Natsukashi

      Принц Ханамаки, едва сдерживая смех, бочком пробрался к балконной двери, выскальзывая из залы, где отец принимал делегацию из соседнего королевства. Как только он оказался на улице, укрывшись от глаз и ушей достопочтимых гостей, он расхохотался от души, до брызг из глаз и колик в боку. Королевская стража, бродящая рядом, внимания не обращала ― к заскокам принца многие уже успели привыкнуть, да и кто они такие чтобы эти самые заскоки вообще обсуждать? Отсмеявшись, Ханамаки тяжело выдохнул, фыркнул и пошёл к перилам, сразу же заскакивая на вечно холодный мрамор, устраиваясь поудобнее. Он перекинул ноги, заболтав ими в воздухе, и с улыбкой уставился на их славный садик.       Ханамаки знал, что где-то там, в кустах почти отцветших роз или гортензий, облепленный листочками и испачканный землёй, возится с растениями Маттсун ― его лучший и единственный друг во всём замке. Матсукава был садовником, поступил на службу лет семь назад, а может, и больше, Ханамаки уже не помнил точно, но с самого первого дня его пребывания, заметил, что парень он славный: приветливый, добродушный, всегда смотрит на него с такой странной, очень тёплой улыбкой и сделать для него готов практически всё на свете, что только не попроси. Разговаривали они не так часто, как хотелось бы, но иногда, сидя в беседке, увитой душистым хмелем, слушая гудение шмелей, Ханамаки слышал щёлканье его ножниц, забавное бормотание и тихую ругань на кротов, извечных врагов его сада. Завидев друг друга, они делали вид, что ничего не произошло, но обязательно перекидывались парой фраз сквозь зелёную стену хмеля ― эти моменты принц любил больше всего и считал ценнее всего на свете. Дружить с «чернью» и всякого рода прислугой ему не полагалось, таков уж закон жизни, ничего не поделать, так что важно было запечатлеть в памяти любой момент, самую мелкую мелочь, каждый оставленный у его окна крошечный букетик или плетёный из трав стакан, наполненный душистыми лесными ягодами.       Прямо сейчас Ханамаки не отказался бы поговорить с ним, чисто по-человечески пожаловаться на отца, на обязанности, свалившиеся на его плечи, на дурочек-фавориток, навязываемых ему двором. Хотелось просто поговорить с тем, кому он доверял, но Матсукавы поблизости не было, а стражники-стукачи, как только он попадал в их поле зрения, начинали следить за каждым жестом, готовые в любой момент доложить Королю о неподобающем поведении его отпрыска. Ханамаки тяжело вздохнул, в очередной раз дрыгнул ногами в воздухе, ворчливо забормотал себе под нос:        ― И чего я ждал от отца? Очередная напомаженная дурочка, ― наморщив нос, фыркнул он. ― Далась она ему? Уже в третий раз появляется, видать, приданого полно… Но я скорее уж с башни скинусь, чем возьму эту бестолковую в жёны. Тц… Послали боги развлечений! Мечтаешь встретить кого-то стоящего, а получаешь…       ― Мой Принц?       Ханамаки вздрогнул, подпрыгнул на месте и едва не слетел с перил вниз. Лететь, конечно, было не так далеко, да и внизу кусты смягчили бы падение, но всё равно страшно от одной только мысли, что придётся занырнуть в колючие кусты терновника. Он медленно обернулся, уже зная, кого увидит, и, не сумев скрыть улыбки, радостно протянул:       ― Как же я рад тебя видеть, Маттсун!.. ― вскидывая глаза на замершего в метре от него Матсукаву, стоявшего с вытянутой рукой, Ханамаки быстро поменял положение, пересел, ногами вставая на твёрдую «землю» просторного балкона. ― Только думал, что было бы здорово тебя увидеть, поболтать, как ты тут как тут. А, кстати, ты чего тут? Нечасто встретишь так близко к замку.       Он осмотрел садовника, заметил в кармашке его замазанного землёй фартука секатор, а в руках корзину с каким-то яркими цветами. Всё чаще он и правда ошивался в саду, а за растениями в самом замке, даже на балконе, ухаживали служанки, тем самым чётко очерчивая границы своих и чужих владений.       ― Пришёл пересадить цветы, девушки заметили, что много побило недавним ночным морозцем, ― он махнул в сторону высоких горшков, стоящих у стены. Буйная зелень в них и правда понемногу стала сдавать позиции ― уже было позднее лето, и ночами всё чаще стало подмораживать, вот растения и отживали свой чрезвычайно короткий век. Садовник указал на цветы в своей корзине. ― То, что сажал по весне, уже отцвело, а эти простоят до самой зимы, им бы хоть что. Будет и красиво, и полезно.       Ханамаки понятливо покивал и тут же погрустнел ― работает он, значит. Не поговорить. Матсукава поставил на пол корзинку, стянул с рук перчатки и сунул их в карман штанов. Он нерешительно огляделся, отметил, что стражников нет, и негромко спросил:       ― Вас что-то расстроило? ― он тепло улыбнулся, и от этой улыбки на сердце Ханамаки стало немного полегче. ― Слышал, как вы смеялись, только это было что-то больше похожее на истерику. Что, очередная невеста оказалась глупее предыдущей?       Ханамаки прищурился. Он тоже огляделся, закивал и быстро затараторил, пользуясь моментом, пока они одни.       ― Это всё та же, но ты прав ― она просто ох… Я в жизни такого не видел! ― хихикнул принц. ― Представляешь, когда отец спросил у неё, что она думает о новой политике их Королевства, она сказала, что «Это сейчас писк моды, все дамы от неё в восторге и с удовольствием носят» ― наверное она подумала, что «политика» ― это название какой-нибудь шляпки…       Матсукава рассмеялся, а Ханамаки тоскливо вздохнул. Судя по тому, как эта дамочка зачастила к ним, его отец и её уже всё решили. Матсукава заметил перемену на его лице и осторожно, самыми кончиками пальцев, коснулся его запястья.       ― Не грустите, мой Принц, ― попросил он. ― Когда-нибудь и вы встретите кого-то достойного.       Ханамаки скептически посмотрел на него, качнул головой и пожал плечами, не очень-то веря, что такой момент и правда настанет. Монархи и особы королевских семей в большинстве своём не отличались сообразительностью и чувством юмора, а всех, кого он знал, можно полноправно назвать ханжами и скучными типами. Были, конечно, и исключения, но не жениться же на собственных кузинах и тётках?       ― Надеюсь на это, ― протянул Ханамаки, вдруг расхрабрившись и выдав: ― А вообще, была бы моя воля, так я бы и вовсе в глаза бы не видел всех этих вельмож, монарших особ, напыщенных бардов и прочих. Я другого вообще хочу.       Брови Матсукавы удивлённо поползли вверх, скрываясь за растрёпанной чёрной чёлкой. Он криво улыбнулся и тоном заговорщика, будто бы мог сразу же предложить, что угодно, как только он озвучит своё желание, произнёс:       ― И что же угодно моему Принцу?       Ханамаки смущённо уставился в пол. Почему-то, когда Матсукава так его называл, внутри всё начинало дрожать. К нему так обращались служанки, учёные дамы в библиотеке отца, да и много кто ещё, но только когда Маттсун говорил так, его внутренности сжимались и странно пульсировали, бросало в жар и хотелось немедленно ополоснуть лицо холодной водой, иначе путались мысли, заплетался язык и ляпнуть он мог ну совершенно что угодно, вот как сейчас.       ― Хочу жить как все. ― Садовник заинтересованно склонил голову набок, давая понять, что полностью обращён в слух. Ханамаки перевёл дух, решительно кивнул и продолжил: ― Ну… Ещё с самого детства я мечтал быть как все, жить как обычные люди. Конечно, очень здорово с рождения иметь личного скакуна чистых кровей и всё, что только захочется, но… я ничего не знаю кроме этого, ― он обвёл взглядом изящную балконную дверь, точёный мрамор перил и всё великолепие их замка. ― Мне не позволяли играть с детьми прислуги ― это низко для принца; мне не разрешали делать то, что делали обычные дети: возиться у пруда, ловить головастиков и лягушек, строить дома на деревьях и притаскивать котят. Я… всегда делал то, что должно, а не что хочется. И это меня угнетает. И что самое грустное, даже когда удавалось с кем-то подружиться и поиграть, если вдруг что-то случилось по моей вине, наказывали не меня. Так однажды высекли до крови сына плотника, с которым мы случайно высадили витражное окно. Мне ничего не было, даже не поругали, но другие дети стали сторониться сильнее обычного. Жизнь принца, может, и неплоха, но слишком одинока.       Матсукава долго молчал, обдумывая чужие слова. На его лице можно было различить и тоску, и сострадание. Наконец он задумчиво хмыкнул, с таким видом, будто бы что-то придумал, снова дотронулся до запястья принца, доверительно произнеся:       ― Не лучшее утешение, конечно, но у вас есть я. Вам стоит лишь попросить, и я сделаю что угодно. Хотите, спрячу в саду коробку котят? ― Принц заулыбался. ― То-то порадуется Его Величество, когда услышит так желаемый им топот маленьких ножек по полу.       ― Ты хотел сказать «лапок»? А что, хороший план? ― Ханамаки поднял на него взгляд и усмехнулся. Он оправил одежду, спрыгнул с перил, поправил ленту, пересекавшую его грудь ― их семейный символ власти, ― широко улыбнулся и добродушно похлопал садовника по плечу. ― Да, Маттсун, у меня есть ты, и я этому очень рад. Спасибо, что выслушал, наверное, мне стоит вернуться обратно в зал, я сбежал на несколько минут, просмеяться да и воздуха глотнуть, чтобы хоть немного отойти от непроходимой тупости этой девицы, ― хихикнул он, с тоской всматриваясь в стёкла балконной двери, за которой его ждала сущая рутина.       Матсукава согласно покивал, присел и потянулся к своей корзине, вытаскивая несколько веточек цветов, быстро отделяя стебли от корней. Он собрал их в небольшой букет, протянул принцу и быстро пояснил:       ― Возьмите, подарите это той даме, ― хитро сказал он, разглядывая как Ханамаки морщится от запаха, издаваемого цветами, стоило только их коснутся. Он рассмотрел розово-алые шапки мелких цветков и вопросительно уставился на Матсукаву, требуя объяснений. — Это герань, живучие, красивые, но стоит их коснуться ― пахнут довольно специфически. А на языке цветов она означает «глупость».       Глаза принца озорно заблестели. Он снова расхохотался.       ― Вот уж спасибо, удружил! ― теперь на цветы он смотрел с восхищением и чуть ли не обожанием. ― Интересно, а эта девчонка знает этот язык? Хотя ладно, достаточно будет и запаха. Ну, я пошёл, увидимся позже, Маттсун!       Матсукава довольно заулыбался, махнул на прощание и долго следил за фигурой Ханамаки, услышал даже девичий вопль и оклик Короля, а потом смех Ханамаки ― звонкий, весёлый и живой. Садовник эхом рассмеялся, поднял свою корзинку и принялся за работу, не отказав себе в удовольствии запоздало прошептать в ответ:       ― Увидимся, мой Принц.

***

      ― Принц, проснитесь…       Ханамаки вздрогнул, рывком выходя из сна. Он резко сел и чуть было не стукнулся лбом о лоб человека, склонившегося над ним. Спросонья, правда, он не понял кто это был, а потому сразу потянулся под подушку, где в тайне от отца и главы стражи хранил кинжал, как на случай нападения, так и на тот случай, если вдруг захочется перекусить.       Собравшись издать воинственный клич и напасть на обидчика, Ханамаки запустил руку под подушку, но схватить оружие не успел. На него навалились всем телом, вжали в постель, рот накрыли ладонью, и пока он дёргался, держали крепко. Ухо обжёг знакомый шёпот и, наконец, принц узнал своего ночного визитёра.       ― Тш-ш, не кричите, ― зашептал Матсукава, касаясь уха губами. ― Если услышит стража, нам обоим несдобровать. Я вас отпускаю?..       Ханамаки с готовностью закивал. Садовник кивнул ему в ответ и осторожно убрал руки, выпрямился, усевшись на самый краешек кровати. Принц быстро сел, ошарашенно хлопая глазами, уставился на друга, на всякий случай потёр глаза, не веря во всё происходящее.       ― Маттсун? Что ты тут делаешь? ― тихо, наклонившись поближе, зашептал Ханамаки, опасливо поглядывая на дверь. За ней стояли стражи. Конечно, они могли и спать, но всё равно не хотелось бы, чтобы сюда кто-то вломился и начался переполох. Садовник загадочно улыбнулся и только сейчас Ханамаки заметил, что выглядел он как-то иначе. Обычно растрёпанные волосы, были тщательно расчёсаны, вся одежда на нём чистая и опрятная, без единого пятнышка, да и лицо ни капли не чумазое, хотя Ханамаки нравилось и это в нём. Из-за отворота куртки была видна белая рубаха, жилет ― складывалось впечатление, что он специально наряжался.       ― Я пришёл, чтобы устроить вам небольшой сюрприз, ― заулыбался Матсукава, протягивая руку, ― идёмте со мной, думаю, что вам понравится.       Ханамаки уставился на его ладонь и взялся за неё прежде, чем спросил и узнал хоть что-то. Матсукава помог встать с постели, внимательно осмотрел его ночную рубашку, неодобрительно качнул головой и потянул к большому платяному шкафу, словно намекая, что стоит облачиться во что-то не такое прозрачное и белоснежное.       ― Так а куда мы идём? ― запоздало спросил Ханамаки, без лишних объяснений взявшись выискивать наиболее подходящий костюм. ― Отправимся прямо посреди ночи?       ― Не такая уж и ночь, ― смешливо фыркнул Матсукава, наблюдая за тем, как принц выбирает, что надеть. Наряд яркого лилово-бирюзового цвета с золотой вышивкой сразу же был забракован. ― Лучше наденьте что-нибудь не такое броское, просто рубахи и штанов будет достаточно. И никаких туфель с пряжками, я вас умоляю.       ― Я, по-твоему, только такие и имею? ― обиженно огрызнулся Ханамаки.       ― Я вас видел только в таком, ― признался Матсукава. Он удобно устроился на низенькой тумбе и терпеливо ждал, пока принц перерывал свои запасы одежды, выискивая что-то подходящее. Наконец, спустя некоторое время, он нашёл старые охотничьи штаны и ботинки, которые тут же были одобрены. С рубахой оказалось сложнее. Найти что-то без вышивки с птицами или золотыми и серебряными завитушками на воротничке казалось практически невозможно, но вдруг откуда-то из дальнего угла Ханамаки вытащил простую льняную рубашку, рукава которой были запачканы чем-то бордовым. ― А вот это будет в самый раз. Ничего, что испачкана, так даже лучше. Одевайтесь, я отвернусь.       ― А камзол? ― беспомощно прошептал Ханамаки, зашедший за спину Матсукавы и начавший осторожно стягивать с себя ночную рубашку.       Садовник пожал плечами и хихикнул. Он слегка разрумянился и искренне надеялся, что принц не заметит, что сел он так специально ― в краешек зеркального отражения он отчётливо видел изгиб белоснежной спины Ханамаки, его руки и розово-персиковую макушку с торчащими после сна волосками.       ― Обойдётесь без него, ― громко сглотнув и отвернувшись от зеркала, когда настала пора сменить штаны, сказал Матсукава.       ― Голым себя чувствую, ― пробубнил Ханамаки, застёгивая последние пуговки. Он легко тронул Матсукаву за плечо, прося его обернуться, развёл руки в стороны и смущённо спросил. ― Ну и? Как я выгляжу.       Матсукава поднялся на ноги, подошёл ближе.       ― Как и всегда, ― он бережно провёл рукой по его волосам, приглаживая растрёпанную шевелюру. Ханамаки зажмурился, подставляясь под большую тёплую ладонь. ― Просто восхитительно. Ночь хорошая, но лучше наденьте мою куртку.       Он стянул куртку и протянул её принцу, а сам двинулся к распахнутому окну, через которое и влез в комнату. Ханамаки шёл следом, с удовольствием зарываясь в грубоватый воротник, пахнущей одновременно и душистыми садовыми травами, и каким-то знакомым запахом. Его он ощутил снова, когда подошёл ближе и грудью практически улёгся на спину Матсукавы, высматривающего во дворе стражей.       ― Так всё-таки куда мы идём? ― прошептал он, наклоняясь и говоря в его кудри.       Матсукава обернулся, нос к носу сталкиваясь с принцем, загадочно улыбнулся и лукаво сощурился.       ― Увидите, но вам и правда должно понравиться, ― с надеждой сказал он и, кивнув на улицу, прижал палец к губам. ― А теперь я попрошу вас быть ещё тише. Когда я сюда пробирался, видел стражников под вашими окнами. Они спали, поэтому я спокойно влез, но теперь нас двое, так что следует быть очень осторожными, если мы хотим остаться незамеченными. Я полезу первым, потом вы. Здесь под окном есть уступ, туда спокойно помещается ступня. А если держаться вот здесь, ― он указал на каменный оконный проём, ― то можно легко добраться вот до этого места. По плющу получится спуститься вниз, он не колючий и не ядовитый, выдержит ваш вес. Но обязательно дождитесь, когда я спущусь, чтобы мог, если что, поймать вас. Вы готовы?       Ханамаки быстро закивал. Садовник резко выдохнул и полез в окно. Он уже перекинул одну ногу, встал на уступ, о котором говорил, как вдруг принц подошёл ближе, вцепился в его рукав и требовательно потянул на себя.       ― Маттсун, ― взволнованно позвал он, ― я ведь могу тебе доверять, правда? Скажи, что всё это время ты не втирался в доверие отцу и мне, чтобы потом выкрасть меня? Даже просто позвать за собой, зная, что я тебе верю. Ты ведь ничего такого не задумал?..       Матсукава остановился. Понять его опасения он мог, но не думал, что объясняться всё же придётся.       ― Откуда столько мнительности, мой Принц? ― улыбнулся он, поправляя растрёпанную чёлку Ханамаки. ― Я готов отдать за вас жизнь, и готов поклясться, что её ценой уберегу вас от любых опасностей. Я ничего не задумал, клянусь вам, и не произойдёт ничего опаснее продирания через кусты терновника, высаженные вокруг замка.       Ханамаки слабо улыбнулся. Он отпустил его рукав, кивнул на ползучий плющ и заулыбался чуть более решительно.       ― Хорошо, я доверяю тебе, ― шепнул он, ― и раз уж мы собрались выбираться из замка, то давай поспешим.       Матсукава согласно закивал и целиком выбрался из окна, оказываясь в объятьях всё крепнущей ночной темноты, скрывающей их от посторонних взглядов.       Они спустились на удивление быстро, оставшись, как и хотели, незамеченными. Быстро преодолев душистый сад, Матсукава и Ханамаки добрались до стен, окружавших замок. Все его обитатели были верными и проверенными людьми Короля, а потому знали несколько тайных ходов за стены, минуя главные ворота. О таком проходе знал и Матсукава, уверенно взявший принца за руку, чтобы провести через кусты терновника к узкой незаметной щели, идущей наискось.       ― Не оцарапайтесь, это особый сорт терновника, очень колючий. Знал бы, что когда-нибудь устрою такое, никогда бы сам его сюда не посадил. ― Ханамаки тихо рассмеялся, след в след топая за ворчащим Матсукавой. ― Теперь за мной, нужно пролезть тут, а когда выберетесь ― пригнитесь и двигайтесь влево, возле тайных лазов всегда расставлена стража.       Принц послушно исполнял все указания. Это неожиданное приключение будоражило его кровь, и даже если они с Маттсуном просто выберутся за территорию замка и побродят немного по ночному лесу, ему уже хватит этих впечатлений на всю оставшуюся жизнь. Запахи, звуки, горячая ладонь Матсукавы, его шёпот ― это всё было просто потрясающе, и Ханамаки не знал как сдерживать свой рвущийся наружу восторг, начав даже прикрывать ладонью рот, чтобы случайно не завопить от переполнявших его чувств.       Преодолев сырую узкую щель, заполонённую мхом и пауками, беглецы выбрались на свежий воздух. Ханамаки показалось, что в лесу даже пахнет иначе и мир совсем другой, не такой, как в пределах замка: темнота тут более густая, ершистая, живая, она шуршит и стрекочет сверчком, перебирает сотней лапок и фыркает случайно потревоженным ночным ежом. Ханамаки замер, слушая, осязая и нюхая, познавая новый, невиданный им и скрытый от него мир.       ― Мы… сбежали? ― не веря, дрожащим голосом шепнул он. Матсукава, выглянувший из куста, где они затаились, сел, прижавшись к его боку. ― Мы убежали из замка, да?       ― Да, ― улыбнулся он, убирая с куртки и лица принца лоскутки паутины и листья. ― И весьма благополучно, ещё немного нам придётся двигаться скрытно, а потом сможем идти как обычно. Тут совсем недалеко, вы даже не успеете устать. Идёмте.       Ханамаки послушно двигался следом, пригибался где надо, замолкал и прятался, когда Матсукава знаком давал понять, что рядом стражники. Когда они отошли от стен на достаточное расстояние, садовник перестал таиться и шёл без опаски, с интересом слушая размышления своего принца.       ― На самом деле я немало удивлён: не думал, что замок настолько легко покинуть, знал бы ― сделал это раньше.       ― И куда бы вы пошли?       Ханамаки пожал плечами.       ― Не знаю, странствовать, наверное, ― предположил он, делая загадочный пас рукой. ― Посмотрел бы мир, с разными людьми познакомился, может, отправился в другие страны.       ― Но вы ведь можете сделать это и сейчас, ― сказал Матсукава. ― К тому же, с удобством: отец с радостью отпустил бы вас, если вы изъявили желание попутешествовать, он добрый человек, понимающий, и любит вас безмерно, хоть и заставляет встречаться со всякими дамами. Думаю, он бы действительно был рад, если вы заинтересовались чем-то таким, это может быть полезно для вашего будущего.       ― Твоя правда, ― согласился Ханамаки, тяжело вздыхая. ― Но в том-то и дело, что с удобствами: на какой-нибудь каравелле, с помпой, кучей слуг и личным музыкантом. За меня всё разведают, изучат, принесут отчёты ― зачем мне это? Хочется самому ведь…       ― Но это довольно сложно ― путешествовать в одиночку.       ― Знаю, но сложностей я не боюсь, ― выпятив грудь, храбро заявил Ханамаки. ― Похоже, что это они меня побаиваются и всячески обходят стороной. С самого детства. Ладно, давай об этом не будем, лучше расскажи, ― он обернулся, быстро вцепившись в руку Матсукавы. ― Всё-таки куда мы идём? Или так и будешь держать в секрете?       Матсукава улыбнулся и качнул головой.       ― Уже нет смысла, к тому же, мы совсем скоро придём, ― сказал он, указывая рукой куда-то в черноту леса, вперёд и немного влево. ― Неподалёку есть деревня, славная маленькая деревушка, возможно вы её видели с дороги. Сегодня там праздник Урожая.       Глаза принца восторженно засверкали.       ― И мы идём прямо туда? ― заулыбался он. ― Серьёзно?       ― Да, прямо туда, ― согласился Матсукава, задумчиво почесав макушку. ― Мне показалось, что сегодня вы рассказали мне нечто очень личное, то что заставляет вас грустить. И я подумал, раз уж вам хочется узнать какого это ― быть как все, то почему бы не попробовать? В вашей жизни бывали праздники и торжества, но я уверяю, что совсем не такие, как этот.       ― Маттсун… ― растроганно шепнул Ханамаки, шмыгнув носом. Он вдруг рассмеялся и прыгнул на него, крепко вцепившись в шею. ― Ты замечательный, ты знаешь? Это просто потрясающе! Я… Я… Очень рад и благодарен.       Матсукава обнял его в ответ, нехотя отпустив, когда объятие стало длиться непозволительно долго.       ― Это меньшее, что я могу и хотел бы сделать для вас. Кстати, я прошу прощения, мой Принц, но если мы не хотим выдать вашей настоящей личности, мне придётся обращаться с вами не как с принцем, ― с трудом скрывая волнение в голосе, сказал он. ― Обходиться как с равным, и, например, звать по имени.       Ханамаки удивился, отошёл на шаг, коротко кивнул и сказал:       ― Конечно, это не проблема, да и так будет правильно.       ― Тогда, ― Матсукава подошёл, протянул руку, улыбнулся и позвал: ― Идём со мной, Хиро.       Принц вздрогнул, мягко улыбнулся, протянул руку, позволяя своим и его пальцам сплестись в нерушимый замок.       ― Меня так звала мама, ― тихо сказал он, поднимая глаза на Матсукаву, сочувственно улыбнувшегося ему. ― Приятно снова слышать это. И ещё приятнее от того, что так зовёшь меня ты. Идём, Маттсун, пока эта ночь не закончилась.       Звуки музыки они заслышали ещё издалека и уже тогда прибавили шагу, очень скоро выбравшись прямо к центру деревни, где и развернулось празднество. Черноту ночи ярко-рыжими всполохами раздирали высоченные костры, в которые без устали подкидывали хворост и пучки соломы. В небо уносились целые снопы искр, маленькими жучками убегая прямо к звёздам, разгорающимся с каждой минутой всё ярче.       Вокруг пели и танцевали, без конца лилась музыка и был слышен людской гомон. Как только Матсукава и Ханамаки приблизились, их тут же окружили местные, начав радушно приветствовать и пихать в руки угощения.       ― А вот и новые гости!.. Возьмите пирога из свежей тыквы, размером была ну прямо с королевскую карету!.. Нет, лучше моего лучшего пива ― пенное, хмельное… Отстаньте все от бедных мальчиков, идите к костру, деточки, погрейтесь! Пейте, веселитесь, ешьте, танцуйте! Новый год даст нам хороший урожай!..       Ханамаки не успевал всем отвечать, забывал вежливо благодарить за угощения, отвлекаясь на нового радушного хозяина, зазывающего попробовать его особое блюдо, специально изготовленное для празднования.       ― Спасибо, спасибо, вы так добры! Ой, куда столько? Я не съем всё это! Маттсун, выручай!.. ― смеясь, заголосил он, нагруженный кучей деревянных мисочек и холщовых кульков с орехами и сушёными грибами, полученными в дар. Матсукава рассмеялся, подцепил его под локоть и осторожно отвёл в сторону, забирая часть подарков. Они подошли к сваленным в кучу снопам соломы, усевшись прямо на них. Ханамаки наконец освободил свои руки, рассмеялся и утёр лоб, невольно покрывшийся испариной, когда их окружили местные. ― Ух, ну и гостеприимство! Не ожидал такого… Это всегда так?       Садовник пожал плечами и развёл руками, всматриваясь в костры и пляшущие между ними серые фигурки, отбрасывающие причудливые тени.       ― Сегодня праздник, все радуются и в такой день чревато не быть щедрым ― они верят, что чем добрее и радостнее будут люди в этот день, тем снисходительнее будет для них новый год и богаче урожай. Но это не значит, что если бы ты в любой другой день попросил крова, ты его не получил ― люди разные бывают, но кто-то обязательно бы приютил и накормил, ― пояснил Матсукава, рассматривая заинтересованно, но слегка боязливо принюхивавшегося к куску пирога принцу. На его лице и так всё было написано, даже спрашивать не пришлось. ― Не бойся, Хиро, вряд ли кто-то узнал тебя, а даже если и так, то сомневаюсь, что кто-нибудь успел отравить еду. Если хочешь, я могу попробовать первым…       ― Я не мнительный! ― тут же заявил Ханамаки, сцапывая пирог с миски и разом откусывая почти половину. Он тщательно прожевал лакомство и расплылся в счастливой улыбке. ― Вкуснятина! Из чего та дама сказала был пирог? Из тыквы? Обалденно! Ты попробуй только.       Он протянул руку, поддерживая отполовиненный кусок второй рукой, чтобы он не рассыпался, подавая его Матсукаве. Садовник облизнулся, прикрыл глаза, не глядя находя ароматное угощение.       ― Да, и правда вкусно, ― согласился он, заговорив с набитым ртом. ― Тут всё сделано с любовью, может, конечно, и отличается от того, к чему ты привык, но еда очень хороша.       ― Да и люди любопытные, ― покивал Ханамаки, приканчивая остатки пирога. Он огляделся, ища чем бы можно было вытереть руку от крошек и липкого сиропа ― вокруг ни салфеток, ни полотенец, вообще ничего подходящего. Подумав ещё с секунду, он быстро вытер руки о штаны, глупо хихикнул, радуясь такой простой мелочи. Принц обернулся к Матсукаве, изучающему содержимое других мисочек, снова рассмеялся, кое-что припомнив, и весело начал рассказывать: ― Кстати, знаешь что? Пока мне пихали в руки всякие штуки, один дядька успел поймать меня за локоть, вцепился и всерьёз рассказывал мне о том, какой у него здоровенный вырос огурец в этом году. Он даже предлагал мне его потрогать…       ― Боже… ― рассмеялся Матсукава, закатывая глаза. ― Что бы это ни значило, на подобное лучше не соглашаться.       Ханамаки быстро покачал головой, усаживаясь на колючей соломе поудобнее. Он закинул ногу на ногу, немного откинулся назад, уставившись на танцующих и поющих.       ― Да я и не собирался никуда с ним идти. Просто мне это показалось забавным, ― с улыбкой сказал он, вдруг став задумчивым и тихим. Он молчал какое-то время, а потом произнёс, так, словно делился каким-то очень важным для себя умозаключением: ― Оказывается, простые люди хотят не так уж и много: чтобы был богатый урожай, тёплое лето и можно было бы повеселиться от души после хорошей работы.       ― Считаешь, что это пустое? ― насторожено спросил садовник. По долгу своей службы он и сам придерживался подобных мыслей, каждую весну совершая свой собственный, маленький ритуал, безотказно срабатывающий уже который год подряд.       Принц покачал головой. Он обернулся, взглянул на Матсукаву, улыбнулся ему.       ― Нет, это замечательно, ― Ханамаки почесал макушку и медленно добавил: ― Наверное, так и должно быть ― благополучие дома и твои близкие в первую очередь. К этому нам и нужно стремиться.       Матсукава долго смотрел на него, разглядывал мягкие отблески пламени костров на его лице и в блестящих глазах. Ханамаки смотрел сквозь него, улыбался каким-то своим мыслям, будто бы был не здесь и не сейчас, а перенёсся в далёкое будущее, где каждый день был похож на сегодняшний.       ― Ты будешь хорошим королём, Хиро, ― неожиданно шепнул Матсукава, почтительно склоняя голову. ― Обязательно будешь.       Принц растерянно моргнул, разрумянился, отмахнулся от него, пихнув в плечо.       ― Да ну брось, не говори ничего такого, ― быстро забормотал он, ― прежде, чем это случится, отец будет править ещё очень долго, а то и, я надеюсь, что вообще моего черёда не придёт. И давай не будем это обсуждать, ― он наклонился поближе, губами дотянувшись до уха Матсукавы. ― Нас могут услышать, а мне не хочется пока прерывать веселье.       Садовник мягко рассмеялся, отодвинулся и согласно кивнул. Среди полученных даров он нашёл глиняную бутыль, огляделся, быстренько добыл для них пару кружек, сразу же разлив по ним напиток.       ― Хорошо, раз ты решил развлекаться, то какие развлечения без танцев? ― плюхая по кружкам что-то ароматное, Матсукава указал на людей, лихо кружащих вокруг костров. Ханамаки заинтересованно к ним присмотрелся, и его улыбка стала шире. Под нос ему сунули кружку. ― Но сперва попробуй это. Только не пей много, может ударить в голову с непривычки.       Принц послушно взял кружку, пригубил, сперва почувствовав сладость, и сразу сделал большой глоток, поморщившись.       ― Боже, ну и гадость! ― рассмеялся он, вздрагивая. ― Что это такое? Сперва-то сладким показалось…       ― Сидр из зелёных яблок, ― объяснил Матсукава, делая глоток и кривясь. ― Жуткая кислятина, но со временем привыкаешь и даже хочется добавки.       Ханамаки, словно в подтверждение его слов, сделал ещё один глоток, снова захохотав. Тоскливого настроя теперь как ни бывало. Пока он пил, заедая всё это какими-то булочками с ягодной начинкой, люди стали танцевать энергичнее. Еде и выпивке внимания уделялось меньше, праздник постепенно подходил к концу и должно было случиться то, для чего Матсукава и вёл сюда принца ― прощальный обряд, провожающий плодородное лето и встречающий осень, а за ней и снежную зиму.       ― Маттсун, ― Ханамаки потянул за рукав. Его глаза влажно блестели, щёки раскраснелись, а улыбка не сходила с лица. ― Я пойду потанцую?       Матсукава удивился ― он и не думал, что принц действительно пойдёт на это, но против не был.       ― Иди, только будь осторожен и остерегайся костра, ― наказал садовник, кивком указывая на ближайший к ним хоровод, в который Ханамаки влез с огромным удовольствием, сразу же включившись в танец и песню, слов которой даже не знал.       Он смеялся, о чём-то переговаривался с местными, кивал им и улыбался, мельком смотрел на него, одаривая его тёплыми, нежными, полными благодарности улыбками. Матсукава заворожено следил за ним, прислушивался к стремительному бегу собственного сердца, малодушно радовался тому, что всё-таки решился и в своих мыслях насчёт принца ни капли не ошибся.       Спустя несколько кругов и вала радостных выкриков местных, Ханамаки вернулся, сходу плюхнувшись на солому рядом с Матсукавой. Он смеялся, бездумно льнул к нему, разгорячённый, невероятно счастливый, буквально светящийся, переполнявшим его изнутри светом.       ― Это потрясающе, ― отсмеявшись, поделился он, без всякого смущения и стеснения обхватывая Матсукаву поперёк спины, подбираясь под его руку. Он прижался к его груди, поднял глаза, хитро улыбнувшись. ― Жаль, что ты не пошёл со мной, от этого голова кругом идёт, мир будто бы вращается, честное слово ― забавное ощущение.       Садовник быстро закивал и уставился вперёд себя, чувствуя, что и у него голова кругом идёт, да только вот дело вовсе не в танцах.       ― Это не по мне, ― признался он. ― К тому же, я знал, что всё скоро закончится. Смотри, праздник подходит к концу.       Гомон постепенно стихал, течение музыки сменилось на плавное, мелодичное, люди отступали, освобождая место у костров. Из толпы, одетые в лёгкие белоснежные одежды, подпоясанные толстыми поясами из сплетённых в косу цветов, с травяными венками на головах, выскочили три тоненькие девчушки. Выпевая что-то звенящее, глубокое и слегка тоскливое, они сошлись меж трёх костров, соединили руки, кружа в каком-то странном танце. Их песня, плавные движения завораживали и умиротворяли. Ханамаки потёр глаза, заулыбавшись, когда к девчушкам вышли девушки постарше, торжественно приняв из их рук плетёные венки. Он не совсем знал, что именно происходит, но чувствовал, что всё это важно для этих людей, для Маттсуна, неотрывно наблюдающего за тем, как девушки сцепляют руки, кружат вокруг костров, по очереди бросая в огонь свои дары.       ― Это подношение, ― вдруг подал голос Матсукава, словно бы почувствовал чужой интерес и непрозвучавший вопрос. ― Для того, чтобы осень была не дождливой, зима мягкой, а лето жарким и урожайным. Простым людям не нужно мечтать о многом.       Ханамаки грустно улыбнулся.       ― Спасибо, что позволил увидеть это, ― шепнул он, находя ладонь Матсукавы. ― И спасибо за этот вечер. Я не совру, если скажу, что никогда так не веселился.       ― Тогда почему на твоём лице столько грусти? ― Матсукава провёл по его щеке кончиками пальцев, ловя отблески понемногу слабеющих костров. ― Ты чем-то расстроен?       ― Только тем, что это всё закончится, ― уклончиво ответил принц. ― Эта ночь, этот праздник, и ты, зовущий меня по имени. Знаешь, Маттсун, может ты этого и не планировал, не думал, что так выйдет, но я, кажется, понял, что моей мечте не суждено исполниться. Мы слишком разные: я и эти люди, и у нас разные судьбы. Я бы мог сбежать, отречься от престола, стал бы жить как все, от лета до осени, делал бы подношения богам Урожая, надеялся на удачу и благосклонность кого-то сверху, но не мог бы сделать ничего для тех, кто мне дорог. Но может… ― принц закусил губу, решительно уставившись на Матсукаву. ― Может, мне стоит остаться тем, кто я есть и сделать больше для других? Эти люди, все, кто живёт в Королевстве, даже не только нашем, достойны лучшего. Ведь так? Может, мне нужна новая мечта? Сделать счастливым не только себя, но и кого-то ещё? Неплохая вроде бы затея, да?       Матсукава снял с его плеч руку, поправил куртку, ладонью ласково провёл по щеке, кончиками пальцев ловя улыбку в уголках губ. Он наклонился к нему, мягко целуя в щёку.       ― Вы всё правильно поняли, мой Принц. ― Ханамаки напрягся, дёрнулся, успев расстроиться из-за того, что всё так быстро вернулось назад и привычный мир, вычерчивающий между ними огромную стену, разрушить которую практически невозможно.       Матсукава мягко улыбнулся. ― Но сегодня я всё-таки хотел, чтобы ты просто повеселился, Хиро. Ничего такого, правда.       Он хитро улыбнулся, потянулся вперёд, осторожно касаясь его губ в целомудренном поцелуе, словно боялся, что где-то всё-таки допустил ошибку, сплоховал и его вот-вот оттолкнут. Перед ними один за другим, выпуская в чёрное небо миллионы искр, гасли праздничные костры. Всё вокруг погружалось в ночную тьму. Матсукава отстранился, всмотрелся во всё ещё горящие глаза Ханамаки, подал руку, поднимаясь вместе с ним на ноги.       ― Уже домой? ― грустно улыбнулся принц, едва выговаривая слова. Голова вновь шла кругом, язык заплетался, но было хорошо.       ― Да, праздник закончился, ― кивнул садовник, осторожно уводя с площади обратно в сторону леса и замка. ― Если мы не хотим, чтобы вас бросились искать, то лучше вернуться пораньше.       ― Маттсун, ― Ханамаки потянул его за руку. ― Спасибо тебе.       Матсукава только кивнул, увлекая его за собой.       До замка они добрались без особых проблем, пару раз только запнувшись и свалившись в какие-то душистые кусты. Происшествие невольно разрушило образовавшееся напряжение, и они оба хохотали, валяясь в траве, разглядывая далеко уходящие в небо кроны деревьев. В проступавших меж листьев кусочках неба точечно загорались звёзды, зеркально отражающиеся в их глазах. Матсукава не мог не смотреть на него, не мог не касаться, радуясь тому, что Ханамаки принял его, подставлялся под его руки, сам осторожно начиная действовать в ответ. Матсукава не мог не тосковать по нему ― до секретного лаза оставалось несколько коротких перебежек, и всё снова вернётся на круги своя.       ― Ну вот и всё, ― не сумев выгнать из голоса трагичности, шепнул Матсукава.       ― Это ведь не последний раз, Маттсун? ― с надеждой протянул Ханамаки, дёргая его за рукав.       ― Если вы так захотите, мой Принц, ― шепнул садовник, поднося к губам его пальцы. ― Идёмте, пока нас не заметили.       Пробравшись через щель в стене, на полусогнутых проскочив сад, Матсукава решил, что вернёт принца туда, откуда «украл», даже если это ему потом будет дорого стоить ― ближе к утру стража начинала активнее прочёсывать территорию и запросто могла их найти. По очереди они вскарабкались по плющу до окна, но влезать садовник не стал, прижался к стене, чтобы его нельзя было разглядеть, и устроился поудобнее.       Ханамаки уселся на подоконник, склонившись к нему.       ― Это было потрясающее приключение, ― уже в который раз повторил он, в знак благодарности накрыв ладонь Матсукавы своей. ― Я так подумал: схожу завтра к отцу. Скажу, что пока не хочу жениться, а лучше займусь делами Королевства. Он обрадуется, что я заинтересовался политикой и на какое-то время забудет о девицах. Узнаю побольше не о тех странах, что далеко отсюда, а о тех местах, что за стенами. Так будет правильно, ― решительно кивнул принц. Он хитро прищурился, закусил губы и весело протянул: ― А ещё… Я думаю, что это не последний раз, когда мы с тобой куда-то выбирались. В конце-то концов мне же нужен проводник, чтобы изучать местность?       Матсукава понял его без лишних объяснений, практически задохнувшись от восторга и едва не свалившись с уступа. Ханамаки вовремя успел поймать его за воротник, тихо хихикнув.       ― Вы поражаете меня раз за разом, ― не скрывая обожания, протянул садовник. ― Если вам удастся, то это будет просто потрясающе!       Ханамаки горделиво выпятил грудь.       ― Ещё бы, думаю, я смогу что-нибудь придумать, ― озорно улыбнулся он, придвигаясь ближе. ― А знаешь, всё-таки одна моя мечта исполнилась, причём ещё несколько лет назад, а я, балбес, похоже что и не замечал всё это время: я нашёл стоящего человека.       Матсукава улыбнулся. Он потянулся, залез за пазуху своего жилета, вытянув немного помятый цветок. Судя по его исколотым пальцам, его он сорвал пока они пробирались через сад.       ― Я думал, что розы уже отцвели, ― усмехнулся Ханамаки, принимая тёмно-бордовый бутон на короткой ножке. Он принюхался, с удовольствием зажмурился, глубоко втягивая тонкий аромат. Принц неожиданно встрепенулся, заулыбался так, словно что-то вспомнил. ― О, а какое значение у роз?       Матсукава усмехнулся, опустил глаза, но молчал недолго, через несколько мгновений снова взглянув на принца. Он привстал на носочки, потянулся вперёд, воруя очередной поцелуй.       ― Я люблю тебя, ― тихо ответил он, замечая, как удивлённо округляются глаза принца.       ― Это… это твои слова или это значение?..       ― Это всё, ― усмехнулся садовник, подтягиваясь вверх, чтобы раз и навсегда развеять все сомнения. Ханамаки такой ответ вполне устроил. ― Доброй ночи, мой Принц.       Матсукава напоследок улыбнулся, практически заставив себя начать спускаться вниз, иначе, кто знает, чем могло продолжится их внезапное ночное приключение.       ― Доброй… ― запоздало откликнулся Ханамаки, прижимая пальцы к горящим губам. В другой руке он крутил стебелёк розы, разглядывая, как пригибаясь пробирается к своему маленькому домику Матсукава. Принц улыбнулся, тихо шепнув: ― Доброй ночи, мой Маттсун.