***
Прогулка по «злачным» местам удалась на славу. Городок хоть и был небольшим, но богатым на всякого рода исторические памятники и прочие места силы, к которым прикоснуться были рады все участвующие в гуляниях. Вдобавок ко всему, порядком уставшие от россказней про Россию, Лев и Куроо искренне надеялись, что культурная вылазка сможет откатить Мориске к заводским настройкам, так сказать. Выходило из рук вон плохо, план не сработал и под радостную трель о каком-то «Меладзе-сане», они ввалились в тот самый «модняцкий ресторан», напророченный Куроо апогеем их долгожданной встречи. Ресторан, впрочем, оказался самым обычным: не идзакая, но и не люксовые едальни в Токио ― нечто среднее, достаточно уединённое и напитанное ароматами вкусной еды. И выпивки тоже. Сказать по правде, одной из причин для вылазки в тьмутаракань по душу звёздочки-Хайбы было как раз-таки первобытное желание с ним как следует закутить. Кенма, например, после кружки горячительного натурально дичал и способен был завалить такого бугая как Бокуто на раз-два; а милашка Шибаяма спускал себя с поводка настолько, что бедняге Инуоке как-то раз пришлось делать примочки страничками с грудастыми дамами из «Плейбоя» и уверять, что у него вовсе не стоит на друга. Что до Куроо и Яку, то в компании друг друга они уже выпивали: и перед отъездом в заснеженные просторы священной державы, и в редкие моменты возвращения оттуда же, и в принципе, ничего необычного между ними не происходило. Ну пускали слюни на плечах друг друга, ну трогали за сокровенное ― чего бубнить-то, с кем ни бывает. И только Льва никто ещё не видел в том-самом состоянии. И не то что бы это была идея-фикс ― споить Льва (была, ещё как была), но интересно же! Интересно! Да тут как раз и случай свидеться подвернулся… Коварными семпаями Куроо и Яку себя не считали, но по очереди любезно угощали Льва, с умилением разглядывая его зарозовевшие щёчки, постепенно стекленеющий взгляд, всё ниже и ниже опускающийся кончик носа, наконец, ткнувшийся в столешницу. Куроо расстроенно вздохнул. ― М-да, мелочь-то в дрова, ― он опрокинул в себя очередную стопку, сморщился, повнимательнее разглядел Льва. Тот мирно сопел и на внешние раздражители не реагировал, будь то лапа Тетсуро, шерудящая под столом в районе его колена, или впившиеся в щёку мюзле с бутылки. ― Добили мы его с тобой, Яккун. Чувствую себя злодеем. ― Похоже на то, ― согласился Яку, цепляя палочками креветку в темпуре, живо отправляя её в рот и пригубляя свой напиток. ― Вот вроде бы такой здоровый, а такой слабенький. Похоже, что суровая реальность, как обычно, поимела ожидания. Ничего нового, конечно, но обидно, чёрт побери!.. Они-то рассчитывали на какое-никакое веселье, на сальные подробности родом из старшей школы, на раскрепощённые разговоры и голую правду, а то, может, и голого Льва... Потом, конечно, они бы позаботились о любимом кохае, обязательно уложили в кроватку, подоткнули одеялко по всему периметру его долговязой тушки, прочитали бы сказочку, а на утро любовно отпаивали похмельное чудо бульоном ― идиллия и красота! А что вышло? Ерунда, как всегда. Яку, сидевший рядом со Львом, заботливо отодвинул от него полупустые тарелки и железячки, уже оставившие след на его прекрасном лице, освобождая пространство для сна. Он осторожно смахнул его чёлку, чему-то задумчиво улыбнувшись. Куроо выразительно откашлялся. ― Так-так… ― Заткнись, ― буркнул Яку, снова краснея. Он залпом прикончил остатки того, что у него было и шумно выдохнул, даже не поморщившись. Куроо восхищённо присвистнул. ― Я просто проявлял заботу, только и всего. ― Да-да, конечно, ― оскалился Тетсуро, подавшись вперёд, с интересом разглядывая уже Яку. Льва пока что стоило оставить в покое, хотя бы на пару минут ― шанс на воскрешение всё же имелся. ― Слушай, я вот полвечера на тебя пялюсь и всё понять не могу: что не так с тобой, демон? Как ты можешь столько выпить и не захмелеть? Сказать по правде, мне хватит ещё рюмки, и я подвину Хайбу, рядышком прилягу, а то и на коленки его устроюсь. Но ты?.. ― Я в команде с русскими, ― развёл Яку руками, тихо усмехнувшись. ― Ты ещё не знаешь, что они творят после, до, и во время похода в баню… Есть даже песня такая. Куроо с понимающим видом покивал, глухо гоготнув. Спорить насчёт того, что Мориске по возвращению развенчал все стереотипы, дескать, в их жилах не то, что пресловутая огненная вода, но и даже не магма течёт, а теперь сам козыряет, он не стал. К тому же, был на повестке дня вопрос посерьёзнее. Часики всё тикали, и незаметно подкралась полночь. Расписания Льва на завтра у них, разумеется, не было, а доложиться на эту тему он сам не захотел, так что стоило бы его куда-нибудь отконвоировать и привести в действие вторую половину их плана ― это та, что с одеялком и сказками на ночь. Куроо выразительно уставился на кохая, так и не желающего пробуждаться. ― С тобой мне всё ясно, а что с этим чудом будем делать? Ты в курсе, где он живёт? Вы же больше моего общались… Яку нахмурился, глянул на Льва. ― А хрен его знает, ― просто пожал плечами он. ― Это мы не обсуждали. В крайнем случае всегда можно увезти к себе, там уж разберёмся. Но если хочешь, могу попробовать узнать, где он обычно отсыпается, у меня телефон Алисы-чан есть… Куроо с готовностью помотал головой. ― Не, её тревожить не станем, ― он широко улыбнулся, скосив расфокусированный взгляд на белобрысую макушку. ― А вот с него спросить можно. Всё равно придётся будить, нужно же как-то его дотащить до машины. Я, конечно, обычно всемогущ, но «запас сил» в этот раз снесло наглухо ― отличная попалась выпивка. Яку задумчиво поскрёб подбородок и согласно кивнул. Действительно уже было поздновато, усталость успела накопиться в мышцах, и хотелось прилечь хотя бы ненадолго, вытянуться, прижаться к подушке… Он вдруг зевнул и коротко скомандовал: ― Буди. ― Ты сидишь рядом, ― прищурился Куроо, ― тебе и будить. Яку недовольно поскрипел зубами, но делать нечего: он легонько потряс Хайбу, вытягивая из него протяжный стон. ― Лев, ― зашептал Мориске, склоняясь над розовым ухом, торчащем меж отросших прядей, ― эй, Ле-ев, ну же, просыпайся, давай. Тебе бы домой, в кроватку. Где твой отель? Или дом? Где ты тут живёшь, короче. Хайба медленно зашевелился. Он поднял голову, осоловело оглядел семпаев, подслеповато щурясь, будто бы обычно носил очки, а теперь вдруг лишился оных и вместо вполне себе чёткого Куроо видел всего лишь невнятное пятно. Ситуация с Яку была лучше. Лев перевёл взгляд, двигаясь за ним всем телом, удивлённо охнул, когда заметил заискивающе глядящего на него Мориске, тут же расплылся в широченной улыбке и мигом сграбастал его, носом заставив ткнуться себе в грудь. Зазвенели рюмочки и чашечки на столе, запыхтел Яку, сжимаемый слишком сильно, а Лев сладко заворковал: ― М-м-м, Яку-сан! Я так рад, что ты приехал ко мне, я так скучал, ― в макушку Мориске пришёлся вполне себе пылкий поцелуй, видимо, обозначавший высокий уровень привязанности Льва к семпаю. Куроо подавился смешком, и совершенно беспалевно, как ему показалось, защёлкал кнопками на телефоне, живенько рассылая компромат по всем знакомым. Лев слегка ослабил хватку и наконец заметил, что расплывчатое пятно приобрело знакомые очертания и теперь ехидно хихикало в образе Куроо-семпая. ― И Куроо-сан тоже тут! ― Лев отлепился от Яку и попытался перегнуться через столешницу, дабы одарить обнимашкой и его. Руки вполне себе дотягивались, а вот сцапать Куроо всё не удавалось. Хайба грустно опустил голову. ― Не получается… ― Ну-ну, вон он я, обнимай сколько влезет, ― быстро сориентировался Тетсуро и пересел на диванчик к Льву и Яку, тесня последнего. Мориске вполне мог испытать чувство полёта, если бы не заботливый кохай, живо сориентировавшийся и усадивший себе на колени жертву крошечной мебели. Свободной рукой он облапил плечи Куроо, прижал семпая к себе, одарил и его страстным, но слюнявым поцелуем в щёку, счастливо вздохнул и притёрся к Яку, с полной одухотворения рожей прикрывая глаза от удовольствия. Куроо аккуратно потыкал его, привлекая к себе внимание. ― Ну что, домой пойдём? Хайба нехотя открыл глаза, надулся и замотал головой. ― Не хочу домой, хочу ещё немного погулять, ― запротестовал он по-детски, хватку только усиливая. ― Мы так давно не виделись, я соскучился… Он снова что-то заканючил, едва различимо бормоча какие-то слова любви в адрес дорогих семпаев. Куроо и Яку переглянулись, одинаково умилённо заулыбавшись. Конечно, можно было бы с лёгкостью пойти на поводу у Льва и отправиться гулять дальше, осесть в каком-нибудь караоке и драть глотку до самого утра, но что-то подсказывало, что их новоиспечённой звездульке это ещё аукнется. И если уж не больной головой и похмельем, так вполне весомыми разборками с таблоидами ― какой дурак упустит возможность запечатлеть эксклюзив с пьяненьким Львом? И так их всю дорогу преследовали взгляды и вспышки камер, но днём они хотя бы были в состоянии выдать пару соблазнительных кадров и изобразить на троих несколько небезызвестных референсов на радость визжащей публике. Взглядом Куроо дал понять, что пора бы огласить неутешительный вердикт на предложение о «погулять», и похоже, что предстояло это снова Мориске. Только было он отлепил от себя Хайбу, кажется, слегка-таки протрезвевшего, как тот с совершенно ясными глазами и серьёзной рожей заявил: ― А вы знали, что я был влюблён в вас в школе? Куроо удивлённо вскинул брови. Яку тихо упомянул какую-то «ять». Лев потянулся к столу, за ленточку подтаскивая к себе порядком измочаленный за день, но всё ещё живой и не такой шикарный букет. Цветы выглядели печально: с лилий облетели лепестки и тычинки, розы растрепались и заметно поникли без воды, бодрячком остались только флористические фигнюшки ― все эти веточки и прочее. Хайба задумчиво подёргал уцелевшие веточки, вытянул одну, с интересом натуралиста изучил и, недолго думая, воткнул за ухо всё ещё переваривающего услышанное Куроо. Оставшись довольным, он потянулся за ещё одной веткой ― семпая-то два. ― Ты чего это такое городишь, пьянь? ― хлопнул по рукам Льва Яку. На удивление он отмер первым, даром что выглядел смущённо и польщённо одновременно. Мориске слегка раскраснелся, даже глаза заблестели, но в руки взял он себя, как и всегда, быстро, строго добавив: ― Заканчивай, это не смешно. ― Погоди, Яккун, мне интересно, ― выставил вперёд руку Куроо, подсаживаясь теснее. ― Прямо-таки влюблён? В обоих сразу? Лев, всё занятый потрошением букета и сооружением венка, пару раз кивнул ― семпая же два. ― Угу. И в Яку-сана, и в Куроо-семпая, в обоих сразу, ― рассеянно подтвердил он. Куроо придвинулся ещё ближе. ― Вот как. А поподробнее можно? ― Глаза его нехорошо поблёскивали, а улыбка превращалась в хищный оскал, пальцы, всё это время покоившиеся на колене Хайбы, по-змеиному заскользили по бедру вверх ― Яку тихо загудел, выставил вперёд руку, хлопнул ладонью по лбу зарывающегося кошака, отодвинув его подальше от чужих «злачных» мест. ― Хэй, Куроо, кончай-ка с этим, ― грозно предупредил он. ― Хочешь потешить своё самолюбие ― пожалуйста, но лапать его не смей. Не в таком состоянии. К тому же, мы вроде как пытались понять куда его деть. ― Ой-ой, поборник морали выискался. Сам-то на коленях у него сидишь. Лучше так и скажи, Яку-семпай, что тебе самому хочется потрогать за мягкое это сокровище, ― надуто фыркнул Куроо. На секунду он задумался, отсел на край диванчика и закинул ногу на ногу с важным видом. ― Нечего понимать ― к себе заберём. Из него сейчас ничего не вытянешь. Я про адрес, если что. Лев после пикантного признания и правда снова начал клевать носом, буквально через пару мгновений, умудрившись уснуть. Похоже, что тащить на себе его всё-таки придётся… Мориске нехотя сполз с чужих коленей, стараясь особо не тревожить Хайбу. Какое-то время он задумчиво пялился то на него, то на Тетсуро, делавшего вид, что ничего такого не случилось, что только что он не услышал признания, которое, в общем-то, немало шокировало. Нет, конечно, он замечал нечто такое: и эта нездоровая привязанность Льва в школьные годы, и его в рот глядящий взгляд, и румяные щёчки, и постоянное желание коснуться, быть рядом, виться хвостиком и впитывать каждое слово дорогого семпая. Но чтобы влюблённость?.. Хотя… Яку оценивающе оглядел Льва, но тут же помотал головой, тяжело вздыхая. ― Ну чего страдаешь? ― проворчал Куроо, засекая чужие метания. ― Не говори только, что тебя это парит. Я тоже люблю тебя, Яку-чан, жить без тебя не могу, давай поженимся и нарожаем кучу детишек. И что ты теперь на это скажешь? Возьмёшь ответственность? ― Скажу, что ты надрался. И иди в задницу, ― со смешком беззлобно огрызнулся Яку, кажется, слегка успокаиваясь. Он снова взглянул на сопящего кохая, дотронулся до разлохмаченной макушки, из-за уха вытягивая напиханные веточки и листочки треклятого папоротника ― себя Лев тоже не забыл украсить. ― Но это же ничего, что он признался в подобном? Куроо безразлично пожал плечами. ― Он, в общем-то, тоже надрался. Да и что с того? Не станем же мы теперь устраивать групповушку, раз повод повернулся, ― усмехнулся он, соорудив препошлейшую мину, тут же предупредительно выставляя в сторону Яку указательный палец. ― И если ты сейчас скажешь, что у вас в команде говорят что-то по типу: «Не зарекайся» и всякое такое ― я тебе тресну, Яккун, ей-богу, тресну. Доверяй мне больше, чёрт бы тебя побрал. Мориске расслабленно рассмеялся ― Куроо Тетсуро он доверился бы в последнюю очередь, но всё же кризис можно было считать благополучно минувшим.***
Они перебудили весь отель. Шестиногим и шестируким чудищем, грохоча и роняя всевозможные подставки и стойки на своём пути, едва не поскользнувшись на выставленном в коридор пустом подносе, пыхтящий от натуги Куроо, красный Яку с букетом в зубах и мирно сопящий Лев, болтающийся между ними полуживой тряпичной куклой, наконец, вскарабкались на нужный этаж, ввалившись в темное душное помещение. Всё происходящее Яку, шумно дышащий через рот, обозначил ёмким словом «пиздец», и Куроо с ним нехотя согласился, хоть и не знал, что это такое. Лев сложился пополам, бухнувшись на задницу прямо у двери, Куроо и Яку переглянулись, уселись рядом, позволяя себе перевести дух. По дороге с Хайбой пришлось немного повозиться: пройдя стадию откровений, он вдруг преисполнился решимостью доказать свои слова и приступил к активным действиям ― взялся лапать семпаев, слишком уж откровенно щупая по очереди то Куроо, то Яку за коленки. Длинные пальцы скользили выше, к бёдрам, касались внутренней, более чувствительной стороны, дразнили и ласкали, а его искренний шёпот, новые признания, вкупе с постепенно темнеющим от желания взглядом доводили до трясучки. Как сдержались ― не решился ответить ни Тетсуро, ни Мориске. Из машины оба вылезали боком, надеясь, что другой не увидит шатра в чужих брюках. Лев же, довольно хихикая, слюняво одарил своих благодетелей поцелуями в щёку и был таков ― снова вырубился, поганец, упав крякнувшему Куроо прямо в руки. ― Ладно, давай положим его на кровать. Поднимай, только аккуратно, ― скомандовал Куроо, подныривая под руку Льва. Яку с другой стороны зашелестел обёрточной бумагой. ― Боже, ты всё ещё таскаешь его с собой? Выкинь уже эти цветы! ― Завались, Куроо! Будто сам не знаешь, что он расстроится, если узнает, что мы его выбросили, ― огрызнулся Яку, помогая поднять кохая. Цветы, то что от них осталось, он так и не решился выкинуть, хотя соблазн был. Во время одного из откровений, Лев заметил букет, оторвал уцелевший лепесток лилии и слишком уж развратно на вкус Яку положил его на язык, заставляя его исчезнуть за сомкнувшимися блестящими губами. На кой чёрт он вдруг взялся жевать цветы ― осталось загадкой, но Мориске, видевший этот эксклюзив, не отказался бы посмотреть снова, в приватной обстановке. ― Чего ты там бормочешь? ― простонал Куроо, прислушиваясь к неразличимому сварливому бубнежу Яку. В темноте, наконец, замаячила финишная прямая ― кровать-двуспалка, их стыдное проклятье и способ сэкономить немного деньжат во время вылазки в гости. ― Ничего. Здоровый, говорю, зараза, ― шумно выдохнул Мориске, кидая на край кровати ворох веток-стебельков, замусоленных лент и крафтовой бумаги, заляпанной соусом ― от былой роскоши не осталось и следа, даже жаль. Яку присел, на секунду зажмурившись, когда Куроо зажёг ночник на прикроватной тумбочке, знаменуя конец их сегодняшних похождений. Развалившийся в позе звёздочки посреди застеленного лежбища Лев всё так же спал, никак не реагируя на кряхтящего Куроо, бормотавшего что-то про то, что старость ― не радость, и похоже, что он, когда кидал это чудо на кровать в лучших традициях бывалых любовников, таки потянул мышцу. Понты ― всё, но как же, блин, больно… Яку устало выдохнул, прикидывая, найдётся ли местечко на этом сновидческом плацдарме и для них. Вроде, если потесниться… Мориске вопросительно уставился на Куроо: ― Ну, и что теперь будем делать? Походу, он уже не проснётся. Куроо задумчиво потёр подбородок, оценивающе уставившись на Хайбу. ― Для начала ― раздеть. Что, хочешь, чтобы он спал в одежде? ― возмутился он, заметив недоверчивый взгляд друга. ― Так-то это брендовый шмот, жалко будет если изомнётся. Да и ему надо же будет в чём-то завтра улепётывать от нас, как вспомнит чего натворил и наговорил… Яку развернулся, с ногами забираясь на кровать. ― Что-то в твоём тоне мне не нравится, ― прищурился он, приглядываясь к тому, как и Куроо аккуратно подбирается к подушке. За день они вдоволь нагулялись, пересытились впечатлениями, темпурой и выпивкой, так что не удивительно, что клонило в сон. ― Что, боишься, что я развращу невинного сонного кохая? Вообще-то он первый начал, ― усмехнулся по-кошачьи Тетсуро, осторожно прикладывая свою лохматую головушку на руку Льва, раскидавшего конечности так удобно, что и Яку не упустил возможности устроится по другую его сторону. От Льва пахло почти выветрившимся терпким одеколоном и приторно-тонко лилиями ― Яку зажмурился, потянув носом ещё раз; Куроо звонко зевнул. ― Не ссы, Мориске. За кого вообще ты меня принимаешь? ― За кого я тебя принимаю мы уже разобрались, ― буркнул Яку, приподнимаясь на локте. Куроо задумчиво пялился в потолок. ― Другой вопрос зачем тебе это. Теперь поднялся и он. Глаза Тетсуро загадочно блестели в полумраке комнаты. ― А тебе разве не интересно? ― прошептал он, скашивая взгляд на Льва. ― Эта каланча сейчас дико популярна, и о том, чтобы хотя бы подышать рядом с ним, мечтает куча людей. А ты, подумать только, такой особенный счастливчик, Яккун ― тебе, ну и мне, конечно, тоже, он признался, что был влюблён. А то, что было в такси ― детский лепет, конечно, но всё же. Подспорье, да? Да и мы сами, помнится, днём единодушно приняли тот факт, что он чертовски горяч. И после такого ты ещё раздумываешь о чём-то? ― Ты не в себе, Куроо, ― холодно отрезал Яку. Куроо на это только руками развёл и закатил глаза. ― Ты в своей России не только жопу отмораживал, но и любопытство? Когда ты успел стать таким ханжой, Мориске? ― В то же самое время, когда ты потёк крышей, ― фыркнул Яку. Ситуация медленно, но верно становилась патовой ― Куроо отступать, похоже, был не намерен, а тушке Льва грозило нечто пострашнее измятых за время сна брюк. ― Ты предлагаешь соблазнить пьяного кохая, и если не отдаёшь себе отчёта в том, что это как бы не есть хорошо, у меня для тебя неприятные новости ― ночевать будешь в коридоре, в обнимку с фикусом. ― Чертовски сексуального пьяного кохая, и только скажи, что это не так, ― уточнил Куроо и с трудом сел, нависая над Львом. Ловко, одну за другой, он сковырнул пуговицы на его рубашке, потянул рукав пиджака, высвобождая руку. Яку смотрел на него волком. ― Ну? Неужели тебе не хочется сделать вот так?.. Губы Куроо накрыли колеблющуюся тень на груди Льва, двинулись вверх, цепляя, всасывая кожу, оставляя яркие метки, за которые ему наверняка надают по шее, если уж не сегодня, то завтра так точно. Яку шумно потянул носом, рывком сел, но мешать не смел. Он смотрел не менее жадно, до хруста костяшек сжимал кулаки, наблюдая за тем, как Куроо один за другим оставляет засосы на нежной коже Льва, как кончиком языка касается его сосков, исчезающих и появляющихся в поле зрения. Хайба тихо застонал и заметался на постели. ― Куроо, хорош… ― сипло попросил Яку. Тетсуро тихо усмехнулся и, хищно прищурившись, вдруг послушался. Он притёрся щекой к искусанной и обслюнявленной груди Льва, пристально уставившись на тяжело дышавшего и раскрасневшегося Яку. ― Смотри не лопни, Яку-сан, ― подначил он, через мгновение уже поднявшись и взявшись стягивать с кохая одежду. ― Ну? Чего пялишься, давай, помогай. Говорю же, шмот брендовый, и раз собрались спать, надо раздеться. Мама тебя в детстве не учила, что в постельку полагается укладываться в пижамке? Яку уставился на покрытую отметинами грудь Льва, бродящие по ней мягкие тени, отбрасываемые фигурой что-то бормочущего себе под нос Куроо, борющегося с рукавами. Выглядело это слишком уж соблазнительно… И с правой, с его стороны, явно не хватало точно такого же узора из ярких меток засосов. Яку громко выругался и подумал, что и ему стоило забронировать местечко рядом с фикусом ― Тетсуро был прав «от» и «до». Чертовски сексуальный кохай, чтоб его. ― Ты ужасен, ― вздохнул Яку, обращаясь непонятно к кому. ― Да ну будет тебе, Яккун, мы же все тут взрослые. Просто маленькая невинная шалость. К тому же о сексе речи не идёт, ― Куроо выдержал паузу и Яку отчётливо угадал в ней притаившееся подлое и желанное «пока». С одеждой было покончено, и раздетого до трусов Хайбу бережно укутали в одеяло, не забыв подоткнуть оное со всех сторон. ― Ну, вроде и всё. Можно укладываться. Я твоего позволения разденусь, не привык спать закутанный в сто одёжек. А ты… Ну, как захочешь. Яку хотел бы никак, но выбора, похоже, особо не оставалось. Пока Куроо возился с одеждой, своей и чужой, укладывая костюмы так, чтобы те не измялись, Мориске быстренько разделся и закутался в оставленный ему краешек одеяла, вполне достаточный для комфортного сна. Лампа потухла, скрип кровати, идущий от всё ворочавшегося Тетсуро, постепенно смолк, и комната наполнилась уютным убаюкивающим сопением, действующим, как всегда, лучше любой колыбельной.***
Темнота душила и жглась с обеих сторон жаром чужих тел, прижатых к нему слишком уж тесно. Лев с трудом разлепил веки, не увидев сперва ничего. Глаза постепенно привыкали к непроглядной темени, помогали и проскакивающие мимо окон авто, на мгновения освещающие номер отеля, куда его притащили заботливые Куроо-семпай и Яку-сан ― что гулял с ними, Лев помнил прекрасно. Помнил и что заходил с ними в местный ресторанчик, выпивал, ел что-то, болтал и смеялся, намереваясь прокутить до самого утра. Помнил, что целовал, кажется, Куроо-семпая… Было ещё что-то, но… Чёрт! Голова раскалывалась просто ужасно. Лев низко застонал; звук чужого дыхания стих. Справа от него что-то завозилось, горячечное тепло чужого тела стало слабее. Его груди коснулись чьи-то влажные пальцы. Звук проезжавшей мимо машины оглушил грохотом, безжалостно выдёргивая из сладкой утренней дремоты. Лев резко сел на кровати, сразу же по-вампирьи зашипев от чересчур яркого света. Послышался приглушённый мягким ковром звук шагов, и чья-то заботливая рука задёрнула штору, прекращая его мучения. Лев не сразу сумел сфокусировать взгляд, и когда различил фигуры семпаев, чинно сидящих с крошечными чашечками кофе в руках, вместо приветствия выдать смог только глубокомысленное: ― А? Куроо и Яку, переглянувшись, заулыбались. ― Хреново? Пить будешь? ― голос сиплый, всё ещё сонный; Лев быстро облизнул сухие губы ― от водички он бы не отказался. ― Сейчас, погоди. Послышался звук возни, неразличимые ругательства на чужом языке. Понятно, правую руку ему отлёживал именно Яку-сан. Вернулся он через секунду, к губам прижимая прохладный пластик бутылки. ― Привстань, ― скомандовал Яку, помогая поднять голову и чуть-чуть приподняться. — Вот так, пей. Лев с охотой подчинился, смачивая горло прохладной водой. Слева тоже стало шумно и похоже, что своей вознёй они разбудили и Куроо-сана. ― М-м-м? Чего вы тут? О, Лев. Как чувствуешь себя? Ко лбу прижалась горячая узкая ладонь. Лев, всё ещё присасывающийся к бутылке, рассеянно кивнул, проливая на себя несколько капель, скользнувших по подбородку к шее. ― Спасибо, Яку-сан, ― пробормотал с трудом Лев. Язык всё ещё заплетался, плохо слушался, не желая складываться в правильные слова. ― Мне уже получше… ― Ну, доброе утро, спящий красавец, как чувствуешь себя? ― Куроо прищурился, поднося к губам чашку кофе. ― Голова не болит? Там на тумбочке таблетки, если нужно, ― кивнул Яку, указывая на ополовиненную бутылку воды и измятый блистер, который с утра распотрошили семпаи, оставив и на его долю немного обезаливающего. Лев с силой потёр глаза, пытаясь понять, что происходит с реальностью. Он рассеянно оглядел номер, не сразу сумев сложить одно с другим. ― Да нет, нормально всё, ― с трудом ворочая языком, проговорил он, садясь выше. На нём была футболка, слегка маловатая в плечах, явно не его. Странно. Видимо, одёжка Куроо-сана ― так мило с его стороны позаботиться о нём. ― Я же вырубился, да? ― Ага, дал маху, ― усмехнулся Куроо, закидывая ногу на ногу. ― Лепетал всякую ерунду, лез обниматься. Даже жаль, что этот злыдень не разрешил мне заснять это дело ― такой компромат пропал. Лев с благодарностью уставился на Яку-сана, почему-то сразу же спрятавшего от него слегка виноватый и смущённый взгляд. Куроо незаметно пихнул его ногой под столом. Может, кое-что заснять всё же удалось?.. ― Извините, я всё испортил, ― виновато протянул Лев, смутно чувствуя, будто бы уже говорил что-то подобное ранее. ― Да ну брось, ничего ты не испортил, ― Куроо звонко шлёпнул его по плечу, просыпаясь окончательно. Он подобрался, к груди прижимая колени. ― Мы неплохо так повеселились, да, Яккун? Нужно будет как-нибудь повторить, но уже в Токио, завалимся к Кенме, перевернём ему там всё вверх дном… Яку неоднозначно пожал плечами на восторженные планы Тетсуро, большую часть которых пропустил мимо ушей. Он подобрался ближе, заботливо подоткнул краешек одеяла, помог Льву сесть повыше, чтобы удобнее было разговаривать с ними обоими. Его будто бы что-то терзало, не давало усидеть на месте и Куроо, кажется, догадался что именно. ― Ну да, неплохо было бы встретиться всем вместе, ― нервно проговорил он. Яку терпел как мог, кусал губы, но всё же не устоял и выпалил: ― Ты сказал, что был влюблён в нас. Лев нервно икнул, кажется, протрезвев окончательно; Куроо гадко захихикал, скосив глаза на порозовевшего от смущения и волнения Яку. ― Глядите-ка, мистеру «Я-против-соблазнения-кохая» всё-таки любопытно, ― практически пропел он, ловко уворачиваясь от полетевшего в его сторону растрёпанного букета, подвернувшегося под руку как нельзя вовремя. Лев с тихим скулением проследил за полётом своей прелести, но ничего не сказал. ― Р-рот закрой, Куроо. Сам-то извёлся весь. Я думал, ты из штанов выпрыгнешь, пока будешь раздевать его. Благо обошлось, ― буркнул Яку, требовательно вперивая глаза в опустившего голову Льва. ― Ну? Лев? Хайба молчал долго, будто бы выковыривал из сусеков собственной души и сердца остатки смелости для повторного признания уже на более-менее трезвую голову. ― Это правда. Вы действительно нравитесь мне, ― признался он, поднимая глаза, по очереди серьёзно смотря на Куроо и Яку. ― Раньше мне смелости не хватало сказать об этом, да и в школе бы не поняли, а теперь… Я просто рад, что смог сделать это. ― И всё же не пойму, ― Куроо задумчиво почесал макушку. ― Как могут нравится одновременно двое? Лев долго думать не стал, пожал плечами и просто ответил: ― Не знаю. Куроо-семпай восхитительный, и Яку-сан восхитительный. Яку-сан заставляет моё сердце биться чаще, и Куроо-семпай тоже делает это, ― разойдясь не на шутку, стал жечь глаголом сердца семпаев Лев, вываливая на них всё больше пикантных подробностей об устройстве собственного чуткого и вместительного сердечка. ― И если бы пришлось выбирать, я не смог бы сделать этого ― вы оба мне дороги. И оба возбуждаете. В комнате ненадолго воцарилась душащая тишина и появилось желание немного приоткрыть оконце, покуда градус происходящего не пересёк критической отметки и не сорвал крышу всем присутствующим. ― Ну, может, и не придётся выбирать, ― вдруг тихо откликнулся Яку. Куроо и Лев удивлённо уставились на него. ― Яккун, ты меня слегка пугаешь… ― с нервной ухмылкой признался Куроо. Лев с интересом пялился на семпая, слегка подался вперёд, будто бы уже догадывался, что тот задумал. ― Не зарекайся, вуо-оо-о, ― дьявольски усмехнувшись, протянул Яку, без предупреждения сокращая и без того небольшое расстояние, и припал к губам Льва, воруя звонкий ребяческий поцелуй. Хайба тихо охнул, засмущался, прижав к губам пальцы, но строить из себя недотрогу и не думал ― бирюзовые глазищи засияли от восторга и жажды продолжения. Яку надулся от гордости и самодовольно выпятил грудь, малодушно радуясь тому, что хоть где-то сумел обскакать падлу-Куроо натурально лопающегося от спеси. ― Ах ты засранец! Взял и украл его первый поцелуй. А сам-то, сам! Что говорил: «Совращение кохая, бе-бе-бе! Ты ужасен, Куроо! Фу-фу-фу»! Да тьфу на тебя! ― Куроо поднял с пола букет, без особых церемоний запуская им обратно в Яку. Тот ловко поймал цветы, пристраивая на краю кровати. ― Кто успел, тот и съел, ― подмигнул Мориске, по-кошачьи сыто облизываясь. ― Ну и, Лев? Есть желание узнать, что ответят семпаи на твоё признание? Школа была давно, много воды утекло, да и тогда бы тебе не ответил ни я, ни этот вечно выпендривающийся идиот, только кажущийся бесстрашным, зато сейчас… Любопы-ы-ытно? Мой ответ ты уже, можно сказать, получил. А что же скажет Куроо-семпай? Лев умоляюще уставился на надутого Тетсуро, сразу же потянувшись к нему. Кочевряжиться как обычно, Куроо не стал. Честь и хвала ему за это!.. ― Ну что тут можно сказать? Такого только любить. И ещё раз любить, ― улыбнулся он, припадая к мягким губам Льва. ― В общем, ты забей, неплохо мы отдохнули, правда, ― махнул рукой Куроо. Яку энергично закивал, расплёскивая немного кофе на небольшой круглый столик. ― Мои цветы! ― воскликнул Лев, опасно перегибаясь через край кровати. Из мусорки торчали изломанные стебельки роз и лилий, безжизненно свешивались с края хвосты помятых изжёванных ленточек. Хайба осторожно вытянул один стебель, демонстрируя семпаям зелёную палочку без единого намёка на бутон. Его губы задрожали, а глаза, заблестев, увлажнились. Куроо и Яку одновременно поморщились. ― Ну, понимаешь, ― неловко замялся Яку, почему-то вдруг взявшись тереть своё бедро, ногтями подцепляя брючную ткань, будто бы кожа под ней зудела. ― Прости, приятель, пришлось их выбросить, ― быстро нашёлся Куроо, рассеянно улыбаясь. ― Они совсем испортились, и не удивительно ― столько таскались с ними! А твой дорогой Яку-сан даже случайно сел на букет представляешь? Исколол розами свою сладкую… ― Куроо, заткнись! ― зашипел Мориске, изрядно порозовевший и смутившийся. Пылающее лицо он спрятал за ладонями, искренне надеясь, что больше эта тема не всплывёт в разговоре. ― Блядство. ― Ну чего ещё? ― цокнул языком Куроо, нехотя разрывая поцелуй. Лев зашумел, тоже оставшийся недовольным тем, что его оставили без внимания. ― Я случайно сел на букет. Исполосовал всю задницу об эти чёртовы розы. Куроо весело заржал. Он привстал, вытянул шею, разглядывая увечья. Бёдра Яку и правда были покрыты тонкими царапинами, вспухающими с каждой секундой всё сильнее. Кое-где наметились пятнышки крови ― и как он умудрился? Они ведь толком не начали… ― И что предлагаешь? ― Куроо выпрямился, повернулся к Яку, соблазнительно облизнулся, прекрасно зная, что и Лев и Мориске следят за ним. А ещё, что им этот жест понравится ― пара голодных взглядов тому доказательство. ― Хочешь, чтобы я зализал твою рану, м? Это я запросто, где там твои сладкие булки?.. Давай их сюда, я постараюсь от души, Яку-сан!.. Куроо совершенно по-идиотски сложил руки на груди, захлопал глазами и уже было потянул на себя Мориске, совсем не противящегося мысли, что кто-то будет ласкать его ягодицы и попутно жечь кожу горячими прикосновениями, как голос подал Лев. ― А можно я? ― вдруг робко предложил он, по-ученически поднимая руку вверх. Глаза его разгорелись от предвкушения. Хайба проворно сел, протянул руки к Яку, осторожно беря его ладошки в свои. Он исподлобья глянул на семпая, неуклюже признавшись: ― Я всегда хотел Яку-сана поцеловать там… Можно? Яку с трудом сглотнул, вопросительно уставился на Куроо, будто бы тот был распорядителем их совершенно особенного досуга. Тетсуро только подмигнул и легко подпихнул Яку в спину. ― Неужели ты сможешь отказать, Яку-сан? Когда тебя та-а-ак просят, ― пропел Куроо заискивающе. ― И да, не думай, что будешь кайфовать в одного. Глянь-ка, что это тут у нас? Лев шумно потянул носом, когда пальцы Куроо сжали его член сквозь плотно обхватившие трусы. Эта его часть давно уже требовала к себе внимания и похоже, что Яку был не прочь его обеспечить. Куроо довольно прищурился, теша вуайериста внутри себя ― то-то он сейчас налюбуется вдоволь. ― Так и быть, ― провозгласил он важно. ― Право «надкусить» кохая оставлю за тобой, такой вот я добрый даже несмотря на то, что ты урвал его первый поцелуй. Он помог Яку устроиться поудобнее, с довольным видом осмотрел получившуюся композицию, подмечая мелкие детали вроде длинных пальцев Льва, впивающихся в исцарапанные бёдра Мориске, нетерпеливо притягивающих к себе ближе; или лихорадочного блеска глаз Яку, явно не до конца понимающего что делать с внушительной штуковиной Льва, подрагивающей от жара его дыхания. Они медлили, неторопливо изучали друг друга, и Куроо думал было начать командовать, поучаствовать хоть как-то, но делать ничего не пришлось ― разобрались и без него, разве что напоследок решив соблюсти условности. ― Можно? ― спросил ещё раз Лев, облизываясь в нетерпении. Он вытянул шею, губами чувствуя дрожь будто бы наэлектризованного тела Яку. ― Можно, ― согласился Мориске, закусывая губы; взгляд хитрожопого и всё понимающего Тетсуро он благоразумно проигнорировал. ― Тебе, Лев, сегодня можно всё. ― Если захочешь, я куплю тебе новый, ― Куроо отобрал у Льва палочку-стебелёк, ловко отправив её в мусорку. Он присел на кровать, задумчиво уставившись куда-то в сторону. ― Да не стоит, ― отмахнулся Лев слегка расстроенно. ― Я успел его сфоткать, так что подарок Куроо-семпая останется в моей памяти навсегда. ― Ну и ладно тогда, ― заулыбался Тетсуро и потянулся вперёд, весело растормошив волосы Льва. ― Ты сегодня свободен? Может, ещё куда сходим погулять? На этот раз, клянусь, никакой выпивки. Просто покормим тебя вкусностями и развлечём болтовнёй, что скажешь?.. Лев вопросительно уставился на Яку. ― А вы оба остаётесь? ― Мориске с короткой улыбкой кивнул. Он уже успел вернуться к привычному цвету лица и теперь выглядел как-то подозрительно задумчиво. Хайба радостно встрепенулся. ― Тогда, конечно! Может, всё-таки зайдём в караоке?.. Я знаю одно… Яку коротко выругался ― в его руках завозился телефон, выплюнув какой-то пронзительный душещипательный рингтон. Куроо тихо хрюкнул, подавившись смешком. Льву показалось, что где-то он эту мелодию уже слышал. ― Извините, я должен ответить, ― пробормотал смущённо Яку, выскакивая за дверь смежной с номером ванны. В поцелуях загадочного «там» Лев оказался не слишком хорош, впрочем, удивительнее было, если он сумел бы заставить Яку кончить одним только языком. Без конца смущаясь и извиняясь, уверяемый семпаями, что ничего страшного не произошло, Лев расслабился, подчинившись чужим уговорам и ласкам. Сухие горячие руки скользили по его телу, касаясь самых чувствительных точек, выискивали идеальные места для поцелуев и укусов. Куроо-семпай играл с ним в своей излюбленной манере, не позволяя тронуть в ответ, одними касаниями сводил с ума, по крупице подводя к завершению. Лев закрывал рот ладонью, честно стараясь не шуметь слишком сильно, но где уж там ― сил сдерживаться оставалось всё меньше. ― Яккун, а ты точно в Россию ездил в волейбол играть?.. ― фыркнул Куроо, на секунду поднимая голову. Видом Яку с оттопыренной и слегка исполосованной задницей он невольно залюбовался, шумно потянув носом, когда сместил взгляд выше. Освободившись из лап Льва, Мориске и не подумал заканчивать со своими экспериментами, и просто развернулся, понемногу смелея в общении с чужим достоинством. Он медленно водил губами вверх-вниз по члену Льва, обхватывал губами головку и откровенно дразнил кохая, раз за разом заставляя его не только выдавать умопомрачительные гаммы из стонов, но и вскидываться навстречу телом, в удобные моменты загонять глубоко в его глотку горячий член. Куроо тихо ругнулся, мстительно щипнув Льва за сосок, когда тот снова не смог заглушить своего удовольствия. ― Пацан дико громкий, сейчас пол отеля сбежится, подумают, что мы тут козу режем. Давайте хоть музыку включим… Яку промычал что-то в ответ, не в силах оторваться от своего занятия. Похоже, что он наловчился, привык к вкусу, и теперь чутко прислушивался к вибрации чужого тела, горячим волнам, раскатывающимся по Льву ― это и ему приносило немало удовольствия, интригуя многообещающей кульминацией. Куроо наощупь взялся шарить по тумбочке и с громким «Ага, щас всё будет!» врубил первое, что попалось в плейлисте. Телефон был явно не его, и не Льва, потому что из колонок полилось что-то заунывно тягучее, плаксивое, хоть и напетое брутальным мужским голосом. ― Боже, что за заунывная херня? ― поморщился Куроо. ― Ещё и на русском… Яку, друг, ты меня реально пугаешь! ― Не херня, а шедевр российской эстрады, ничего-то ты не понимаешь, ― обиделся Яку, на мгновение выпуская изо рта член Льва. ― И про что песня? ― деловито поинтересовался Куроо, подсаживаясь к Мориске. Вид его оттопыренной задницы откровенно раздражал. А ещё волновал ум. Сдерживаться Куроо не стал: языком он широко провёл по коже, бередя свежие царапинки. Яку заворчал что-то, попытался лягнуть его в грудь пяткой, но промазал, угодив в расставленную ловушку чужих лап. Пальцы Куроо паучком пробежались по ноге, замирая возле его члена. Яку напрягся, на секунду застыл, не зная, как реагировать на пальцы, едва касающиеся его плоти. Мориске коротко кашлянул. ― Н-ну, про дерево, которое невовремя зацвело, ― расшифровал он первую попавшуюся строчку, по лицу Куроо прекрасно понимая, что «шедевра» тот не оценил. ― Да о любви она. О любви! ― Грустная у вас какая-то любовь, получается, ― задумчиво протянул тот и нехотя убрал руку, сполз с кровати, в своих вещах взявшись выискивать телефон. А ещё дежурный бутылёк со смазкой. Всё же дрочить на сухую то ещё развлечение, Мориске точно не оценит, ещё и отходит потом по заду. ― Сейчас я, своё включу что-нибудь и продолжим… Не прошло и пары мгновений, как тишину забаненного Тетсуро неизвестного певца заменила всем знакомая мелодия. Яку нервно расхохотался, даже перестал дразнить Льва, тоже оживившегося от услышанного ― он резко сел, заозиравшись по сторонам. ― О, это же из моего любимого аниме: ощихитео-оо!.. Куроо весело заржал, лбом утыкаясь во влажное плечо Льва. ― Видишь, вот ему всё нравится, ― оскалился он, выбивая ещё одно протяжное «ощихитео», в конце сорвавшееся в стон и невнятное мычание ― Куроо впился в губы Льва, проталкивая язык в его рот, втягивая в долгий поцелуй. Похоже, что идеальное средство против стонов отыскалось само по себе. ― Караоке ― идея отличная, ― покивал Куроо, поддерживая предложение кохая. ― Яку так точно не помешают примочки из песен Мику-чан, поверь мне. Отуземился он там совсем, эх-х… Дверь в ванную приоткрылась, и Яку скользнул обратно в комнату, недовольно нахмуриваясь. ― Ты всё ещё в кровати? Время-то уже! ― он выразительно постучал по наручным часам. ― Если собрались идти, то вылезай давай, умывайся. Я голодный как не знаю кто. Лев согласно кивнул, но выбираться из кровати не спешил. Было кое-что, что не давало ему покоя. И пока есть возможность, лучше спросить. Он выразительно кашлянул, привлекая к себе внимание, густо покраснел и смущённо спросил: ― А мы разве не переспали? Вопрос буквально прогремел, ошарашив Куроо и Яку своей откровенностью. ― Ч-Чего? ― Мориске поперхнулся воздухом. ― Сдурел? Чтобы я с тобой да с этим?.. Ты в своём уме? ― А что, я плох для тебя? ― в привычной ему непробиваемой манере оскалился Куроо, тут же потянув ручищи, успевая ловко шлёпнуть друга по ягодице. Яку поморщился, волчком крутанувшись на месте. ― А ну клешни убрал!.. ― Тетсуро что-то обиженно пробурчал под нос. Яку серьёзно взглянул на Льва, твёрдо заявив: ― Не было ничего, дурень. Приснится же такое. ― А раскраснелся-то как, ― усмехнулся Куроо, потыкав алые щёки Яку, тут же огребая по рукам. ― Правда не было? ― спросил Лев всё ещё силясь понять, что всё это было: поцелуи, минет, плавящаяся под его языком кожа Яку-сана, тело Куроо-семпая, горячо прижимающееся к нему сзади… Чёрт, неужели сны могут быть такими реалистичными?.. ― Мне, получается, это приснилось? Яку пихнул коленом Куроо в бедро, кивком указывая на повесившего нос кохая. Тетсуро с силой потёр шею и нехотя подал голос: ― Ага… Сон это, сон, ― улыбнулся он. ― Ты, конечно, предлагал всякое, мол, трахните меня и всё такое, но подобные слова принято не воспринимать всерьёз, когда оратор в сиську пьян. Так что не волнуйся. Лев понятливо кивнул. Выглядел он слегка расстроенным, хоть и улыбался с некоторым облегчением. ― Ясно, тогда… Извините… ― он неловко поклонился, лбом утыкаясь в колени, плотно обмотанные одеялом. Яку подсел с другого края кровати, мягко коснувшись его плеча. ― Будет тебе. Иди лучше умойся, и серьёзно ― давайте позавтракаем! Куроо согласно закивал, быстро переводя тему. ― Я всеми конечностями «за»! ― энергично заголосил он, подпихивая Льва в бок. ― Ты кофе будешь, жертва этилового спирта и отдушек? ― Угу, мне только с сахаром!.. ― откликнулся Лев, за собой прикрывая дверь. ― Это мы теперь в курсе, что ты любитель сладенького, ― усмехнулся Куроо, занимая себя приготовлением чашечки кофе для кохая. Яку сделал вид, что ничего не слышит и ничуть не нервничает, взглядом провожая Хайбу в ванную. Слезливо и томно прошёптанное «Пожалуйста, трахните меня!» подействовало как красная тряпка, мелькнувшая перед глазами закусившихся на тему необходимости продолжения Яку и Куроо. Можно было бы обойтись и минетом удачно окончившимся изображённым жемчужным липким узором на лице Мориске. Вполне хватило бы и тесно прижимавшегося сзади Куроо, взявшего своё и подарившего Хайбе невиданное ранее удовольствие посредством межбёдерного секса. Но Льву хотелось большего. И кто они такие, чтобы вот так просто отказывать любимому кохаю?.. ― Расскажем ему? ― поинтересовался Яку, рассеянно теребя верхнюю пуговицу рубашки. Минувшая ночь была странной, наверное, самой необычной из всех, что когда-либо ему удавалось пережить. Новый, ни с чем не сравнимый опыт, так сказать. ― Не-а, зачем? Каждый получил, что хотел, ― протянул Куроо с довольной улыбкой. Он откинулся на спинку кресла, прикрывая слегка болящие от недосыпа глаза. В памяти всплывали яркие картинки недавнишнего, вызывающие в груди странно-тёплые чувства. Из ванной послышался удивлённый возглас Льва. Похоже, что кое-что рассказать всё-таки придётся.