***
— Хоррор, пойдёшь со мной на прогулку? Именно вот с этого предложения весь день у Алоглазого полетел по накатанной вниз. И знаете, ещё одна причина была в его матери — она крайне ценила здоровый и спортивный образ жизни, признайте это. Эта женщина в плане ЗОЖ могла такое устроить, что можно бесконечно задаваться вопросами по типу «откуда тогда Хоррор такой ленивый?» Едва услышав просьбу Папайруса, она соскочила с кресла в зале и подбежала к сыновьям, предупреждающе сжав плечо старшего сынишки и сказав своё мнение голосом, не терпящим возражений: — И правда, Хорри, тебе бы пора подышать свежим воздухом, а то только и сидишь в четырёх стенах, уже даже из твоей комнаты тебя не вытащишь. — Алоглазый вопросительно изогнул надбровную дугу, будто спрашивая у своей мамы что-то, но та предугадала его вопрос. — И не важно, что у тебя нет легких, пусть кислород обволакивает твои ребра, по крайней мере! — Хоррор печально выдохнул, позволив брату схватить его за запястье и повести на улицу, потому что один ленивец против двух ЗОЖников — проигрышное дело. И теперь ему пришлось просто стоять, оперевшись на забор детской площадки и смотреть, как Папс возится с детьми в песочнице. Похоже, он хотел научить малышей умению лепить куличи из песка. Алоглазый обвёл площадку внимательным взглядом красного зрачка, вспоминая времена, когда он тоже был маленьким беззаботным ребёнком, который жил сегодняшним днем, когда у него не было и малейшего понятия о том, кто такие соулмейты и с чем это понятие ассоциируется. Так, стоп, блин, он опять вспоминает эту хрень, надо прекратить и сконцентрироваться на чём-то другом. Тут как раз назревала ситуация, которая могла стоить внимания. Папайрус, предлагая ведёрко с песком одному из малышей, вдруг получил в ответ такую вот реакцию — ребёнок встал, сильно топнув ножкой, и убежал к своей матери на другой стороне площадки, начиная о чём-то ей жаловаться, мол, тот дядя-скелет раздавил его песочную крепость. Хоррор неверяще сощурился, наблюдая за назревающей стычкой, но пока он не вмешивался. Женщина решительным шагом подошла к вставшему Папайрусу, сразу начиная предъявлять жалобы сына: — Простите, юноша, это вы раздавили замок моего ребёнка? — Папс несколько замялся, но привёл свои логичные слова, однако Алоглазый ясно видел, как пот начинает катиться по черепу брата. — Я глубоко извиняюсь перед вашим сыном, но это была чистая случайность! — заявил Папайрус. — Да и к тому же, я предложил ему построить новые песочные крепости! — судя по лицу женщины, она ему не особо сильно верила, но стена неверия была шаткая. — Я всё понимаю, но вы могли бы быть более компетентны… — а вот сейчас в голове у Алоглазого опять щелкнул какой-то спусковой крючок, он практически теперь не мог контролировать свои собственные действия. Широким и быстрым шагом подойдя к матери, он, абсолютно наплевав на то, что здесь его младший брат и дети, начал говорить нечто. — Закрой свой блядский рот, шалава, да ты хоть знаешь, какой твой малолетний подонок клеветник и ябеда, ты, сволочь, не имеешь не малейшего права обзывать моего брата некомпетентным, в отличие от тебя он хотя бы знает, что говорит и чему нельзя верить, в отличие от тебя, которая живёт по слогану «яжемать»! — он просто сам не понял, каким образом из него вывалился такой огромный поток оскорблений и почему он вообще вмешался во всё это. Дети и Папайрус просто остолбенели, а женщина, сначала побелев от такой наглости, раздулась от злости, замахиваясь рукой на Хоррора. — Да как ты смее-?! — но недаром же Алоглазый занимался боксом, реакция у него была всегда будь здоров. Так что и сейчас он мгновенно перехватил руку, которая могла нанести ему пощёчину, и так сильно сжал, что ещё усилие — и кости треснут. — Это очень плохая идея, — его зрачок сузился на половину настоящего размера, а голос прозвучал так, будто он вылез из преисподней, сейчас он полностью подтверждал своё имя. Однако, стоило ему мимолётно посмотреть в сторону Папайруса, как весь его пыл исчез, потому что он не мог видеть напуганное лицо брата. Отбросив руку женщины так, будто это был мусор, Хоррор развернулся и покинул площадку вместе с побежавшим за ним Папсом. Он не понимал, почему сорвался на какой-то левой дамочке, только вот, пусть он и не смог этого заметить, он получил от этого слабое удовольствие.***
Хоррор, поедая недавно пожаренный попкорн, активно обсуждал с матерью события фильма, который они смотрели на её компьютере — только представьте и запомните эту знаменательную дату: мать Алоглазого позволила ему посмотреть вместе с собой кино! Да, он сам сначала был очень удивлён, но халявное времяпровождение лучше не упускать, а то другого не будет. Но, а ещё, как старший брат, он уточнил, почему нельзя смотреть Папайрусу, на что его мать ответила, что «он не одобрит фильм в жанрах хоррора и некоторой психологии». Логично, что по поводу первого слова у Хоррора вырвался смешок, ведь он знал, что частично именно благодаря такому жанру кино было выбрано его имечко. Теперь же он яро обсуждал с матерью, какими будут следующие действия игроков и какие ещё испытания приготовил для них Джон Крамер — всё же, смотрели они именно «Пилу 2», а там оставалась только поражаться беспощадной изобретательности и суровым правилам игр главного антагониста. Лично мама Алоглазого была просто в восторге от фильмов серии «Пила», за исключением некоторых, по её мнению, немного неудачных картин. Сам же Хоррор, в силу правил их дома, редко смотрел хотя бы что-то, поэтому его привлекало абсолютно любое кино. Однако, к самому насилию он относился несколько скептически, да и ясно понимал, что по-настоящему в фильмах никто никогда не умирал. На экране компьютера Джефф наконец повстречался с убийцей своего сына, который был прикован к вертикально стоящей дыбе — ранее сам Крамер говорил, что это орудие пыток, выворачивающее кости и уничтожая любые ограничения по уровню боли, является его гордостью. Неосторожный водитель, который стал убийцей по, вроде как, случайности, начал молить о пощаде уже морально измотанного, но по-прежнему охваченного злобой Джеффа. Мать Слашера уже кусала ногти в ожидании сцены насилия и почти что прыгала на стуле, изредка смеясь над шуточками сына, поедавшего попкорн. Дыба на экране начала сворачивать руки и ноги убийцы, пока Джефф, еле преодолев свою ненависть к страдальцу, пытался помочь ему. Женщина, хлопнув коротко в ладоши, мимолётно посмотрела в сторону сына… и замерла. Хоррор, не отрывая зрачка от монитора и с остановившейся на полпути ко рту горсткой попкорна, буквально прожигал в компьютере дыру, странно наклонив череп на бок. Его мать немного напряглась, вглядываясь в лицо отпрыска и не понимая, почему он так резко сменил настроение, особенно если учитывать то, что на сценах насилия он обычно только шутки отпускал и смотрел по сторонам, но не в экран. Женщина потрясла сына за плечо, но не получила никакой реакции, разве что тот разжал руку и крошки еды упали на пол и в коробку. Однако, к этому моменту мучения детоубийцы на дыбе закончились сворачиванием его шеи, и именно после финального хруста Алоглазый отмер, вопросительно смотря на мать. Та же убрала руку с его плеча, но по её спине непроизвольно пробежали мурашки. Такое поведение Слашера напугало даже её.***
Папайрус недовольно ворочался на кровати в ожидании того, когда его неизвестно откуда и почему взявшаяся бессонница пойдёт на убыль, но та и не собиралась этого делать. Повернувшись к стене, Папс тихо выдохнул, постукивая пальцами по подушке и не понимая, почему в его душе начинает зреть какое-то смутное беспокойство, непонятно за кого, опять же. Бесцельно полежав ещё несколько минут, до его несуществующих ушей вдруг донёсся громкий скрип половицы у входа на кухню. Откуда он это знал? Потому что этот линолеум начинал по-своему кряхтеть только в том месте, если вспомнить, отец тогда неправильно листы укладывал, но и менять их он тоже не собирался, так что «старые трясучки», прозванные так Хоррором, продолжали по ночам оповещать всех спящих о том, что кто-то решил поесть в три часа ночи. Папайрус, прождав какое-то количество времени, не услышал повторного скрипа и решил, что кто-то явно решил засидеться на кухне и съесть всё, что можно. Встав с кровати и напялив на себя тапочки, Папс прошаркал к кухоньке, чтобы напомнить кое-кому, что ночь создана для сна, а не для еды. Остановившись в дверном проёме, рука Папайруса потянулась к включателю, а рот открылся в целях рассказать лекцию и нотацию одновременно, но от увиденного он замер, как столб, проглотив все слова. Его брат неподвижно стоял у раскрытой дверцы с кухонной утварью и столовыми предметами, рассматривая в вытянутой руке острый мясницкий нож, чьё лезвие освещалось лунным светом. Хоррор наклонил голову на бок и со стороны могло даже почудится, что он превратился в статую крайне пугающего внешнего вида. Папайрус, сглотнув от подобного, неуверенно ступил вперёд под уверенный громкий скрип «старой трясучки» и смог, нащупав включатель, осветить кухню светом. Алоглазый тут же поморщился от освещения, но зато как протрезвел, сразу выкинув нож обратно и, закрыв дверцу, повернувшись к младшему брату. — О, с доброй бессонной ночью, Папс, — он улыбнулся, но Папайрус ему не смог ответить тем же по причине того, что та картина, которую он увидел несколько секунд ранее, не выходила у него из головы. — Сорян, я хотел хлеб с колбасой нарезать, да завис на одном месте немного. Уже ухожу. — Хоррор прошёл рядом с Папсом к своей комнате в конце коридора, напоследок похлопав братца по плечу, отчего тот непроизвольно вздрогнул. Когда же младший скеле-брат снова улёгся в свою кровать, он уже не ощущал себя в безопасности, будто над их домом начали сгущаться грозовые тучи. В эту ночь он не смог заснуть.***
— Здаров, Арни, давно ты мне не звонил. Как там ты развлекаешься? — Хоррор в этот раз ответил на звонок достаточно быстро, потому что с Арнольдом он мог на летних каникулах поговорить только так, ведь во всё остальное время его приятель либо был завален дополнительными занятиями, — это уже инициатива его матери — либо — что применимо в последний год — занимался постоянным усовершенствованием своей машины. А в этот раз его насильно утащили предки в Таиланд на целый месяц — да, Каннингем был этому ой как не рад, но спорить с его матерью это дело заранее смертоубийственное. — Развлекаюсь? — в голосе Арнольда слышались отголоски истерики. — Ты называешь принудительную поездку куда-либо без моей Кристины развлечением?! Если бы я был у тебя за спиной, я бы огрел тебя сковородкой. — Хей, спокойно, ты же знаешь по мультфильму «Рапунцель» о том, что сковородки — оружие массового уничтожения. — Алоглазый хмыкнул, слыша хихиканье приятеля. — Ты успокоился? Если да, то поговори с мной, хотя бы немного. Если нет, я тебе могу перезвонить через несколько недель, а то я тебя знаю. — Ладно, ладно, сковородкой ты от меня не получишь, — Арни усмехнулся на другом конце провода. — Ну-с, так сказать… если после моего приезда я не смогу встать с кровати по причине того, что мои ноги решат уволится в гроб, то знай — всё виноваты экскурсии. — Хоррор засмеялся. — Не смешно! У меня реально мышцы болят так, как будто я бежал километров тридцать без остановок! А всё потому, что моя мама слишком сильно захотела узнать много нового про местную культуру, а ты осведомлён в том, что если она поставила себе какую-то цель, то она попрёт локомотивом вплоть до её завершения. И из-за этого мы с папой должны ночью ныть в подушку, потому что аспирин мы с собой не взяли… Да хватит ржать уже! — Алоглазый еле вылез из-под стола, вытерев слёзы. — Окей, всё, я закончил. Ещё что-то было? — Думаю, рассказывать тебе о том, как я спал и как принимал пищу не стоит. — ответил Арни, по ту сторону накручивая провода телефона на палец. — А ты что делаешь, пока мы на каникулах? Занимаешься или что-то вроде этого? — Приятель, я слишком ленив для учёбы во время отдыха, — Хоррор облокотился на свой стол, смотря по углам своей комнаты. — Да и у меня, в отличие от тебя, родители домоседы, так что я просто наслаждаюсь спокойной жизнью в четырёх стенах. — в его голосе ненадолго промелькнул сарказм. — А, ну понятно… Слушай, у меня тут уже почти все деньги с телефона из-за роуминга ушли, так что мне пора бросать трубку. Но это, моя мама сказала передать вам всем одну просьбу, если я тебе позвоню: присмотрите за нашим домом, если сможете, ключи запасные к чёрному входу у тебя же есть. Приберитесь, полейте цветы, что-то типа того… И моя личная просьба — пригляди за Кристиной, лады? — Как скажешь, Арни. Бывай. — и Слашер сбросил звонок, отбрасывая телефон на стол. Что ж, наверное, следует приступить к своеобразному квесту от Арнольда уже в ближайшее время, а то, помня о дырявой памяти, он вполне способен позабыть об этом. Отпросившись на небольшую прогулку у обрадованной матери, Алоглазый не спеша пошёл к дому своего приятеля, заранее надев солнцезащитные очки, потому что на улице скоро должен был быть июль, а вытекшие от солнца глазницы соскребать с улицы никому не хотелось. До места жительства приятеля Хоррор добрался без особых происшествий, разве что на него какой-то гопник Федя из подворотни наехал по поводу излюбленных семок или бухла, но после удачного удара по челюстям решил смыться. Открыв чёрный выход, Алоглазый невольно громко чихнул от переизбытка пыли. Видимо, его суждение о том, что мать Арни перед выездом проведёт генеральную уборку помещений, было только что порушено. Разувшись, Слашер прошёлся по всем комнатам, распахивая везде окна, чтобы было не так душно, и ещё он выгреб мусорную корзину. Порыскав немного в сарае семьи Каннингемов и найдя там лейку, он также полил всё на огороде и в саду, но не настолько, чтобы цветы стояли в луже, а затем и себя самого, чтобы хоть как-то огородиться на время от сильной жары — его даже в простых футболке и шортах прошибал нехилый пот. Он не стал особо трудится, собираясь позже известить мать с братом о просьбе Арнольда, а пока решил что-то сделать самостоятельно. Чуть позже, предварительно немного отдохнув, потому что ему это дело нравилось, Хоррор, мимолётно глянув на дверь гаража, вспомнил о деле от приятеля. Зайдя внутрь, в его глазницы сразу бросилась машина Арнольда — м-да, а Плимут 58 года выпуска был по-прежнему хорош своими крылообразными боками, малиновым цветом покраски и большой решёткой радиатора. Честно говоря, Алоглазый до сих пор не мог поверить, что его друг сам, без чьей-либо помощи, превратил ржавую колымагу в настоящее произведение искусства***
Но оно может оказаться странным.