Natsukashi

      До дома они добирались не больше получаса, и всё это время Куроо проспал, уронив голову себе на плечо. Он не дёрнулся ни в тот момент, когда Акааши мягко притормаживал у круглосуточного, всё же решив взять немного медикаментов ― в возможностях домашней аптечки уверен он не был; не проснулся Куроо и когда их путешествие достигло конечной точки.       Будить его было жаль, и какое-то время Кейджи молча пялился, в очередной раз начиная заводиться от вида сбитых пальцев, хватающихся за его куртку, будто за спасательный круг. Куроо выглядел измотанным, уставшим настолько, словно избавиться от такого состояния в состоянии лишь годовой круиз и бесконечные СПА, другое дело, что подобной роскоши не видать им ни в ближайшем, ни в дальнейшем будущем.       ― Куроо-сан… ― Акааши тронул его за плечо, легко встряхивая.       Куроо замычал, причмокнул, поднял голову, медленно разлепляя глаза. Лишь на мгновение он испугался: задышал чаще, словно не мог вспомнить, как и почему оказался в машине, закрутил головой, пытаясь оценить обстановку и понять где он, куда его привезли. И только когда мечущийся взгляд наткнулся на встревоженного Акааши, Куроо смог успокоиться. Он резко выдохнул, откинулся на спинку, виновато улыбнувшись спутнику.       ― Уже приехали? ― он неуклюже пригнулся, чтобы осмотреться. В окнах высоченного дома, у подножия которого они припарковались, тут и там вспыхивали огоньки, выдавая неспящих. Куроо долго присматривался, пытался считать этажи, но в итоге сбился и бросил это занятие, взявшись неловко разбираться с ремнём безопасности. ― А я ведь даже не знал, где ты живёшь. Такой забавный дом.       Акааши невольно усмехнулся. Что это, вежливость? Хотя человеку, заработавшему на таунхаус и привыкшему жить на чём-то вроде мини-футбольного поля, заставленного мебелью и всякими безделицами, подобные муравейники вполне могут казаться «забавными».       ― Обычный комплекс, ничем не отличается от других, ― просто ответил Акааши, помогая с ремнём, наконец, щёлкнувшим и отпустившим Куроо.       Ночь неспешно близилась к концу, светать ещё не начало, но у кромки горизонта небо понемногу стало меняться. До утра и начала нового рабочего дня не так много осталось, и если они надеются поспать хоть немного, стоит поторопиться.       Акааши забрал пакет с заднего сидения, выбрался на улицу. Куроо тут же повторил: менее ловко, кутаясь в накинутую на плечи куртку, стараясь как можно незаметнее кривиться боли. Злость знакомой волной, но уже не такой разрушительной, как на парковке у агентства, накатила на Кейджи. Кем нужно быть, чтобы так обходиться с людьми?.. Куроо ковылял вперёд с трудом, оступался, хоть и пристально пялился под ноги, выверяя каждый шаг. Акааши подошёл ближе, заботливо придерживая за локоть, не давая завалиться на асфальт.       ― Я сам, Кейджи.       Куроо осторожно высвободил руку, криво улыбнулся, пряча глаза. Его сжирала неловкость. Видимо, осознание того, что он сделал, как собственноручно, одним звонком, изменил всю парадигму их с Акааши отношений, пришло только сейчас. И теперь он не знал, как быть. Как вести себя, как смотреть в глаза ассистента, которого он втянул туда, куда явно не следовало.       ― Идёмте, вам нужно в тепло, ― мягко предложил Акааши. Сейчас единственное, что зависело от него ― дать знать, что он рядом и готов в любой момент, как только Куроо потребуется, протянуть руку. ― Ещё достаточно рано, поэтому постарайтесь не шуметь и не перебудить соседей. Сомневаюсь, что хоть кто-то из них порадуется, что лишний час им не дал поспать Куроо Тетсуро.       До квартиры они добирались долго, по-черепашьи медленно преодолевая пролёт за пролётом ― лифт в многоэтажке не работал, кажется, с самого момента постройки. В какой-то момент Куроо даже предложил вернуться в машину и заночевать в ней, за что получил настолько расстроенный взгляд Акааши, что все предложения разом иссякли. Оставшиеся три этажа он одолел с честью, хоть под конец, уже у двери, его ноги тряслись будто после продолжительного марафона.       В квартире было тихо. У двери так и осталась валяться пара кроссовок, впопыхах забракованная Акааши. Из крана на кухне звонко капала вода в оставленную с вечера чашку. Кейджи стянул ботинки, прошёл вперёд, наощупь находя выключатель, зажигая рассеянный жёлтый свет. За его спиной послышалось шипение и долгий шаркающий звук ― Куроо сполз по двери, усевшись прямо на пол. Акааши оставил пакет с лекарствами на краю длинного стола-стойки, разделившего кухню с гостиной невидимой стеной, вернулся к Куроо, протягивая ему руку.       ― Не сидите на полу. Давайте, вставайте, разувайтесь и проходите в гостиную. Квартира небольшая, но полностью в вашем распоряжении. Чувствуйте себя как дома.       Куроо коротко кивнул, принял руку, медленно поднимаясь на ноги, попутно стаскивая ботинки. Всё ещё держась за руку Кейджи, он послушно прошёл за ним следом, усаживаясь на край жёлтого дивана, что на вид, что оказавшегося на деле жутко неудобным и твёрдым, будто камень. Робко оглядевшись, Куроо наконец заметил, что в квартире они были не одни.       Акааши не смог сдержать улыбки: из-за ручки дивана высунулась любопытная мордашка, удивлённо вытаращившаяся на ночных визитёров.       ― Кажется, мы её разбудили, ― усмехнулся Куроо, осторожно похлопав по месту рядом с собой, подзывая кошку. Зелёно-жёлтые глаза смотрели с интересом на незнакомца, розовый нос коротко тянул воздух, топорщащиеся длинные усы то и дело подрагивали в опаске. Куроо огорчённо вздохнул ― знакомиться с ним пока что не хотели. Он откинулся на спинку дивана, и заметная морщинка залегла между его бровей. Устроившись поудобнее, насколько позволяла капризная мебель, Куроо снова взглянул на кошку ― любопытство пересилило, и теперь она зыркала на него с противоположной ручки дивана, продолжая свои наблюдения. ― Полностью белая? Красивая какая. Как её зовут?       Кейджи, не скрывая удовольствия, продолжал наблюдать за робкими попытками Тетсуро приманить кошку, понемногу смелеющую и уже сползшую с подлокотника, медленно, на полусогнутых двигающуюся к нему.       ― Это Луна, ― вздохнул он с облегчением. Куроо снова улыбался. Его мягкая улыбка, безмятежное удовольствие на лице и тепло в глазах действовали не хуже успокоительного — от тревоги Акааши остался лишь призрачный след. ― Она принадлежала моему другу, но теперь живёт у меня.       Куроо, затаив дыхание, следил за осторожными, выверенными движениями кошки. Луна подошла совсем близко, понюхала его руку, застыла на миг и тут же проехалась по подставленным пальцам мягкой щекой. Куроо едва ли не взвыл от удовольствия ― за ним и раньше замечалась потаённая нежность по отношению ко всяческим милым штучкам на кошачью тематику, не удивительно, что общение с живой кошкой доставляло такое удовольствие. Немного радости ему точно не помешает.       ― Хорошая девочка… Хорошая. А где сам друг? ― поинтересовался вдруг он, бросая взгляд на Кейджи. ― В отъезде?       Лицо Акааши побелело и стало нечитаемым. Прежде, чем Куроо понял бы хоть что-то, он прикусил язык и отвернулся, двинувшись в сторону стойки, бросив из-за плеча:       ― Вы, должно быть, устали? Можете принять душ, прежде чем ложиться спать. Возьмите. Здесь должно быть всё, что может вам понадобиться. Сейчас я поищу что-нибудь на смену одежды, а вашу поставим постирать. До утра она высохнет.       Куроо бросил осторожный взгляд внутрь пакета, потом снова на Акааши. Он стиснул пальцами шуршащий пакет, прижал его к груди.       ― Спасибо. Ты сам не представляешь, что делаешь для меня, Кейджи.       На это у Акааши слов не нашлось. Неприятный ком, вставший в горле, позволил лишь выдавить из себя что-то про сменную одежду и что она в спальне, а значит, нужно за ней сходить, за Куроо пускай приглядит Луна, пока его не будет. Пусть немного, но появилось время, чтобы прийти в себя, трусливо сбежать, с собой унося секрет, вытянутый опасно близко к поверхности.       Тетсуро его не жалел. Сперва вопрос, взрезавший сердце на живую, теперь эти слова… Ничего такого он ведь не делал. Просто понимание. Не его ли хотел Куроо? Просто сочувствие и сопереживание. Это ведь нормально для обычных людей? Просто желание помочь. Просто…       Акааши с усилием потёр глаза, прогоняя сонливость. В шкафу он нашёл для Куроо шорты и футболку, не самые новые, но хотя бы не выглядящие так плачевно, как его вещи. Захватил чистое полотенце, задержался на пару минут, быстро взявшись разбираться с развороченной постелью ― не было и мысли о том, чтобы попытаться уложить его на диван или на пол.       ― Куроо-сан, вот… Оу. ― Акааши усмехнулся, лишь на мгновение пожалев, что нет телефона под рукой и никак не сфотографировать. Луна удобно устроилась на коленях Куроо и с удовольствием крутила головой, подставляясь под ласково почёсывающие пальцы. ― Похоже, вы всё-таки подружились? Хорошо. Возьмите. Свои вещи оставьте в ванной.       ― Жаль её прогонять, ― грустно покачал головой Куроо, ссаживая Луну на диван рядом с собой. Он неуклюже поднялся, забирая стопку одежды у Акааши. ― Я быстро.       ― Не торопитесь. Кстати, вы голодны? У меня оставался суп, могу разогреть. И, клянусь, там никаких букв.       ― Что? ― не понял Куроо, вдруг рассмеявшись. Акааши не сдержал улыбки, смущённо закусив губу ― у него получилось его развеселить. ― Боже, он всем это растрепал? Я всего-то хотел немного пошутить, а Тсукки воспринял это как смертельную обиду. Не пойми меня превратно, Кейджи, я не буквофоб какой-то, мне буквы очень даже нравятся.       ― Примерно так я и подумал, когда впервые услышал эту историю, что вы просто пошутили, ― признался Акааши. ― В таком случае, я разогрею вам порцию. А вы пока погрейтесь хорошенько, продрогли насквозь, пока ждали меня на парковке... И не стесняйтесь попросить, если потребуется моя помощь… С вашими «ранами».       Улыбка Куроо померкла, он коротко кивнул, к груди крепче прижимая вещи.       ― Спасибо. Я это учту, ― Куроо кивнул, обернулся, направившись к ванной. На полпути он замер, будто что-то забыл. Акааши внимательно на него уставился. ― Кейджи? Почему ты так добр ко мне? Это ведь просто твоя работа.       Такого вопроса Акааши не ожидал. Ему казалось, что всё проще некуда, и подобное спрашивать глупо, но стоило вспомнить слова Тсукишимы: «Не делайте вид, что вы его друг», «Гляди в оба» и то, как он смотрел на Куроо с неприязнью, не сказать бы, отвращением, всё сразу вставало на свои места. Акааши хотел бы ошибаться, но всё отчётливее казалось, что Куроо за всю свою жизнь попросту не встречал и не видел ничего хорошего.       Акааши улыбнулся как можно мягче и теплее.       ― А разве не вы ещё в самом начале предложили мне быть самим собой? Я просто делаю так, как привык. Как стал бы обращаться с любым другом. Это не просто работа, Куроо-сан. И я уже говорил ― вы заслуживаете гораздо большего, чем имеете.       Куроо опустил глаза, понятливо кивнул. Акааши на мгновение показалось, что он перестарался с таким легкомысленным навязыванием в друзья. Тишина становилась угнетающей, и Кейджи спросил первое, что пришло в голову:       ― Почему вы вдруг стали звать меня по имени?       Куроо встрепенулся, обернулся к нему.       ― Нельзя? ― жалостливо спросил он.       Акааши усмехнулся. Нет, похоже показалось ― всё в порядке.       ― Можно. Я вовсе не против.       ― Мне так нравится, ― мягко шепнул Куроо, ― у тебя красивое имя.       Акааши коротко кашлянул. К лицу прилило тепло, и отчего-то захотелось поскорее уйти от этой темы.       ― Ступайте в душ, Куроо-сан, ― снова попросил он, подходя к стойке, ― а я займусь нашим ужином. Или завтраком, смотря что вам больше нравится...       Лишь когда за Куроо закрылась дверь ванной, Акааши дал себе слабину. Перманентная вежливая улыбка, сползла с лица, оголила никак не утихающие тревогу и волнение. На плечи огромным грузом навалилась сонливость, и если бы Кейджи не решил ополоснуть лицо холодной водой, пожалуй, он уснул бы стоя прямо у раковины. Глубоко внутри всё ещё клокотала злость, будто усталый вулкан, понемногу успокаиваясь, графитово-серым сгустком замирая, навечно оставаясь с ним, затаиваясь в недрах сердца.       Акааши знал, что мир шоу-бизнеса не идеален. Работая с Яку-саном, он ни раз сталкивался с его негодованием, когда большие боссы принимали какие-нибудь кардинальные решения или отправляли своих «звёздочек» на заведомо провальные проекты. «Кто-то же должен». Словно это наказание, попытка проучить, поставить на место зарвавшегося или провинившегося подопечного. В контексте случившегося с Куроо, эта фраза приобретала новые, грязные оттенки. Что бывает и так, Кейджи не подозревал.       «Кто-то же должен»… Отвратительно.       Акааши зло скрипнул зубами, взявшись возиться с остатками вчерашнего овощного супа. Методичный шум воды, редкие всплески, стук ложки о тарелку, бульканье закипающего чайника и лёгкое мурлыканье Луны, теревшейся о ноги, нехотя отвлекали. Небо за окном меняло свой цвет, светлело, полнясь красками у отреза горизонта ― а казалось, что до рассвета ещё так долго… Акааши взглянул на часы, прикрывая болящие глаза с нервным смешком. «Вставать» через два часа. Ещё через два у них с Куроо встреча. Можно попробовать отменить, сослаться на плохое состояние, но что-то подсказывало, что толку от этого никакого. Проведи хоть неделю взаперти, сжавшись комочком в углу, а лучше не станет ― как Куроо живёт с этим, как ещё не сошёл с ума, Кейджи не понимал. Злость желчью снова забурлила внутри, и Акааши пришлось немало постараться, чтобы унять её. Дверь ванной с тихим щелчком отворилась, выпуская клубы пара.       ― Кейджи, ты в порядке?       Акааши прикусил губу. Это была его реплика. Он внимательно осмотрел Куроо, тактично отводя взгляд всякий раз, когда натыкался на грубый след на коже, прикрытый широким пластырем. Он насчитал четыре заплатки на шее, подозревая, что под футболкой есть ещё несколько, и явно не для его глаз. Кейджи тяжело потянул носом, выдавил из себя улыбку, почти настоящую, и жестом пригласил присесть за стол.       ― Я в полном, ― ответил наконец Акааши, ставя перед Куроо тарелку с успевшим остыть супом. ― Вы как? Всё… нормально? Моя помощь вам не потребовалась, как я понимаю.       Нужные слова находились с трудом. Акааши изо всех сил пытался подобрать их так, чтобы не ранить, чтобы лишний раз не напоминать, хотя ему и хотелось вызнать всё до последней подробности, а потом принять меры. Какие? Он и сам понятия не имел, но готов был хоть своими руками идти чинить правосудие, до хрипа сожаления сжимать чужие шеи. Только вот ничего это не изменит… Кейджи покрутил головой, кисло улыбнулся, заметив, что Куроо помрачнел, будто понял о чём тот думает.       ― Нормально, ― буднично ответил Куроо. Он задумчиво покрутил ложку по тарелке, словно собирался с мыслями. ― Я бы хотел попросить тебя… Не забивать себе голову.       ― Что? Но как же…       ― Всё закончилось, ― ответил Куроо, хлёстко ударяя Акааши фальшивой улыбкой. ― Уже всё кончилось. Поэтому, давай не будем. Я в норме. Правда, Кейджи. Ты не представляешь, что сделал для меня, когда не просто бросился по ночи чёрт знает куда, но ещё и сказал то… Ну. Все те слова, что ты говорил в машине. Это для меня в новинку. Но теперь, поостыв, я думаю, что зря втравил тебя во всё это. Чёрт, мне так стыдно… ― он усмехнулся, пряча глаза за ладонью. Ложка в тарелке снова зазвякала, оглушительно громко в напряжённой тишине квартиры. Куроо рискнул взглянуть на Акааши. ― Спасибо. Всё уже хорошо, я привык к подобному, поэтому…       Акааши шумно потянул носом. Куроо громко сглотнул, мигом прикусив язык.       ― «Хорошо»? «Привыкли»? Да какая же это «норма», если подобное для вас то же самое, что и, не знаю, многочасовое гримирование? Это же… Чёрт, я не понимаю… ― Акааши рухнул на соседний стул, взявшись за голову. ― Вы говорите, что мои слова имеют значение, но почему-то мне кажется, что это не так.       ― Имеют, уверяю тебя. Но тебе не обязательно во всё это влезать и пытаться вникнуть, ― ответил Куроо, наконец берясь за еду. Разговор, похоже, себя исчерпал. ― Оу! Это вкусно, Кейджи. Чертовски вкусно. Ты сам готовил? Если бы не мой дурацкий график, я бы вас с Луной к себе забрал и каждое утро ел такую же вкуснятину.       Акааши обиженно хмыкнул, игнорируя посыпавшиеся комплименты. Ему и правда было обидно, и сейчас он не мог с уверенностью сказать за Куроо или себя. Его пылкая речь, вырвавшиеся наружу чувства, постыдным воспоминанием крутились на репите, и в который раз Акааши покрутил головой, будто бы это помогало. Похоже, с этим обсуждением и правда стоило заканчивать. «Поостыть» следовало и ему. В конце концов слова Тсукишимы, возможно, и не были такими уж и неправильными, и всю эту чушь с «дружбой» и правда стоило оставить где-то поодаль от рабочих отношений. Чёрт… До чего обидно.       Куроо осторожно тронул его запястье, виновато заглянул в глаза, словно в очередной раз прочёл его мысли, сходу разобравшись в раздрае чужой души.       ― Я понимаю, что ты чувствуешь, но не нужно этого. Всё… Всё гораздо сложнее. Я бы мог рассказать, но…       Куроо прикусил язык.       ― Я не пойму? ― догадался Акааши.       ― Не совсем так. Уверен, ты человек сострадательный и легко перенимающий чужое горе на себя. Тебе ведь было больно, да? Как только ты увидел меня? ― Кейджи промолчал. Можно было и не говорить о том, что у него сердце разрывалось от одного только взгляда на истерзанного Куроо. ― Так и знал. И что будет, если я тебе расскажу? Выложу всю подноготную? Что, по-твоему, я буду чувствовать, зная, какой ты? Думаешь, мне полегчает?       ― Нет, ― шепнул Акааши. Поднимать глаза и смотреть на Куроо ему не хотелось.       Теперь паззл сложился — это была забота о нём. Своеобразная и в чём-то даже жестокая. Но всеми силами Куроо пытался уберечь его от этого мира, не дать запятнать себя. Знал бы он, что Кейджи уже с ног до головы в чёрных, отвратительных пятнах, которые не смыть и за десятилетия…       ― Раз ты понимаешь, давай закроем эту тему. Сейчас всё хорошо, ― Куроо снова улыбнулся, теплее, мягче, вдруг весело усмехнувшись. ― Забавно, знаешь ли, вышло: я так хотел найти у кого-то понимания, что когда оно обрушилось на меня, оказался совсем не готов. Всё же, хорошего понемногу, да?       Акааши шумно вдохнул и выдохнул, торопливо приводя в порядок мысли. Хорошо так хорошо.       ― Как скажете, ― согласился Акааши. Делал это он нехотя, но решил, что и правда имеет место немного ослабить хватку и до всего дойти со временем. Оно ещё есть, и оставшихся два месяца должно хватить, чтобы попытаться хоть как-то помочь Куроо. ― Вы закончили?       ― О, да! Было потрясающе! И никаких букв, как ты и обещал, ― хватаясь за новую нить разговора, встрепенулся Куроо, лукаво подмигнув. Акааши скрыть усмешки не смог. На сердце всё ещё тяжело, но вид довольного Куроо, слегка порозовевшего от тепла и сытости, успокаивал. ― Кстати, всё хотел сказать: у тебя тут мило.       ― Вы хотели сказать «мало»? ― фыркнул Акааши, косясь на Куроо, с интересом осматривавшего его владения. ― Места маловато.       Квартира действительно была небольшой: смежная с крошечной кухней гостиная, разделённая стойкой-столом, ванная комната да его спальня ― точно такая же маленькая комната, в которую влезала кровать, небольшой шкаф и рабочий стол. Акааши даже забыл, какого это, когда в доме есть кто-то ещё кроме него и Луны ― с приходом Куроо места стало, кажется, ещё меньше. Но почему-то было уютнее…       ― Я хотел сказать то, что сказал, ― качнул головой Куроо, пряча зевок за ладонью. ― У меня дом размером со стадион, я с детства мечтал о таком — почему-то решил, что огромный дом это предел мечтаний. А в итоге мало того, что появляюсь там, только чтобы поспать, так ещё и сижу вечно в одной только комнате. Только когда мама приезжает…       Куроо осёкся, закусил губы, опустил глаза, уставившись на свои ноги. Расспрашивать Акааши благоразумно не стал.       ― Заведите себе кошку, ― посоветовал он. ― А лучше двух. Поверьте, они мастерски захватывают территорию, и вам будет казаться, что они повсюду.       Куроо хихикнул.       ― Возьму на вооружение, спасибо.       Словно почуяв, что заговорили о её племени, на колени Куроо прыгнула Луна, всем своим видом подтверждая слова хозяина ― сердечко Тетсуро кошка захватила на раз-два. Луна нежно мурлыкала, с удовольствием подставлялась под ладонь Куроо, выгибала спину, извивающимся хвостом щекотала лицо, маленьким кошачьим лбом бодая его руку.       ― Вы ей нравитесь. Даже удивительно, обычно она плохо ладит с чужими. Хотя, если быть честным, у меня здесь гости явление крайне редкое… ― Акааши улыбнулся. На сердце было тепло, и нарушать идиллии не хотелось, но похоже, выбора не осталось — глаза Куроо слипались, того и гляди он уснёт сидя. Кейджи подошёл ближе, осторожно взял кошку на руки, ссаживая её на пол. ― Идёмте. Разговаривать, конечно, здорово, но вам необходимо поспать. Хотя бы пару часов. На встречу, похоже, мы опоздаем, но лучше так, чем если вы будете весь день клевать носом.       Куроо согласно кивнул и сопротивляться не стал. Он послушно пошёл за Акааши, как тот и просил, забрался на его кровать, укладываясь к стене, тут же по-хозяйски сгребая подушку. И только когда Кейджи потянулся к ночнику, собираясь выключить свет и уйти, оставить его одного, Куроо с трудом поднял голову, сонно уставившись на Акааши, словно только сейчас понял, что занял чужую постель.       ― А ты?.. ― растерянно пробормотал он, оценивая площадь полуторки. Куроо взялся неловко подниматься. ― Наверное, мне стоило лечь на полу…       ― Не нужно, спите в кровати, Куроо-сан, ― успокоил Акааши, присаживаясь на край. Он погладил Куроо по плечу, осторожно надавливая. ― Ложитесь. Я, как только поставлю вашу одежду в стирку, тоже лягу.       ― Здесь?       Акааши закусил щёку изнутри. От мысли делить с кем-то кровать было слегка не по себе.       ― На диване, в гостиной, ― ответил Акааши, принимаясь укрывать плечи Куроо. ― Не беспокойтесь, мне будет удобно. Иногда, после работы, когда сильно устаю, я сплю там. Не привыкать.       Куроо, похоже, не поверил ни единому слову, и Акааши в который раз удивился его проницательности. Он и правда частенько отрубался прямо в одежде на диване, только вот удобством там даже не пахло. Но ничего, одну ночь можно и потерпеть. К тому же, Куроо сейчас вряд ли будет комфортно спать рядом с кем-то.       ― Это потому что я…       Договорить Куроо не смог, и его бормотание проглотил сон. Интересно, что он хотел сказать?       ― Спите спокойно, Куроо-сан. Ни о чём не тревожьтесь.       Кейджи в очередной раз поправил одеяло, боязливо тронул его волосы, осторожно погладив по голове. Куроо спал крепко, на касание даже не отреагировал. Видимо, окончательно вымотался, как только в тарелку с супом не нырнул носом.       Уходить не хотелось. Оставлять его одного не хотелось, пусть Акааши и знал, что Куроо ничего не грозит. Бледным кошачьим приведением на кровать скользнула Луна, мягко пробравшись поближе к хозяину.       ― Подменишь меня? ― шепнул Кейджи, ласково погладив любимицу.       Луна согласно замурлыкала, жмуря от удовольствия зелёные-жёлтые глазища. Акааши едва слышно хмыкнул ― подумал, что у Куроо глаза похожего цвета, забавно. Нужно идти. Он ещё раз присмотрелся к Куроо, потянулся, выключая ночник. В спальне стало темно, только блёклая полоска света из-под штор помогала хоть как-то сориентироваться и добраться до двери без происшествий.       ― Присмотри за ним, Луна. Полагаюсь на тебя.       Громкое урчание в ответ означало ни что иное, как полное и беспрекословное подчинение наказу. Теперь Акааши был спокоен.

***

      Утро того дня выдалось тяжёлым для них обоих. Куроо, несмотря на перехваченные часы сна, при дневном свете выглядел ещё хуже, чем показалось ночью. Несколько пластырей слетело с его шеи и Кейджи с тянущей болью внутри заметил, насколько неуютно стало Куроо, как только он заметил это, поспешив прикрыть отметки ладонью и свести всё к безобидной шутке про комариков. Похоже, что для себя он принял решение не вспоминать, забыть и оставить в прошлом, а все метки, боль, изорванную одежду, не спасли которую ни стирка, ни робкие попытки Акааши поорудовать над ней иголкой, Куроо предпочёл попросту списать на какое-то незначимое событие. Одно из многих в его, как оказалось, не такой уж и идеальной и красивой жизни.       Пытаться завести разговор снова Кейджи не стал. За тот остаток ночи-утра, в которые он так и не смог уснуть, сколько бы не крутился на неудобном диване, Акааши передумал много о чём, наконец, для себя найдя простой, пусть и не самый приятный ответ: на всё есть свои причины. Замалчивание Куроо и его страх. Отказ от попыток бороться и до щемящего тоскливое «Я уже привык». Его неловкие шутки и откровенное игнорирование произошедшего. На всё есть свои причины. Акааши повторял это как мантру, возвёл фразу в разряд непреложных законов, запрещая себе лезть не в своё дело. В конце-то концов, и у него были причины оставаться в этой квартире, временами до слёз ненавистной, работать на агентство и негласно разделять его омерзительную политику. Причины… Хотелось бы знать, что сковывало Куроо этими страшными цепями, что заставляло его из раза в раз ломать себя, жертвенным агнцем отдаваться в руки чудовищ, терпя унижения и боль. Он говорил, что дело в ролях. В его работе и карьере, но разве стоит хоть кусочек славы и глянца подобного?.. Быть может, у них разные взгляды на жизнь, это в порядке вещей, но что-то подсказывало Акааши, что было что-то ещё. Скелет в шкафу. Возможно, ничуть не меньший чем его собственный.       Несколько следующих дней пролетели в веренице бесконечных встреч, интервью, фотосессий, съёмок и читок сценариев. Куроо безупречно исполнял свою работу. Улыбался направо и налево, и неделю, до одури душную, совсем не по-осеннему, проходив в свитерах и водолазках под самое горло ― прятал последствия своего «успеха», лишь единожды прокомментировав Акааши происходящие как «Расплата за мою тупость». Кейджи не встревал и молча приносил кофе со льдом, надеясь помочь хоть как-то.       Предстояла большая работа: двухнедельные выездные съёмки дорамы по одноимённому фильму, в котором Куроо досталась небольшая роль второго плана. В сериале его роль разрослась до приличных масштабов, и Тетсуро только и делал, что заучивал свои реплики, отчитывая роль наизусть, когда как остальные на совместных читках не стеснялись читать прямо с бумаги, ещё и умудряясь запутаться в грамматике.       В такие моменты Акааши нравилось наблюдать за ним. Реклама или интервью, где всё гиперболизировано и наиграно, радовали Куроо постольку поскольку, работать ему нравилось, но кино… Кажется, это всегда было его мечтой. Пусть не блещущая свежими идеями дорама или третьесортный ужастик ― Тетсуро отыгрывал на все сто. Погружался в персонажа, будто надевал на себя его личину, пытался понять и прочувствовать, нередко удачно импровизируя. Он не видел и не слышал ничего, находясь в моменте, увлекая за собой партнёра по сцене в совершенно иной мир, где вовсе не он переживает трагическую утрату или готовится принять от императора заслуженный в военных похождениях чин. Это кто-то другой: прожжённый вояка или тонко чувствующий мир юноша; бедный, бездомный художник или бесталанная зазвездившаяся знаменитость. Акааши временами казалось, что Куроо Тетсуро может всё. Ему по плечу любая роль. Кроме одной. Сыграть которой в настоящей жизни ему всё не удаётся.       Он стал холодным, отстранённым. Акааши думал, что виной всему лавина работы, но даже с большим количеством работы и разъездов, Куроо всегда был приветлив и дружелюбен. Раньше они вместе выбирались обедать, по-хулигански сбегая с работы, болтали о всякой ерунде, жуя сэндвичи на ланч. Теперь Куроо больше молчал, вяло улыбался и отвечал зачастую невпопад. Всякий раз Акааши закусывал губы, борясь с желанием спросить, что произошло. Грешным делом, он было решил, что с Куроо снова что-то сделали, но нет ― «эпоха» свитеров и водолазок успела закончиться, и в гардероб Тетсуро вернулись обычные рубашки и футболки. Скрывать было нечего. Очередные причины? Или, может, он был слишком навязчив? Может, Куроо что-то понял не так из его слов, и теперь решил провести границы и указать ему на место. В конце концов, он ведь просто ассистент. Помощник. Да к тому же временный. Скоро вернётся Тсукишима, и Акааши снова придётся искать работу, похоронить в себе чужую тайну, забыть обо всём. Наверное, они после и не увидятся даже…       Акааши честно старался не думать, делать вид, что всё в порядке, раз за разом проговаривая свою мантру, которую уже успел прилично возненавидеть. И он и дальше продолжил бы придерживаться вдруг появившихся «правил», если бы Куроо не начал откровенно игнорировать.        «Я сам доберусь до работы, не заезжай за мной, встретимся в агентстве».        «Прости, я уже пообедал. Возьми что-нибудь себе с моей карты, можешь не скромничать».        «После читки я сам доберусь домой. До завтра, Акааши».       Это уже чересчур. Стена между ними, казавшаяся иллюзорной и не выше бордюра, в мгновение стала непробиваемой, дорастающей до небес. Это обижало. Это злило. Это причиняло боль. Кейджи думал, что они смогли найти общий язык, а после всего случившегося так и вовсе стали ближе, намного ближе, но похоже, что он ошибался. И ладно, если так. Друзьями Куроо быть с ним не хочет ― пусть так. У него, может, ― да чёрт бы их побрал! ― свои на то причины, но чтобы он сам же делал его работу? Нет уж, дудки! Такого Акааши допускать не собирался. И сегодня, что бы там Куроо для себя не решил, он намеревался забрать его с работы и лично доставить домой. Вот так-то! А заодно, может, и поговорить удастся нормально. Но это уже бонусная часть.       Торопливо двигаясь по коридору, Акааши вежливо кивал, замечая знакомые лица. В конференц-зале, где проводили репетицию, Куроо не оказалось: девушки из стаффа любезно доложили «вежливому красавчику-ассистенту», что его «начальник» уже удрал, и Акааши решил, что он у себя. Туда он и поспешил, искренне надеясь, что сможет застать Куроо прежде, чем тот снова от него ускользнёт, а там уж и поговорят.       Настрой у Кейджи был решительным и боевым, но стоило ему добраться до места, повернуть ручку и приоткрыть дверь, заглянув внутрь, от решимости не осталось и следа.       Куроо был не один. Какой-то лохматый тип, вжимая в ребро столешницы, с упоением целовал Куроо, крепко удерживая его за подбородок, не давая и шанса разорвать поцелуй. Акааши видел их языки, сплетающиеся будто змеи. Видел, как морщится и хмурит брови Куроо, пытается отвернуться и отодвинуть парня, упираясь ему в грудь. Видел, насколько доволен этот тип, наслаждающийся происходящим.       Это поэтому Куроо не хотел его видеть? Интересно.       Акааши выразительно кашлянул. Лохматый тип громко ойкнул, согнувшись пополам ― Куроо зарядил ему кулаком в грудь. Шумно дыша, он быстро обернулся на звук, испуганно обмирая. Акааши закусил щёку изнутри, мысленно назвав себя идиотом. Похоже с выводами он поспешил.       ― Кейджи!.. Это вовсе не то…       ― «Кейджи»? ― лохматый повернул голову, выпрямился и с силой потёр ушибленное место. Акааши вошёл в комнату, благоразумно прикрывая за собой дверь. Парень с интересом осмотрел его с головы до ног, его глаза нехорошо прищурились. Где-то Акааши его уже видел… ― Это тот самый «Кейджи», а Тетсу-чан? Вот, значит, из-за кого ты так ломаешься…       Акааши передёрнуло. У него была отвратительная манера речи. Он растягивал гласные, обращался до дурацкого фамильярно, и от того, как он произносил его имя, Акааши буквально сотрясало ― у него задрожали руки, в ушах загудело.       ― Прошу прощения, но разве вы не в курсе, что посторонним запрещено находиться в личных гримёрках артистов? ― сухо и холодно отчеканил Кейджи, тут же пожалев, что вообще подал голос. Незнакомец заинтересованно повернул голову набок, весело усмехнувшись. Он сделал шаг, другой, взявшись кругом, будто хищник жертву, обходить, разглядывая со всех сторон. Акааши стиснул зубы, стараясь меньше шипеть и больше чеканить слова: ― Вам нужно уйти. Немедленно.       ― Не трать на меня свой грозный взгляд, дорогуша, ― парень наклонился, и Акааши почувствовал запах одеколона, сладкой, душащей пеленой окутавший его. ― Лучше прибереги для него.       Парень весело усмехнулся, обнажая белые идеальные зубы. Его глаза цвета тёплого дерева смотрели с интересом и капелькой, как показалось Акааши, чего-то колкого, едкого, словно он ему сделал какую-то гадость.       ― Вам нужно…       ― Да иду-иду. Какой грозный котёночек тебе попался, ты бы его воспитывал, что ли? ― Парень развёл руками, обернулся, из-за плеча послав воздушный поцелуй Куроо. ― Ну, раз гонят, пойду. Ты подумай над моим предложением, Тетсу-чан, хорошо? Повспоминай там всякое, как здорово мы зажигали в прошлом, м?       ― Иди уже, Ойкава, достал, ― проскрипел Куроо.       ― Пока-пока, ― весело помахал тип, в дверях снова зыркнув на Акааши ― он спиной почувствовал его колючий взгляд. ― Ещё увидимся, Кейджи-чан.       Дверь с хлопком закрылась. Тишина в комнате стояла пугающая. Ни Куроо, топтавшийся у стола, не мог выдавить из себя ни слова, ни сам Акааши, которого всё ещё слегка потряхивало. Нарушить безмолвие решился Куроо.       ― Это… ― он откашлялся, привлекая внимание; Акааши поднял на него глаза. И лучше бы он этого не делал. Выглядел Куроо таким виноватым и смущённым, словно был неверной, но очень совестливой женой, застуканной мужем с любовником. Его лицо алело пятнами, губы всё ещё влажно блестели после поцелуя. ― Это не то, чем кажется.       ― Правда? А по-моему, всё было предельно ясно: вас целовал какой-то парень. Прошу меня извинить, но другого значения в этом я не вижу, ― ответил Акааши и сам удивился, насколько ожесточился его голос. Заметил это и Куроо, удивлённо вскинув брови. Чего это он?.. Завёлся ни с того ни с сего. Акааши виновато склонил голову. ― Простите, мне не стоило так говорить. И вы не должны мне что-либо объяснять. Ведь это не моё дело. Я никому не скажу о том, что видел.       ― Почему?       ― Что «почему»? Почему не скажу? Разве это не очевидно? ― теперь пришла очередь Акааши удивляться.       Куроо мотнул головой из стороны в сторону. Выглядел он раздражённо, не сказать бы зло. Интересная реакция для того, кому только что в глотку пихали язык.       ― Почему ты так говоришь? Будто… Тебе всё равно.       Акааши не сдержал смешка, на его вкус слишком уж едкого.       ― А разве не вы в последние дни делали всё, чтобы мне было «всё равно», Куроо-сан?       Куроо дёрнулся, словно его ударили. Он понимающе хмыкнул, опустил голову, подошёл к дивану, рухнув на него, низко сползая на сидении. Акааши топтался на месте с мгновение, и подошёл ближе, присаживаясь на край рядом. Похоже, вот оно ― время поговорить, как он и хотел, расставить точки на «i», если не все, то хотя бы несколько.       ― Я облажался. Прости, Кейджи, ― Куроо повернулся к нему, виновато улыбнувшись. ― Я ведь и правда пытался держать тебя подальше. Боялся…       Он замялся, словно сомневался, нужно ли продолжать. Акааши звучно сглотнул, решив поделиться своими мыслями.       ― Боялись, что я вместе с вами угожу в неприятности. Из-за вас? Поэтому отсылали меня и всячески игнорировали? Вели себя как… Как…       ― Мудак? ― подсказал Куроо, усмехаясь; Акааши неоднозначно пожал плечами. ― Ты прав. Ты довольно глубоко забрался в этот мир, Кейджи. Узнал то, что знать не стоило. У меня и мысли не было, что ты станешь использовать это знание против меня, нет, ничего такого. Я испугался, что ты погрязнешь в этом сам. Угодишь в какой-нибудь переплёт, и всё из-за меня. Поэтому решил провести границу между нами ― ни к чему тебе вся эта грязь и подноготная. Я думал, что так будет лучше.       Акааши молчал. Куроо оказался редкостным идиотом. Но идиотом с огромным тёплым сердцем, бесконечно заботливым и щедрым. Он готов был отказаться от собственного комфорта во благо другого, готов пожертвовать последними крупицами радости в своей жизни, чтобы уберечь от проблем, ещё даже не существующих.       ― А вы не думали о моих чувствах? Том, чего я хочу? ― Акааши сдвинулся, подсаживаясь к Куроо ближе. ― Какого мне было, пока вы бегали от меня?       ― Прости.       Акааши почувствовал укол совести. Похоже, он слегка перегнул. Неужели, его настолько это задело?.. Акааши тронул Куроо, легко похлопав по плечу.       ― Вы будете прощены, если пообещаете, что больше никогда не назовёте меня «Акааши», ― смутившись, выпалил он, отворачивая потеплевшее лицо от Куроо, тихо и облегчённо рассмеявшегося.       ― Я слишком легко отделался, ― довольно протянул Тетсуро, ослепительно улыбнувшись.       ― И не старайтесь решить всё в одиночку, ― продолжил Акааши. ― Вы ведь сами просили, Куроо-сан, вы хотели понимания. Я готов быть с вами, готов поддерживать, но делать это, когда вы отказываетесь или сбегаете, довольно затруднительно.       ― Хорошо, спасибо.       ― А теперь, если вы закончили с работой, я отвезу вас домой. Отказ не принимается.       Куроо помотал головой, довольно оскалившись.       ― Как скажешь, Кейджи.       До парковки они шли не разговаривая. Куроо что-то мурлыкал себе под нос и выглядел вполне довольным жизнью, что не могло не радовать; Акааши же, пялясь на его вихрастый затылок, изнемогал от желания допросить Куроо по поводу того типа.       Не то чтобы ему было так уж и интересно, да и он вроде как обещал себе не влезать, но политика невмешательства оказалась невероятно уязвимой перед лицом нежелательных поцелуев со всякими странными незнакомцами. Акааши среагировал остро. Сейчас он это понимал куда как отчётливее. Он говорил прямее и честнее там, где обычно увильнул бы или сгладил угол. Он не постеснялся уколоть, когда должен был опустить и не лезть туда, куда ему не следовало. Он оказался вовлечённее, чем сам того хотел, чем думал.       Напряжение росло по экспоненте, а вопросы без конца, словно фейерверки, появлялись по одному или группами, вспыхивая в голове. Кто он такой? Как давно они знакомы, если общаются так фамильярно? И что их связывает? Почему в очередной раз Куроо стерпел? Он дал отпор в конечном итоге, но похоже, что не так быстро, как следовало. И получается, Куроо не против быть с мужчиной? Акааши понимал, что опыт у него есть, но после всего, через что он прошёл, он согласен на отношения?.. От всех этих вопросов голова шла кругом, и Акааши так бы и продолжил молчать, доводя себя до мигрени, если бы Куроо первым не подал голос.       ― Ты так и не спросишь?..       ― М? Что именно? ― уточнил Акааши, прекрасно понимая, к чему он клонит.       Перед глазами снова возникла физиономия того типа. Ойкава. Имя ничего не говорит. Но почему так раздражает? Он красивый, даже очень, если актёр или певец, то фанаток у него, наверное, просто тьма. Может, дело в манере речи? Ну да, слегка нервирует, но чтобы до трясучки? Странно. А может, всё дело в том, что он целовал Куроо? Властно и без церемоний. Страстно, словно они были давними любовниками. Может, дело в его довольной роже, когда он делал это?.. Или испуганном взгляде Куроо?..       ― Про Ойкаву, ― осторожно уточнил Куроо. ― Того парня.       Акааши снова попытался припомнить фамилию. Что-то внутри отзывалось на неё, но ничего конкретно он так и не нашёл в своей памяти. Акааши на мгновение отвёл взгляд от дороги. Куроо сидел как на иголках, весь извёлся. По всей видимости, для него это важно.       ― Хорошо. Что это был за тип? ― решил подыграть Акааши. Он завёл машину и неторопливо выкатил с парковки. ― Мне он не понравился.       Куроо удивлённо вскинул брови. Акааши прикусил язык. Последняя реплика была лишней.       ― Ну… Кхм. Это Ойкава Тоору, он довольно знаменит. Разве ты его не знаешь?       ― Вы хвастаетесь тем, что ваш любовник знаменит?       ― Он не мой любовник! ― в запале выпалил Куроо. ― Чёрт, как ты вообще такое подумал?       Акааши пожал плечами, нехотя поёжившись.       ― Ну, он целовал вас так страстно, что тут ещё подумаешь? ― кольнул он без тени сожаления. Куроо заметно приуныл, нахмурился и надулся.       ― Неправильно ты подумал. Этот придурок ворвался ко мне в гримёрку, полез обниматься, начал тарахтеть про «старые добрые», а потом… Ты сам видел, что было потом.       Акааши задумчиво покачал головой. Вот как всё было. Правда ничего это так и не прояснило, а вопросов стало только больше.       ― А почему он упомянул меня? Вы что-то рассказывали? ― Куроо сделал вид, словно не услышал вопроса. ― Куроо-сан? Почему молчите?.. Сами же хотели расспросов, а теперь отказываетесь говорить.       Куроо резко выдохнул, нехотя ответив:       ― Да. Я говорил о тебе.       ― И что же? ― не сдавался Акааши.       ― Не так важно что, ― просто отмахнулся Куроо, взявшись пялиться в окно с таким видом, будто городской пейзаж самое важное в его жизни, и он тотчас погибнет, если не будет смотреть на пролетающие мимо дома и магазинчики. ― Главное, что он должен был понять, что целовать меня ни в коем случае нельзя. Да только вот этому болвану абсолютно начхать на любые запреты.       Акааши удивлённо хмыкнул, чуть сильнее вжав педаль газа. Любопытно, это что же такое услышал Ойкава, раз сразу же полез целоваться? Что такого о нём мог сказать Куроо?.. Акааши попытался было предположить, но шальную мысль отмёл быстро, стыдливо пряча подобные размышления куда подальше.       ― Ясно. Похоже, он из тех, кому закон не писан? К слову, он ведь сказал: «Ещё увидимся»? К чему это?       Куроо мрачно кивнул.       ― Та дорама, выездные съёмки через пару дней, ― он тяжело вздохнул, наконец, признавшись: ― Ойкава мой партнёр. Его буквально пару дней назад утвердили на главную мужскую роль, и нам почти всё время придётся работать бок о бок. Мы оба с ним встретимся на съёмках, вот что он имел в виду. Похоже, он тебе и правда пришёлся не по нраву.       Акааши не сдержался и поморщился. О коллегах Куроо мнения он был неплохого, по возможности и в силу занятости мог и помочь чем, ему не трудно. Но от одной только мысли, что придётся рядом с собой терпеть такого выскочку, становилось не по себе. Да и что-то подсказывало, что доставаться будет и Куроо. Даже странно, что он такой подозрительно довольный с виду, хотя только что был мрачнее тучи.       ― С чего бы мне испытывать к нему симпатию? ― буркнул Акааши. ― И почему вы такой радостный? Понравилось целоваться со знаменитостью?       ― Вот ещё, как приеду домой, вымою рот с мылом, ― фыркнул Куроо, обиженно надуваясь. ― И вообще-то, я тоже довольно знаменит…       Акааши не выдержал и рассмеялся.       Он и подумать не мог, что отсутствие Куроо, такого простого, искреннего, забавно дующегося или открыто улыбающегося, окажется для него столь тяжёлым. Видимо, он успел привыкнуть к нему, изучил привычки и повадки, проникся и перенял его чувства и боль, тесно вплетая Куроо Тетсуро в свою жизнь. И похоже, что и сам Куроо сделал нечто подобное ― будто недостающей деталью дополнил им что-то в себе.

***

      ― Дуешься?       ― Вовсе нет.       ― Я же вижу, ― упрямился Куроо, старательно ища взгляд Акааши.       ― Даже если и так, то не на вас, ― отрезал Кейджи, проделывая очередное дыхательное упражнение. Помогало чертовски плохо, но это единственная практика, которую он знал, чтобы успокоиться.       Куроо задумчиво пожевал губу, не решившись продолжать дискуссию. Акааши и без того был на взводе, и всё из-за той дурацкой статьи.       Проблемы начались с первого дня съёмок, прямо с того момента, когда на площадке под одобрительные возгласы, появился Ойкава Тоору собственной персоной, разодетый в пух и прах, под стать амплуа своего героя ― соблазнителя и жигало. И то ли он так вошёл в роль, то ли, заметив Акааши и припомнив их стычку, решил о себе напомнить, а первым делом он с жаром расцеловал Куроо в обе щёки, кокетливо заявив, что так приветствуют в Европе. Ошарашенный Куроо успел проблеять что-то вроде: «Ну-ну», и быстренько ретировался, пока Ойкава не решился продемонстрировать чего-нибудь ещё европейского, позаковыристее. Народ на площадке беззаботно смеялся, девушки посмелее просили поздороваться и с ними, а Акааши, сидя поодаль и работая с расписанием Куроо, отчётливо понял, что это дело дурно пахнет. Как оказалось, предчувствие его не подвело.       Второй день, третий, пятый ― Ойкава умудрялся всякий раз, находясь рядом с Тетсуро, как-то его задеть, коснуться, обнять, а то и наглым образом облапать. К счастью, поцелуев больше не было. Куроо ясно дал понять, что подобных «приветствий» не приемлет ― выловил Ойкаву за трейлерами и прижал к стенке, в приватной обстановке пояснив что к чему. Этого Акааши не видел, но удостоверился, что «просьба» подействовала. Впрочем, уже было поздно.       Спустя неделю с начала съёмок, в сети появилась статья с красочными фото и броским заголовком: «Наследник именитой семьи взял под крыло никому не известного новичка? Ойкава Тоору и Куроо Тетсуро. Подробности их близких отношений». И пусть напрямую не было сказано ни слова, но каждый абзац этой статейки так и кричал о том, что Куроо и Ойкава встречаются. И не просто встречаются, а «Жарко шпёхаются за трейлерами, я сам видел!». Когда Акааши случайно услышал эту фразу от одного из помощников оператора, «отшпёхать» Ойкаву захотелось уже ему. Выбить дурь. Вот что хотелось сделать. Ну или хотя бы схватить за грудки и вытрясти ответ на резонный вопрос: «Какого чёрта?».       Образ Куроо сыпался на глазах. Агентство и пиар-менеджеры упорно создавали из Тетсуро этакого романтичного парня-мечту. Обходительного, внимательного, заботливого, принца для леди любого возраста. Куроо таким и был, разве что его личности слегка добавили лоска и сияния. И теперь оказывалось, что мечта всех девушек мало того, что по парням, так ещё и крутит роман с другим красавчиком. И казалось бы, повинуясь всем законам желтушных сплетен, это должно было вызвать ажиотаж и невероятный интерес публики, но что-то пошло не так. Фан-аккаунты стремительно таяли, будто забытый на июльском солнце пломбир. Несколько компаний, с которыми был контракт на рекламу, связались сперва с вышестоящим руководством, а те с Акааши, объявив, что в услугах Куроо Тетсуро они больше не нуждаются. Редактор одного рядового девчачьего журнала, досаждавший Акааши звонками больше недели, куда-то неожиданно исчез, видимо, передумав наполнять своё издание «спорным» материалом. Вроде по мелочи, Куроо даже вздохнул с облегчением, неловко обмолвившись о том, что теперь времени будет больше, хоть отоспится, но крошечный снежок уже летел с горы, становился всё массивнее и увесистее. И если это не остановить, Акааши даже боялся предположить какими могут быть последствия.       Оставалось лишь одно ― серьёзный разговор, иначе никак. Пока не поздно.       ― Не понимаю всё же, чего он к вам привязался? Доставать больше некого? ― всё злился Акааши, твёрдо для себя решив, что сегодня вечером, сразу после окончания съёмок, он попросит Ойкаву на тет-а-тет. Он будет вежливым, но решительным и останется стоять на своём до тех пор, пока Ойкава не даст заднюю. Куроо, будто услышав его мысли, скептически хмыкнул.       ― Зная Ойкаву, тут не всё так просто, ― задумчиво протянул он. ― Мы знакомы с ним ещё со времён стажёрства. Ещё тогда я понял, что парень он непростой и всё вечно делает по-своему. Захочет помочь ― перевернёт с ног на голову, будет делать вещи, казалось бы, вообще не причастные к делу, но в итоге всё выйдет как надо. Даже забавно, как ему это удаётся.       Акааши задумчиво помычал.       ― Вы думаете, он пытается вам помочь?       ― Кто знает… Тоору парень непростой и понять его с первого раза сложно, ― голос Куроо показался Кейджи уклончивым, словно он что-то скрывал. ― Но он определённо не плохой человек. Если тебе станет легче, поговори с ним, я ничего против не имею.       Акааши с интересом взглянул на Куроо, но тот углубился в чтение сценария, больше ничего так и не сказав.       Рабочий день пролетел незаметно, и к вечеру, как только съёмочная группа стала собирать аппаратуру, а все причастные взялись за уборку, наперебой обсуждая грядущий ужин, Кейджи незаметно прошёл в сторону трейлеров без труда найдя нужный.       Собравшись с силами и выковыряв из глубин души решимость, Акааши постучал в дверь, чутко прислушиваясь к звукам. Послышались шаги, скрипнула дверь и на пороге, ничуть не удивившись, предстал Ойкава. От щегольского костюма он избавился и теперь выглядел в половину нахальнее, чем привык видеть его Акааши во время съёмок. Хотя бы не так раздражало.       ― Ну надо же, кто к нам пришёл, ― первым подал голос Ойкава. Акааши вежливо скривился, насмешив его. ― Не утруждай себя, Акааши-чан, я знаю, что тебе не нравлюсь. Ну давай, заходи, я не кусаюсь.       Кейджи потоптался у подножия скрипучей лесенки, не решаясь подняться. Ойкава уже ушёл, оставил дверь распахнутой, и деловито шумел внутри, невпопад напевая какую-то песенку. Заставлять себя ждать Акааши не стал, и наконец поднялся, бесшумно притворяя дверь.       Обстановка в трейлере оказалась на удивление простой, без каких-либо изысков и излишеств: удобная кровать в дальнем углу, низкий диванчик и журнальный столик, заваленный бумагами. Судя по запаху фруктового геля и деловитому фырканью бойлера, был тут ещё и душ. Если так подумать, удобное местечко для отдыха во время съёмок. Ойкава возился с чем-то у стойки, громыхая чашками.       ― Проходи, садись. Я как раз думал о том, чтобы с тобой поболтать, ― кивнул он в сторону дивана, всё мурлыча что-то продолжая колдовать над чашками, как понял Акааши по запаху, со свежесваренным кофе.       Сказать по правде, такого гостеприимства Кейджи никак не ожидал. Ещё с того раза в гримёрке, ему казалось, что у них с Ойкавой образовалось что-то вроде взаимной неприязни. Да и во время съёмок, когда Акааши пытался «спасти» Тетсуро от загребущих лап партнёра по сцене, Ойкава всё время пялился, да так яростно, словно дырку в нём прожечь хотел. А тут кофе… И эта его довольная физиономия… Может, отравлено? Нет, он же не настолько ненормальный. Акааши громко кашлянул.       ― Ойкава… сан. Я не собирался рассиживаться, так что можете не усердствовать, ― сухо произнёс Акааши, но уже было поздно. В руки ему пихнули чашку, выразительно указав на то, что с ней следует сделать. Кейджи кисло улыбнулся, но чашку всё же отставил, любуясь плотно сжатыми в неодобрении губами Ойкавы Тоору. ― Я прошу прощения, что тревожу вас в нерабочее время, но я бы хотел…       Ойкава громко цокнул языком. Свою чашку он тоже отставил на столик, с раздражённым видом сложил руки на груди, закинув ногу на ногу.       ― Вот только давай без этого скучного официоза, ладно? ― предложил он, вдруг улыбнувшись вполне дружелюбно. Акааши нахмурился. Что делать с этим он не знал. Заранее отрепетированная речь разбилась вдребезги о его плутоватую, но вне всяких сомнений, дружественную улыбку. Ойкава смешливо фыркнул и щёлкнул пальцами перед носом Акааши. ― Чего вдруг застыл? Раз не собираешься пить кофе, говори зачем пришёл. Подозреваю, что Тетсу ждёт на парковке, нехорошо заставлять его так долго ждать.       Акааши коротко кивнул, вновь взявшись собираться с мыслями. Похоже, с этим парнем лучше с места в карьер ― говорить в лоб, не вдаваясь в полемику. Лучше поймёт, да и проще это.       ― Я бы хотел попросить вас перестать лезть к Куроо-сану, ― скороговоркой выпалил Акааши. Ойкава снова не удивился, будто бы ждал именно этих слов и только по этой причине Акааши вообще мог явиться в его выездную резиденцию. ― Я считаю, что на площадке подобное поведение неприемлемо. К тому же, поползли слухи…       Ойкава широко осклабился. Акааши невольно поймал себя на мысли, что Куроо был прав ― этот человек совершенно иного толка, чем все, кого он знал.       ― Ну да, они не могли не пойти, ― мягко заметил Ойкава. ― Признаться, я на это и рассчитывал. Хотя надеялся на большее, чем вшивая статейка, расползшаяся по всем местечковым газетёнкам. Курам на смех.       Он раздражённо дёрнул плечами, вновь взявшись за кофе. У Акааши не нашлось слов.       ― Вы это планировали? ― не веря в услышанное, шепнул он. ― Вы хотели разрушить репутацию Куроо?..       Ойкава устало вздохнул, сдул с глаз упавшую чёлку. Выглядел он так, будто ему приходится объяснять нечто само собой разумеющееся.       ― Послушай, Акааши-чан. Ты многого не знаешь о Тетсу. Уж не обижайся, но это так. И то, что он посвятил тебя в свою жизнь, это ещё ничего не значит. Или ты уже решил, что всё серьёзно? Напридумывал себе чего-то уже, м? Нравится быть героем и спасателем, правда? Но не тебе одному.       ― Да что вы такое…       ― Ничего «такого», ― вкрадчиво и с мягкой всё той же дружелюбной улыбкой, прервал его Ойкава. ― Я не пытался разрушать его репутацию. Я пытался защитить его.       Акааши уставился на него с непониманием. В памяти всплыл утренний разговор с Куроо, дескать, Ойкава, как берётся за дело, всё на уши ставит. Неужели, он знал?.. Знал и скрыл? Поэтому он не казался особо встревоженным? Но даже если и так, то от кого или чего защитить?..       ― Каким это образом?       Ойкава пожал плечами, скучающе берясь рассматривать разводы кофе на стенках маленькой чашки.       ― Ну, подумай хорошенько, может, до чего и додумаешься, ― ответил он, многозначительно взглянув на Акааши. ― Но похоже, что мой гениальный план провалился. Тетсу вовсе не выглядит счастливым рядом со мной, а жаль. Никто так и не поверил, что между нами что-то есть. Забавно. А ведь когда-то мне удавалось вызвать у него улыбку.       Акааши понемногу закипал. Ойкава говорил загадками, но в то же время всё лежало на поверхности, только руку протяни. Неужели, он настолько глуп, чтобы не быть в состоянии соединить одно с другим и получить долгожданный ответ? И всё же, что их связывало?..       ― Что вы имеете в виду?       Ойкава радостно встрепенулся. Вот теперь он выглядел точно так же, как и в гримёрной тем вечером. Плутоватый взгляд, елейная улыбка на губах и вид превосходства. Акааши почувствовал укол, болезненно отозвавшийся в сердце.       ― Оу, так он тебе не сказал? У нас был роман. И это было зажигательно. Ещё когда мы были зелёными юнцами и до нас никому не было особого дела. Могли развлекаться как нам угодно, никто и слова не скажет. Ох, Акааши-чан! Вижу по лицу, что этими подробностями Тетсу с тобой не делился. Как грубо с его стороны. Ну да ладно!       Акааши смотрел на Ойкаву не отрывая глаз. Он веселился, явно наслаждался видом ошарашенного… кого? Соперника? Да быть такого не может. По всей видимости, он просто из тех, кто не против позлословить и задеть за живое. Ойкава с удовольствием допил остатки кофе, отставляя пустую чашку.       ― Продлилось, правда, у нас всё это не очень долго ― не сошлись характерами, знаешь ли. Но после этих отношений я открыто смог заявить о своей ориентации. И ни о чём не жалею, ко мне сейчас и вопросов меньше, чем к любому, кто в шкафу сидит… ― Ойкава задумчиво хмыкнул, тон его стал холоднее, отстранённее и от весёлости не осталось и следа. ― А вот Тетсу оказался не таким. Он захотел притворяться. Любит он это дело. Притворяться, что счастлив и дышит полной грудью. Притворяться, что у него всё хорошо, что он отлично спит, у него хороший аппетит и никаких проблем со здоровьем. Притворяться, что ничего не происходит на верхних этажах этого сраного агентства.       У Акааши по спине пробежали мурашки. Вот всё и вскрылось. Паззл сложился. Ойкава популярен и обладает какой-никакой властью. Ойкава эксцентричен, он громкий и неукротимый словно ураган ― ни перед чем не остановится и ничего не испугается. И если предположить, что он смог бы убедить, что встречается с Куроо, был бы ли тот в безопасности, находясь под протекцией более значимой фигуры на шахматной доске? Пусть ценой репутации и разбитого вдребезги образа, Куроо мог бы быть в безопасности?..       ― Так вы действительно хотели помочь…       Ойкава весело хмыкнул, потянулся, дружески похлопав Акааши по плечу.       ― Это уже не важно, не бери в голову, Акааши-чан. Всё равно ничего не вышло: Тетсу сам против таких методов, он мне ясно дал это понять, ― Ойкава задрал футболку, демонстрируя внушительную растяжку синяка на рёбрах, на вид выглядящую довольно болезненно. ― Видишь? Никакого уважения к моему прекрасному телу. Просто это не в его правилах ― прикрываться другими. Он всё сам. Сам… Так что считай, что твоя просьба исполнена: никаких больше поползновений в его сторону. Доволен? Всё, как ты и хотел.       Акааши рассеянно кивнул. Сейчас ему захотелось уйти. И немного, самую малость, побыть наедине с собой прежде, чем вернуться на парковку к машине.       ― Спасибо за кофе, Ойкава-сан.       Кейджи поднялся на ноги, медленно двинувшись к двери.       ― Акааши-чан, ― окликнул Ойкава. Провожать он не собирался, так и сидел, закинув ногу на ногу, с интересом пялясь на Кейджи. ― Хотел сказать вот ещё что: у Тетсу есть друзья, пусть и немного, и они все готовы прийти к нему на помощь. Но если он выбрал тебя в качестве того, кому хочет довериться, постарайся не подвести его, ладно?       Акааши коротко кивнул и молча вышел.       Он брёл по площадке с вереницей трейлеров, толком не глядя под ноги. Ночь давно вступила в свои права, и темнота обступала. Акааши давился ей, шёл сам не зная куда, и все мысли были только о Куроо.       Почему он не сказал об их с Ойкавой прошлом? Счёл это неважным? Почему промолчал, если догадался, что значит это представление с объятиями и щипками за задницу? Боялся, что Акааши не поймёт? Или что не поверит? И как теперь быть? Если попытка Ойкавы провалилась, должен ли он что-то предпринять? Может, снова поговорить о возможности покончить со всем этим? Он бы помог, себя не пожалел, использовал все связи, лишь бы вытащить Куроо из этого паршивого места. Он бы сделал всё, что угодно. Но что-то подсказывало, что это бесполезно. Причина. Наверняка она есть. И наверняка Куроо откажется уезжать, откажется покидать это место, пытаться выбраться из страшной ловушки. Какая-то дурацкая причина…       ― Кейджи? Ты куда это? Собрался домой пешком идти?       Акааши встрепенулся, повернув голову на звук. Он так задумался, что умудрился пройти мимо их машины, и Куроо пришлось высунуться в окно. Впрочем, похоже это его даже забавляло ― он улыбался, подзывал его рукой и без конца хихикал в кулак. Улыбнулся и Акааши, давая себе зарок обдумать всё ещё раз хорошенько на свежую голову. А пока что домой, и спать-спать-спать.       ― Что, Ойкава-таки вытряс из тебя душу? Мне надрать ему зад? ― весело осведомился Куроо, как только Акааши плюхнулся на водительское сидение и пристегнул ремень.       ― Ничего такого делать не нужно, ― мягко осадил Кейджи, поправляя зеркало заднего вида. После того, как машину в порыве самостоятельности водил Куроо, он уже который день перестраивает всё под себя. ― Мы хорошо поговорили, больше он вас доставать не будет.       Куроо издал полный восхищения звук.       ― Ого. Да ты уникум какой-то, если умудрился приструнить это чудище! До тебя это только Иваизуми удавалось…       ― Иваизуми? ― переспросил Акааши, заводя и прогревая машину. Говорить о том, что никакой он не «уникум» и проблема решилась сама собой, он не стал.       Куроо с удовольствием подставил ладони под тёплые дуновения разогревающейся печки.       ― Ага, это его менеджер. Ну или ассистент ― невелика разница. Хотя я бы сказал, что Хаджиме его нянька, ― фыркнул он, чему-то улыбаясь. ― Ойкава его одного слушается. Сейчас, пока Иваизуми в отъезде по делам, он вон, сам видишь, от рук совсем отбился, но ничего, не долго музыке играть, а Ойкаве хулиганить…       Акааши уложил голову на руки, с удовольствием разглядывая Куроо, в который раз ловя себя на мысли, что видеть его таким ему до невозможного приятно.       ― Похоже, у вас хорошее настроение.       ― Ни без того. Хорошо поработали, а теперь домой. И всё же жаль, что приходится тебя гонять каждый день, дорога не близкая, но я просто ненавижу жить в этих металлических ящиках, ― капризно фыркнул Куроо.       Акааши пожал плечами.       ― Мне же лучше, не пришлось бросать Луну в одиночестве.       При упоминании кошки, Куроо расплылся в умилённой улыбке.       ― Это да, такую девушку оставлять одну никак нельзя. Ну что, домой? Только расскажи мне, чего тебе Ойкава наговорил, жутко интересно.       Акааши усмехнулся и пожал плечами. Об этом Куроо он никогда не расскажет.       ― Ничего особенного, по мелочи. Пристегнитесь, пожалуйста, сейчас поедем.       ― Врун из тебя никудышный, ― обиделся Куроо, взявшись возиться с ремнём. В его кармане завозился телефон, сигнализируя о свеженьком сообщении. ― Ладно, не хочешь говорить, не надо, но я всё равно…       Куроо осёкся. Он смотрел в экран телефона, не моргая. Акааши мельком скользнул по нему взглядом, не сразу заметив, что что-то не так. Только когда телефон выскользнул из его рук, упав на колени, Кейджи понял, что что-то случилось. Его пальцы мелко дрожали, и Куроо сжал их в кулаки, словно так пытался скрыть или унять дрожь. Взгляд остекленел и смотрел куда-то сквозь лобовое стекло, словно не видя ничего вокруг. Акааши осторожно тронул его за предплечье.       ― Куроо-сан? Что с вами? Ку…       ― Нам нужно в агентство, Кейджи. Сейчас.       Акааши нахмурился. Судя по его записям, никаких наказов явиться в главный офис не было.       ― Что вы такое?.. ― Осознание ударило обухом по голове, по спине пробежали мурашки, стоило Кейджи осознать, что это вовсе не по работе. Ладони увлажнились, скользнув по рулю. Акааши крепко стиснул зубы, яростно уставившись на Куроо. ― Мы не поедем. Я отказываюсь вас туда вести. Ни за что!       Позабытая за беззаботной рутиной злость вспыхнула с новой силой, подступила к горлу, болезненно, до спазма, стискивая. Акааши дышал часто, крепко стискивал руль, спешно придумывая, что сделать. Он успел подумать о полиции, о возможности засудить всех, кто заседал на верхних этажах их высотки, подумал даже об Ойкаве ― что, если спросить его? Может, у него найдётся какая-то идея, потому что Акааши, сколько не пытался, крутил в голове какую-то ерунду, ничего полезного, лишь глупые мысли о позорном побеге, о том, чтобы самому ринуться во всём разобраться, чтобы пойти с Куроо и раз и навсегда всё закончить.       ― Кейджи. Если я не явлюсь, будет только хуже.       Голос Куроо звучал надломлено, обречённо, бескомпромиссно. Он уже всё решил. В очередной раз со всем согласился и принял. Сам.       ― Нет… Нет! Куроо-сан, это же ведь?.. ― Куроо плотно сжал губы, опустил голову. Акааши зло зашипел сквозь зубы. ― Да чёрта-с два! Так нельзя… Я… Я могу пойти с вами! Или мы можем вызвать полицию, сказать, что вам угрожают, что вас подвергали насилию. Так нельзя, Куроо-сан, вы же сами прекрасно понимаете!..       Он был в отчаянии, цеплялся за любую возможность, сам не понимая, что несёт. Куроо молчал. Точно так же молча он нажал на защёлку ремня безопасности, с тихим шелестом втянувшегося обратно.       ― Если мы сейчас не поедем, ― предупредил Куроо, ― я выйду из машины и возьму такси.       ― Я вас не выпущу. ― Послышался щелчок и все дверцы машины заблокировались. ― Вы никуда не пойдёте, я отвезу вас домой. Сейчас же.       Куроо тяжело вздохнул и хрипло рассмеялся, роняя голову на грудь. Он повернул голову набок, взглянул на Акааши, улыбнувшись ему с невыразимой благодарностью.       ― И почему мы не встретились раньше? Возможно, мне сейчас не пришлось бы думать о побеге из собственной же тачки, ― усмехнулся он с горечью. ― Сказать по правде, я много думал о твоих словах той ночью. Когда ты сказал, что мне нужно прекратить делать это. Но всё действительно немного сложнее, чем ты думаешь, со временем я бы, может, объяснил тебе, но сейчас мне нужно туда. Мне нужно туда приехать, Кейджи. Иначе с мёртвой точки дело не сдвинется. Я… Я хочу бороться. Я хочу попробовать. Хочу рискнуть. Потому что я наконец нашёл причину для того, чтобы сопротивляться. Но для этого мне нужно быть там, понимаешь? Иначе нельзя.       Куроо протянул руку, робко коснувшись его пальцев. Акааши резко потянул носом, осторожно обхватывая его ладонь. В отличие от его, она была холодная, просто ледяная, словно Куроо долгое время пробыл на улице, продуваемый всеми ветрами.       ― Вы… Вы обещаете? Обещаете, что не дадите себя в обиду? Что не позволите им тронуть себя?       Акааши с надеждой взглянул на него, стараясь заметить хоть каплю, хоть искорку того боевого духа, о котором говорил Тетсуро, так и не найдя желаемого. Глаза Куроо оставались безжизненными, помутневшими.       ― Не могу, ― честно ответил он.       ― Тогда…       ― Кейджи, ― Куроо сжал его пальцы. ― Прошу. Отвези меня.       Звук уходящего сообщения-ответа, нарастающий гул мотора и шипение шин, сжирающих асфальт, звучали словно приговор в тишине машины. Куроо молча пялился в погасший экран, с силой сжимая телефон. Акааши крепче стискивал руль, не зная, что сейчас он может сказать или сделать. По всему выходило, что выбора у него нет. Сейчас он мог лишь подчиниться, дать задуманному свершиться, что бы пережить им не предстояло.       На вкус Акааши они приехали слишком быстро, хоть он особо не гнал. Стоило машине остановиться, а двигателю заглохнуть, Куроо засобирался, быстро вышел на улицу, зябко поёжившись от холода. Акааши выбрался следом, неловко замерев у капота. Он думал что сказать, собирался снова предложить сопроводить его, быть может, тогда бы всё обошлось, но одного взгляда на Тетсуро хватило, чтобы понять ― он сам по себе и никакой помощи не приемлет.       Акааши тяжело вздохнул и тихо позвал:       ― Куроо-сан… Одна нога здесь, другая там. Точнее, наоборот, ― он замялся. От нервов все мысли перемешались в какую-то кашу, слова путались. ― Я хотел сказать, чтобы вы не задерживались и были осторожны.       Куроо на мгновение обернулся к нему, шагнул ближе, слегка наклонился, ледяным касанием прижимаясь к его макушке. Акааши смущённо прижал пальцы к голове, словно надеялся отыскать в волосах след поцелуя. Куроо не устоял и усмехнулся. Он опустил глаза, на Кейджи стараясь не смотреть.       ― Не тревожься, я быстро, ― бледный, уставший до чёртиков и напуганный, Куроо выглядел по-настоящему жутко. Но даже при этом он пытался храбриться, держать лицо и легко улыбаться. ― Не успеешь оглянуться, как я вернусь.       Акааши растерянно кивнул.       ― Буду здесь ― шепнул он. ― Дождусь вас, сколько бы не потребовалось времени.       ― Если тебе так спокойнее, ― мягко улыбнулся Куроо, поворачиваясь на пятках и, не смея сдать назад, шагая к подножию лестницы с частыми узкими ступеньками.       С тяжёлым сердцем Акааши проводил взглядом удаляющуюся фигуру, быстро скрывшуюся за стеклянными дверьми здания.       Потянулись томительные минуты ожидания. Сидеть в гнетущей тишине было невыносимо, и Акааши пытался слушать радио, бросив эту затею почти сразу, как только жизнерадостный ведущий взялся бодро вываливать порцию свежих новостей, преимущественно о преступлениях и беззаконии. Акааши несколько раз выходил из машины, нарезая круги, беспрестанно поднимая голову и пялясь на теряющиеся в чёрном беззвездном небе верхние этажи. Свет не горел ― может, всё кончилось? Или не начиналось и вовсе… Может, Куроо вот-вот спустится, пройдёт сквозь стеклянные двери, улыбкой даст понять, что всё в порядке. Может…       Акааши нервно ел себя заживо, сдирая с губ кожу. Прошло около часа, а Куроо всё ещё не вернулся.       ― Минута. Жду минуту и иду туда, ― настраивал себя Кейджи, в который раз бросая встревоженный взгляд сперва на верхний этаж, потом вниз, к дверям.       Всё так же тихо, никого. Акааши крепко стиснул кулаки, выбрался из машины, решительно зашагав к дверям. С каждым новым шагом его храбрость, недавняя бравада о надирании высокопоставленных лиц и задов, становились не более, чем звуком. Пустым звуком. Акааши мелко трясло, ноги слушались плохо, но боялся он не людей, а того, с чем может столкнуться, что увидит. Что навсегда врежется в его память, раз за разом будет причинять боль. Впрочем, ничтожную по сравнению с тем, что испытывал Куроо.       Оставалось взбежать по лестнице, войти внутрь, подняться наверх, и всё решится. Акааши не сделал и пары шагов, замер на ступеньках, когда двери открылись.       В проход протиснулась пара здоровяков, под руки тащившая Куроо. Он едва перебирал ногами, видимо, сам не способный стоять. С подбородка капала кровь, тонкой цепочкой алых смазанных клякс тащась за ним. Здоровяки остановились у края лестницы, заметив у подножья Акааши.       Пара одинаковых усмешек, пара паскудно сощуренных глаз. Ублюдки, они действительно собираются сделать это?!       Куроо сдавленно охнул, выкашливая сгустки крови. Он запутался в ногах, неловко шагая вперёд. И будто в замедленной съёмке, кренясь над лестницей и замирая на мгновение у края верхней ступеньки, начал падать.