Счастливая жизнь.

Можно есть что попало, но нельзя болтать, что попало. — Подожди… Ложись. Ань Жюле прекратил ласки, его зад уже изнемогал от ожидания. Видя, как покачивается выпрямленный член юноши, ему нестерпимо хотелось срочно испробовать его в действии. Он опрокинул Ду Яньмо на постель, восхищённо любуясь его смуглым мускулистым телом, его истинно мужской сексуальностью, от которой сжималось горло и жаром наполнялся живот. Юноша уже кончил один раз, но несмотря на это его член был по-прежнему крепок и твёрд. Девственник тем и хорош, что у него накопилось много этого «ценного товара», и он в любое время готов к сражению. Он заставил Ду Яньмо принять положение полулёжа, сам забрался на него сверху и потянулся к прикроватной тумбочке за смазкой. При этом его грудь прижалась к лицу юноши, задев соском его нос, и тот сейчас же лизнул его и втянул в рот; похоже, это становится его привычкой. Ань Жюле громко охнул, по позвоночнику прокатилась колючая волна. Одной рукой он достал тюбик со смазкой, а другой ущипнул скользкую головку члена юноши, сердито предостерегая: — Не зарывайся! — Тебе не нравится? — очень серьёзно спросил Ду Яньмо, и Ань Жюле сразу осёкся. «Не нравится? Наоборот, слишком нравится, настолько, что можно утонуть в этом с головой и не вынырнуть». — Подожди минутку… Сначала засади мне, а потом облизывай, как хочешь. — Угу, — кажется, юноша только этого и ждал. Его глаза засверкали, сейчас он и в самом деле стал похож на ту немецкую овчарку из его детства, которую соседи кормили костями. Он помнил, как впервые увидев её, боялся даже подойти близко, считая собаку слишком злой и свирепой. А потом осмелел, подошёл и даже погладил, а собака вопреки ожиданиям повесила голову, послушно позволив погладить себя по шерсти… Тогда Ань Жюле испытал такое потрясение, что даже когда собака потом его укусила, он всё равно считал, что она хорошая. Конечно, укусили его совершенно заслуженно, потому что получив маленькую уступку, он захотел большего, и в то время, как собака лаяла, предупреждая его, он счёл, что она так выражает дружеские чувства, и продолжал тянуть к ней руки, ну и финал оказался предсказуем… Кстати, как звали ту собаку? — Ты… — «Как, интересно, его зовут?» Ду Яньмо: — М-м? Ань Жюле хотел спросить, но передумал. Его никогда не интересовала информация об объекте секса на одну ночь, JJ достаточно крупный, тело крепкое, внешность приемлемая — и ладно. Юноша обладал всеми тремя составляющими, этого довольно. Ань Жюле посчитал, что не обязательно слишком углубляться в подробности и потому вопрос остался не высказанным. Ду Яньмо почувствовал беспокойство и спросил: — Что? — Ничего, — Ань Жюле улыбнулся, прильнул в поцелуе к губам юноши и выдавил ему на ладонь смазку из тюбика: — Растяни меня. Юноша удивлённо поднял брови. — Ты не знаешь, где? — Нет, — Ду Яньмо посмотрел на жидкость на своей ладони, потом перевёл взгляд на маленькое отверстие между его ног, — Туда правда… Можно войти? Ань Жюле удивлённо засмеялся: — Это ты так завуалированно хвастаешься своим большим JJ? Юноша густо покраснел, он знал, что его игрушка в самом деле не маленькая, особенно в сравнении с его одногодками. — Я… боюсь тебя порвать. Совершенно наивен. — Я сам очень боюсь быть порванным, поэтому… ты должен быть осторожен. Я подскажу тебе, где наиболее чувствительные места, у большинства пассивов они не слишком различаются. Хорошо, что у тебя короткие ногти. Запомни, прежде, чем пойти с кем-то в постель, главное — аккуратно постричь ногти, это очень важно. — Угу, — юноша кивнул головой, впитывая науку. Ань Жюле остался доволен им. Теперь, выбирая мужчин, кроме определения размера и крепости «нижней балки по величине верхней», юноша будет учитывать и ранее неизвестный ему момент — он будет обращать внимание на ногти. Люди, умеющие тщательно ухаживать за своими руками, обычно и в постели не бывают грубыми, они с удовольствием показывают свои умения; к тому же, слизистая оболочка прямой кишки очень хрупкая, восприимчивая к инфекциям, хочешь, не хочешь, а при частой смене объектов важно и об этом побеспокоиться. Этот юноша был первым, кого Ань Жюле захотел обучить правильному поведению в постели, не отрицая при этом своих эгоистичных желаний попользоваться им в полной мере. Возможно… Потом, когда этот парень встретит настоящую любовь и ляжет в постель с любимым человеком, он будет хорошо ухаживать за своим партнёром. И в мире станет чуть больше гармонии. — Палец… Засунь сюда, — он принял надлежащую позу, сев верхом на юношу, чуть выше его талии и выпятив ягодицы назад, — Сначала разотри смазку в руках, она не должна быть слишком холодной, разогрей её; от холода может заболеть живот. — Угу, — ответил юноша, закрыл смазку в ладони, согревая, потом намазал на палец и медленно засунул, куда сказано. Как только палец дотронулся до чувствительного анального отверстия, поясница Ань Жюле задрожала, дыхание участилось. Палец юноши влажный и тёплый, сжатый сфинктер Ань Жюле сразу открылся, и слизистая канала жадно присосалась к пальцу. Тяжело дыша, он кивнул: — Обведи вокруг и смажь всё. — Хорошо, — юноша вращательным движением руки внимательно погладил каждый сантиметр внутри Ань Жюле. Внутри всё трепетало, сжималось и засасывало, одного пальца было до боли мало. К тому же, Ань Жюле был вполне опытным и вскоре потребовал: — Вытащи, сложи два пальца вместе… и снова засунь. На этот раз юноша молча, без дополнительных напоминаний, налил смазку на ладонь, погрел в сжатом кулаке, зачерпнул двумя пальцами и отправил их в анус партнёра. «Перспективный юноша». Ань Жюле мысленно поаплодировал ему. Похоже, малец даже запомнил, что дырка Ань Жюле очень чувствительна, он не сразу воткнул пальцы, а прежде погладил и помассировал подушечками пальцев наружное мышечное колечко, мягко расслабляя его. Ань Жюле было настолько приятно, что он крепко вцепился в спину юноши. Он с шумом ловил ртом воздух, лицо полыхало жаром, на глазах выступили слёзы. Ему было по-настоящему хорошо. — Не надо… Не надо так гладить. Он стеснялся своей излишней чувствительности в этом месте. Иногда, ложась в постель с разными партнёрами, ему удавалось сдерживаться. Быть слегка распущенным неплохо, плохо быть излишне похотливым, посторонние люди не будут к тебе внимательны, они будут относиться к тебе как к игрушке, с которой можно вытворять всё, что угодно. Однако, юноша с ним не спорил, а вернее всего, он просто не разбирался в таких вещах. — Почему? — спросил он, — У меня плохо получается? Я думал, тебе это нравится. — У-м-ммм… Ему нравилось, очень нравилось, ещё никто так хорошо не ласкал это место, тем более такими филигранными движениями, как этот юноша, заставляя его расслабиться. — Да, у тебя хорошо получается, только я… хочу попробовать на вкус этого мальчонку. Он схватил член парня так, что тот вскрикнул и сразу протяжно выдохнул, благо, он недавно кончил, член только вздрогнул, но из него ничего не вытекло. Ду Яньмо, как было велено, вставил два пальца, на этот раз чуть с большим усилием, но и ответная реакция была ещё лучше; внутри было жарко, слизистая была хорошо увлажнена смазкой, её поверхность была немного неровной, стенки нежные и податливые. Ань Жюле заёрзал поясницей, насаживаясь на пальцы, заставляя их воткнуться в нужное место. В структуре мужского тела простата находится на уровне второй фаланги пальцев, поблизости от расположения семенных пузырьков. У Ду Яньмо, кажется, имелось об этом только общее представление, поэтому Ань Жюле подсказывал направление, а парень следовал указаниям, вращал пальцами, не зная, где нужно трогать. Сидящий на нём верхом человек вдруг вытянулся и выдохнул: — Нашёл, ты наконец нашёл… Его голос срывался, бледная кожа порозовела и стала ещё более привлекательной. Ду Яньмо перебирал пальцами внутри него и слизывал языком капли пота, выступившие на нежной коже партнёра, их солёный, с лёгкой горчинкой вкус действовал на него как афродизиак. Он продолжал возбуждать пальцами, запоминая, где находится это место, заставившее Ань Жюле так отреагировать, согнутыми суставами он надавил туда. У него были длинные пальцы, поэтому он мог понять, что это не просто кусочек плоти или нечто в этом роде, если не быть внимательным, можно и не заметить этот бугорок. Он надавил на него ещё сильнее, и громкий крик Ань Жюле перешёл во всхлипывающие стоны: — Да, о-оо, да… Рука Ду Яньмо воткнулась в предстательную железу, её плотный клубочек, соединённый с уретрой, стимулировал эрекцию. Юноша двумя пальцами через прямую кишку прошёлся по простате туда и обратно, слегка надавливая, он очень отчётливо ощущал её через тонкую слизистую оболочку. Ноги Ань Жюле ослабели, а дубинка спереди росла и крепчала, заливаясь выделениями так, словно у него было недержание. — Не надо, не надо, о-оо… — он не успел вдохнуть, как Ду Яньмо подключил третий палец. На этот раз он ни о чём не спрашивал, но по-прежнему тщательно и долго вращал пальцами в заднем проходе Ань Жюле; сложив вместе указательный и средний пальцы он нажимал и поглаживал чувствительное мужское место, а большим пальцем снаружи ласкал сфинктер. Поясницу Ань Жюле всю истоптали колючие мурашки, он уже с трудом удерживал её в прямом положении; член жарко вибрировал, устье чесалось, сочилось текущей смазкой, заливая весь ствол и увлажняя лобковые волосы юноши. Ань Жюле тяжело и с шумом хватал воздух, расфокусированный взгляд блуждал; хорошо смазанное и обласканное отверстие, хотя и с трудом, но жадно поглотило три пальца. Он такой… тугой. Зажатым пальцам было немного больно. Ду Яньмо был молод, но не импульсивен, он безмолвно ждал и приспосабливался, казалось, что этот процесс был для него несколько скучным, и он снова принялся облизывать грудь Ань Жюле, ключицы, шею. Лёгкими поцелуями мягкие губы прижимались к коже так приятно, облегчая раздражающие ощущения. Ань Жюле слегка расслабил анальное отверстие. Воспользовавшись этим, Ду Яньмо ещё раз провернул пальцы внутри и даже смог разделить их в стороны. Глаза Ань Жюле широко раскрылись, он перестал крепко обнимать его: — Ах-хааа… Ты слишком растягиваешь… Не надо… А-аа… Его действительно полностью расширили, настолько, что отверстие раскрылось и изнутри потекла жидкая смазка. Юноша смог всеми тремя пальцами сдавить его простату, это был совсем другой приём стимуляции, и Ань Жюле показалось… как будто этот кусок плоти хотят выкрутить и отделить от кишки. — А-аа… Это слишком возбуждало! Ань Жюле испытывал боль, но в этой боли была истома, и достигая своего предела, она необъяснимо переходила в острое желание, как бывает при массаже, когда надавливают на важное место, и боль переходит в блаженство. Ань Жюле изнемогал, удовольствие докатилось до уретры, напряжённый член ощущался как ракета, готовая к запуску, мошонка надулась; прозрачный сок предстательной железы смешался с семенем. Полуоткрытые губы, мутный взгляд, жаркое, сбивчивое дыхание, обжигающее трахею — он был похож на человека, выброшенного штормом на морской берег, сил не было даже на то, чтобы дотянуться до тумбочки и взять презерватив. Он был на грани кульминации, мозг отказывался соображать: — Где? — Что «где»? — отозвался Ду Яньмо. — Презерватив. Наконец, Ань Жюле нащупал искомое. Попутно нечаянно смахнул под кровать тюбик со смазкой. Он нетерпеливо рвал упаковку, торопился, сердился и целовал Ду Яньмо в губы: — Подожди немного… Сначала надень. Разумеется, Ду Яньмо обладал некими элементарными познаниями в этом аспекте, ведь если нет элементарных познаний, всегда можно заглянуть в Гугл. Он изменил позу, согнув ноги в коленях и слегка раздвинув их. Это движение отозвалось игрой мышц на его теле, их бугристые линии сделали его ещё более привлекательным. Медовая кожа, блестящая от пота, совершенные пропорции хороши, как у античной статуи, и полны жизненной силы, которой лишён холодный мрамор. Особенно член, торчащий строго вертикально, как ствол дерева с облетевшей листвой, и ещё больше выделявшаяся мясистая, налитая головка. Она была крупной, венечные лепестки в области шейки члена были особенно массивными. Ань Жюле почти теряя сознание натягивал презерватив и чувствовал, что он тесноват для такого выдающегося члена, и юноше, похоже, было не слишком приятно. — Х-хха… — выдохнул он. Презервативы Ань Жюле принёс с собой, очень хорошего качества. Он ласково, как будто успокаивая, целовал член партнёра, поглаживал налитую мошонку, и медленно тянул презерватив к основанию члена. Головка пролезла, дальше пошло полегче. Презерватив бесцветен, но резина неизбежно скрыла живое ощущение кожи юноши и её естественный цвет. Ань Жюле немного досадовал, ему нравился цвет члена юноши, молодой, красивый, яркий. Пусть даже ему нравились чёрные и фиолетовые, но такой выраженный тёмно-красный, с чётко просвечивающими сквозь кожу венами, чистый цвет тоже хорош. Он облизал губы и капнул немного смазки сверху, как капают сироп на маффин, и только когда фаллос партнёра полностью увлажнился, передвинул зад и сел верхом, широко раскинув ноги. На этот раз ему не надо было отдавать команды, юноша сам взялся руками за свой член и прочно зафиксировал его. Ань Жюле улыбнулся и поцеловал веки юноши. Ду Яньмо вздрогнул, его живот напрягся, похоже, здесь у него действительно эрогенная зона. «Какой он милый». Он всё больше и больше нравился Ань Жюле. — Можешь… входить. — Да. Они уже понимали друг друга без слов, к тому же, у Ань Жюле был богатый опыт, он знал, когда нужно применить силу, а когда умерить напор. Член юноши толкнулся в отверстие. Головка проходила наиболее тяжело, мало того, что крупная, она ещё и по форме напоминала орудие убийства, типа тарана, а дырочка Ань Жюле гораздо нежнее, чем у обычного человека. При первой же попытке проникновения поясница снова занемела, словно тысячи иголок впились в кожу, ему хотелось немедленно поглотить этот член и удержаться в этом положении, от этого желания он сходил с ума. Он решительно обнял юношу и простонал: — Вставляй… Засади уже мне…. — Хорошо, — отозвался юноша. В конце концов, он был молодым и прежде всего порывистым, а уж потом осторожным. Внутри Ань Жюле было жарко, отверстие пульсировало, то сжимаясь, то разжимаясь, и даже сквозь тонкую преграду латекса присасывалось к члену. Не вытерпев, он распрямил ляжки, и большая часть орудия вошла. — А-аах, слишком глубоко, я не могу… Живот сейчас лопнет… Ань Жюле вцепился в плечи юноши, и в этот момент венечная бороздка члена проехалась по простате; ноги Ань Жюле задрожали, он едва держался. Твёрдый «убивец» вошёл только наполовину, но Ань Жюле чувствовал, что заполнен до предела, прямая кишка переполнена, заднепроходное отверстие непрерывно пыталось сжаться, словно отторгая член. Несмотря на тонкую преграду презерватива, слизистая хорошо ощущала все крупные вены члена. У Ань Жюле уже мутилось в голове, во рту пересохло; он склонился к губам партнёра, чтобы глотнуть хоть немного слюны из его рта, и прошептал прямо в его губы: — Хорошо, попробуй продвинуться ещё чуть-чуть. — Да. Оставшаяся часть орудия двинулась вглубь; прежде эта «яма» вполне нормально принимала порядочные размеры, и когда на ягодицах ощутилось трение грубых волос, Ань Жюле понял, что член вошёл полностью. Его грудная клетка поднималась и опускалась, как кузнечные меха, с усилием закачивая кислород. Он прижал раскрасневшееся лицо к животу юноши, чуть ниже диафрагмы и слабо улыбнулся: — Ты весь вошёл в меня. Это была всего лишь похвала. Склонив голову, юноша бросил взгляд в ту сторону, покрываясь краской смущения. Словно он втиснулся в половину тела этого человека. Ань Жюле потрепал его за уши. Кожа у юноши была достаточно смуглой, только уши немного светлее, и по тому, как они покраснели, можно было видеть проявление его эмоций. — У тебя слишком большой, мне будет нелегко двигаться, ты… сделаешь это сам? Вначале он хотел использовать позу «наездника», однако, член юноши оказался таким крупным и длинным, что едва только вошёл, поясницу Ань Жюле сразу парализовало, и двигаться у него не получалось. Отдать ведущую роль девственнику, это нешуточная смелость, однако… Ань Жюле почему-то необъяснимо верил в успех. — Помоги мне, потихоньку уложи меня на кровать, для тебя такая поза будет удобнее. Ду Яньмо послушался, и сделал это гораздо деликатнее и аккуратнее, чем Ань Жюле себе представлял; он обнял одной рукой Ань Жюле за поясницу, другой поддерживал за задницу и чутко прислушиваясь к ситуации внутри его тела, предельно мягко уложил его на кровать на спину. Ань Жюле, хлопая глазами, снизу-вверх смотрел на него. По лицу юноши от напряжения катился пот, стекая по щекам и накапливаясь крупными каплями на подбородке. Толстый член немного выскользнул, это позволило Ань Жюле приблизиться к лицу юноши и слизнуть эти капельки, затем он раскинул ноги и забросил их на поясницу партнёра, приглашая к дальнейшим действиям. Он полагал, что юноша примет это приглашение, и Ду Яньмо его понял. Он и так предельно сдерживался, и наконец, взялся за работу широкими, размашистыми движениями. Ань Жюле заорал. Простату пронзало острое наслаждение, прямую кишку распирали безжалостные фрикции, доставляя сумасшедшее удовольствие, сдержаться было совершенно невозможно. — А-аа, а-аа, какой большой, наконец-то… М-мм, великолепно… Умираю… Да-аа… — М-ммм, — низким, гудящим рычанием отвечал юноша, очень сексуально. — Да-аа! А-аа… О-оо… Прежде Ань Жюле стонал во время секса в большей степени для создания соответствующего настроения, теперь же в самом деле не мог сдержаться, громкие стоны вырывались сами собой. Его вскрикивания были полны очарования по сравнению с молчаливым пыхтением юноши. Ань Жюле с удивлением почувствовал стыд и сбавил громкость. Локти Ду Яньмо опирались на кровать по обе стороны лица Ань Жюле, ладони погрузились в постель, а нижняя часть живота стремительно сновала туда и обратно. Поначалу он не осмеливался двигаться слишком размашисто, но потом разогнался неудержимо, как «Hammer», нанося яростные удары, каждый раз вытаскивая член больше, чем наполовину и вновь задвигая, обильная смазка, покрывшая член, делала движения лёгкими и плавными. Наконец, Ань Жюле всхлипнул несколько раз и словно задохнулся, закрыл рот, к лицу прилил такой жар, что даже кончик носа покраснел. Глядя на него, Ду Яньмо испытывал щекотку в сердце, удовольствие в чреслах сделало его более раскрепощённым. Он накрыл ртом губы партнёра и своим языком раскрыл его рот. Оттуда вновь понеслись непрерывные стоны: — А-аах… А-аах… Как хорошо… Мне так нравится… Да-аа…. Ду Яньмо нравилось слушать его стоны. Маленькие дети выражают чувства плачем, их постоянный плач означает беззащитность, а по мере взросления, проходя через страдания и испытания, они приучаются сдерживаться и терпеть. Непроизвольные стоны показывали, что этот человек раскрылся перед ним и доверился, как ребёнок, и ему вдруг захотелось оттрахать его изо всех сил, довести до сумасшествия и неистовых криков… Он засунул большой палец в рот Ань Жюле, вслушиваясь в его шепелявый лепет. Затем вернул руки на кровать, рельефные мышцы напряглись и ладони легли на плечи Ань Жюле, крепко фиксируя его тело; теперь, что бы он ни вытворял с ним внизу, тому будет некуда деться. — Подожди… Не так быстро… О-оо… Он просил пощады, подмятый партнёром, насаженный на его вертел, безостановочно овладевающий им неизвестно, с какой скоростью. Ань Жюле весь обмяк, ослабевшие ноги безвольно свесились по сторонам и болтались в такт движениям, растраханный анус раскрылся под напором яростных фрикций, запредельное наслаждение, не находя облегчения, в конце концов, заставило его разрыдаться. Ду Яньмо навалился на него грудью и облизывал его лицо, уголки глаз, мочки ушей, как преданная собака облизывает хозяина, но его жестокий член не щадил и не замедлялся, с наслаждением вдалбливаясь в чувствительные тайные места партнёра. Ань Жюле закрыл глаза, испытывая острое наслаждение от интенсивного трения слизистых оболочек, удовольствие бурлило ключом. Шлепки тел и влажное хлюпание, беспрерывные стоны и вскрики сотрясали стены дешёвой комнаты отеля. Звукоизоляция здесь практически никакая, и наверняка на всех этажах было слышно, как молодой пацан безжалостно дерёт его, распяв на скрипучей кровати. Он фантазировал, как другие постояльцы обступили их со всех сторон и глазеют на это непотребство. Придавленный член ныл, особенно когда крепкий живот юноши ритмично тёрся о него. Не самое лучшее удовольствие, трудно сказать, что оно прекрасно. Он не торопился стимулировать себя руками, однако, сейчас он и не мог это сделать. Он чувствовал себя слишком заткнутым и не хотел эякулировать вот так, это слишком ужасно… — О-оо, постой… Остановись… Ань Жюле надавил рукой на грудь юноши, царапая её, чтобы заставить его немного сбавить напор: — Пощади меня, я сейчас умру… А-аа… — Угу, — юноша нанёс ещё один жестокий удар и остановился. Глаза Ань Жюле расширились: железный хуй внутри него свирепым ударом задел семенной пузырёк. — Ах-ха… — кончики пальцев Ань Жюле вонзились в грудные мышцы юноши, оставляя багровые следы. Боль, распирающая член, смешанная с такой истомой от стимуляции простаты, доставляла совсем иное наслаждение, а толстый болт давил на внутренности, отзываясь ломотой внизу живота, как будто нестерпимо хотелось поссать и получить освобождение. Ань Жюле хотел кончить. Он просунул одну руку между их телами, чтобы дотянуться до своего члена, а другой рукой неосознанно поглаживал Ду Яньмо, требуя нежности. Ду Яньмо качнул поясницей, Ань Жюле сглотнул, но не протестовал. Он снова начал двигаться, удовольствие спереди и сзади слились воедино, внутри Ань Жюле стало ещё мягче, ещё теснее и влажнее. Ду Яньмо не забыл то ощущение оргазма, которое совсем недавно доставил ему этот человек, он протянул руку вниз, чтобы помочь ему, и неожиданно дотронулся до напряжённой, твёрдой головки члена. Ань Жюле вскрикнул: — Не надо, не трогай… А-аах… — и тут же выстрелил. Сперма вырвалась фонтаном из уретры, забрызгав животы обоих. Ань Жюле схватился за простыни в попытке приподняться, но тело, пережившее бурный оргазм, его не слушалось. Его заднее отверстие конвульсивно сократилось, поглощая чужой член, ясно чувствуя, насколько он твёрдый. — Поменяй… Поменяй позу, — Ань Жюле весь изнемог, особенно устали ноги, пронизанные непрерывной мелкой дрожью. Ду Яньмо извлёк член, когда вышла головка, отверстие жалобно чавкнуло. Член покинул отверстие, исчезло привычное чувство наполненности, на смену пришла невыносимая пустота в животе. Ань Жюле покраснел до корней волос и с глубоким вздохом перевернулся, подтянул подушку и подсунул её под живот, задрав ягодицы и выставив натруженное, покрасневшее отверстие. — Давай… Вставляй… Трахай, пока не кончишь. — Угу. Юноша схватил его за талию и снова погрузил в него по-прежнему твёрдое орудие. Он без труда шнырял туда-сюда в разработанной дырке, а Ань Жюле только тяжело пыхтел, уткнувшись мордой в одеяло. Из этого положения Ду Яньмо мог видеть его зардевшиеся уши, налитый кровью затылок, длинную шею, красивую спину… Очень пропорциональное телосложение, линия талии, плавно переходящая в бёдра, напоминала тыкву-горлянку; копчик, размещавшийся в углублении, ещё больше подчёркивал выпуклые ягодицы. Ду Яньмо трахал его и выцеловывал шею и спину, только что разлитая по его животу сперма Ань Жюле смешалась с потом и стала жидкой, каплями стекая вниз. Он тоже чувствовал, что вот-вот кончит, крепко обхватив талию Ань Жюле, он свирепо вколачивался в его промежность, звуки ударов упругим эхом непрерывно отскакивали от стен. — Да… Да… — Ань Жюле уже подозревал, что его ебёт, не зная устали, ненасытный молодой жеребец. Мышцы ягодиц одеревенели от ударов, узкая дырка растянулась до предела, жадно засасывая молодой и резвый член, несмотря на недавний оргазм, фрикции по-прежнему были приятны, в разгорячённой головке члена снова накапливалось желание, приподнятая поясница волей-неволей подмахивала, заставляя половой орган тереться о хлопчатобумажную ткань простыни. Ду Яньмо подошёл к кульминации, он удвоил усилия и задвинул так глубоко, как только мог; его фаллос раздулся и выстрелил спермой в презерватив. После эякуляции у мужчин обычно проявляется кратковременная слабость. Юноша за его спиной часто и тяжело дышал, и в этом была некоторая доля юной привлекательности. Ань Жюле обернулся и потянул его за плечи на себя, ища поцелуя. Его упругий язычок обернулся вокруг верхней губы, изо рта вырывалось жаркое дыхание, ладони, коснувшиеся потного тела юноши, стали скользкими. По всей комнате витал непристойный аромат совокупления. Ду Яньмо поцеловал его и игриво толкнулся членом в его дырке. Дважды кончив, эта штука и не думала опадать. Он настолько силён, что Ань Жюле был вынужден просить пощады: — Дай отдохнуть, я очень устал, я не могу. — Ты можешь не шевелиться, я сам всё сделаю. — Пф-фф. «И смех, и слёзы». Ань Жюле потрепал его по волосам, «неужели трахаться уже вошло в привычку?» — Что же ты делаешь с моей задницей? Если продолжать без передышки, мне завтра придётся пойти на осмотр к проктологу. — Даже так, — юноша поспешно вытащил член. «Какой послушный». Хотя с сексом его обломали, он продолжал прижиматься к Ань Жюле, а его прямой и крепкий член всё тёрся и тёрся между ягодиц, весьма недовольный своей участью. У Ань Жюле снова стоял и хотя кончать пока не собирался, но в некотором роде хотел продолжения; тогда он решительно протянул руку вниз и стащил с юноши презерватив. «Ого, тяжёленький, видать, накончал немало». Вспомнив свою майку, невольно восхитился: «Да, ну и потенция у этого юнца». Начальная скованность исчезла, Ду Яньмо казался довольным, он заискивающе целовал Ань Жюле за ушком, поглаживал его грудь, потом слегка ущипнул сосок. Ань Жюле прикрыл глаза, дыхание участилось, его снова охватывал жар, эрекция усиливалась. Ду Яньмо щупал его между ног, касался головки члена, поглаживал промежность и мошонку; из устья снова засочилась смазка, делая всё липким и скользким. Ань Жюле коснулся его напряжённого члена и сказал: — Пойди… Возьми на тумбочке ещё презерватив, надень. Думая о безопасности, он прихватил с собой всего три штуки. Едва услышав это, юноша обрадовался, расцеловал лицо Ань Жюле, засосал мягкие мочки его ушей. Ань Жюле было забавно наблюдать, как Ду Яньмо на этот раз сам надевал презерватив. Ань Жюле помогал ему, придерживая ствол, и когда член был «экипирован», легко уселся на него. На этот раз не до конца, он только медленно раскачивал поясницей, а Ду Яньмо всячески ему помогал, не рвался сразу напролом, сдерживался. Ань Жюле медленно и безостановочно насаживался, сначала распрямил бёдра, и наконец, весь член погрузился в него. Теперь деваться некуда, придётся продолжать. — Да… Оба кончили уже дважды, даже с избытком, теперь они двигались в неторопливом ритме, сумасшедший ураган миновал. Руки юноши непрестанно шарили по его телу, Ань Жюле тоже нежно ласкал его, хорошо чувствуя упругую текстуру его кожи. Он страстно обнимал этого юношу, предоставляя ему трахать себя. Вскоре желание, разбуженное снующими внутрь и наружу движениями, поднялось, как волна, Ань Жюле несколько раз подрочил свой член и снова кончил. Его кишечник завибрировал и сократился. У некоторых мужчин в момент кульминации задний проход тоже приходит в движение, что тут было раньше, яйцо или курица, он не разбирался, в конце концов, какая разница, куда придёт удовольствие, главное, чтобы оно пришло. Он поцеловал вспотевшее лицо юноши и с соответствующей мягкостью в голосе спросил: — Ты кончаешь? Голос юноши был слегка охрипшим: — Ну… Почти… — Ну, давай. Ань Жюле оттопырил зад, позволяя ему ещё большее вторжение. Член Ду Яньмо был твёрдым, как железо, так же, как и раньше. В глазах Ань Жюле потемнело, это было слишком, он чувствовал, что его проткнули насквозь, кажется, даже верхушку желудка пронзили навылет. — Потише… Нет, нет, быстрее… Трахай меня, просто затрахай до смерти и всё… О-оо… Потом, опомнившись, Ань Жюле раскаялся, что сказал эту фразу. Юноша не знал этой шутки и взялся за дело с полной серьёзностью. — А-аа, умираю, правда умираю… Чуть полегче, не напирай так, я же умру, а-аа, ах-хаа, ах-хааа… — неслись бессильные протесты Ань Жюле, задний проход штурмовали со скоростью горного потока, каждый раз вытаскивая полностью и вонзаясь с разгона, отверстие пошло чавкало и хлюпало, заливая мокротой промежности обоих мужчин. — А-аа… Ань Жюле снова перевернули, вернув в миссионерскую позицию, и ебали в заднее отверстие до полного бесчувствия. Ань Жюле был похож на лягушку, прибитую к доске огромным гвоздём: руки и ноги раскинулись в стороны, изо рта шла пена и неслись разные постыдные непристойности, а грубый и толстый член юноши, похожий на гвоздь, вбивавшийся в него намертво, вбивался, вбивался и вбивался так долго, что Ань Жюле потерял счёт времени. Наконец, Ду Яньмо кончил. Ань Жюле на грани обморока бессильно распластался на кровати. Юноша накрыл его отяжелевшим телом, его прерывистое, тяжёлое дыхание будоражило все внутренности мужчины. Обессиленный Ань Жюле не мог пошевельнуться и только думал про себя: «Как говорится, стоит только раз оступиться, и сожаление останется на всю жизнь; есть, что попало можно, а вот болтать, что попало, не стоит». Сейчас его хризантема действительно блеснула на полную катушку. 靠靠靠.