***
В классе было шумно. Улюлюкали парни, рассматривая контрабандой притащенный журнал с фигуристыми дамочками. Щебетали девчонки, боязливо держась поодаль ― спасибо поистине убийственной ауре Ива-чана, не терпевшего, когда кто-то крутился рядом с ним во время большой перемены, выделенной на короткий перекус. Иваизуми жевал, лениво скользя взглядом по строчкам разложенного перед ним спортивного журнала. Ойкава нервно грыз ноготь на большом пальце, к своей булочке даже не притронувшись. Что-то его тревожило, не давало усидеть на месте и распирало изнутри ― Хаджиме видел, как он то открывал, то захлопывал рот, облизывал сухие губы, кусал их, словно боялся, что вот-вот ляпнет что-то неподобающее. Ойкава честно терпел минут пять ― внушительный и достойный уважения результат по его меркам, и наконец не выдержал: хлопнул ладонями о край парты, ушибив мизинчик. Зашипел, нахмурился и, наклонившись вперёд, быстро шепнул: ― Скажи, Ива-чан, вот если бы ты знал какой-то секрет... Иваизуми перестал жевать. ― Что, опять? Ойкава возмущённо запыхтел, встрепенулся с видом таким оскорблённым, что страшно делалось. ― Чего сразу «опять»? Я ведь гипотетически!.. Иваизуми прищурился. Врёт, засранец. Что-то гложет его, и раз уж разговор зашёл, то спокойно доесть булку с якисобой не получится. Вот так всегда! Хаджиме тяжело вздохнул, убрал в пакет недоеденное, сковырнул слипшиеся странички журнала с парты и спрятал и его, выразительно уставившись на нервничающего Ойкаву. ― Знаю я твоё «гипотетически» ― колись, что случилось. Ты уже третий день как на иголках, шугаешься парней из команды, первогодки уже волнуются… ― Правда? ― воодушевился Ойкава, вдруг польщённо заулыбавшись. ― Нет, ― злодейски оскалился Иваизуми, ― но что случилось ― рассказывай. Достал ходить с задумчивой рожей. Ойкава довольно улыбнулся ― допросился, зараза, вот и радуется!.. Он придвинул стул ближе, склоняясь над партой Иваизуми. Зыркнув по сторонам, проверяя не смотрит ли кто ― конечно, за ними следили все девчонки в классе и парочка парней, ― Ойкава приложил ладонь ко рту и тихо зашептал: ― Ладно… Только имей в виду, это очень конфиденциальная информация, очень! Никому, ясно? ― Могила, ― развёл руками Иваизуми. Ойкава посерьёзнел, кивнул и, набравшись смелости быстро и затараторил ещё тише: ― В общем… Помнишь, не так давно, после тренировки я велел тебе идти без меня, а сам вернулся, потому что оставил наколенники? Иваизуми задумался, но что-то такое и правда припомнить смог. ― Ну. К слову, ты их так и не забрал, а на следующий день выл, что они «не стираны не глажены» ― вообще проблемы не вижу, ― добавил он уже тише. ― Это потому, что ты ничего не понимаешь, ― обиженно поджал губы Ойкава, для которого состояние собственной формы и приведение её в порядок были едва ли не решающим фактором. ― Так вот, только обещай ― никому! Ты понял? Хорошо. В общем… Чёрт, мне неловко это говорить… ― Хорош кругами ходить, говори как есть! ― рявкнул Иваизуми, не выдержав ужимок друга. Перемена заканчивалась, а выбить из Ойкавы правду он намеревался до её окончания. Что бы он там из себя ни строил, а любопытство порой и его терзало так, что на месте не усидеть. ― Я никому, сказал же… ― Да-да, просто… В общем, когда я пришёл, в раздевалке были Ханамаки и Матсукава. Иваизуми заинтересованно приблизился к Ойкаве всем видом давая понять, что он слушает очень внимательно. Собирать сплетни, конечно, не в его чести, но коль уж они сами лезут в руки, грех не выслушать, да и интересно, что могло настолько сильно взбудоражить этого дуралея, раз уж он третий день подряд места себе не находит. Ойкава в очередной раз осмотрелся по сторонам, взглянул на часы, быстро облизнулся, придвинулся ещё ближе, почти что уткнувшись в лоб Иваизуми, заставившего себя не дрогнуть и не отодвинуться. ― Похоже, что они того… ― заговорщически прошептал он, двигая одними губами. ― «Того» ― это чего? ― непонимающе зашептал Иваизуми в ответ. Ойкава беззвучно ругнулся. ― «Того» ― это «того»! Какой же ты непонятливый, Ива-чан! Вместе они, понимаешь? Иваизуми резко выпрямился, удивлённо распахивая глаза. ― С чего ты взял? ― холодно спросил он. ― А с того, что я видел их, как они… ― Целовались? ― подсказал Хаджиме, прошептав слово одними губами. Ойкава замотал головой. ― Почти, ― кисло улыбнувшись, выдавил он и вдруг раскраснелся. Ни с того ни с сего взялся мять свои ладони и прятать глаза ― очень странно. ― Ну… Маттсун сидел на лавке, а перед ним стоял Маки, его рука была в волосах Маттсуна, и тот ему… Ну… Ойкава прижал кулак к губам и незаметно, чтобы видел только Иваизуми, пошлейшим жестом дал понять, что именно он видел. ― Больше так никогда не делай, ― задыхаясь от нахлынувшего на него жара и смущения, быстро выпалил Иваизуми. Своим ушам он не верил, но просто так говорить подобное Ойкава не стал бы. Он пусть и дурачок временами, но дурачок честный ― за что купил, за то и продаст. ― Охренеть… А ты уверен? Тебе не почудилось? ― Да нет, конечно! ― возмутился Ойкава. Видимо, его нехило задевало то, что его слова поставили под сомнения. ― Я отчётливо видел, как Матсукава отса… ― Тихо ты, придурок! ― зашипел Иваизуми, с размаха накрывая болтливый рот Ойкавы ладонью. Шлепок вышел звонким, Ойкава даже ойкнул и что-то возмущённо запричитал, но на его вопли Иваизуми внимания обращать не стал. Он думал что теперь делать со всем этим: Ойкавой, у которого тёплая вода долго держаться не будет; Ханамаки и Матсукавой, внезапно решивших познать вкус запретной любви; возможным разоблачением друзей перед тренерами и остальными. Над школой пролетел первый разлив звонка, зовущего на очередной урок ― таки не успели, чёрт! Иваизуми осторожно отнял ладонь: ― Так, слушай: никому ни слова, понятно? Позже подумаем над этим, с парнями не говори пока, нужно сперва между собой всё обсудить. И расскажешь подробнее, что именно ты видел, ясно? Ойкава сощурился с подозрением, видимо прикидывал в чём суть такого интереса: жажда новых знаний или владение ситуацией, но заморачиваться не стал ― потом так потом. ― Хорошо, ― приободрившись, кивнул он, освобождая стул для нависшего над ним одноклассника лучшего друга. ― Переговорим позже, Ива-чан!***
Время вечерней тренировки ― лучшее время. Ирихату, в силу его возраста, неумолимо начинает тянуть в сон, а Мизогучи то и дело поглядывает на часы, безбожно опаздывая на очередной омиай или групповую свиданку, и своих подопечных тренера оставляют на попечение самих себя, вверяя им ключи от спортзала и пачку ценных указаний на остаток тренировки. Время вечерней тренировки ― лучшее, потому что можно немного расслабиться и поиграть в своё удовольствие; посплетничать у скамьи с вещами, а заодно оглядеться по сторонам и заметить кое-что любопытное. Ханамаки в очередной раз задумчиво почесал макушку, всё гадая, чего это капитан его буквально сверлит взглядом. Ответа всё не находилось, а возможные варианты, начинающиеся от «должен денег» и заканчивающееся «увёл девушку», не подходили все как один. Оставался последний вариант ― звонок другу. Как раз он шёл к скамейке за полотенцем. ― Слушай, тебе не кажется, что эти двое как-то слишком уж странно на нас пялятся? ― протянул Ханамаки, подцепляя Матсукаву под локоть. ― Страннее обычного? ― усмехнулся Матсукава; Ханамаки кивнул. ― Ну, вроде есть такое. ― Может, задумали чего? ― прикинул Ханамаки, быстро перебирая ближайшие дни рождения ― нет, вечеринка-сюрприз тоже отпадает как вариант. Матсукава безразлично пожал плечами, навешивая на шею влажное полотенце. ― Да кто их разберёт. Сказать по правде, я до сих пор не в курсе в каких они отношениях: то ругаются, как парочка женатиков, то шепчутся едва ли ни в сантиметре друг от друга ― понимаю, друзья детства, но всё это как-то странно. Ханамаки согласно закивал. ― А я думаю, что они встречаются. ― Откуда такие выводы? ― Ну, ― Ханамаки сделал загадочный пас руками, будто это должно было объяснить абсолютно всё и стать исключительным аргументом его заявления. Матсукава задумчиво хмыкнул, покачал головой и взглянул на друзей, топтавшихся неразделимой парой в противоположной части зала. Может, Хиро и прав… ― Резонно, ― наконец кивнул Матсукава. ― Но мы-то тут причём? ― Ищут с кем бы поделиться радостью? ― предположил Ханамаки, разводя руками. ― Надо с ними переговорить, а то надоели эти переглядки да шепотки за спиной. Матсукава возражать не стал. Постепенно зал накрыло густой пеленой внезапно навалившейся усталости. Передвигались все медленно, выдохшиеся первогодки расползлись по углам, уткнулись в жилетки семпаев, прося укрыть от пышущего энергией волейбольного психа Ойкавы-сана. Тренировка благополучно заканчивалась. ― Ладно-ладно, уже всё, ― раздражённо проворчал капитан, замахав руками на своих подопечных, выгоняя их из зала. ― Все свободны, до завтра!.. А вы двое, ― он указал на Матсукаву и Ханамаки, ― останьтесь. Среди парней пролетело многозначительное «У-у-у!», мгновенно пресечённое взглядом терминатора Иваизуми. Зал опустел, звуки голосов и шагов смолкли, уступив место повисшему неловкому молчанию. Первым отмер Ханамаки: он деловито сложил руки на груди, склонил голову и уставился на мнущегося Ойкаву с требовательным видом. ― Ну? И что за тайны от команды, кэп? ― Дело в том, что… М-м-м, понимаете, ― капитана откровенно потряхивало, он понятия не имел с чего начать и то и дело начинал бормотать себе под нос, пока Иваизуми не ткнул его в бок, возвращая к реальности и членораздельной речи. ― А-а-а, это Ива-чан хотел вам кое-что сказать! Вот! ― Эй, на меня стрелки не переводи, ― заворчал Иваизуми, снова пихнув его. ― Ты это затеял, тебе и расхлёбывать. ― Вот же вредина, сложно тебе, что ли? ― надулся Ойкава. Матсукава и Ханамаки, что удивительно, до сих пор молчали ― пришибло пантомимой капитана, надо полагать, но тем и лучше, хотя бы ничего не мешало собраться с мыслями. Были бы они ещё… ― Ладно-ладно. Всё дело в том, что я хотел вам двоим сделать замечание! ― Замечание? ― хмыкнул Матсукава. ― С чего бы? Не припомню за нами грешков в последнее время. Ойкава со знанием дела покивал, снова замялся, носком кроссовка взявшись ковырять белую линию разметки на площадке, будто бы это каким-то мистическим образом помогало ему взять себя в руки. ― Да, ничего такого, просто вы двое чересчур… ―…чересчур сексуальны? ― с невинным видом подсказал Ханамаки. Он подошёл ближе, сочувственно похлопав Ойкаву по плечу. ― Поверь, тут мы бессильны ― это тяжкая ноша и сделать с ней мы ничего не можем. Ну, тебе всё равно не понять, капитан… ― Ну хватит, Маки, не смешно!.. ― резко выкрикнул Ойкава, сбрасывая его руку. Он шумно задышал, вперил лихорадочно блестящие глаза на удивившегося его воплю Ханамаки. ― Я видел вас недавно. В раздевалке после тренировки. И скажу так, меня подобное может и не волнует, занимайтесь чем хотите, но только не в школе. Если кто-то увидит из младших!.. Да бедняжку Киндаичи кошмары будут мучать вплоть до выпуска! Его выпуска, Маки! А если тренера… ― Ойкава патетично закатил глаза и вздёрнул нос, явно представив себе масштаб возможной трагедии. ― Проблемы будут у всех из-за ваших… любовных игрищ. В зале снова повисло неловкое молчание. Но ненадолго. ― «Игрищ»? ― вскинул брови Матсукава. ― «Любовных»? ― нахмурился Ханамаки. ― Не понимаю о чём ты. Парни по очереди переводили недоумённые взгляды с Хаджиме, предпочитавшего делать вид, что он вообще не в курсе и здесь выступает только в качестве «мускул», если что-то пойдёт не так во время переговоров, и на Тоору с каждой секундой красневшего всё сильнее. ― Не делай из меня дурака, Маки! Я видел всё и знаю, что вы двое встречаетесь. Ну или как минимум эти самые… Друзья с привилегиями! Неделю назад, когда я возвращался в раздевалку за своими наколенниками, увидел, как Матсукава стоял перед тобой, там, внизу, и он тебе… Ты стонал! ― выкрикнув это как обвинение, Ойкава едва ли не задохнулся и всё-таки придушенно выпалил: ― Он тебе делал минет, я видел своими глазами! Не смей отрицать! Теперь всё встало на свои места. Матсукава и Ханамаки переглянулись и тут же оба смущённо отвели взгляды. Тот раз стал откровением, моментом единения, ведь ничто так не сближает людей, как зажёванные молнией трусы. Тот раз должен был стать их тайной. «Не Вегас, конечно, но пусть там и останется», ― утешал Матсукава по дороге домой, ласково обнимая Такахиро за плечи. ― «Не переживай так, Хиро, со всеми бывает. Ну, подумаешь, встал…» Напрасно в тот раз они решили, что смогут объясниться. Не с такими смущёнными рожами, как сейчас. Ханамаки громко скрипнул зубами. ― Ерунда. Не было ничего, ― пробормотал он. ― Маттсун просто помогал мне. Олимпийку засосало в молнию, вот и всё! Да и не мог же я идти с трусами напоказ всему городу!.. Иссей, ну скажи же! Матсукава согласно закивал, но продолжил постепенно отступать в сторонку, поближе к Иваизуми ― дурак он, что ли, ввязываться в перепалку двух фурий? Ойкава хищно сощурился и показал зубы. ― Ой ли, Маки-чан? А по-моему, кое-что другое засосало, ― бросил он, взявшись парадировать хамелеона: от только было вернувшейся привычной бледности за секунду разогнался до яркого румянца на щеках и кончиках ушей. Ойкава резко выдохнул и добавил уже тише: ― Но знаешь, дело ведь даже не в вас. Мне… Чертовски обидно! Я думал, что мы друзья. Думал, что ты-то уж сразу поделишься со мной, если вы с Маттсуном начнёте встречаться! Ханамаки это поддело. Свою дружбу с Ойкавой он ценил трепетно и нежно, и её попирательства, даже со стороны Тоору, терпеть не собирался. ― Да не встречаемся же мы! ― уже раздражённо выкрикнул Ханамаки, мстительно сощурившись. ― А если и начнём, то тебе после такого, я и словечка не скажу, грязный извращенец! Вуайерист несчастный! ― Чего?! ― задохнулся от возмущения Ойкава. ― Какой ещё «вуайерист»? Ты же сказал, что ничего не было! ― А вот теперь гадай, ― злорадно гоготнул Ханамаки. Шум и гомон становились всё громче, а склока и недопонимание грозились перерасти в настоящую ссору и холодную войну между этими двумя. Пришло время вмешаться. Иваизуми громко откашлялся, сделал шаг к мгновенно притихшим Ойкаве и Ханамаки. Те послушно прикусили языки и продолжили молча пилить друг друга колкими взглядами. ― Голова от вас болит, развопились тут… Так, давайте решим это всё раз и навсегда, ― Иваизуми обернулся к Матсукаве, слегка покраснел и, смущённо кашлянув, всё же спросил: ― Ты в тот раз у него кхм… Отсасывал? Иссей оскалился. ― В тот раз ― нет. Беззвучно взвыл Ханамаки, пряча пылающее лицо за ладонями. ― А что, был другой раз? ― не своим голосом засипел Ойкава, хватаясь за сердце. ― Ойкава! ― предупреждающе зарычал Иваизуми. ― Ива-чан! ― в ответ застонал Ойкава, всплескивая руками. ― Иссей! ― укоризненно завопил Ханамаки. Матсукава пожал плечами, с трудом сдерживаясь, чтобы не заржать. ― Если никто не собирается, то я крикну «Осёл», окей? ― всё-таки засмеялся Матсукава. Все четверо переглянулись, одновременно прыснув. М-да, ситуация была та ещё, и реагировать на неё так было единственно верным решением. Отсмеявшись, Матсукава покрутил головой и выдал всё, как есть: ― Успокойся, капитан, ничего не было. Ни тогда, ни когда-либо ещё. В тот раз действительно вышло забавно, и я просто помог другу. Иваизуми и Ойкава переглянулись, к радости подозреваемых ― виновато и пристыженно. ― Ладно, раз так, то мы вам верим, ― пожал плечами Хаджиме. Ойкава с деловым видом покивал, хотя и продолжал поглядывать на всё ещё румяного Ханамаки. ― Тц, спасибо, что сняли обвинения, ― буркнул Такахиро. Он всё ещё дулся, но уже стал улыбаться. ― Да и вообще, вам-то какая разница зажимаемся мы с ним по углам и лапаем друг друга за сокровенное или нет? Что, искали собратьев по разуму? Не с кем на двойное свидание сходить? И вот только не надо сейчас про то, что другие увидят, ага, как же. Мы с Матсукавой, если захотим, Сатану на сделку разведём, причём на наших условиях! Уж от сенсеев бы откупились. Теперь пришла очередь Ойкавы и Иваизуми смущённо молчать, краснеть стрелять глазами по сторонам. Ханамаки и Матсукава удивлённо переглянулись. Неужели, и правда?.. ― Ого, ― присвистнул Такахиро. ― А в-вот и не «ого»! ― делано безразлично передёрнул плечами Ойкава. Получалось у него плохо, слишком уж волновался. ― Мы с Ива-чаном только друзья. ― Ой ли? ― издевательски оскалился Матсукава. Он глянул на Иваизуми, заметив в уголках его губ плутоватую тень улыбки. Понятно всё с этими партизанами. ― Нет и ещё раз нет, ― твёрдо заявил Ойкава. ― Пра-а-авда? А мне кажется, что вовсе и нет. Ты порой та-а-ак смотришь на своего «Ива-чан», что кажется, будто он у тебя шоколадный ― так бы ты его и съел со всеми потрохами. Признайся, кэп, хочется урвать кусочек Ива-чана? Ойкава нервно икнул и принялся бормотать что-то очень напоминающее мантру. Он бросал беспомощные взгляды «шоколадному» Иваизуми, но тот только без особого старания прятал улыбки, не решаясь вмешиваться. Ну а что? Ойкава сам хотел разоблачения, а о том какое оно будет ― разговора не шло. Кое-кому уже давно пора. Сжалился над беднягой-капитаном Матсукава. ― Хиро, отстань от него. Ясно же, что он упёрся рогами в землю и теперь и под пыткой не расколется, ― позвал он, незаметно делая знак, дескать, сворачивай лавочку, миссия уже увенчалась успехом, а итог они успеют обсудить в приватной обстановке. Ханамаки недовольно поджал губы, но послушно сдался и отстал. Ойкава вздохнул с нескрываемым облегчением. ― Ладно уж, храни свои секреты, волшебник, ― махнул он рукой, крутанувшись на пятках, беря курс на выход из зала. ― Пойдёмте лучше пожрём, а то от этих допросов с пристрастием у меня аппетит разыгрался ну просто звериный. С тебя, Ойкава, мне кацудон ― за моральный ущерб. И не смей верещать, что у тебя нет денег. Пошли, Маттсун, пусть эти двое подумают над своим поведением, а заодно и закроют тут всё. Ханамаки показательно ухватил Матсукаву за руку и потащил за собой, уже у самых дверей громко объявив, что они в раздевалке сейчас будут заниматься грязным сексом, и всем вуайеристам лучше поспешить, если хотят успеть на представление. Ойкава на на заявление друга ответил резким взмахом руки и вполне понятным посылом в пешее эротическое. Иваизуми весело рассмеялся. Ойкава зло на него зыркнул. ― Вот столечко, Ива-чан, ― он пихнул под нос Хаджиме свои пальцы, демонстрируя мизерный промежуток между ними. ― Вот в таком шаге мы были от раскрытия. Вот в таком! ― Да и ладно, ― пожал плечами Иваизуми. ― Они бы поняли. Ойкава ожидаемо надулся и тяжело вздохнул, тоскливо улыбнувшись. Уже давно его терзает желание рассказать друзьям о своей особой связи с Иваизуми, но решиться оказалось не так-то и просто. ― Да, но… нет, ― фыркнул он, наконец, заметно расстроившись. ― Мне и самому хочется, ты же знаешь, но тогда вся школа будет в курсе. ― Все и так уже в курсе, ― вздохнул Иваизуми, лукаво усмехнувшись, когда Тоору сделал удивлённые глаза. Он ласково поддел подбородок Ойкавы, пальцем провёл по губам. Захотелось поцеловать его, но второго дознания никто из них не выдержит. ― Этот плут Ханамаки прав: ты иногда так смотришь, будто готов растерзать любого, кто вертится рядом со мной. Я иногда за Мизогучи боюсь, а ну как набросишься. ― Не смешно, ― клацнул зубами Ойкава, попытавшись укусить за палец Иваизуми. Тот только сильнее развеселился. ― А как по мне, так очень. Что, всё-таки хочется откусить кусочек? ― Ива-чан, да как ты смеешь! ― взвился Ойкава, снова залившись краской. Иваизуми рассмеялся, не устоял и всё-таки поцеловал ― всего на мгновение коснулся его губ, самодовольно усмехнулся, любуясь выражением лица Тоору. Ойкава воровато огляделся, чутко прислушался, скользнул вплотную, накидывая руки на шею Хаджиме. ― Мне нужен не только кусочек ― мне нужно всё. Без остатка. Иваизуми отвёл взгляд в сторону ― невыносимо было на него такого смотреть и не иметь возможности уложить на лопатки да спросить по полной программе за каждое подобное заявление. ― Ладно. Откровений на сегодня достаточно, ― сипло выдавил Иваизуми, беря его за руку. ― Идём, пока эти двое ещё что-нибудь себе не прищемили. Ойкава согласно покивал и казалось, что всё, он уже успокоился, как пластинка пошла на второй круг. ― И всё-таки мне кажется, что у них что-то было, ― задумчиво потёр подбородок Ойкава; Иваизуми цокнул языком, закатил глаза и тихо фыркнул. ― Да ну что? Это же очевидная ложь! Молнию у него заело, как же!.. Ух и докопаюсь же я до правды. И знаешь что? Когда мы их раскроем, то первым делом потащим на двойное свидание ― сознаться придётся, конечно, но жизнь положу на то, чтоб разоблачить их. Ойкава воинственно тряхнул кулаком, взявшись бормотать себе под нос хитрые ходы его будущего плана по разоблачению. Иваизуми вмешиваться не стал, как и узнавать подробности его заявлений. Только умилённо рассмеялся в кулак, покрепче перехватил ладонь этого балбеса, чтобы он ни в какой столб и угол не втемяшился, и повёл за собой, время от времени ненавязчиво подкидывая идеи. Пусть уж развлекается, не жалко, лишь бы рядом был, а остальное так ― суета сует и томленье духа.