, не зря столько продуктов извёл, набивая руку.
Итак, надушенный любимым парфюмом, выкупанный до скрипа кожи и одетый с иголочки, Ойкава ждал прихода дорогого гостя, попутно что-то нервно мурлыкая себе под нос и заканчивая с последними приготовлениями. В духовке, источая вкусные ароматы, доходила запечённая до нормального, золотистого, цвета корочки курица, в холодильнике подстывало шоколадное суфле, припорошённое сахарной пудрой, будто свежим снежком незасеянный травой газон. В ведёрке со льдом охлаждался страшно дорогущий алкоголь, да и остальное тоже было готово, осталось только дождаться Ива-чана и можно приступать к коварному плану, целью которого был захват сердечка неприступного, как стены Трои, Иваизуми. В случае, если всё пойдёт не по плану, имелся и на Хаджиме свой «конь», ход которым Ойкава мог сделать, если вопрос встанет ребром, но прибегать к подручным средствам не хотелось.
«Всё должно быть по-честному, по-настоящему», ― говорил он сам себе, сдёргивая с плеча полотенце и поправляя рукава парадной рубашки. Чёртовой бутылочке с афродизиаком он показал язык, задвинул подальше в шкаф, припомнив, что бывает, когда ворчливые парни находят такие штуковины и чем всё заканчивается, и окрылённый надеждой на то, что всё как-нибудь решится само, что Иваизуми вовсе не такой бесчувственный чурбан, как многие ему доказывали, поспешил к двери, под которой кто-то уже требовательно скрёбся, громыхая ботинками.
Ойкава замер на секунду перед зеркалом, поправил волосы, одёрнул фартук ― он же кулинарил, в конце-то концов, а без фартука в этом деле никак, даже если и нацеплен он только для вида, ― решительно выдохнул и рывком распахнул дверь, расплываясь в радостной улыбке.
― Ива…
― О! Привет! ― Радостно заголосил кто-то с порога и бросился на шею. ― Я же говорил, что он дома! Кенма, ну давай, не стой столбом, подойди уже ближе.
Ойкава оторопело моргнул, на автомате кивнул Козуме, высунувшемуся из-за дверного косяка, перевёл ошарашенный взгляд на повиснувшего у него на шее Бокуто и даже не сразу понял, что вообще произошло.
― Б… Бокуто-чан? ― совладав с голосом, прогоняя из него вопросительные нотки, Ойкава откашлялся, с трудом отлепил от себя грозу и ужас всех местных кошек ― Бокуто Котаро, залюбившего всё зверьё в округе настолько, что несчастные четвероногие сделали лапы в районы по соседству, тем самым самостоятельно решив вопрос о наличии бездомной животины в округе. ― Ты что тут делаешь? Да ещё и…
Кенма Козуме, единственный уцелевший «кот», а по совместительству сожитель и, как поговаривали, не только сожитель Бокуто, осторожно протиснулся в узкую щёлку, подлезая под крылышко Котаро, который тут же его ласково приобнял.
― Извини за вторжение, Ойкава-сан, ― быстро повинился он, пряча глаза за волосами. ― Это всё выходки Бокуто, я бы сам никогда…
― Да уж, конечно, его, ― криво улыбнулся Ойкава, шлёпнув по тянущимся к нему ручонкам Бокуто. ― Так всё-таки?..
― Ну а что, друзья просто не могут заглянуть в гости? ― оскорбился Котаро, задирая нос.
Ойкава с ним бы поспорил сразу по всем пунктам, начиная с «Нет, не могут» и заканчивая «О “в гости”, обычно предупреждают заранее, если это только не захватческие походы с целью оттяпать вражеской территории». У него «оттяпывать» было нечего, разве что изъять съестное, но это совсем уж за гранью реальности, ведь так? Бокуто, словно подслушав его мысли, заинтересованно повёл носом по воздуху, хищно облизнулся и спросил:
― А ты чего такой нарядный? Намылился куда-то, что ли? И, кстати, чем это пахнет?
Ойкава горделиво выпятил грудь, распустил хвост и, довольный собой, заявил, даже не учуяв подвоха:
― О, это я приготовил курицу в духовке, запёк с апельсинами. Сам!
Глаза Бокуто восторженно заблестели, он облизнулся снова и в этот момент Ойкава уже начал что-то подозревать. Как говорится: «Это “ж-ж-ж” ― неспроста!».
― С апельсинами лучше запекать утку, ― как бы между прочим заметил Кенма, тоже поведя носом в сторону кухни. Облизываться он не стал, но зажмурился от удовольствия и улыбнулся, раз и навсегда развеяв сомнения Ойкавы по поводу своих кулинарных навыков.
― Ну-ну, не нужно быть таким привередой, Кенма, ― поддел благоверного Бокуто, озорно щипнув за щеку. ― Нужно радоваться тому, что есть, ведь так?
Он уставился на Ойкаву и улыбнулся, будто бы ждал, что тот догадается о цели их визита. Догадываться Ойкаве даже и не нужно было: имелась у него одна вертлявая мыслишка в голове, наслышан он об этой парочке, но верить в то, что всё происходит взаправду и с ним, совсем не хотелось.
Молчание затягивалось, а приход Иваизуми приближался. Гости всё топтались у порога и сдавать позиции явно не собирались. Ойкава знал их уже довольно давно, Кенму считал хорошим знакомым, с Бокуто предпочитал делать вид, что не знаком, но по-своему любил и его, всегда отдавая должное его неукротимому оптимизму и умению радоваться непосредственно и по-детски наивно любым мелочам. Случались, конечно, и у него чёрные дни: диверсионный отряд депрессии, бывало, заглядывал в дом Бокуто и Кенмы, но Козуме всякий раз с завидной скоростью и ловкостью купировал всё ещё на подлёте, удерживая душевное равновесие и настроение Котаро в тонусе. Неплохие они, в целом, были парни, в любой другой день он был бы и рад поболтать, может, даже зазвал на чашку чая, но только не сегодня.
Ойкава тяжело вздохнул, кисло улыбнулся и, как можно любезнее, поинтересовался:
― Так чем обязан вам, парни? Вы мимо проходили? Водички хотите? Или скинуть вам мяч? Что надо, в общем?
Бокуто с Кенмой переглянулись, почти одновременно разведя взгляды по разным сторонам. Котаро задумчиво почесал макушку, нахмурился, видимо, прикидывая, как лучше объявить цель своего визита, и наконец заявил:
― Ну, по правде сказать, мы тут гуляли с Кенмой по району и… ― он резко вскинул голову, требовательно уставившись на Тоору. Кенма, предчувствуя нечто ужасное, быстро спрятал раскрасневшееся лицо на груди у Бокуто, который решительно выпалил: ― Слушай, Ойкава, дружище, не в службу, а в дружбу, покорми нас, а?
Сказать, что Ойкава обалдел от такой просьбы, ничего не сказать. Какое-то время он пялился на застывших в ожидании вердикта парней: решительно зыркающего на него Бокуто и стыдливо спрятавшего лицо Кенму. Он бы подумал, что ему показалось, но слишком уж долго был знаком с Котаро, знал, что он почти такая же беспардонная сволочь, как и его лучший дружок Куроо, но даже и подумать не мог, что когда-нибудь это докатится до него.
― Ч… Чего?! ― только и смог выдавить он. ― С какой такой стати?
― Бокуто, я же говорил тебе, что это тупая идея… Боже, как стыдно, ― забубнил Кенма, покрепче цепляясь за футболку Котаро. ― Нужно было идти к Яку, он поворчал бы и…
― Мори-чан зарёкся пускать нас на порог, забыл? Меня так точно не пустил бы, ― раздражённо фыркнул Бокуто, обиженно складывая руки на груди. Ойкава слушал их тихую семейную перепалку слегка приоткрыв рот. Он до сих пор не мог поверить в то, что слухи об этой парочке оказались правдивы ― все говорили, что они давненько шляются по гостям, чаще всего стануют в одном месте, но иногда случается и что-то подобное. ― А к Куроо с Акааши я больше не пойду, ― категорично заявил Бокуто, вдруг наклонившись к Ойкаве поближе, доверительно ему шепнув: ― Ты представляешь, они едят то самое…
― Что? ― заинтересовался он, на секунду даже забыв о происходящем, о скором приходе Иваизуми, да обо всём на свете ― любопытно же!
Бокуто наклонился сильнее, приставил ладонь ребром ко рту и тихо шепнул:
― Ну… овощи. Понимаешь? Настоящие мужики должны есть мясо, хэй-хэй-хэй! ― Кенма дёрнул его за рукав. Котаро виновато улыбнулся, развёл руками. ― Ну да, или курицу… С апельсинами.
Окончательное осознание своего положения произошло именно в этот момент: внутри что-то дзынькнуло, словно кухонный таймер сообщил о готовности. Готовности, например, его крыши скатиться по известному адресу. Эти двое вообще в своём уме? И ладно Бокуто, а Козуме-то куда? Повёлся на его уговоры? Да как же так!
― Что? Э-э-э! Нет, даже не рассчитывайте! Идите в кафе! И почему вы сами дома не готовите?
Возмущаться было бесполезно: Бокуто и Кенма не реагировали на увещевания и попытки пристыдить, они всё принюхивались и без конца переглядывались, будто бы мысленно обменивались информацией по поводу успешности исполнения своего коварно плана. Без боя сдавать позиции Ойкава не собирался, нет уж, не для того сжёг до угольков несколько кур и возвёл немало похоронных курганов во дворе. Он вопросительно уставился на гостей и упёр руки в бока, не собираясь пропускать их дальше порога. Парни переглянулись в очередной раз, одновременно тяжело вздохнув.
― Это слишком энергозатратно, ― фыркнул Кенма.
― А мне запретили готовить пожарные, ― едва ли не с гордостью заявил Бокуто. ― В наш район они приезжали за последнее время так часто, что пригрозили мне штрафом. И чего они так сразу? Ну, подумаешь, сжёг яишенку пару раз…
― Пару десятков раз, ты хотел сказать? ― безжалостно поддел его Кенма.
― Да ну не начинай! ― отмахнулся Бокуто, вновь обратив своё внимание к Ойкаве. ― Так что, дружище, можем ли мы преломить с тобой хлеб наш насущный? Мы принесли мороженку на десерт, кстати, не с пустыми руками пришли.
Он просигнализировал в сторону рюкзака, висящего у него на плече, и заговорщически подмигнул. Ойкава несколько раз моргнул, всё ещё пытаясь понять что ему со всем этим делать, замотал головой и быстро выставил руки вперёд.
― Н… Нет! Какое мороженое? Исключено, парни, не сегодня! Я уже жду гостей, так что… Нет, простите. Мы уже договорились с Ива-чаном, так что…
Бокуто, словно не услышав отказа, заинтересованно потянулся в сторону Ойкавы, панибратски приобнимая его за плечи. Тот сразу зафыркал, попытался скинуть руки с себя, боясь запачкаться или измяться, но попробуй-ка отдери от себя приставучего, будто репей, Котаро, особенно когда он этого сам не хочет.
― Ах ты хитрюга, захомутал-таки? У вас романтический ужин?
Ойкава моментально вспыхнул, откинул от себя руки Бокуто, закрыл лицо ладонями, торопливо забубнив:
― Не понимаю, о чём ты! Что за глупости, Бокуто-чан? Это просто ужин, дружеский гетеросексуальный ужин, ничего подобного!
Бокуто весело хохотнул, улыбнулся и Кенма, украдкой показав Ойкаве большой палец в знак одобрения.
― Да ладно, парень, расслабься! Все мы знаем, что ты на него положил сразу оба глаза, это же за километр видно! ― он поддел его плечом, лихо подмигнув. ― Но раз так, то это же совсем другое дело! Считай, что намёк понят, мы пойдём побираться к этим чёртовым травоядным… Вот как так? Кого я на груди пригрел, а? Овощи он ест, Кенма, ты представляешь, овощи!
Бокуто страдальчески взвыл, схватился за голову. Под «он» Котаро имел в виду лучшего друга, того самого беспардонного Куроо, который в последнее время пересел преимущественно на растительную пищу, предательски оставив Бокуто в одиночестве уныло шататься по гриль-барам и заглядываться на витрины с мясом.
― Акааши-сан мастер внушения, ты ведь и сам знаешь, ― с уважением покачал головой Кенма, нежно погладив Бокуто по плечу в знак утешения. Тот сразу же подластился под его ладонь, что-то обиженно забормотал себе под нос. ― Куро, видимо, слишком сильно его любит, раз поддался и не смог бросить Акааши одного на пути веганства. Тоже своего рода подвиг… Прости, Ойкава-сан, что прервали твоё уединение и испортили предвкушение ожидания гостя, мы лучше пойдём. Я изначально говорил ему, что это очень плохая идея, но Бокуто поди удержи…
― Да уж… ― согласился Ойкава, растеряно кивнув. Ситуация, вышло так, решила сама себя, надо же, и такое, оказывается, бывает. Теперь ему было неловко и даже немного стыдно, что он отказался принимать гостей. Вот если бы любой другой день, то пожалуйста, то он и рад предоставить свою сахарницу для расхищения белоснежных кубиков, а корзинку с печеньем для истребления, но случай в этот раз был совершенно особенный. Ойкава потёр макушку и нерешительно протянул, уже жалея о своём решении: ― Знаете, мне правда жаль, что я не могу вас сейчас принять, сами понимаете… Может, как-нибудь в другой раз?..
Бокуто вытянул руку, с удовольствием похлопав его по плечу.
― Да не парься, дружище, мы всё понимаем. Пойдём поищем еды в другом месте. В крайнем случае, если не выйдет, то в комбини возьмём заморозку. Так что ты не кисни и вечер хорошо проведи, а мы пошли! Счастливо остава…
Только было он крутанулся на месте, собравшись выскочить обратно в так и не запертую плотно дверь, как на пороге возник Иваизуми. Такой же нарядный, как и Ойкава, слегка всклокоченный и раскрасневшийся, то ли от бега, то ли от волнения. В руках он мял какой-то бумажный пакет и, когда увидел «чужаков», немало удивился.
― О, парни, какими судьбами?
На пороге квартиры Ойкавы на секунду воцарилась звенящая тишина, тут же взорвавшаяся шумным паническим дыханием самого хозяина дома, сорвавшимся в хрип. Бокуто тихо охнул и заголосил явно не своим голосом.
― Ох, а вот и Ива-чан… ― Кенма быстро дёрнул его за рукава, пихнув локтем в бок. Бокуто вежливо расплылся в улыбке, быстро расшаркался и слегка поклонился. ― А мы уже всё, уже уходим…
Иваизуми, явно не понимающий, что тут творится, вопросительно уставился на Ойкаву, тот, страдальчески взвыв, схватился за голову. Ситуация, конечно, выходила просто фантастическая: Тоору пригласил на ужин, ни с того ни с сего, к тому же Хаджиме прекрасно знал, что готовит он чуть менее, чем хреново, при варке макарон умудряясь их поджарить. Согласился он на свой страх и риск, обижать не хотел, да и нравилось ему постоянно подтрунивать над этим чудиком, а потом смотреть, как он мило пунцовеет, когда они случайно сталкиваются ладонями над корзинкой с печеньем, но это уже другая история. И вот теперь, когда он уже готов был к славному вечеру, на пороге дома Ойкавы обнаружились двое мужчин, пусть хорошо знакомых, но всё же. Ойкава, что ли, и правда собирался провести званый ужин и он не единственный гость? Тогда почему не сказал? Это ведь как-то даже обидно…
― Уже уходите? ― не понял Иваизуми, совсем уж растерявшись. ― А зачем приходили?
― Ива-чан, а они!.. ― начал было Тоору, взяв такой ябеднический тон, что захотелось тут же его стукнуть ведёрком, детским таким, пластиковым, с остатками песка в нём ― ябед никто не любит! Спас ситуацию Кенма, решивший объяснить всё с ходу и сделать, наконец, ноги, оставляя голубков на попечение друг друга.
― Всё очень просто, мы с Бокуто были голодны… ― пробормотал он, шагнул вперёд, намереваясь поменяться с Иваизуми местами, и тут же потерял равновесие, полетев вперёд прямо в вовремя подставленные руки Хаджиме, лицом уткнувшись ему в грудь.
Со стороны Ойкавы и Бокуто одновременно раздался какой-то полный возмущения полузадушенный то ли писк, то ли ультратонкий крик.
― Такие голодные, что ты уже к Ива-чану на руки кидаешься, Козуме-чан?! ― придя в себя, возмущённо зашипел Ойкава.
― Правду в рекламе тех шоколадок говорят: «Ты не ты, когда голоден», ― ошарашено шепнул Бокуто, вдруг обиженно надувшись. Он драматично шмыгнул носом. ― Не ожидал от тебя, Кенма…
Козуме тихо загудел, вцепился в плечо Иваизуми, с трудом обернулся и зло уставился на Котаро.
― Да ты же мне на шнурок наступил, ― едва слышно пробормотал он, задыхаясь от смущения и негодования. Бокуто удивлённо моргнул, уставился вниз и тут же с самым невозмутимым видом поднял свою лапу, делая вид, что ничего такого не было, и это не он только что мысленно окрестил Кенму изменником и предателем. Козуме тихо фыркнул, обернулся к Иваизуми, быстро ему кивнув. ― Прости, я просто запнулся. Спасибо, что поймал.
Хаджиме неожиданно тепло улыбнулся, потёр плечо, на котором испытал всю цепкость Кенмы, и небрежно пожал плечами, краем глаза заметив, как всё ещё горит Ойкава, прожигая глазом белобрысую макушку Козуме.
― Да ничего страшного, ― ответил он, мягко похлопав по макушке Кенму. То ли из-за того, что он был ниже его и смотрелся хрупче, то ли по каким-то ещё соображениям, ему пока непонятным и скорее всего касающимся этого яростного обжигающего взгляда Тоору, от которого у него кровь начинала циркулировать быстрее, но трогать Кенму было приятно. И благодаря этому, пропущенная через сложный ассоциативный ряд, родилась кое-какая идея, озвучить которую Иваизуми постарался как можно быстрее: ― Так если вы голодные ― оставайтесь? Ойкава как раз меня за тем же предлогом и зазывал: накормить до отвала. Чую, и пахнет чем-то вкусным. Может, пусть остаются? Вместе же веселее.
Как он и рассчитывал, Ойкава практически взорвался. Иваизуми закусил изнутри щёку ― чёрт, он такой милый, когда ревнует. Издеваться над ним, конечно, было делом совсем не благородным, но таким забавным. К тому же, много ли надо Бокуто и Кенме? А у них ещё целый вечер будет впереди. Так что… Все трое вопросительно уставились на хозяина дома. Тоору скривил лицо и с трудом заставил себя улыбнуться.
― Да, куда как веселее, ― проскрежетал он, обессилено делая взмах рукой в сторону гостиной. ― Чёрт с вами, проходите, дармоеды… Повезло вам.
Бокуто радостно ухнул, надавив на пятки носками кед, быстро скинул обувь и, подцепив Кенму под локоток, восторженно охая на убранство квартиры, повёл его на экскурсию по комнатам ― он уже бывал тут раньше, так что вполне мог показать где тут что. Уже из комнаты, будто вспомнив о чём-то, он громко крикнул:
― Ойкава! А куда деть мороженку? Растает же.
Иваизуми тихо рассмеялся, наконец закрывая многострадальную дверь. Ойкава обиженно зыркнул на него.
― Тебе смешно…
― Да брось, ― улыбнулся Хаджиме. ― Делить еду на всех так весело.
― Я хотел делить её сегодня только с тобой, ― жалобно заявил Ойкава, устало вздыхая. Как бы не хотелось, но что случилось, то случилось, лучше уж признать положение вещей, сдаться сразу и попытаться получить удовольствие, чем пытаться брыкаться. ― Ладно, пойду заберу у них это чёртово мороженое…
Иваизуми быстро протянул пакет.
― И это тоже. Наверное, лучше охладить? ― пакет интригующе зашуршал и из него появилась знакомая золотистая упаковка. Марку Ойкаву узнал сразу же ― его любимое, жутко дорогое и невообразимо вкусное шампанское. Он с немым вопросом уставился на Хаджиме, не сумев скрыть счастливой и благодарной улыбки ― Ива-чан тоже, как оказалось, не с пустыми руками пришёл, как мило с его стороны. ― Решил взять, не часто встречаемся, так что самое время будет побаловаться. Убери ненадолго, потом попробуем все вместе.
Ойкава, явно подрастерявший очки в шкале настроения, вернул их в одночасье, стоило ему увидеть улыбку Хаджиме, только для него одного, никого больше. Бутылку он бережно принял, прижал к груди и кивнул в сторону комнат, где активно велась какая-то пояснительная деятельность насчёт его книжных предпочтений.
― Проходи, всё уже готово, я только достану дополнительные приборы, хорошо?
***
Ужин протекал в полном молчании.
Ойкава приготовил нечто замечательное, какую-то совершенно особенную курицу, таящую во рту, так что особо желания поддерживать беседу не было, все уплетали за обе щеки, изредка выражая своё удовольствие довольным мычанием и звоном вилок и ножей.
Когда первый голод был утолён, и тишина всё сильнее начинала давить, Бокуто отложил свои приборы, откинулся на спинку стула ― стол пришлось вытащить из кухни, иначе все бы не поместились, ― взял в руку бокал, покружил по стенкам воду, пригубил, удовлетворённым кивком оценив «купаж», и будто бы между прочим, поинтересовался:
― Ну, Иваизуми, как там дела на любовном фронте?
Хаджиме замер, так и не донеся кусочка курицы с подцепленным апельсином до рта.
― Бокуто, ― зашипел на него Кенма, лягнув под столом. ― Это неуместно.
― Да что? Это светский разговор, ― возмутился Котаро, снова прихлебнув водички, ― Акааши всегда так делает. И вот уж кому-кому, а ему этого этикета кто-то щедро отсыпал ещё с самого детства.
― Да, но мы не у Акааши, ― напомнил ему Кенма, тяжело вздохнув.
― Да всё нормально, ― улыбнулся Иваизуми, поспешив разрядить обстановку. Бокуто сел ровнее, отставил стакан, уложил локти на край стола и наклонился в его сторону.
― Это был ответ? ― прищурился он, подобрав со стола вилку и накрутив на неё запечённую апельсиновую кожуру. Её он отправил в рот, пожевал, сморщился, и тут же ткнул вилкой в сторону Хаджиме. ― Если да, то имей в виду, что тебе стоит осмотреться, вокруг полно отличных парней…
― Бокуто!
―… и девчонок тоже! ― быстро исправил ситуацию Котаро, миролюбиво поднимая руки ладонями вверх. ― Но с парнями-то попроще. Вот мы с Кенмой...
― Бокуто! ― уже в который раз воскликнул Козуме, на этот раз умоляюще уставившись на него. Он склонил голову, пряча пылающее лицо за волосами. ― Ну что ты такое…
― Да нет, очень даже интересно, ты продолжай, Бокуто-чан, ― елейно пропел, оскалившись, Ойкава. Кажется, он всё ещё дулся на Кенму за то, что тот рухнул в объятия Ива-чана, а ему досталась дырка от бублика нежностей, причитающихся ему, вообще-то, безраздельно! ― Так что там у вас с Кенмой?
Бокуто горделиво выпятил грудь, разулыбался, потёр нос и не без удовольствия протянул:
― Ну что-что? Хорошо всё, вот что! Живём душа в душу, с готовкой вот только никак не выходит, то сжигаем всё до угольков, то не доготавливаем. А так ― мечта, а не жизнь. Вести домашние дела вместе, оказывается, не такое уж и сложное дело, совсем не то, что одному, ― он обернулся к Иваизуми, подмигнул ему и кивком указал на Ойкаву. ― Вот если бы вы были с ним вместе…
Послышался резкий скрип стула. Иваизуми резко поднялся на ноги.
― Я вспомнил, что у нас шампанское охлаждается! Сейчас, на пару секунд, открою и вернусь, ― выпалил он и ловко улизнул из-за стола, а ведь только послышался любимый запах всех бестолково лезущих в неприятности ― запах жареного. Звук шагов удалился и с кухни донеслись какие-то суетливые громыхания посудой.
Бокуто победно вскинул руку и оскалился.
― Как мы его, а? Ещё чуть-чуть, бро, и мы его дожмём. К вечеру, Ойкава, ты уже при парне буде…
― Ну всё, ― Тоору с грохотом опустил свои вилку и нож на столешницу, медленно поднявшись со стула. ― Я терпел это как мог. Может, хватит уже этих намёков? Я прекрасно понимаю, что ты пытаешься нас свести, и Ива-чан тоже, я уверен, понимает! Спасибо, конечно, Бокуто-чан, но я как-нибудь уж сам справлюсь с этим. Мало того, что вы вторглись так беспардонно на ужин, так ещё и пытаетесь испортить наши отношения?
Ойкава говорил запально, пусть и практически снизил голос до шёпота, но в гостиной он грохотал не хуже крика. Кенма молчал, елозил вилкой по тарелке, собирая кусочки курицы, Бокуто лениво потягивал воду из бокала, делая вид, что ничего такого он не вытворил, к чему весь этот сыр-бор?..
― Да было бы что портить, вы же не встречаетесь пока? Я же наоборот хочу, чтобы сложилось у вас всё, так что…
― И что, что не встречаемся! ― шёпотом взревел Ойкава, боясь, что его услышат. ― Это ведь не значит, что надо подпихивать меня ему, как какую-то… какую-то… ― он огляделся в поисках подходящего слова для сравнения.
― Дичь, ― подсказал Кенма.
― Именно! ― с жаром подхватил Тоору и тут же осёкся, взглянув на Козуме. ― Погоди, что? Какая ещё «дичь»?
Кенма пожал плечами. Видимо, не только Куроо горазд был понабраться всякого у Акааши, но и Кенма не смог противиться особенным чарам парня из того же района, что и Кейджи ― заколдованные они там в Фукуродани, что ли, раз так лихо перепрограммируют мозги нормальным ребятам?
― Наверное, из дикого леса, дикая дичь, ― задумчиво протянул Бокуто, потерев подбородок.
Ойкава бессильно заскрежетал зубами.
― «Дикая дичь» ― это то, что вы тут устроили, ― рявкнул на них он, устало потерев лицо. Тоору плюхнулся обратно на стул, страдальчески заканючив: ― И за что мне это? Я всего-то хотел поужинать с тем, кто мне нравится. Если бы всё пошло хорошо, то я, может, и признался бы ему в конце…
Он схватился за голову, опустил взгляд в стол и совсем-совсем не замечал того, что происходит вокруг. Даже шагов не услышал.
― Ойкава, бро… ― тихо позвал Котаро.
― Цыц, не перебивай мою исповедь! ― рыкнул снова Ойкава, тяжело вздохнув и запустив пальцы в волосы. ― А я ведь так долго готовился: выучился печь эту чёртову курицу, суфле сделал, раза с пятого, конечно, но это не суть…
― Ойкава-сан… ― подал голос Кенма.
― Да ну что? Пострадать не дают! ― открыл глаза Ойкава, непонимающе уставившись на своих гостей, таращившихся ему за спину. Ну конечно, как же могло быть иначе. Тоору усмехнулся, резко выпуская весь воздух из лёгких. Прямо как во всяких этих дурацких фильмах. Он улыбнулся, уставившись на незваных гостей с мученическим выражением лица ― и как всё до такого дошло? ― Ива-чан за моей спиной, да?
― Нет, ― выглядя предельно честным, помотал головой Бокуто, прикрыв один глаз, будто прицеливался, ― на пороге стоит, так что не прямо за спиной, а в трёх шагах от неё. Примерно. И правее.
Ойкава нервно хохотнул.
― Что ж, ясно. ― Он обернулся, криво улыбнулся пригвождённому внезапным признанием Хаджиме. ― А я думал пробка стрельнёт, и я это услышу.
Иваизуми тихо хмыкнул и показал на бутылку, от которой всё ещё поднимался лёгкий парок. В другой руке он ловко удерживал сразу четыре бокала на головокружительно высоких ножках.
― Шампанское можно открывать и бесшумно, если уметь, ― сказал он и прошёл по комнате вперёд, осторожно уместив на краю бутылку и посуду. Немного помявшись, не решаясь смотреть на Тоору, Иваизуми крутанулся на месте. ― Ну, пожалуй, я…
Бокуто резко подскочил на ноги, едва не свернув стол и не свалив стул.
― Стоять! ― выкрикнул он так неожиданно, что все присутствующие и правда замерли, боясь шевельнуться. ― «Пожалуй я» сделаем мы, а вы тут оставайтесь и поговорите как полагается, выпейте, и давайте уже, решите вопрос как настоящие мужики! Иваизуми, мы в тебя верим. Кенма, пойдём.
Выпалив это, Бокуто решительно поклонился и затопал в коридор. Козуме проворно вылез из-за стола, сделал примерно то же, что и Котаро, лишь на секунду задержавшись возле Ойкавы.
― Ойкава-сан, ― шепнул он, наклоняясь к нему, ― не бойся, всё пройдёт хорошо. Скажи о своих чувствах ничего не тая. Удачи вам обоим.
Он быстро сунул руку в задний карман джинсов, незаметно сжал что-то между пальцев и пихнул это в руку Ойкаве. Тот заинтересованно пригляделся, вспыхнул и резво спрятал «подарочек». Козуме тихо хихикнул, в очередной раз подтвердил теорию о наличии чертей во всякого рода омутах, лукаво улыбнулся и догнал Бокуто, который вовсю уже пыхтел над своими шнурками. Ойкава медленно поднялся на плохо слушающиеся ноги, решив всё-таки напоследок их проводить.
Собрались они быстро. Бокуто успел что-то ещё шепнуть Иваизуми и тот теперь не выглядел так пришибленно, скорее просто был удивлён, словно случилось нечто незапланированное, но всё равно радующее глаз, сердце, душу и прочие потроха.
― Ну, парни, пойдём мы, ― оповестил Бокуто, одарив Хаджиме крепким рукопожатием и очередным заговорщическим подмигиванием. Он обернулся к Ойкаве и состроил жалобную мордочку: ― Бро, прости, что помешали вашему романтическому ужину. Но, ей-богу, если бы заявились к Яку, он бы нас тряпками с порога погнал. Хотя, наверное, и ты теперь погонишь при следующей встрече…
Котаро мгновенно сник, грозясь провалиться в пучины отчаяния, но не тут-то было: Козуме привычно был рядом и в одно заботливое касание смог вернуть Бокуто более-менее приличный настрой.
― Извини, что помешали, ― откликнулся он, с трудом обнимая прижавшегося к нему Бокуто. ― Вечер ещё не закончен, так что у вас ещё будет время…
― Угу, ― поддакнул Бокуто, уже перешагивая за порог. ― Спасибо за угощение! Курица твоя, Ойкава, ну просто атас, честное слово! Иваизуми, друг, женись! Если профукаешь такой шанс, то больше парня такого не сыщешь, так и знай!
В ответ Хаджиме только рассмеялся, напоследок махнув рукой приятелям, принявшимся что-то обсуждать.
Снова стало тихо, звук удаляющихся шагов сошёл на нет, прервавшись далёким хлопком входной двери. Иваизуми и Ойкава молча пялились друг на друга, не решаясь обсуждать произошедшее. Первым голос подал Тоору. Он неловко заулыбался, попытался сделать вид, словно ничего не произошло, но где уж там ― вскрывшаяся не вовремя тайна, словно надоедливый рой, гудела вокруг них, затмевая собой всё остальное.
― Может, вернёмся? Еда уже, наверное, остыла, но есть ещё десерт! Шоколадное суфле, а ещё… ― Ойкава замолчал, закусывая губы. Он тихо усмехнулся, на секунду прикрывая болящие глаза. ― Да уж, не так я себе всё это представлял.
― Что? ― Иваизуми подошёл ближе.
Ойкава тяжело вздохнул. Что уж таиться, и так всё понятно.
― Признание. Я думал, что сделаю это красиво, скажу тебе после ужина, а вышло вон как. Вечно у меня всё не так, как у людей, ― качнул головой он, поднимая глаза на Иваизуми. ― Мы знакомы с тобой посчитай так уже лет сто, да? Так вот, Ива-чан, я давно хотел тебе сказать, что я…
Хаджиме улыбнулся, протянул руку, подошёл вплотную и осторожно накрыл ладонью его губы.
― Я это знал с самого начала, все эти «лет сто», Ойкава, так что не утруждайся говорить о том, мне и так известно.
Тоору оторопело моргнул. В смысле, «знал»? Он быстро отнял ладонь Иваизуми от своего лица, сжал его пальцы, млея от такой естественной возможности держать его за руку.
― Знал? ― не веря, шепнул он. ― И молчал?
Иваизуми неловко пожал плечами и почесал в затылке.
― Ну, я думал, что ты в конечном итоге догадаешься, что это взаимно, ― насупился он, неожиданно слегка порозовев. ― А ты оказался редкостным тугодумом, Дуракава. Проще, конечно, было сказать напрямую, но…
― И ты молчал всё это время? ― всё ещё не зная, возмущаться ему или радоваться, повторил Ойкава, кусая губы.
― И
ты молчал всё это время, ― вернул ему реплику Иваизуми, делая нажим на нужное слово, ― так что не нужно сваливать всё на меня одного. Эй, Ойкава. Я тебя…
Он улыбнулся, не став договаривать ― Тоору и так всё прекрасно знал. Ещё с секунду он мялся, размышляя о том, стоит ли лезть с объятьями, но этот вопрос решил сам Иваизуми, притягивая его к себе, бережно заключая в кольцо рук.
― Что ж, теперь я даже рад, что эти двое заявились ко мне, ― с облегчением рассмеялся Ойкава, наклоняясь и утыкаясь лбом в плечо Хаджиме. ― Теперь придётся их звать ещё раз.
―Да уж, ускорили процесс, ― согласился Иваизуми, с удовольствием касаясь его волос, ― кстати, а что тебе сунул в руку Козуме?
― Ничего! Совсем ничего! ― раскрасневшись, взялся отбиваться от рук Ива-чана Ойкава.
― Правда? ― прищурился он, коварно улыбнувшись. ― Покажи-ка карманы.
― Нет! ― практически взвизгнул Ойкава, вырвавшись из пут рук. Он с облегчением рассмеялся. Вот, значит, что нашёптывал ему Бокуто! Интересно, все пары, после совместно прожитых нескольких лет открывают в себе возможность общаться телепатически? Иначе как Кенма и этот кошколюб Бокуто смогли так слажено сработать?.. ― Не сейчас… Боже, Ива-чан, ты меня просто убиваешь!
― Ничего, этим займёмся после десерта, ― решительно заявил Хаджиме, направившись обратно в гостиную. ― И я не про убийства, ну ты понимаешь. Так и где там твоё хвалёное суфле? Я чувствую, что уже готов к сладкому.
Ойкава молча пялился на спину Иваизуми, пытаясь переварить всё сказанное и случившееся. Потоптавшись на месте с минуту, он махнул рукой и подумал: «Какого чёрта?». И правда ― какого? В конце-то концов именно этого он и добивался, а то, каким путём дошёл до взаимности ― уже дело десятое. Воодушевлённо набрав в грудь побольше воздуха и расправив плечи, Ойкава потопал в кухню, за суфле, а после ― первым из сотни поцелуев, которые он намеревался украсть у Иваизуми за оставшийся вечер.
***
― Думаешь, хорошо, что мы их оставили одних?
― Конечно, в конце-то концов мы помешали. Нам не стоило даже вмешиваться.
Бокуто надулся, но вида, что обиделся, не подал.
Изначально задумка с «А пошли завалимся к кому-нибудь в гости!» была не более, чем шуткой, но Кенма за каким-то чёртом всё-таки согласился. Хотелось немного поразмять ноги после продолжительного прозябания в одной позе за рабочим столом, да и отпускать Бокуто куда-то одного себе дороже ― как-то раз, погнавшись за Пикачу из одной небезызвестной игры для смартфонов, он умудрился застрять в довольно узкой щели, не пройдя по габаритам из-за своих плеч и груди. Пока Котаро самозабвенно перечислял знакомых, вспоминая кто где живёт, Кенма думал о том, что они привычно забредут в комбини, возьмут что-нибудь быстрого приготовления, дойти они успели до дома Ойкавы, оказавшегося первым на их пути. Возразить против или упереться руками и ногами в дверной косяк Козуме не успел: его живо скрутили и поволокли к лифту, сунули в дребезжащую коробчонку и дальше всё пошло по знакомому сценарию.
До сих пор было стыдно, а всё случившееся воспринималось не иначе, как сон. Разве что пятнышко на рукаве, пахнущее апельсином и ароматными травами, напоминало о том, что ужин был вполне реальным.
― Да ладно, всё же вышло по высшему разряду! За это я волнуюсь меньше всего. Другое дело, что я… опять голоден. ― Кенма устало вздохнул. Тяжело жить с энергичным мужчиной с хорошим аппетитом ― к такому жизнь его не готовила, это точно. Бокуто понуро опустил голову, тихо пробормотав: ― Прости… Может, закажем пиццу? У меня немного денег оставалось…
Кенма качнул головой. Он состроил кислую мину, для вида повздыхал и, наконец, нехотя согласился:
― Нет, уж лучше, как доберёмся домой, я приготовлю карри. Съешь столько, сколько захочешь.
Бокуто радостно взвыл и немедленно полез обниматься.
― У-у-у! Ты такой у меня замечательный, спасибо-спасибо, обожаю, когда ты готовишь! ― он тёрся и ластился, без всякого стеснения стискивая Кенму в объятиях. На них пялились из окон, мамаши на детских площадках закрывали глаза своим чадам, чтобы те не смотрели на подобное безобразие, а Бокуто было плевать. Свои чувства он всегда выражал открыто, без утайки и увиливаний, и любить его стоило хотя бы за это. ― Я знаю, что ты не любишь заниматься готовкой, что это отнимает много сил и времени, столько мороки, но чёрт, Кенма, знать, что ты делаешь это специально для меня так приятно. Люблю тебя, ты просто не представляешь как.
Бокуто потёрся щекой об его волосы, счастливо заулыбавшись чему-то. Хват стал крепче, а губы очень скоро оказались в опасной близости.
― Дурень, мы же на улице, ― осторожно отпихнул его от себя Кенма, смущённо насупившись. После слов Бокуто и его реакции на заявление о готовке, улыбка сама полезла на лицо и избавляться от неё Кенма не стал, слишком радостно было на душе. ― Если это для тебя, то не очень-то и в тягость, да и карри готовить не сложно… И… ― Он быстро протянул руку, сцапал Бокуто за рукав, на секунду притягивая к поближе себе. Воровато оглядевшись, Козуме встал на цыпочки, быстро касаясь его щеки. Бокуто радостно встрепенулся, заулыбался, коснулся места поцелуя, жадно оглядев Кенму. Этого ему однозначно мало, но в качестве аванса уже было неплохо. ― И я тебя. После ужина, как закончим, я не против продолжить вечер…
― «Десертом»? ― любезно подсказал Бокуто, игриво подмигнув. Жест вышел пошлейшим и таким неуклюжим, что Кенма рассмеялся, к счастью, этот смех не был воспринят как насмешка. ― Лучше суфле будет, помяни моё слово.
― Пожалуй, да, ― согласился Кенма, с удовольствием подныривая под тёплую руку Котаро.
