***
— Вот оно что получается… — задумчиво протянул Куроо, смотря куда-то мимо Ойкавы, будто сквозь него. Тоору после рассказа сразу притих и будто бы сдулся, словно забыл, что всего несколько минут назад они, как придурки, хохотали над резиновыми членами. Куроо тоже стал мрачнее, хотя его так и подмывало вывалить на Ойкаву тысячу и один вопрос, в чём отказывать себе он не стал, начав с малого: — Можно один вопрос? — Валяй, — с тяжёлым вздохом отмахнулся Ойкава. Он выглядел взъерошено и помято, как растрёпанная птица, сразу напрягся, предвкушая волну ненависти от Тетсуро, как обычно это бывало, когда «простые» люди узнавали о его происхождении. Но с завистливыми взглядами Куроо не спешил, задумчиво осматривал, хмурился, словно подбирал слова, и когда заговорил снова, в голосе его, к своему счастью, Ойкава не услышал ни крупицы злости, ненависти или отвращения. — Зачем ты всё-таки сбежал? Ты же… чёрт, ты же сын губернатора целого сраного города, материка или чего там ты говорил? Ты там практически как принц был — не отрицай, наверняка так и есть. Купался в роскоши поди, лапал накрахмаленных девок, спал на подушке, — боги, как я мечтаю о подушке, — ел что захочется и вообще жил как в сказке. Так и что тебе дома-то не сиделось? Куроо провокационно пялился на него, чувствуя будто внутри что-то клокочет от негодования. Как бы он не старался, но понять Тоору не получалось — сейчас он считал этого парня идиотом. Нет, ну правда! Что может заставить сбежать из такого рая? Ойкава потупил взгляд, чему-то печально улыбнувшись. — Был, — согласно кивнул он. — Я и правда жил словно в сказке, только вот она никогда не была доброй, скорее уж что-то вроде страшилки на ночь. Знаешь, Куроо-чан, мы в чём-то с тобой даже похожи, наши ситуации. Куроо на мгновение не поверил своим ушам, быстро оглядел Ойкаву, но удостоверившись, что на его теле нет видимых шрамов, немного успокоился, хотя и спросил с тревогой: — Тебя… Твой отец что-то делал с тобой? Ойкава вздрогнул, опустил голову и быстро кивнул. — С самого детства у меня было всё, что я хотел: самый настоящий замок, меч и боевой конь; лучшие няни, лучшие учителя, лучшая еда и одежда, обожающие меня слуги — так я думал, примерно лет до десяти, что живу словно в сказке, когда однажды одного старого слугу-садовника, не казнили за то, что он рассказывал мне о своих приключениях. Старик Танджи был моряком, я любил слушать его рассказы и ворчание, а он делился со мной историями, пока я случайно не проболтался отцу, что хочу, когда вырасту, стать моряком и отправиться в плавание. На следующее утро в назидание всем слугам, тело старика выбросили во двор на съедение псам, — Ойкаву передёрнуло и он крепко зажмурился. Куроо осторожно подполз ближе, просто давая знать, что рядом. — Больше со мной никто из слуг не заговаривал. Я учился: арифметика, география, экономика, этикет — куча разных вещей, которые следует знать будущему губернатору, чтобы дать своим людям достойную жизнь. Отец готовил меня к этому, муштровал, учил драться, учил быть безжалостным к своим врагам, учил ходить по головам, пророчил мне великую судьбу, а я… Ойкава замолчал, понурив голову. — Уже не хотел всего этого? — понимающе спросил Куроо. Он снова оглядел Тоору, наконец, догадываясь, что его шрамы, в отличие от него, не снаружи, а глубоко внутри. — И где же это похожие ситуации? — Они похожи в том, что я думал, как и ты, что иначе жить нельзя, — Ойкава поднял голову, заглянув в глаза Куроо. В его глазах сквозила боль, застарелая, мешающая дышать полной грудью, и что-то ещё, кажется, раскаяние за ту смерть, заставившую ещё мальчишку Ойкаву, испугаться до полусмерти и вручить нить собственной жизни в чужие руки, позволить манипулировать и управлять собой, только лишь бы другие люди оставались целы и невредимы. — Я думал, что если буду слушаться отца, если стану делать так, как хочет он, то в конце концов смогу получить то, что хочу я, но как бы не так. Примерно несколько месяцев назад он сказал, что я должен жениться. Куроо удивлённо присвистнул и ехидно оскалился. — Хоть красивая? Ойкава закатил глаза и фыркнул. — Генеральская дочка, в обхвате как два меня, лицом — вылитый папочка, — проворчал он. — Ну, знаешь ли! Лучше качаться на волнах, чем биться об острые скалы, — не устояв, гоготнул Куроо и тут же прикусил язык. — Ладно, молчу. И что? Это тебя добило? Ойкава неопределённо помотал головой. — Не совсем, но тоже немаловажная деталь. — Так и что? Разве нельзя было поговорить с отцом? Мой старик, помнится, тоже особо умом не блистал, но договориться с ним всегда можно было, иногда это стоило бутылку рома, конечно, но это уже мелочи, — развёл руками Куроо. — Я не мог прийти с ним к соглашению, поэтому думал, что просто оставлю всё, как есть, согласился на помолвку, хотя всем сердцем желал убежать, но не решался. Я знал, что если рискну, то меня будут искать, что я не выживу, не имея ни одного союзника, поэтому и не боролся. Я умирал, Куроо-чан, сгнивал заживо, днями мог не вставать с постели, в какой-то момент поняв, что отцу просто уже плевать, — Ойкава глухо усмехнулся. — Я понимал, что просрал свою жизнь, испугался изодранного раздувшегося тела, из-за своего страха, из-за боязни потерять кого-то ещё, похоронил себя. По правде говоря, у меня были мысли сделать что-нибудь… Ну, ты, наверное, понимаешь? — Куроо быстро натянул на ладони рукава рубахи, зная, о чём именно говорит Тоору. Ойкава криво улыбнулся. — Но однажды в мою комнату зашёл один человек, перевернувший весь мир с ног на голову и сделавший то, чего я так боялся — он снова заставил меня жить, вспомнить о мечте стать путешественником. И я решился на побег. — Это был Ухо? — догадался Куроо. — Сам ты, «ухо», — фыркнул Ойкава, обиженно надувая губы. — Его Вакатоши зовут. Ушиджима Вакатоши. Он был одним из новых слуг в доме. — «Вакатоши» — ну и имечко, — высунув язык, хихикнул Куроо, получая тычок под рёбра. Ойкава надулся. — Так и что? Он тебе нравится? И это ты мне ещё говорил о неправильности отношений между мужчинами? Парень, да ты больший грешник чем я! — Он мне не нравится! — живо запротестовал Ойкава, но тут же его взгляд печально угас, и сам он мигом растерял весь свой боевой настрой. — Он мне совсем не нравился, но он был другой и это было так необычно. Я почти забыл это чувство, когда с тобой говорят как с равным. Мы много разговаривали с ним, хотя были опасения, что кто-то узнает. Я попросил отца сделать его своим личным слугой, так что времени вместе мы стали проводить больше. Он всё время рассказывал мне о тех местах, где раньше бывал, как со своим отцом плавал на торговом судне, в каких штормах бывал и как с самого детства хотел стать моряком. Он рисовал мне птиц, растения, разных чудовищ, — Тоору тепло заулыбался, припоминая былые дни, — нам было интересно вместе, даже несмотря на то, что меня раздражала его излишняя прямолинейность, а его моя вспыльчивость. Мы… Мы, наверное, даже были друзьями. Ойкава замолчал, снова ударившись разгуливание по усеянным осколками воспоминаний мыслям о прошлом. — И что потом? — уже зная, что услышит, нетерпеливо одёрнул Тетсуро. Тоору тяжело вздохнул. — В какой-то момент, почти перед самой свадьбой, он предложил мне бросить всё, — он улыбался, как-то загадочно и мягко, смотря в даль. Куроо на секунду показалось, что его глаза влажно блестят. — Собрать команду, уйти в море, отправиться на поиски приключений и сокровищ — быть обычными моряками, торговцами, например, мы бы не могли, нас бы сразу вычислили, так что проще всего было стать вне закона. — И ты-ы-ы?.. — Согласился, конечно. А как я, по-твоему, мог оказаться на этой посудине, да ещё и с тобой на борту? — усмехнулся Ойкава. — Вообще-то, — сощурился Куроо, — я спас твою шкуру ни единожды, был бы ты благодарен. Ойкава закатил глаза и задиристо протянул: — А я и благодарен, только вот целоваться ко мне лезть было обязательно? А мы на тот момент были даже не знакомы. — Чего? — удивлённо выгибая брови, не понял Куроо, а потом до него дошло — Ойкава говорил о вылавливании его туши из воды. Он мягко рассмеялся. — И ты это называешь поцелуем? Дурак, я просто спасал твою жизнь, а если хочешь узнать, что такое настоящий поцелуй, то я к твоим услугам в любой момент. Куроо соблазнительно облизал свои губы, кончиком языка проходясь по сухой кожице и с удовольствием отметил, как дёрнулся кадык Ойкавы, неотрывно следившего за движением его языка. Дразнить Ойкаву было одно удовольствие, только сейчас он поддавался не так охотно из-за этого акта проливания света на историю своей жизни, так что провокации Куроо прекратил быстро. — Иди ты, — буркнул он, вставая на ноги. Взгляд его был вновь устремлён в сторону корабля. Он был совсем близко. — Так вот, к чему я вёл. Я убежал с Ушиджимой, мы собрали команду, я стал капитаном, он старпомом, хотя по правде говоря — всем рулил именно он, я просто как восторженный идиот лез в неприятности. И первое время мы путешествовали с удовольствием и не боялись, что нас кто-то сможет остановить. Но недавно, буквально несколько дней назад, я узнал, что мой отец ищет меня. Что на мои поиски были брошены силы Дозора. Когда об этом узнал и Ушиджима с командой, у нас получился разлад из-за будущего пути и карты… — А из-за карты ли? Совпадение? Вот уж не думаю, — задумчиво протянул Куроо, сочувственно глянув на Ойкаву. — Мне что-то подсказывает, что твой Уши-чан продуманный малый: почувствовал, что запахло жаренным и тут же избавился от источника проблем. Умно. Ещё и сокровищем, если они решатся его искать, делиться не придётся. — Ты так думаешь? — с отчаяньем в голосе спросил Ойкава, умоляюще глядя на Куроо. Он ждал ответа «нет», но Куроо ему виновато улыбнулся, поджимая губы. — Понятно… Я этого боялся. — Так и что, — стараясь сгладить неловкое молчание, Куроо, подбоченившись, подобрался к Тоору, пихая его локтем в бок. Он указал на корабль, плывущий к ним: — Ты думаешь, что это по твою душу? — Всё может быть, — пожал плечами он, поднимая глаза на Куроо. В них было немало страха, и ни сколько за себя, а сколько за него, Тетсуро — Ойкава как никто другой знал, что будет, если его найдут, а рядом обнаружат Куроо, в каком свете его выставят и что после сделают с ним. — Прости, что я втравил тебя в такую заварушку, Куроо-чан… Но… Я не хочу домой. Правда. Если это Дозор, то не дай им меня увести! Пожалуйста. Я ненавижу свой дом и ненавижу своего отца. Мне приходилось быть безропотной марионеткой в его руках двадцать с лишним лет моей жизни. Я делал всё, что он говорил, и не мог бороться, потому что привык так жить, как и ты когда-то привык к той жизни на острове с Дайшо, и не знал, что можно как-то иначе. Ушиджима, показал мне, что бывает иначе, но… — Но он тебя предал, — сухо подсказал Куроо после затянувшейся паузы. Ойкава только кивнул. — Ладно, не переживай. Я тебя не собираюсь сдавать, правда. Можешь не верить, но мне некуда идти. Тебе, как я понимаю, тоже. Так что лучшее, что мы можем придумать — держаться друг друга. — Спасибо, Куроо-чан, — Тоору потянулся, собираясь было сцапать в объятья Куроо, но тот быстро увернулся, хватая его за запястье и резко присаживаясь, оттаскивая его в сторону. — Ты чего? — Объятья оставим на потом, а пока нужно тебя спрятать. Раз уж мы заодно. — В трюме? — догадался Ойкава. Куроо покивал. — Да. Есть у меня одна идея. Так что давай, дуй вниз и прихвати с собой крем, ты же как раз ещё не мазал свою дурную морду? — Хэй! Да моя морда в сто раз лучше твоей будет! — оскорблённо запыхтел Ойкава, но маленькую кокосовую чашку с белой жирной кашицей крема всё же захватил, благо она стояла совсем рядом. — Да ты на любителя, — показал язык Куроо, подталкивая Ойкаву к лестнице. — А теперь иди, волосы забери в хвост или тряпкой какой обмотайся, а то патлы твои больно приметные, и крем на лицо намажь погуще. И не высовывайся сиди, понял? — Ага, — кивнул Ойкава, уже рыская взглядом по тёмному трюму в поисках каких-нибудь вещей. Куроо пристально всматривался в корабль. Он взялся сочинять легенду и создавать историю есть под стать, как его аккуратно дёрнули за мизинец. Куроо опустил взгляд, встречаясь с по-щенячьи верными глазами Тоору. — Спасибо, Куроо-чан. Куроо улыбнулся ему и коснулся макушки, тормоша волосы, оказавшиеся очень мягкими. — Не за что, балда. Ну всё, иди прячься. Я постараюсь их спровадить по-быстрому. Кто бы там ни был. А если Ухо — надеру ему зад за твою поруганную честь. Ойкава благодарно хихикнул, послушно кивнул и скрылся в темноте, а Куроо, быстро придумывая что бы такого сделать со всей этой фигнёй, развёл на палубе бурную деятельность, которую скоро прервали недружественным окликом.***
— Эй! Иваизуми нахмурился и пригляделся к парню, сидящему в ворохе канатов на корме шхуны. Его лицо не было ему знакомо, как и корабль — сразу было ясно, что такое ладное судёнышко делалось на заказ какого-нибудь богатея: всё аккуратное, без единого пятнышка грязи, будто только вышло из порта. — Ась? Вы ко мне обращаетесь? Он наконец оторвался от своего занятия, кажется, запутав верёвки окончательно и бесповоротно, и заинтересованно оглядел корабль, который был практически вдвое больше его шхуны. — Да, — кивнул Иваизуми. — Вы один, мистер?.. — Да какой я вам «мистер», — усмехнулся не-мистер, поднимаясь на ноги и спихивая с колен канаты, в которых чуть было не запутался, пока пытался их перешагнуть, чтобы подойти поближе к борту. — Тетсу меня зовут все, да и вы так можете. Один я на лодке, один. Рыбачу вот по возможности. Иваизуми прищурился, разглядывая парнишку, широченно и добродушно улыбавшегося ему снизу. Он казался простым недотёпой: щека испачкана в чём-то, подвёрнута лишь одна штанина, а вторая успела раскататься до середины икры и хозяин одежды этого совсем не замечал. Вся его работа, которую он так старательно проделывал, была до ужаса неказистой и ненадёжной, в первый же шторм страховочный трос бы не выдержал и парня бы унесло в открытое море. Однако при всём его нелепом виде, хитрющие глаза, которые Тетсу прятал под собственной ладонью, козырьком приставленной к бровям, источали ум и прозорливость, которые ничем не скроешь даже при всём желании. Глаза горели каким-то волнением и нетерпением вперемешку с восторгом, они бегло осматривали корабль, команду и задержались на Хаджиме, заинтересованно прищурившись. — Не против, если мы проверим? — участливо и как можно вежливее, поинтересовался Иваизуми. — А вы сами-то чьих будете? — небрежно и расслабленно спросил рыбак, наблюдая за тем, как на палубу его парусника укладываются толстые змеи канатов, оканчивающиеся внушительными шишками узлов. — Мы? Да особо никто, просто путешествуем, а заодно ищем нашего приятеля — парень отбился от нас в порту, вот думаем не подобрал ли его кто, — Иваизуми внимательно и не моргая смотрел на Тетсу, следя за любым его действием. На слова Хаджиме он сочувствующе покачал головой, зацокав языком. Взгляд не изменился, даже не забегал; лейтенант досадливо закусил губу — и правда ошиблись, что ли? — Ай-яй-яй, как же вы так-то? Вот ведь незадача, — Тетсу качал головой, сторонясь на палубе и давая место Иваизуми и Матсукаве, спустившимся со своего корабля. — А вы, кстати-то, так и не представились. Хитрые глаза цепко смотрели на просторные рубашки, заметно осиротевшие без форменных жилетов Дозора — свой статус и звания все на корабле предусмотрительно скрыли, как и было приказано. — Меня Хаджиме зовут, — с лёгким кивком представился Иваизуми, — а это Иссей, там наши ребята все, — он небрежно махнул в сторону. С секунду Иваизуми подумал и вздохнул, приближаясь к Тетсу. Он нерешительно перемялся с ноги на ногу и пошёл в наступление: — По правде говоря, мы бы хотели всё тут осмотреть… — Иваизуми… — Матсукава предупредительно дёрнул лейтенанта за рукав, адресовав ему выразительный взгляд, явно означающий «если ты сейчас не закроешь свой рот — я тебе врежу и не посмотрю на звание». Хаджиме на это только пожал плечами, полез в карман, доставая заранее заготовленный портрет Ойкавы. — Вот, посмотри, ты его видел? — Хаджиме протянул листок Тетсу, цепко следя за его реакцией. Рыбак с готовностью взял в руки рисунок, задумчиво покрутил его и так и этак рассмотрев картинку со всех сторон. Насмотревшись вдоволь, он вернул бумажку обратно Иваизуми, задумчиво потёр подбородок, стрельнув взглядом Матсукаве. — Хорош, чертяка, дружок ваш, — с похабной улыбочкой протянул Тетсу, — но такого красавчика не видал раньше. Таких у нас тут не водится. — А какие водятся? — фыркнул Матсукава, внимательно осматривая рыбака. — Такие как я, — широко улыбнулся он и развёл руками, разглядывая гостей, не собирающихся уходить. Выразительно откашлявшись, Тетсу покачнулся с пятки на носок и тихо протянул: — Ну-у-у, так это всё? Иваизуми качнул головой и виновато улыбнулся. — Прости. Пока нет. Можем мы проверить твой корабль? Тетсу сощурился и какое-то время соображал, потом коротко кивнул и в приглашающем жесте раскинул руки. — Да пожалуйста, только вот в трюм не советую лазать, — шепнул он, качнувшись вперёд. — Там чёрт ногу сломит, темень жутчайшая. — Это мы уже сами решим, где смотреть, а где нет, — мягко, но с затаённой угрозой в тоне, откликнулся Иваизуми, сделав жест Матсукаве. — Проверь трюм, я займусь каютой. Иссей понятливо кивнул и осторожно пошёл к зияющему в палубе зёву трюма. Куроо глупо улыбался, стараясь не подавать вида, что хоть как-то обеспокоен. Немигающим взглядом он следил за передвижением Хаджиме, чутко прислушивался к грохоту внизу, мысленно моля всех Богов, чтобы чёртового Ойкаву, навлёкшего беду на их задницы, никто не нашёл. Прошло несколько минут, и на палубу, наконец, вернулся Хаджиме, с интересом уставившийся на чёрный провал. Спускаться в темноту он явно не собирался, так что топтался рядом в нерешительности, как-то слишком уж нервно поглядывая вниз. — Матсукава? — позвал он. — У тебя там всё в порядке? В ответ донеслась только тишина и какой-то внезапный грохот, а затем послышался голос Иссея. — Да, но тут и правда чёрт ногу сломит, коробки, ящики, хлам всякий и… — вдруг его голос прервался; сердце Куроо пропустило удар, и в этот раз сдержать лицо не удалось, благо этот Хаджиме ничего не заметил — как заворожённый пялился в дырку трюма. Тетсуро уже было подумал, что всё, можно сушить вёсла, как вдруг послышался довольный гогот Матсукавы — можно выдохнуть. — Какие, однако, тут интересные вещички… — Можешь взять один, если хочешь, — весело заорал Куроо, с облегчением рассмеявшись — послышались шаги и вскоре Иссей, по-кошачьи ухмыляясь, появился на палубе, придерживая рукой свою рубашку, а точнее продолговатый внушительный предмет под ней спрятанный. — Это не контрабанда, не переживайте. У меня даже учётные документы имеются на всё имущество, могу показать, если нужно. Ну, что убедились, что я чист? Иваизуми внимательно осматривал загадочно ухмылявшегося Матсукаву и то, что топорщилось под его рубашкой. Очертания казались ему смутно знакомыми и уже почему-то не нравились. Когда Иссей ему кивнул, мол, всё правда в порядке, Хаджиме вздохнул и перевёл взгляд на всё ещё веселящегося парня. — Матсукава, там никого не было? — он сделал нажим на слово «никого», и Иссей быстро качнул головой. — Абсолютно. Полагаю, что в таком случае никаких проблем? Хаджиме?.. Иваизуми натянуто улыбнулся. — Да, никаких, — нахмурился он, обернувшись к Тетсу, легко ему поклонившись. — Спасибо за сотрудничество и извини за беспокойство, мы уходим. — Ничего, ничего, — мягко промурлыкал им в спины рыбак, наблюдая за стратегическим разворотом своих гостей. — Спасибо за сувенир, — игриво подмигнув, поблагодарил Иссей, многозначительно похлопав себя по выпуклости на груди. — Используй его с умом, — проглотив смешок, напутствовал Матсукаву Куроо, нехотя подумав, что с этим парнем они бы подружились, не будь по разные стороны баррикад. Куроо провожал взглядом непрошенных гостей, наблюдая сперва за тем, как они оба ловко карабкаются на свой корабль, а потом как сматывают канаты, обмакивая узлы в синее-синее море, как постепенно уходят левее, обратно в открытое море, в то время как Куроо повернул румпель и повёл парусник в сторону суши. Сейчас стоило отойти подальше от них, подойти поближе к берегу к безопасным территориям и мелководью, которое их парусник сможет пройти, а большая каравелла как пить дать зацепит днищем и сядет на мель. Стоило немного поосторожничать, поберечь свои бедовые головы и задницы заодно. Как только они отошли на достаточное расстояние, а паруса поймали ветер, начиная уносить шхуну всё дальше от открытого океана, Куроо услышал шебуршание и грохот с трюма. — Давай, вылезай, уже всё в порядке, — крикнул Тетсуро, принимаясь убирать канаты. Когда он услышал шаги, он обернулся, встречаясь взглядом со смертельно напуганным Ойкавой. Его лицо было белым, точнее говоря бледно-розовым, из-за все ещё не сошедшего болезненного загара. На лбу и висках остались клочки кокосового крема и пыли, на волосах повисла паутина. Выглядел он помятым и потрёпанным и, наверное, не зря — ведь где-то в трюме ему удалось забиться в угол и притаиться. — Эй? Ты чего? Паука, что ли, увидел? — Куроо-чан… — едва выдохнув, шепнул Тоору. На негнущихся ногах он подошёл ближе, цепляясь за плечи Куроо. — Он меня видел. — Что? — Этот парень, который спускался в трюм, он точно видел меня! Куроо нахмурился и всмотрелся вдаль — вражеский, было ясно, что это был именно вражеский корабль морских дозорных — был уже далеко. — Да? Тогда почему он не выдал тебя? — задумчиво протянул Куроо, чувствуя, что влипли они во что-то скверное по самые уши.