Natsukashi

      Начинало темнеть, когда Ойкава, сонно встрепенувшись, хрипло проголосил:       — Земля! Куроо-чан, земля!        Тетсуро высунулся из трюма, прищурился в сторону предполагаемой суши и, удостоверившись, что взгляд товарища его не подводит, вопросительно уставился на Ойкаву.       — Видишь какую-нибудь бухту, где можно бросить якорь?       — Бухту вижу, — довольно заявил Тоору, немного оживившись от мысли о скорой стоянке, но тут же поник и тихо произнёс: — Но у нас нет якоря… Только та неподъёмная железная палка.       Куроо тихо рассмеялся, подтягиваясь на руках и выбираясь на палубу целиком.       — Я образно, балда. Чёрт, до чего же опостылело это море!.. — Ойкава, надувшись, обиженно фыркнул; Куроо потеснил его, присаживаясь рядом и панибратски вешаясь на его плечо, отчего он вздрогнул, но не отодвинулся.       С того момента, когда новоиспечённые пираты повстречали корабль с преследователями, прошло уже полтора дня, и к завершению близился второй, в течение которых и Куроо, и Ойкава успели прилично заскучать. Корабль был мал, трюм, служивший единственным источником развлечения, уже исследован вдоль и поперёк, делать особо нечего, а созерцать синюю бесконечность надоело к концу первого дня.       Почти всё время они сидели порознь: Ойкава вязал узлы и задумчиво пялился вдаль, Куроо пытался приладить к бамбуковой жерди, найденной внизу, толстую вощёную нитку с крючком, обещаясь наловить рыбы на ужин. Но в конечном итоге не удалась ни рыбалка, ни хоть какой-нибудь разговор, хотя им было что обсудить и о чём поговорить.       Тетсуро, как расправился с ниткой, в которой безнадёжно запутался, всё пытался понять почему всё так и почему ему самому кажется чем-то непосильным просто взять и подойти к этому парню, сцапать его в кучу и приняться допрашивать. Он всё делал шаг вперёд, к Ойкаве, но постоянно замирал, не дойдя и пары метров до его сгорбившейся спины, одиноко белеющей хлопковой рубашкой на носу парусника. Быть может это всё из-за тайн, тяготивших каждого из них, может, из-за смены обстановки и огромного количества событий, вывалившихся на них будто нагрянувший внезапно муссон. А может, просто неловкость — как ни крути, а знакомы они были не больше пяти дней.       И теперь, когда горизонт радостно продемонстрировал им чёрную полоску берега и возвышающийся пик не то островного вулкана, не то горы, парни оживились, почувствовав смену настроения друг друга, и оба устроились у борта, возбуждённо разглядывая приближающуюся сушу.       — Наконец-то посплю на не качающемся, — мечтательно промурлыкал Ойкава, вздыхая с огромным облегчением. Куроо подметил, что даже лицо его расслабилось и стало спокойным, вредная морщинка промеж бровей разгладилась и исчезла совсем. Тетсуро улыбнулся и с хрустом потянулся.       — Наконец-то отолью не журча, — усмехнулся он и ойкнул, когда Ойкава ткнул его в бок, рассмеявшись. — Что? У тебя нет такой проблемы, что ли? Это раздражает меня. И вдобавок ко всему: ты только подумай, что рыбы потом это пьют, а мы едим эту рыбу…       — Фу, Куроо-чан, ну что ты городишь? — кусая губы, чтобы не смеяться в голос, Ойкава пихался и уворачивался от толчков сам, начиная улыбаться широко и свободно.       — Ну вот, теперь ты выглядишь нормально, — фыркнул Куроо, любуясь его улыбкой. — А то сидел с унылой мордой всё это время.       — Переживал? — ехидно протянул Тоору тоненьким голоском.       Куроо помолчал и коротко кивнул.       — Типа того. По правде сказать, ты сейчас единственный мой ориентир во всём этом. Я как-то не привык к такой жизни, говорил же уже, что ничего не смыслю в этом, — пожимая плечами, признался он. — Последний раз моё плаванье закончилось два года назад, и я осел на материке…       Он заметно погрустнел, нахмурился и стал угрюмее. Ойкава пихнул его плечом, осторожно потянув за рукав.       — Эй, не вспоминай об этом, ладно?       — Как скажешь, — пожал плечами Куроо и неловко взъерошил пятернёй волосы на затылке. Он поднял глаза и пристально посмотрел на Ойкаву, тихо усмехнулся и протянул: — Я вот всё думаю, а что нас с тобой ждёт дальше, если плана как не было, так и нет, если тебя из себя выводит всякая мелочь и…       — Я понял тебя, Куроо-чан, — остановил его Ойкава, виновато улыбнувшись. — Извини, что игнорировал, я перепугался. Да и ещё и тот парень: он видел меня, смотрел прямо на меня, Богом клянусь!.. Я, в общем, здорово струхнул, что он меня выволочет из трюма за волосы и всё, прощайте приключения… А ведь у нас совершенно иные приоритеты сейчас. И в планах никаких арестов.       Куроо понятливо кивнул и какое-то время просто смотрел на приближающуюся землю, а потом всё же не выдержал и тихо спросил, преувеличенно удивлённо выгибая брови:       — У «нас»? Не знал, что мы всё же с тобой заодно.       По правде говоря, игра в молчанку прилично его доконала, вот он и дулся. По-детски совсем, но на Ойкаву такие приёмчики, похоже, действовали неплохо. По крайней мере, он заметно оживился.       — Хватит уже придуриваться, я же извинился!.. Мы, кстати, так и не обсудили того, что будем делать, — бодро заявил Ойкава, потирая руки в предвкушении.       — Это уже к тебе вопрос, — поднял руки Куроо ладонями вверх. — Я-то не в курсе куда плыть, что делать, чем заниматься и вообще, в чём весь сыр бор состоит? Так и ждал того момента, когда же ты соизволишь рассказать мне о цели нашего надругательства над этим бескрайним великолепием, а ты всё киснешь да киснешь над своими узелками. Зачем ты, кстати, их вяжешь? Никак успел у Сугуру насмотреться всякого? Или нашёл где пособие по связыванию? Тот парень, который топтался тут со мной, пока его бровастый приятель рыскал в поисках тебя, очень даже ничего, ты бы его видел…       — Ой, заткнись, — смущённо пробормотал Ойкава, не решаясь комментировать происходящее. — Хочу и вяжу, тебе-то что? А насчёт дальнейшего плана действий — я уже думал.       — И до чего додумался? — Куроо поднялся на ноги и быстро добрался до румпеля, мягко сдвигая его влево; нос парусника медленно начал забирать в нужную сторону. Их успело снести с намеченного курса местным течением и парусник несло на скалы, которые Тетсуро решил немного обогнуть и остановиться на время ночлега в песчаной бухте. Видимость постепенно ухудшалась и плыли они практически наощупь, грозясь шоркнуться днищем о рифы и остаться в этой бухте на срок вдвое, а то и втрое больший, чем планировали.       — Додумался до того, что было бы всё-таки неплохо отыскать те сокровища, — задумчиво протянул Ойкава, меняя своё место дислокации. Теперь он перебрался поближе к Тетсуро, устроившись у крошечной будки каюты, подперев её спиной.       — Те самые? — высовывая голову, заинтересованно переспросил Тетсуро.       Ойкава кивнул и принялся рассуждать вслух, загибая пальцы:       — Да, те самые, но для начала, перед тем как мы отправимся их искать, нужно выполнить кучу мелких задач. Во-первых, нужно всё-таки напасть на след Уши-чана. У него карта и та книга с четверостишьем. Конечно, я его помню, смутно, но вдруг мы что-то упускаем? Во-вторых, нам бы разжиться опытным рулевым. Да и вообще командой, может, и судном понадёжнее и покрупнее — это было бы славно. Если мы собираемся искать сокровища и отправляться в серьёзное путешествие, то нужно быть готовым ко всему. В-третьих, нужно придумать как нам достать эту самую Морскую Богиню…       Куроо страдальчески взвыл.       — Ну ладно, положим, я ещё могу поверить в существование всяких сверхъестественных мест, — отвечая на немой укор во взгляде Ойкавы, начал он. — Но Богини? Ойкава, это же сказки. Я согласен порезвиться, походить под парусом, даже поискать эти твои треклятые сокровища — тут больше процесс важен, а не результат, как по мне. Конечно, если только всё это не будет стоить нам собственных шкур… — быстро добавил он, задумчиво потерев подбородок. — Короче, Богини-Богинями, хотя я и стал моряком, но всё равно в них верить отказываюсь.       — Как-то ты подозрительно часто меняешь своё мнение! И нет в тебе ни капли романтики, — обиженно вздохнул Ойкава. Он немного подумал и, наконец, признался: — Если честно, то я и сам ни в чём не уверен. Когда мы выходили в море с Уши-чаном, я думал, что мы просто повеселимся и всё, а потом эта книга, чёртов стих, карта, и оно как-то само закрутилось, завертелось, я даже заметить не успел. Но теперь, после всего, я не уверен уже ни в чём. Знаешь, ты ведь прав в какой-то степени: сокровища мне эти даром не нужны, я ведь другого хочу — приключения, путешествие, потому, наверное, и верю во всё это, потому что хочешь или нет, а это ведь двигает нас вперёд. Новая цель, к которой мы стремимся. К тому же, выбора у нас похоже, что действительно нет.       Куроо нахмурился, почувствовав что-то нехорошее в чужих словах.       — Ты это из-за тех парней, что ищут тебя?       — Ну, подумай сам: сейчас мы разминулись, но тот бровастый видел меня. Может, он не доложил этому своему капитану, но что мешает сделать это позже? И вообще, к чему всё это было? Попадутся они нам ещё раз или нет? В любом случае: обратно дорога нам заказана. Деваться нам больше некуда. Ты не можешь вернуться в свою лачугу, а я не могу вернуться домой. Если нас поймают, то меня запрут, а тебя повесят, — Куроо ошалело уставился на Ойкаву, но тот только пожал плечами, будто не было в его словах ничего такого. — Что смотришь? Сойдёшь за моего похитителя. Негоже говорить куче народа, что их будущий губернатор просто захотел порезвиться на воле, задолбавшись жить по чужой указке. А вот похищение — это да, это, конечно, всё меняет.       Так что остаётся или осесть где-то, спрятаться, да хоть тут, на этом берегу, или пуститься на поиски приключений.       — И вспарывать животы всем неугодным? — наморщив нос, усмехнулся Куроо, припомнив недавние горяченные слова компаньона.       — И это тоже, — решительно кивнул Ойкава, но тут же заметно приуныл, печально уставившись себе под ноги. — Хорошо было бы выдернуть из лап Уши-чана мой корабль…       — Твой корабль?       — Да, я отдал за него всё, что у меня было, все свои сбережения, хотя, конечно, они и выдаст нас с потрохами сразу же, очень уж приметный, — Ойкава в одно мгновение надулся от гордости и солнечно улыбнулся, уставившись куда-то вдаль. — Этот парусник тоже хорош, конечно, но мой корабль бесподобен и горд. И он чуть ли ни огромен!..       — И он уплыл, — хихикнул, не удержавшись, Куроо, — без тебя, Балласт.       — Сам ты, «балласт», — обиделся Тоору, задирая нос. — Но корабль нам нагонять придётся, с последующим захватом или без, но придётся. Карта и книга у Ушиваки, без них нам сокровищ не видать, как своих ушей. Видишь, мы снова вернулись к тому, с чего начали.       Куроо задумчиво покивал.       По правде говоря, следуя за Ойкавой, он просто думал свалить куда подальше, разглядев в нём способ покончить с прошлым. Не то чтобы его интересовали приключения, но идти действительно было некуда и, как он сам сказал, держаться друг друга будет гораздо проще. И, наверное, правильнее. К тому же, если всё-таки каким-то неведомым чудом им удастся добыть хоть пригоршню золотых или блестящие цацки с камнями, то уже будет как-то повеселее. Быть пиратом Куроо не очень-то хотел, но вот искатель приключений на зад — это уже что-то. И если в процессе получится немного поправить своё состояние, а заодно и найти себе место по душе, а то, может, и человека, то будет вообще замечательно. Одобрительно кивнув собственным мыслям, Куроо с затаённым интересом спросил:       — Кстати, ты так и не говорил, а что вообще за сокровища? Ну так, интереса ради спрашиваю. Есть ради чего корячиться, потому что и путь неблизкий и способ тоже не самый простой. Только не говори, что ты не в курсе и вся информация о самих сокровищах хранится где-то ещё.       Ойкава покачал головой и устроился поудобнее, обхватывая свои колени руками. Он звонко зевнул и мельком взглянул на Куроо, который изо всех сил делал вид, что интересуется просто так, для галочки, хотя это было совсем не так.       — Об этом, как раз, и было в книге, — мечтательно мурлыкнул он, укладывая голову на колени. — Сокровище — это несметное богатство, которое ждёт в таинственном и опасном океане, попасть в который можно лишь пройдя все испытания и преграды. В книге говорилось о редких свитках и древних трактатах о секретах мироздания, о крепчайшей броне, сильнейшем оружии, конечно, золоте, серебре и драгоценностях, каких-то артефактах, вроде как магических. В общем, игра стоит свеч, разумеется, если это всё правда.       Ойкава замолчал и в благоговейной тишине повис шелест волн и звуки выгибающегося под ветром паруса.       — Гоняться за легендой? — хмыкнул Куроо. — Свежо предание. Есть ведь ещё загвоздка, да?       — Ещё бы, не может её не быть, — фыркнул Ойкава. — Если тебе мало легендарного сокровища, то чем плоха Морская Богиня — божество, чистое сердцем, способное указать путь к таинственному океану.       — А что значит «чистая сердцем»?       — Чёрт бы его знал, — сладко зевнул Ойкава, укладывая голову на плечо Куроо. — Тут даже не в чистоте дело, а в том, где искать это чудо природы. Вот скажи, ты хоть раз видал Морскую Богиню?       — Нет, как-то, знаешь, не доводилось, — усмехнулся Тетсуро. — Видал я одну шлюху, с подобным имечком, но богиня она была со-о-овсем не морская. Уж поверь мне. Так что где сыскать такое чудо я понятия не имею, а уж чистое сердцем… И кстати, вот ещё что — «Укажет путь»? Она поплывёт впереди корабля, как дельфин и будет маяковать каждый раз, когда корабль будет сбиваться с курса? Или что?       Ойкава рассмеялся, видимо представив себе такую картину: прекрасная дева, выпрыгивает перед ростром корабля и, счастливо щебеча по-дельфиньи, тычет в сторону верного направления. Он прикрыл глаза, представляя всё это себе, начиная клевать носом.       — Вот уж не знаю. Это меньшее из всех зол, поверь мне, Куроо-чан, — тихо пробормотал Тоору, потираясь лицом о плечо Тетсуро. Кожа жутко чесалась, но зато лицо больше не болело, что уже было огромным плюсом. Куроо что-то недовольно замычал и резко сдвинулся в сторону, видимо, не желая становиться чесалкой. Ойкава обиженно фыркнул, задумчиво поскреб щёку. — В любом случае, для начала нужно одолеть более приземлённые задачи: Уши-чан, книга и карта, корабль по возможности, и потом только Богиня… Дел куча, не факт, что сложится всё так, как нам нужно, но пока что я даже и думать не хочу о том, где искать эту Богиню…       — Не знаешь где искать? Это не проблема!       Ойкава встрепенулся, потерев глаза. Ему это послышалось? Он испуганно огляделся по сторонам, не понимая почему вокруг так резко потемнело. Их парусник не двигался, стоял, застыв на одном месте. По палубе прокатились глухие шаги тяжёлых ботинок. Ойкава вздрогнул и сонливость с него слетела полностью, когда напротив него остановился незнакомец на первый взгляд в растрёпанной и поношенной одежде. На голове незнакомца была шляпа с копной перьев, схваченных большой брошкой с камнем, а глаза его, по-птичьи круглые, горели чистым золотом в темноте внезапно упавшей на них ночи.       — Кто вы? — не дрогнув голосом, храбро спросил Ойкава, готовясь в любую секунду дать отпор непрошенному гостю. Он быстро обернулся в сторону Куроо, проверяя его готовность к бою и тихо застонал. Тетсуро уже прижали к полу и вставили в рот кляп, завязав кокетливый бантик на затылке, в таком положении к бою он готов был не иначе как «никак». Сердце в груди сделало ошеломительный кульбит, наверняка бы сорвав за него кучу оваций, но… Ойкава вновь обернулся к незнакомцу, обнаружив его в непозволительной близости с собой. Он собрал в кулак всё своё мужество и снова заставил себя повторить: — К… Кто?..       Незнакомец широко и белозубо улыбнулся. Перья на его треуголке задрожали под беззвучным смехом, переросшим в довольный звонкий гогот.       — Эти парни заплыли на чужую территорию и даже не знают моего имени, — смеялся незнакомец, утирая невидимые слёзы. — Ты это слышал, Коноха?       — Слышал, кэп, — живо отозвался тот тип, что сидел у Куроо на пояснице, удерживая его плечи и прижимая его всего к полу. При очередном резком движении, он грубо заломил Куроо руку и тот взвыл, сразу же прекращая дёргаться. Коноха цокнул языком и бережно погладил пострадавшую конечность. — Тихо-тихо, котёночек, не дёргайся. Просто лежи смирно и тогда я больше так не сделаю. Кэп, может, переберёмся к нам с этой посудины? Темень тут жуткая, хотя глаз выколи.       Незнакомец, выслушав предложение, скрестил руки на груди и задумался.       — Идёт, — кивнул он, вновь обращая жёлтые птичьи глазища к Ойкаве. — Вы заплыли в бухту, принадлежащую мне и моей команде. Меня зовут Бокуто Котаро, — он галантно снял шляпу и легко поклонился своим пленникам, ловя на себе их удивлённые и испуганные взгляды. Шляпу он нахлобучил на место и, преклонив колено, в одну секунду сократил расстояние между собой и Ойкавой, сталкиваясь чуть ли ни нос к носу, чтобы бархатно пророкотать признание: — Я пират, ребятки.