***
Сидя за столом в своём кабинете и изредка прихлёбывая уже остывший чай, Рудольф Джанкинс с лёгким равнодушием рассматривал картотеку преступлений в разных штатах, по большей части из-за элементарного незнания, чем ещё заняться. И пока что он вычислил парочку занимательных деталей: Чёрный Дождевик и его сообщник-похититель снова исчез на неопределённый срок — да, того ложно обвинённого парня спустя день ареста выпустили — и теперь неясно, когда же они появятся снова, если появятся вообще. И так же он выпросил у начальства такую же картотеку преступлений того самого штата, где произошло убийство их общего с Риком коллеги Гастера Слашера. И вот одна странность: после этого почти что половина преступных действий резко прекратилась, словно на кого-то смерть мистера Слашера сильно повлияла — мы-то знаем, что в этот период наёмники сидели в особняке и помогали Хоррору с депрессией, а Босс их ничего не планировал не только из-за этого, но и из-за своего завала делами. Но полиции, логично, это неизвестно, однако не заметить этого было довольно сложно. Хотя, стоит помнить, что практически половине копов всё равно на подобные вещи, если они не касаются их напрямую. — Эй, Руд, у меня тут к тебе очень интересная информация! — и тут в кабинет, отрывая Джанкинса от чая и от бумаг вбежал слегка запыхавшийся Мерсер, на чьём лице были широко раскрыты глазницы, а в руках он сжимал выпуск сегодняшней газеты — он один из немногих, кто их ещё читает. — Вот скажи, ты же помнишь семью Слашер? — Рудольф как-то грустновато усмехнулся, пока Рик осознавал, что ляпнул. — А, блин, прости, с нами же работал отец этого семейства, а их мать недавно застрелилась… В общем, сегодня я узнал о том, что из их квартиры пропал их последний сын — Папайрус. К ним, после целого дня без шумов, решила заглянуть соседка, но дверь оказалась заперта. В итоге, когда её муж помог ей взломать замок, они обнаружили квартиру пустой и с частью пропавших вещей. Однако она не была разгромлена, что может значить лишь то, что Папайрус ушёл сам, но… куда? Услышанное поразило Рудольфа сильнее, чем он ожидал. С какой-то стороны ему реально было жаль эту семью, которая уже практически разрушилась с тех самых пор, как исчез старший брат Слашер… секунду. И резко удивление стало задумчивостью, едва стоило вспомнить, что, в отличие от родителей, Хоррор — если память верна, зовут его так — не умер, он просто пропал и неизвестно где сейчас. Однако, если так подумать, то… он мог вернуться за братом, мог ведь, только тайно. Да, это лишь догадка, только вот он и не подозревал, что это самая настоящая правда. — Ах, да, и ещё… — видя, что пока Джанкинс не собирается отвечать, Рик решил рассказать кое-что ещё. — Недавно я, чисто по своей инициативе, решил вспомнить, как там наш старый знакомый Арни Каннингем — у того недавно умер отец и мать не в лучшем состоянии. И вот когда я уже был на краю улицы к его дому, я увидел, как он кого-то впускал, причём он явно знал пришедших. Я не смог понять, кто это был, — монстры или люди — но меня напрягает то, что едва они исчезли, как исчез и Папайрус, плюс… у Каннингема нет особых друзей, да и он сам сейчас не в том состоянии, чтобы хоть с кем-то поддерживать связь. Кто тогда мог посетить его? — …Арнольд дружил с Хоррором. — Вдруг вслух сказал окончание своей мысли Рудольф, чем заставил Мерсера изумиться и начать внимательно слушать. — Они вместе прошли весь университет, пусть и не до конца, Арнольд знает семью Слашер, скорее всего, знал про самоубийство их матери и про оставшегося в одиночестве Папайруса… И только Хоррору он всё это рассказать… И только он мог поддержать своего приятеля после смертей родителей обоих. — То есть… Ты думаешь… Что старший Слашер всё ещё жив и это он посещал Каннингема, потом попутно забрав брата?! — Честно, от такой догадки коллеги у Рика чуть не отвалилась нижняя челюсть — это ж надо до такого додуматься. — Это просто моя теория. — Сразу же охладил пыл коллеги Рудольф. — Однако теперь она мне кажется ещё разумнее, чем раньше. — И вот пока Мерсер выкладывал свои теории по этому поводу, в мыслях Джанкинса всплыли ещё воспоминания о том, что когда-то они именно Хоррора принимали за Чёрного Дождевика. И, на удивление самого полицейского, он начал обнаруживать, что это обвинение вполне могло быть небезосновательным. Но единственный способ сейчас узнать абсолютно всю правду — это найти самого старшего Слашера, если он и вправду жив. Но если нити к его поискам затерялись давным-давно, то вот его брат пока ещё мог уйти — если он сам покинул пустой дом — недалеко. Да, это подло и с какой-то стороны бесчестно, но единственный шанс вычислить, где же прячется Алоглазый — это его брат, за которым тот может прийти, если узнает, что тот в опасности. Или же есть ещё как вариант его старый друг… — Ну, а в общем что будем теперь делать, Руд? — тотчас спросил Мерсер, едва Джанкинс встал и уже собирался куда-то пойти, однако из-за вопроса коллеги решил подзадержаться. — Пока что, думаю, нам стоит сосредоточить наши силы на двух вещах: поисках Папайруса Слашера и слежению за Каннингемом, его стоит усилить, но так, чтобы он не заметил. — Рик только хотел открыть рот и кое-что уточнить, но Рудольф угадал его мысли, поэтому пояснил. — Нет, его нельзя допросить прямо в лицо. Если он реально встречается до сих пор с Хоррором, а расспрашивать мы ведь будем в основном о нём, он сразу поймет, что нам нужно и предупредит своего друга — и тогда Хоррор скроется и найти его снова будет невозможно. Так что единственный способ что-то узнать — тайная слежка. И ещё старайтесь не попадаться парню на глаза — если он решит из-за этого, что мы подозреваем его в чём-то, то он может сбежать, и тогда точно оборвутся последние нити для следствия. А вот как искать Папайруса я пока не знаю, честно… может, мне ещё придут в голову идеи, но этот скелет нам тоже нужен, даже сильнее, чем Арнольд, про его старшего брата я вообще молчу… — И вот тут глаза Джанкинса невольно скосились в сторону картотеки преступлений того штата, где когда-то убили Гастера. И в голове невольно загорелась нужда приехать ещё и туда. Вдруг маршрут окажется и неверным, пусть окажется и бесполезным, но сейчас что-то внутри Рудольфа уже знало, что какую-то тайну тот штат точно скрывает. — Хотя… пока что у меня есть одно местечко на примете. Но пока стоит начать наблюдать за Каннингемом. Он — наша единственная зацепка. — Как скажешь, Руд. Я тогда пойду готовить своих парней. — И Мерсер с невиданным оптимизмом на лице покинул комнату, собираясь найти свою команду специально обученных людей, в то время как Джанкинс устало плюхнулся обратно в кресло и уже с более внимательным взглядом вернулся к просматриванию картотеки другого штата, напоследок тихо промолвив про себя и слабо-грустно усмехаясь: — Всего лишь одна семья… И сколько же с ней, оказывается, может быть неприятностей…***
Сидя в абсолютно пустой конторе на рабочем месте, Найтмер, иногда ходя туда-сюда по кабинету, разбирал свои бумаги, отправляя их в две кучи — на перепроверку и на макулатуру. Это было довольно простым занятием в физическом плане, так что мысленно Босс занимал себя мыслями насчёт Папайруса, которого буквально пару дней назад притащил в их команду Хоррор. Если судить с первого взгляда, то на ум сначала приходили слова усталый и голодный, ибо в первый же день этот скелет слопал на кухне всё, что было заготовлено на неделю, поэтому сейчас пришлось отсылать Сталкера в магазин. Однако вот это поведение можно объяснить кратковременным чужим голоданием, которое скоро в любом случае пойдёт на нет, а вот объяснение первого слова… имело в виду оба состояния младшего Слашера, но больше всё-таки внутреннее. В конце концов, он довольно долго жил без брата, что шокировал своим неожиданным появлением, также Папайрус уже пережил смерть отца — честно говоря, наёмникам до сих пор интересно, как же умер мистер Слашер — и от силы неделю назад видел труп своей матери с простреленной головой. Удивительно даже то, что он не просто не съехал с катушек от всего этого груза потерь и страха, а просто частично ушёл в себя и, по словам его брата, слегка изменился в характере. Но, с другой стороны, сам Босс знал не понаслышке, что слабохарактерными и теми личностями, которым уже давно наплевать на всё и на самих себя, намного проще управлять — у них нет цели и желаний, которые можно привить со стороны, и тогда они сами всё сделают, а тебе не придётся даже марать руки. Только вот не стоит заигрываться и забывать о том, что в целом мире у Папайруса осталось последнее родное живое существо — Хоррор, который абсолютно точно не позволит даже Боссу начать контролировать его брата. В таком случае Найтмер уже изначально сказал себе, что позволит действовать в отношении младшего Слашера только старшему — в любом случае, без вранья и контроля обойтись будет трудно, ибо пока ещё никто точно не знает, как же решит повести себя Папайрус, если он узнает правду о тех, кто его окружает и о том, кем стал его брат. Мозга ведь он ещё не лишился, вдруг и сам сможет догадаться обо всём… и что тогда делать? Убивать для Босса стало уже слишком просто, он давно выстроил за собой карьерную лестницу из крови, праха и трупов, давно уже во многих заведениях он имеет вес и влияние благодаря своей тёмной стороне, то же самое касается и его наследного сына. Поэтому, если Папайрус кому-то проболтается, его убийство будет очень лёгким… но далеко не для всех. Найтмер прекрасно видел лицо Алоглазого и ощущал эмоции того, когда предупредил о том, какая кара может поджидать младшего Слашера после предательства. И он догадывался о том, что, едва прах скелета развеется по воздуху, как Голод отречётся от наёмников, проклянёт их всех и начнёт мстить, и, зная его, его месть будет яростна и страшна даже для такого, как Босс. Родственные связи делают сильнее… но в то же время они ослабляют. Сразу же на ум приходит тот случай, когда Найтмер перелил Дасту часть своей крови… — Босс, доброе утро. — Найтмер дёрнулся, стоило ему перед лицом щёлкнуть пальцами Сталкеру, что уже давно вернулся с покупок и где-то с минуту наблюдал за стоящим столбом своим начальником, что лишь бормотал нечто несвязное себе под нос, держа в руках папку с бумажками. Далеко он ушёл в свои мысли. — Вы сильно задумались… Вам нужна помощь с бумагами? — Нет-нет, я как-нибудь сам справлюсь, — Босс покосился в сторону оставшейся кипы документов. — тут немного осталось. Ты пока, если хочешь, можешь вон ту стопку в углу связать или куда-то уложить, потом закончу и на переработку завезём. — Кросс согласно кивнул и сразу же пошёл делать своё поручение, как он выполнял их и всегда, даже если они были по желанию. Эта черта была особенно любима Найтмером в Сталкере, как и, впрочем, его исполнительность с верностью… Так, поток мыслей ушёл не туда. Какое-то время оба скелета возились в тишине, ровно до тех пор, пока Босс решил не разорвать молчание одним вопросом. — Слушай, Кросс… — тот повернулся почти сразу не только из-за интереса, но и из-за того, что его позвали не по прозвищу, в по настоящему имени. — Что ты думаешь насчёт Папайруса? — Вас волнует брат Хоррора и то, что мы будем делать с ним и его знаниями? — Благо, Сталкер очень быстро понимал суть заданных вопросов. — Ну, если вам интересно моё мнение, то я считаю его нормальным монстром, разве что многое пережившим. Остальные в команде относятся к нему нейтрально, мой чувак даже пытается с ним подружиться. Ещё Папайрус помогает мне готовить, у него пока что получается не всё, но теперь я могу не просыпаться слишком рано, чтобы делать завтрак на всех. Как и вы, я тоже не знаю, что будет, если он узнает правду, однако… мне кажется, ради своего брата он останется с нами, с ним, дабы не терять Голода снова. Но окончательное решение его судьбы в любом случае только за вами. Ах, да, слегка подзабыл. — Кросс временно отвлёкся от завязывания узлов на пакетах с грязными бумагами, засовывая руку в карман плаща и вытаскивая оттуда свёрнутую в трубочку сегодняшнюю газету. — Как вы и просили. — Ага, спасибо, Кросс. — Найтмер забрал свежий выпуск, по-быстрому пролистывая страницы в поисках чего-то интересного — почитать поподробнее можно будет и позже. Почему он вообще попросил взять газету? Ну, что-то ему подсказывало, что в данном выпуске он найдёт кое-что интересное. И чутьё не подвело: почти на последней страничке в углу была короткая заметка — всегда их делают такими — по поводу того, что скоро в порт этого штата пребывает кейс на этот раз с настоящим внутри оборудованием для защиты банков — в последнее время ограблений стало больше. И сразу же на ум пришли и слились аж две вещи: слова Сталкера про Папайруса и сам младший Слашер. Теперь в голове Босса стал продумываться весьма интересный план, который определённо покажет, чего же конкретно им всем стоит ожидать от новоприбывшего наёмника и сможет ли его брат сделать так, чтобы предательства не произошло. Начиная немного хитро-лукаво улыбаться, Найтмер повернулся к Кроссу, снова привлекая к себе чужое внимание своим полным загадочности голосом: — Как думаешь, готов ли ты услышать мою идею, что поможет выяснить правду?***
Обсудив со Сталкером свой план, а после съездив и отдав все грязные бумаги в макулатуру, Босс по приезду обратно в особняк сразу же вызвал к себе Хоррора с Эррором, которых также посвятил в детали — Хакер был нужен для того, чтобы по-быстрому создать какую-нибудь программу, содержащую вирус, дабы сломать оборудование внутри, иначе как же и самим наёмникам в дальнейшем в банки проникать? Ну или по крайней мере просто сделать так, чтобы кейс не смогли открыть достаточное количество времени. В любом случае, с такими заданиями Эррор уже давно научился справляться на «отлично», так что на этом фронте проблем не должно было наблюдаться, а вот с Алоглазым — одна имелась, именно что его брат. Честно говоря, пока Найтмер рассказывал то, что необходимо проделать Голоду, он неоднократно в голове возвращался к мысли о том, а правильно ли он поступил, отправляя на задание только братьев Слашеров. Насчёт верности Хоррора вопросов и быть не могло, он уже давно часть команды, но, а вот как себя поведёт на такой миссии — пусть и не планировались убийства — Папайрус — неизвестно. И единственным, кто мог остановить своего брата от неразумных поступков, был только старший Слашер. К слову, и сам Голод, находясь именно сейчас с Папсом в одной комнате, где они переодевались на миссию, размышлял на счёт этого. Не то что бы он не понимал логики Босса, — ведь только на задании можно узнать, предаст боец или нет — просто он впервые слабо полагал, что может не справится с возложенной на него ответственностью. Невольно даже задумываться начинаешь, может, стоит попросить кого-то о помощи, хотя бы со стороны? Ну того же Мёрдера, например. Но, каждый раз, стоило оглянуться в сторону Папайруса, что пытался сообразить, какой элемент одежды куда подходит, невольно Алоглазый начинал верить, что, может, и не придётся прощаться со своим бро. По крайней мере, хочется верить в это. — Хоррор, а зачем нужен нам тот кейс? — Не то что бы младший Слашер не слышал объяснений старшего, который почти точь в точь повторил слова Босса, ему просто было интересно мнение именно самого Голода, который сейчас протягивал Папсу его маску на лицо. От вопроса на черепе Слашера невольно появился пот, зрачок слегка сузился и забегал туда-сюда, но ложь, быстро пришедшая в голову, помогла выкрутиться из ситуации. — Просто, понимаешь, Папс, тот кейс на самом деле принадлежит плохим людям, и вот наш Босс не хочет, чтобы то, что есть внутри, оказалось в руках обычных граждан. А для этой миссии, чтобы ты доказал, что я не зря привёл тебя сюда, он выбрал именно нас. — Увидев согласно-понимающий кивок, Голод позволил себе отвернуться и незаметно выдохнуть в маску, не заметив какого-то мрачноватого выражения лица брата, словно тот… уже начинал что-то подозревать. Но внутреннее чутьё подсказывало, что Найтмеру перечить здесь стоит в самую последнюю очередь, так что оба брата в тишине собрали нужные вещи — парочку штук для самообороны Алоглазый-таки с собой взял — и, после вручения им небольшого аппарата с вирусом от Хакера, наконец-то двинулись в путь — ближе к вечеру они уже оказались в порту. Уже на месте Голод приступил к их с Папсом плану действий: как и ожидалось, порт охранялся, и вот среди всех этих охранников скелеты выбрали парочку, которых Хоррор вырубил и оттащил в заросли. Там Слашеры стянули с них форму, в которую оделись сами, — Папайрус её чуть не порвал из-за своего роста — забрали пропуска и направились ко входу. Подойдя к будке, где сидел и отгадывал кроссворд, лишь изредка оглядываясь на камеры, смотритель, который, однако, шум шагов услышал, Алоглазый — предварительно на кисть он натянул перчатку — сунул тому в окошко пропуск, полагая, что этого будет достаточно. Но смотрителя, что изначально собирался глянуть на это лишь мельком, быстро весьма смутили слишком уж плотно прилегающие к неестественно тонким для человека, что был на фото пропуска, перчатки и поэтому он сразу же поднял голову на лицо незнакомца, увидев там только маску. Голод, в тот же момент поняв, что им теперь спокойно пройти не дадут, сжал в кулак руку с пропуском и врезал по лицу человеку в будке, который уже собирался нажать на кнопку сигнализации. Удар вышел сильным, кажется, смотрителю сломали нос, а он сам вырубился и упал на пол со стула. Алоглазый, недовольно цыкнув, хрустнул пальцами и, заверив Папайруса, что так нужно было сделать и что всё нормально, прошёл на территорию порта. И младшему Слашеру ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Внутри порта, этого гигантского хранилища таких же гигантских кейсов, прибывающих с моря, легко было заблудиться, но здесь это у Хоррора была не самая первая миссия, да и плюс, Эррор дополнительно выяснил, где же находится сам кейс, а именно на самом краю пристани. Вот туда-то, избегая других охранников и надеясь, что настоящие проснутся ещё не скоро, к тому же, их связали, пробирались по этому лабиринту из коробок Алоглазый и Папайрус. Спустя время цель была достигнута и Слашер, покопавшись в своём рюкзаке, вытащил из бокового кармана аппарат Хакера, который прицепил к кодовому замку на кейсе. Пару минут созданное устройство сканировало программы кейса, но Эррор умеет быстро и качественно выполнять свою работу, так что, к счастью для наших наёмников, панель заискрилась и вырубилась — правда, неизвестно, сломались ли механизмы внутри, но это и не столь важно, ведь миссия выполнена, кейс взломан и можно убираться. Как раз именно это и собирались сделать оба брата, но не тут-то было, ибо внезапно на весь порт заорала сирена — видимо, тот смотритель оказался крепче, чем все думали, очухался и сумел объявить тревогу, поэтому теперь побег становился куда сложнее. Хоррор недовольно рыкнул и от злости про себя сказал, что того человека следовало бы убить, а не просто вырубать, что, разумеется, было прекрасно услышано Папайрусом. Но сейчас было не время для размышлений, нужно было уходить, и как можно скорее, пока кто-нибудь из охранников не прибежал на это место. Изначально оба брата собирались воспользоваться более коротким путём, то есть добежать до конца порта и там, перепрыгнув через невысокую стену, убежать в лес, к особняку. Но обоих ждал огромный облом, ибо та стена, что раньше от силы была в высоту метра два, теперь увеличилась до шести и стала гладкой и железобетонной. В целом, такой вариант отхода стал невозможен, и пока Алоглазый в нарастающей панике, придерживая брата за руку, силился вспомнить, какие ещё есть пути отхода, внезапно недалеко от них показалась группа охранников, что смогли их вычислить. И вот теперь уж пришлось убегать. Виляя между коробками и кое-как слыша крики брата, что не поспевал за длинноногим скелетом, Папайрус теперь уже в полной мере осознавал, что к чему и в каком они сейчас положении. Честно говоря, казалось, что убежать от преследовавших их охранников, которые, к тому же, знают это место, нереально, и вот сейчас старший Слашер вспомнил, что у него в рюкзаке есть бомба — да, убийства изначально не планировались, но это не значит, что они не могут быть единственным выходом из ситуации. Однако лично он кинуть её не мог, ибо уже начинал чувствовать, как от долгого бега он запыхивается, плюс, на бегу доставать бомбу так же могло оказаться чревато последствиями. Так что оставался только один вариант — бросить эту штуку Папсу и после велеть ему, предварительно оторвав кольцо, кинуть её в охрану. — Бро, лови! — Папайрус, развернувшийся на бегу, достаточно ловко поймал гранату. — Брось её мне за спину! — А за его спиной ведь только люди и коробки… То есть, он просит его убить людей? Возможно размышления во время бега задом наперёд длились бы ещё долго, если бы вдруг под одной ногой младший Слашер не перестал ощущать опору. Как оказалось, во время бега эти двое, что ожидаемо, заблудились, и в итоге вышли не к концу пристани, а к её началу, прямо к воде, что сейчас и колыхалась позади скелета, недалеко от которого по разные стороны и застыли без другие бежавшие. И вот Папайрус застыл между двумя перепутьями: на одной стороне охранники порта, что просят его отдать им бомбу с пока ещё не оторванным кольцом, дабы спастись, а на другой брат, что просит не совершать ошибку и довериться их плану. Честно говоря, скелет и сам не знал точно, что делать, ибо их жизни в опасности, и пусть на них обоих маски, это не значит, что охрана не сорвёт их, когда они окажутся в плену. Однако бежать было некуда, поскольку стоял младший Слашер на краю пристани, позади него тихо шумела лишь вода, причём место было глубокое, а скелеты по природе плавают не очень. И, дабы оттянуть время и подумать, Папайрус решил начать говорить, чтобы отвлечь всех от своих действий и планов. — Брат, я знаю, кто ты такой. — От этих слов лицо Хоррора вытянулось, а он сам еле сдержался, чтобы не упасть на колени — резко навалило чувство вины из-за того, что его Папс узнал про все темнокровные дела, которыми он занимается. — И я знаю, как и благодаря чему вы все собираете на оружие и жизнь, как проворачиваете эти сделки и как решаете проблемы. — Всё-таки, рядом были копы, так что стоило говорить в неопределённом языке, однако даже так Алоглазый всё понимал, и его душа медленно сжималась словно тисками — ему казалось очевидным то, что может произойти дальше. — Я не глуп, и все ваши попытки это скрыть оказались бесполезны… Однако… — И вот тут глазницы Папайруса чуть ли не загорелись тускло-оранжевым огнём, а он сам резко встал в более боевую позицию, без страха смотря на лица тех, кто застыл. — У меня во всём мире есть только один единственный любимый брат. — И он без сомнений швырнул гранату в сторону Слашера. — Молодец, бро! — Этого гордого и одновременно счастливого выкрика Голод сдержать не смог, подхватывая в прыжке гранату, после отрывая на ней кольцо и швыряя в сторону охраны — теперь только от них зависит, выживут ли они или нет, в любом случае, миссия уже была завершена. Однако, чтобы люди не последовали за ними, Хоррор бросил им в качестве подарочка, пока убегал к городу вместе с младшим, держа того за руку, дымовую шашку. Хотя даже и без неё обоим братьям удалось проложить запутанный «кроличий» маршрут, избегая камер с тупиками, пусть коробки и можно было перепрыгнуть. В итоге Слашерам удалось покинуть порт, уже издали наблюдая за взрывом и остатками дымовой завесы. — Эй, Хоррор… — Алоглазый, который буквально секунду назад под маской кровожадно улыбался, уже со спокойным лицом повернулся к Папайрусу, снявшему маску, вопросительно наклоняя голову на бок. — Меня теперь волнует… Правильно ли я поступил? — Ответом стали очень крепкие и в то же время по-братски нежные объятия со стороны Голода, что одновременно похлопал брата по спине, после, отстранившись, снимая маску и говоря всё с доброй улыбкой на лице: — Папс, ты сделал правильный выбор, ты остался со мной и заодно теперь смог доказать, что я не зря ручался за тебя перед Боссом. Возможно, если бы ты отдал гранату копам, то ты бы больше не был среди нас, но… где бы был тогда? В тюрьме или бы тебя наказали за то, что ты связался с таким, как я, посадили бы в психушку, веря, что ты стал по крови таким же, как я. Да, ты уже понял, что я далеко не идеальный брат, ибо старый я изменился, однако… ты всё ещё мой брат, Папс, мы всё ещё любим друг друга, мы остаёмся семьёй. И, лично по моему мнению, твоё решение довериться мне было самым правильным. — Папайрус, услышав это, и сам не смог сдержать радостной улыбки, а из одной его глазницы скатилась незаметная маленькая слезинка, но отнюдь не горя. — Спасибо тебе, брат… — и младший встал на колени — разница в росте у них оставалась достаточной — и позволил себе снова, но теперь словно на равных, обнять Голода, на что тот только тепло усмехнулся и погладил брата по черепу, мысленно думая о том, как же он им гордится. Только к сожалению, с этого места пора было уходить, ещё придётся довольно долго возвращаться обратно в особняк, так что объятия прервались, а оба скелета снова натянули на черепа маски, направляясь к городу, чтобы там, по неосвещённым улочкам, добраться до дома. Но они оба уже знали, что принесут в особняк очень радостную весточку.***
Ярко-малиновый после новой недавней покраски Плимут остановился у магазина, его двигатель выключили, а из него вышел наш старый знакомый Арни Каннингем. Правда, если вы хотите знать, как он выглядит сейчас, то ответ вам не понравится: белки глаз и веки у парня были красные, лицо мрачное, на щеках ещё остались следы от дорожек слёз, ибо закончил он горевать от силы час назад. И сейчас его тело требовало еды, которой не хватало в доме, так что Арнольд решил по-быстрому съездить в магазин, пусть и большую часть пути он не управлял машиной, не в том был состоянии. Кристине, разумеется, нетрудно было помогать ему, однако, насколько она могла, она переживала насчёт его внутреннего состояния — слишком уж бесчувственно сейчас выглядел Арни. Парень быстро преодолел, совершенно не глядя по сторонам, — кажется, ему уже стало плевать даже на то, собьёт ли его машина — часть парковки до дверей магазина, где и скрылся — он не собирался закупаться масштабно, так что пакеты не взял. Плимут же лишь выдохнул — выразилось это в том, что он слегка «присел» к земле — и продолжил бы смотреть при помощи фар в сторону автоматических дверей торгового центра, но тут его внимание привлекло кое-что другое: пара людей в чёрных спортивных костюмах, чьи головы прикрывали капюшоны и тёмные очки, стоило Каннингему скрыться в магазине, поспешили за ним, возле дверей выждав минуту и проникая туда же. Кристина, если бы могла, выгнула брови, настороженно проследив за странными типами. Ей кажется, или это было… преследование? Через минут пять Арнольд покинул магазин, всё так же никуда не глядя во время пересечения парковки, единственным изменением было лишь то, что он жевал булку. И вот снова, стоило парню уже приблизиться к Плимуту, те странные люди выбежали из магазина, явно следуя только за ним. И только когда дверца машины за Арни закрылась, те двое преследователей посудили, что тот сейчас поедет домой, так что просто убежали куда-то к своему транспорту или решили добраться до чужого дома пешком. И всё же Кристина не могла не молчать насчёт подобных странностей, поэтому быстро выстроила из отрывков песен фразу для Арни, впрочем, никого другого в машине пока не было: — За тобой следят. — Сначала парень будто не расслышал достаточно чётко сформированной фразы, однако даже после понимания ситуации его лицо не изменилось, оно всего лишь стало мрачнее, чем раньше — словно Арнольду было всё равно. И он даже не представлял, как такое равнодушие делает Кристине больно. Не настолько сильно, но видеть его таким Плимуту было слишком сложно. — Копы припёрлись за тобой, пацан, хех. — Глаза Каннингема скосились вбок, где на пассажирском кресле снова восседал Рональд Лебэй со своей неизменной наполовину уже беззубой улыбкой на лице и сжимающий в руках дробовик. В последнее время парень стал замечать, что призраки всё сильнее и сильнее начинают влиять на него, он всё чаще и чаще начал чувствовать, как они поочерёдно захватывают его тело. Но среди них говорил с ним только Лебэй, остальные либо были слишком сильно искорёжены и не могли вымолвить и слова, а другие просто не хотели. В любом случае, ощущение того, что его собственное тело ему больше не принадлежит, стало посещать Арнольда всё чаще, но рассказать он не мог никому. — Я уверен, они хотят чего-то от тебя. Не в курсе, знают ли они о том, что твоя мамка умерла, — вот причина слёз Арни ранее утром. — или про то, что твой приятель Хоррор смог прибавить своего брата к своей банде, — Про это Алоглазый сказал Каннингему пару дней назад, когда они созванивались. — однако они начали за тобой слежку… Не то что бы я особо сильно волнуюсь о твоей судьбе, не обессудь, но мне кажется, что пока что не именно ты их цель. Если бы они уже знали о том, что ты несколько раз шёл против закона, то прямо этим утром тебя бы уже схватили, а может, и ещё раньше. Однако это лишь слежка, а значит, они чего-то от тебя хотят, но не могут выяснить напрямую — видимо, из-за того, что твоё знание кого-то сможет предостеречь. Полагаю, они нарыли нечто про твоего дружка — вот же ш неугомонные легавые… но, думаю, ты знаешь, что будет, если они узнают правду. И что с тобой будет, когда чужой Босс догадается, что это ты привёл к нему и его банде этих копов. Так что решай, что же ты будешь делать, пацан — времени у тебя теперь немного. Арни лишь прикрыл лицо руками, судорожно выдыхая и чувствуя, как его тело начинает пробирать нервная дрожь — он уже не выдерживал всего этого навалившегося груза горя и ответственности, он ощущал боль и страх за себя, за Кристину, за Хоррора и вообще за всех, кого знал, но в то же время из-за смертей родителей ему становилось плевать. Казалось, боль сжирает изнутри и надеется на то, что парень сломается, сам придёт к копам и выложит всё, что знает, дабы потом страдали и умирали другие. Но нет… этого нельзя допустить. Арнольд сжал кулаки и, глубоко выдыхая, сказал себе набраться решимости и постараться пройти через это — раз уж за ним начали следить, то ему явно стоит бежать отсюда, бежать туда, к наёмникам, к своему приятелю, как он когда-то и обещал. Там ему станет легче, там он больше не будет лишь наедине с Кристиной — нет, Плимут мог и помогал, но он был только машиной, холодной и не имеющей сердца/души машиной. А там ему больше уже не придётся сдерживать себя и своё горе… хотя о призраках он никогда и никому не расскажет. — Пора собирать вещи и выставлять дом на продажу. — Прозвучал в салоне твёрдый — пусть и с оставшимся оттенком равнодушия — голос Каннингема, от которого Кристина позволила себе выдохнуть, а Рональд оживился. — Если они узнают, кого я знаю, то мне больше не жить. И только с наёмниками я буду в относительной безопасности. Как только я выложу объявление, мы уезжаем отсюда. — Он положил руки на руль, повернул ключ в замке зажигания и, возвращая на лицо более сосредоточенное выражение, выехал с парковки под намного более радостное восклицание Лебэя: — Вот это уже совсем другое дело!***
И это касается напрямую нашей работы… она трудна, ибо не каждый способен придумать идеально абсолютно всё.