Natsukashi

      — И почему я вынужден делать это?       — Потому что карточный долг — святое, Тсукишима-кун.       — И почему именно в этом?       Тсукишима остановился, с самым скорбным, на которое был способен, выражением лица, осмотрел свой наряд: потрёпанный жизнью и семьёй молей, живущих в шкафу Бокуто Котаро, костюм вампира — чёрный летящий плащ с парой дырок по подолу, грязно-белая рубаха с мятым жабо и вычурными наполовину распущенными манжетами, красный с золочёными пуговицами жилет, почему-то без одного кармана. Беспорядок на голове, постоянно сползающие очки и в целом изрядно помятый видок оставляли желать лучшего, хотя, может, дело просто в грязной тёмной витрине, напротив которой они на мгновение остановились — Ойкаве-сану нужно было поправить юбку.       — Потому что это весело, глупый. На вечеринках принято веселиться!       Ойкава, вынужденный спутник Тсукишимы и ещё один лузер, продувшийся в покер в пух и прах, действительно выглядел вполне себе довольным и веселился напропалую. Ему, как и Тсукишиме, тоже достался костюм, оставивший после явления себя миру нераскрытым лишь один вопрос — откуда у Бокуто в шкафу наряд сексапильной ведьмочки, без особых проблем налезший на взрослого крепкого парня?.. Пышная лиловая юбка, кокетливая остроконечная шляпка с узкими полями, открывающая плечи блуза и короткие перчатки ей в тон — Ойкава-сан выглядел великолепно даже несмотря на кеды, несочетающиеся с нарядом, заметно опухшую физиономию, торчащие как попало волосы и плутоватую пьяную полуулыбочку, не сходящую с его лица. На выходе Куроо, гогоча как полоумный гоблин, всучил этому чуду сыплющуюся щётку в форме звёздочки на длинной ручке, ознаменовав это тем, что «палочка выбрала своего волшебника», и выпроводил чудную парочку из дому, не забыв сунуть в карман вампирьего костюма пригоршню мятых купюр.       Тсукишима тяжело вздохнул. И на кой чёрт он вообще во это всё ввязался? Вечеринка, покер, выпивка, Ойкава-сан, эти его заплетающиеся ноги, полное неумение хоть как-то скрывать карты и язык без костей… Мало ему, что ли, проблем в жизни? Тсукишима тяжело вздохнул.       — Ой, ну чего ты? Велика беда — в карнавальных костюмчиках пройтись ночью по улице! — пожурил его Ойкава, учуяв ханжеский настрой компаньона. Он наконец перекрутил чёртову юбку как надо и бодро пошлёпал вперёд, опасно кренясь на проезжую часть. — Никого ведь нет, а мы быстренько, одна нога здесь, другая — та-а-ам!       На этом самом «та-а-ам», почти пересёкшим границу ультразвука, Ойкава собрался было познакомить своё симпатичное лицо с асфальтом, но предусмотрительно был пойман за локоть мрачным дальше некуда Тсукишимой. Складывалось ощущение, что его ещё с детства привили от всякого рода веселья, таким хмурым был.       — Осторожнее, — холодно отрезал он, становя своего спутника в вертикальное положение. — Смотрите под ноги. Вы пугающе полны сил, несмотря на ситуацию.       Ойкава выпутался из его рук, весело хохотнул и подмигнул разрисованным глазом — кто-то из парней, кажется Хината, вызвался навести марафет для полноты образа, и получились весьма недурные стрелки, очень «ведьмовские», болотно-зелёные, уходящие прямо к виску.       — Пять шотов текилы, целых пять! Бахни столько же, и я посмотрю каким будешь ты, — он взмахнул волшебной палкой-щёткой и припустил вперёд, сея на своём пути доброе-вечное.       — Да у меня бы земля с небом поменялись местами, — проскрежетал себе под нос Тсукишима, нехотя бросившись догонять Ойкаву — не хватало, чтобы этот дурень ещё и стесал коленки. — Теперь понятно, почему вы так быстро согласились... Мне-то просто выбора не оставалось… Одно радует — магазин тут рядом, может, не успеете расшибиться по дороге.       Ойкава его не слушал, бодро, но неизменно покачиваясь, шагал вперёд, махал своей палкой, время от время шепча заклинания, будто ему не двадцать пять, а пять и самое время творить волшебство вне Хогвартса. Тсукишима угрюмо шёл следом, подметая полой плаща землю, и думал о том, как его всё же угораздило, в какой момент он вдруг решил согласиться на встречу со старыми школьными приятелями, а потом и вовсе спустил себя с поводка и довёл до такого?.. Наверное, всё дело в…       — Возьми меня за руку, Тсукишима-кун.       Тсукишима замер, резко вскинул голову, уставившись на протянувшего ладонь Ойкаву. Подлец окончательно вжился в роль и соблазнительно хлопал ресницами, кокетливо мял низ своей юбки и всем видом старался изобразить беспомощность и хрупкость. Получалось очень не очень, и Тсукишима, кисло улыбнувшись, коротко мотнул головой — вот ещё, не станет он брать ничьи руки! Ойкава обиженно поджал губы. Нахмурился. Снова тряхнул ладонью, требовательнее.       — Ну пожалуйста, пожалуйста-пожалуйста, — заканючил он, подходя ближе. Тсукишима закатил глаза и мысленно проклял всех, кого смог припомнить. Куроо и Бокуто он проклял дважды, как инициаторов этого безобразия.       — Ладно, — со скрипом согласился он, молча протянув руку. Ойкава радостно подцепил его под локоть, прижался сбоку посильнее, словно старался хоть немного сохранить тепла — холодало, а вычурный наряд, прикрывающий тело едва-едва, явно не подходил для прогулок, особенно тому, кто привык к южному климату. — Замёрзли, Ойкава-сан?       Ойкава покрутил лохматой головой, лишь чудом не сбросив с неё шляпку, и прижался ещё теснее. Тсукишима поймал себя на мысли, что нехотя смутился и, кажется, даже покраснел — жарковато как-то вдруг стало.       — Нет, не замёрз. И к слову, что ты всё «сан» да «сан»? К чему эти формальности, Тсукишима-кьюн, будь проще, ты такой хмурый, кошмар!.. Прям как Ива-чан, постоянно хмуришься — морщинки же останутся.       Он кривовато улыбнулся, потянулся вперёд, кончиком пальца надавив на кончик носа Тсукишимы. Оставшись довольным его реакцией — удивлённо округлившиеся глаза и приоткрывшийся рот, — Ойкава радостно изрёк: «Буп!», и потащил Тсукишиму вперёд.       К счастью, идти оставалось недолго: короткая полоса препятствий из дорожных конусов на тротуаре, пожарного гидранта и ящика для газет, одна перебежавшая дорогу ползучая погань, не то гигантская крыса с парой хвостов, не то мистическая многолапчатая хтонь, и они уже на месте — у испускающего ангельский свет конбини, приветливо распахнувшего врата в мир для тех, кому «ну ещё парочку литров, и хватит».       — Подождите меня тут, хорошо? — Тсукишима ни без труда отцепил от себя Ойкаву, бережно перемещая его конечности на крышку ближайшего почтового ящика. — Я мигом, деньги есть. Только никуда не уходите!       — Хорошо, — Ойкава отсалютовал щёткой и уверенно привалился к ящику, продолжив пьяно и счастливо улыбаться, озирая двоящийся мир своими блестящими глазами.       Сердце рвалось хлеще, чем когда в пять лет он оставлял у магазина щенка на привязи, но идти всё же пришлось. Тсукишима быстро оглядел Ойкаву, коротко кивнул и юркнул в магазин, искренне надеясь, что через пару минут найдёт это чудо в том же месте и той же комплектации.       Времени покупка много не заняла: очереди не было, а предприимчивые Бокуто и чёрт-бы-его-побрал-Куроо, прекрасно зная, что отправляют в магазин трезвенника, не разбирающегося в алкоголе, и человека уже на сегодня наразбиравшегося в нём по самое ого-го, благоразумно записали всё необходимое на листочек. Тсукишиме оставалось только отдать его продавцу, откреститься от вопросов о том, какие птицы и какими лапами писали эти каракули, и попытаться не сгореть со стыда, пока подозрительно поглядывающий на него продавец находил и нагружал на стойку нужные бутылки. Уже обрадовавшись, что всё прошло успешно и большая часть задачи выполнена, Тсукишима выскочил на воздух, обмирая от увиденного.       Ойкава так и стоял у почтового ящика, носком кеда кокетливо ковырял асфальт, и всё бы ничего, если не компания из трёх незнакомцев, оценивающе оглядывающих торчащие из-под пышной юбки ноги. Не то отравленные алкогольными парами Ойкавы, испускаемыми словно пламя драконом, не то просто не разглядевшие, что конечности-то явно не женские, парни уверенно и настойчиво отвешивали комплименты, откровенно подбивая клинья и ещё всякое. Тсукишима нервно сглотнул, прижал покрепче к груди пакет с бутылками, на всякий случай вытянув наугад одну: пойдёт или на откуп, или в качестве оружия — как карта ляжет.       — Бомжур, красавица, с какого облака такое счастье свалилось? Эй, ну что ты мнёшься, пошли с нами! — Один из незнакомцев протянул руку, властно приобнимая явно не девичьи плечики Ойкавы. — Ого! А ты крепкая деваха, люблю таких!       Тсукишима закатил глаза, подошёл ближе.       — Да ну нет, я жду друга… — отмахивался Ойкава так, будто бы бороться с приставаниями ему было лень. Ну, или он просто не чувствовал опасности, а потому и не тратил ресурсы, и так расходуемые по максимуму на то, чтобы стоять ровно. Он встрепенулся, заметив медленно приближающегося Тсукишиму. — О, а вот и он! Тсукки-и-и!..       Тсукишима шёл медленно, чеканя шаг и с каждым новым выпрямлялся во весь рост. Ситуация складывалась не очень: трое мужчин, никакущий Ойкава-сан в этой чёртовой нихрена не прикрывающей юбке, и он один, с пакетом тары на добрых два десятка тысяч иен. Только и оставалось, что изображать и источать уверенность, холодность и решимость в случае чего прямо здесь и сейчас поделить на ноль этих засранцев, тянущих свои оглобли на чужое.       — Прошу прощения, но нам нужно идти, — ледяным тоном, бросая на головы незнакомцев слова-глыбы, процедил Тсукишима, медленно, словно в замедленной съёмке, выставляя вперёд бутылку. — Я забираю его у вас. Всего хорошего…       — Эй, а ну постой-ка, мы ещё не закончили!       Тсукишима скрипнул зубами — таки как биту придётся использовать, чёрт. Плевать, если придётся устроить душ из виски какому-то ублюдку, главное не дать в обиду Ойкаву.       — Да? А мне показалось, что закончили. — На его счастье, прилипалы были мельче и ниже, так что грозно нависнуть и угрожающе сверкнуть линзами очков труда не составило, благо опыта за годы старшей школы накопилось с лихвой. Бутылка с пойлом показательно перешла в боевое положение — горлышком вниз, донышком вверх. — Или есть желание подискутировать на этот счёт?       Взгляды неудачливых ловеласов забегали — с бутылки на раздраконившегося Тсукишиму, обратно на бутыль. Поджавшиеся в нужном месте части тела, судя по изменившимся лицам незнакомцев, явно просигнализировали об опасности, и конфликт сам собой решился в пользу домашней команды.       — Да ладно-ладно, что так сразу-то? Нормально же общались… — недовольно потирая макушку, пробурчал тот, что успел облапать чужие плечи. — Не задерживаем, валите.       Галантно махнув рукой в известном направлении, незнакомцы вразрез словам ретировались сами, оставляя наедине Ойкаву и Тсукишиму, всё ещё стоявшего в боевой стойке луговой собачки.       — Очаровательно, — ядовито процедил Тсукишима, наконец, выдыхая. Он в секунду будто бы сдулся, а конечности слегка потряхивало, словно в его теле объявили землетрясение с эпицентром в области сердца. До Кобе далеко, но тоже страшно. Тсукишима повернулся на пятках, убрал не пригодившуюся бутылку, сцапал чужое запястье, в очередной раз потянув Ойкаву за руку. Теперь он ни за что его не отпустит, а мало ли. — Идёмте, мы уходим.       Ойкава молчал, только заворожённо таращился, даже забыл, что нужно махать своей палкой, и безропотно шёл, разглядывая опустившиеся плечи Тсукишимы. Какое-то время их сопровождала лишь тишина да предвкушающее веселье позвякивание, доносящееся из пакета, пока Ойкава не подал голос:       — А по тебе и не скажешь, что в музее работаешь.       Тсукишима на миг замер, но оборачиваться не стал, только пакет перехватил поудобнее.       — А по вам, что вы в людях разбираетесь. Сразу же было понятно, что они какие-то негодяи, а вы с ними кокетничать взялись, ну что за ерунда, как маленький, — сконфужено сказал он, запоздало сообразив, что вообще-то отчитывает семпая.       — Туше, — рассмеялся Ойкава легко и приятно. Его голос практически растерял все фальшивые нотки, навеянные пятью, а то, может, и больше, шотами текилы, вернувшись к своему обычному виду.       Тсукишима раздражённо фыркнул. Его слегка злило всё это: сама вечеринка в целом и неудачная партия в покер в частности; дурацкие костюмы, пахнущие пылью; Ойкава-сан, с которым он толком и заговорить-то не мог — просто было не о чем; этот пакет с выпивкой, жутко тяжёлый на самом деле; прикосновение к чужой коже, горячей и пульсирующей; странная неловкость и духота, облаком следовавшая за ними в прохладной летней ночи. Злило, что не выпил на вечеринке — сам дурак! — и теперь злится, что весело всем, кроме него.       Его слегка злило то, что он так и не получил благодарности.       — Ага, не за что, — огрызнулся Тсукишима, резко выдыхая. За спиной виновато молчали. Тсукишима отпустил чужую руку, с силой потёр лицо, без особой надежды надеясь согнать с него краску и следы недавнего волнения. — Вам ведь ничего не сделали? Вы в таком виде…       Ойкава удивлённо заморгал. Тсукишима почувствовал себя глупо. Да, видок тот ещё, но Ойкава здоровый парень, сам за себя постоять бы смог, а раз не стал, значит, и угрозы не почувствовал, так ведь? Зачем усугублять ситуацию, если не чувствуешь, что она уползла за рамки дозволенного? Всё же, у каждого своя зона комфорта…       — Нет, ничего, не волнуйся. И вот ещё что…       Ойкава подошёл ближе, на секунду прижимаясь вплотную. Полы пышной ведьмовской юбки зацепились за распущенные манжеты вампирской рубашки. Загремели бутылки в пакете, которые Тсукишиме пришлось прижать к себе крепче, чтобы не выронить, когда губы обожгло коротким горячим прикосновением. Ойкава довольно усмехнулся:       — Спасибо, что спас меня, Кей-чан.       Голубая дурацкая палка-щётка обрисовала полукруг, разбрасывая щетинки и, вероятно, магию — то, что Тсукишима не провалился сквозь землю там же, где стоял, явно было тем ещё чудом.       — Это что вообще?.. — не своим голосом засипел Тсукишима, даже не обратив внимание на новое прозвище и резко обрушившуюся стену невзаимной формальности между ними.       Ойкава, успевший заметно протрезветь, обернулся, хищно облизнул и без того блестящие губы, лукаво подмигнул и загадочно произнёс:       — Пять шотов текилы, Кей-чан. Всего-то. — Он пожал плечами и, как ни в чём не бывало, подцепил Тсукишиму под локоть, уверенно потащив за собой в сторону разверзнувшейся в квартире Бокуто Котаро пучины веселья и безответственных связей. — Ладно, давай поспешим. Думаю, нас уже успели потерять, и будет лучше, если мы вернёмся до того, как Бокуто и Куроо-чан рискнут отправиться нас искать. И поверь мне, лучше бы этого не происходило.       Тсукишима коротко кивнул, не став спорить.       В бумажном пакете задорно звенели бутылки, одну из которых он точно приберёт к рукам, а под утро принесёт Ойкаве-сану. Интересно же, что там — после пятого шота текилы.