Счастливая жизнь.

Глава 8. Лошадиная сила. — Ань Жюле, твоя доставка! Ю Юй притащила из приёмной картонную коробку, плюхнула её на стол Ань Жюле и пожаловалась: — Что ты купил? Такое тяжёлое! — Слава Богу! Ань Жюле сразу увидел на коробке маркировку интернет-магазина. Он только вчера перед сном сделал заказ, и он уже прибыл. Он посмотрел на ящик, как на спасителя и надежду нации, разрезал упаковочный скотч и раскрыл. Любопытная Ю Юй стояла рядом и смотрела, что там. Ань Жюле не таился от подруги, они с Ю Юй достаточно хорошо знакомы, они знали даже какие марки товаров для взрослых предпочитает каждый из них, однако, когда коробка была открыта, Ю Юй поморщилась: — Зачем ты купил это? Витаминный напиток «Сила белой лошади»? — Я скоро умру, — Ань Жюле вытащил бутылку, открыл и сделал большой глоток, — М-аа, вкус неплохой, не хочешь взять себе бутылочку? — Уволь, — Ю Юй никогда не увлекалась энергетическими напитками, а в коробке был полный ассортимент всех главных марок, как россыпь самоцветов, — Даже видеть не хочу эту ужасную картину, как ты будешь пить это… Действительно, всё так плохо? Ань Жюле тяжко вздохнул, увы! В буквальном смысле слова, сердце переполнено тоской, и некому пожаловаться. — Я встретил… Настоящего коня. — Жеребца? Разве ты сам не из той же породы? Ю Юй присела рядом на свободный стул. Холодная зима близилась к концу, в редакционном отделе повсюду ощущались чудесные признаки будущей весны, самое прекрасное время для того, чтобы посидеть и поболтать за чашкой чая… Хотя напиток в руках Ань Жюле был несколько иным. — Тьфу ты, нет, я просто встретил ретивого… Да, молодого и ретивого жеребца с большим хером, сперма из него бьёт, как из бранспойта, и похоже, у него нет выключателя… -… «По-твоему, я видела конский хер?» Ю Юй так и подмывало съязвить, но она только вымолвила: — Хорошо, но разве тебе не нравятся большие члены? — Всё правильно, нравятся, но при таком способе «питания», я подозреваю, что обречён… Второй раз в жизни Ань Жюле смотрел в лицо смерти. Он думал так, потому что столкнулся с человеком, наделённым выдающейся физической силой и энергией, подобно тому, как в фантастических фильмах отчаявшееся, ничтожное человечество сталкивается с непобедимой мощью инопланетян. Он всё-таки встречался с этим парнишкой по имени Ду Яньмо, и эта связь длилась уже около двух месяцев. Конечно, невозможно делать это каждый день, у Ань Жюле была работа, подростку нужно было посещать школу, кроме того, каждый вечер свидания стоил 400 юаней. В наши дни невозможно просто так завалить человека в первой попавшейся пещере и оттрахать, особенно в юном возрасте и в статусе ученика. Позже Ань Жюле нашёл поблизости другую гостиницу. Он надолго запомнил тот звонок из прежнего отеля, где нашли студенческий билет Ду Яньмо. Обстановка в номерах новой гостиницы была не лучше прежней, но отдых в ней стоил 300 юаней. Когда Ду Яньмо услышал цену, его чёрные глаза как-то по-особому блеснули: — Рядом с нашей школой есть ланч-магазин, там есть бэнто с рёбрышками, как раз за пятьдесят юаней. Что ещё мог сказать Ань Жюле? Только улыбнуться: — Прекрасно. Они виделись раз в неделю, стабильно под выходные, к настоящему времени уже примерно раз десять. Эти десять раз… Каждый раз Ань Жюле умирал от пресыщения, презервативы и смазка расходовались полностью, без остатка, ничего не пропадало зря. Когда в какой-то раз подросток взял в руки свою полностью опавшую «трубу» и обнаружил, что больше ничего не может из неё выжать… его обаяние в этот момент не уступало хозяйке, которая торговалась на овощном рынке и сбила цену на зелень с пятидесяти до пяти юаней, такое же радостное удовлетворение было у него на лице. В то время, как полумёртвый Ань Жюле валялся в роли пучка базилика или зелёного лука, с блуждающей слабой улыбкой на устах. Что касалось презервативов, то в интернет-магазине была приобретена большая упаковка. Некоторые в офисе делали совместные покупки, и Ань Жюле с удалым размахом один заказал партию из ста пятидесяти штук, специальных, увеличенного размера, заставив всех сотрудников посмотреть на него другими глазами: неосведомлённые с восторгом и завистью заглядывались на его перед, а те, кто был в курсе, восхищённо любовались его филеем. Ань Жюле и Ду Яньмо по-прежнему делили оплату отеля пополам, и всякий раз, когда они ограничивались тремя часами, им делали хорошую скидку, как постоянным клиентам. Половина сдачи составляла около 20 юаней, чем очень дорожил юноша, и с полной отдачей сил и энергии усердно «отрабатывал», изо всех сил «отрабатывал» … «пахал» до последней секунды. Ань Жюле чувствовал, как где-то очень глубоко в нём распускается маленькая Вселенная, ради таких прекрасных качеств, как неутомимость и бережливость мальчика, он решил приложить все усилия, чтобы тот был доволен… Какая глупость. Ань Жюле до боли в сердце раскаивался, сожалея, что не поступал так с самого начала. — Кто-то способен мчаться, как конь, а мой мозг придавило дверью! — Неужели нельзя отказаться, зачем принуждать себя? — недоумевала Ю Юй. Ань Жюле захихикал, «святая простота». — Ты когда-нибудь видела на обочине дороги коробку с надписью: «Пожалуйста, отвезите меня домой!»? Ю Юй недовольно нахмурилась: — Это слишком затасканная шутка. — В затасканной шутке тоже что-то есть… Сколько раз я давал себе клятву больше не смотреть в его сторону, и каждый раз… Не могу от него отказаться! Это ужасно! Он постоянно лезет ко мне, постоянно трётся об меня, о! У меня в сознании полностью стираются границы моего тела, как будто я срастаюсь с ним, я даже перестаю ощущать свою одежду… Дело в том, что Ань Жюле не хватало твёрдости характера, чтобы одёргивать мальчика, потому что Ду Яньмо явно получал от этого немалое удовольствие. Как-то раз он смог проявить твёрдость и решительно сказал ему: — Перестань ко мне липнуть. Мальчик так посмотрел на него… Те, кто держал собак, поймут, о чём я. И Ань Жюле просто отчаялся. — Может, он просто хочет быть поближе к Крису. Незамеченной подошла Жэнь Ий, держа в охапке кучу лоточков и пакетиков с разными закусками, села в сторонке и присоединилась к разговору: — Может, он не «этого» хочет, а просто обнимает любимого человека… Ю Юй, ты не хочешь угоститься? — Спасибо, я буду нори. (водоросли, используемые для приготовления суши, в качестве закуски употребляют обжаренные нори, по вкусу они напоминают сардины). Ю Юй взяла пакетик, надорвала и с хрустом откусила водоросли. — Дай мне печенюшку с кремом… Разве человек лезет обниматься не для того, чтобы потом… сделать кое-что? — Ань Жюле положил в рот маленькую бисквитную печеньку и запил энергетиком. Обе женщины синхронно повернулись к нему и посмотрели одинаково грозно. Жэнь Ий сказала: — Мне кажется, ты видишь в человеке… только плоть, возможно, твоего партнёра это расстраивает. Ань Жюле испуганно посмотрел на них: — Что? Ну да, я смотрю только на его молодость и пользуюсь его телом, и что? Ю Юй: — … Жэнь Ий: — … Ю Юй вздохнула, бесполезно перевоспитывать этот беспутный цветок: — В таком случае не жалуйся, живи, как живётся, можешь жить одним днём — живи одним днём, работай целыми днями… И в один прекрасный день посмотришь, а ты уже немолод. Встретить кого-то интересного нелегко, держись за него обеими руками. Договорив, она дала Ань Жюле ещё одну бутылку энергетика и искренне улыбнулась: — Давай, заправляйся энергией. Ань Жюле: — … Спасибо. По сути дела, вся проблема заключается в его неудержимом стремлении к красоте. В подростке был соблазнителен каждый дюйм молодой кожи, прекрасна каждая линия тренированного тела. В прошлый раз он осуществил одну из своих порочных фантазий: взял напрокат комплект военной формы и попросил подростка надеть её. Целиком чёрная, форма ещё больше подчеркнула в нём прямой и жёсткий дух, эстетику мужественной красоты, и от этого зрелища душа Ань Жюле расцвела, как клумба. Он опустился перед подростком на колени, чтобы отсосать, и взяв в руки его крепкий ствол, прижался к нему лицом: — Вот этим… Выпори меня. … В ту ночь его так «выпороли», что когда он возвращался домой на такси, шофёр перепугался его полумёртвого вида, приняв за призрак. — Короче говоря, — доброжелательно резюмировала Жэнь Ий (ей была известна сексуальная ориентация Ань Жюле, всего прочего она не знала), — Можно попробовать и другие действия, благотворные и для души, и для тела. Иногда люди обнимаются только для того, чтобы прикоснуться друг к другу, а не для того, чтобы потом обязательно сделать что-то непотребное. Если два человека вместе только этим и занимаются, это означает, что их отношения просто пусты и бессодержательны, не так ли? «Нет, не так». По мнению Ань Жюле именно одинокие холостяки и пары геев, которые ничем не занимаются в своих спальнях, это и есть настоящая пустота. Но он не мог объяснить это Жэнь Ий, не потому, что не хотел возражать, а… потому что её искренность и доверительный тон пробудили в нём уже сто лет, как спящую мёртвым сном совесть, которую, по идее, он не должен был чувствовать. Если бы его случайному любовнику было двадцать шесть лет, он не беспокоился бы о нём, потрахался бы и расстался, но вот загвоздка… Шестнадцать лет всё-таки такой юный возраст, к тому же, он у него первый мужчина, он не мог об этом не думать. Разве он правильно поступил, что из прихоти завлёк ребёнка? Ань Жюле неожиданно обнаружил, что в нём имеется нечто, именуемое «здравым смыслом». Если бы он не позвал его, мальчик не пошёл бы с ним в мотель, а может быть почесал бы нос, развернулся и ушёл; может, он и нырнул бы в этот мир, но только не будучи несовершеннолетним, и уж тем более не нырнул бы вот так, как сейчас, внезапно и с головой… в это безбрежное море, интересуясь только плотью и безучастный ко всему остальному. «… Довольно, в жизни так много всяких «если»». Ань Жюле допил энергетик и проговорил вслед Жэнь Ий: — Спасибо за совет, я попробую. *** На этой неделе Ань Жюле, как и прежде, условился о встрече с подростком. Когда Ань Жюле подошёл ко входу в гостиницу, того ещё не было. До этого Ду Яньмо никогда не опаздывал, он всегда прибегал на встречу со всей возможной пунктуальностью. Холодной зимой, разгорячённый бегом так, что от него шёл пар, он выглядел живым и трогательным, его разогретые мышцы на ощупь были особенно эластичными, что несказанно нравилось Ань Жюле. Ань Жюле подождал немного без всякого неудовольствия, мало ли, какие возникли обстоятельства? Он намеренно не задавал никаких вопросов. Несмотря на то, что мальчишка внешне казался очень скромным, несмотря на его честность и внутреннюю цельность, за время, проведённое вместе, Ань Жюле понял, что Ду Яньмо… очень похотливый, но если в нём самом вся низменная грязь видна на поверхности, то у подростка это всё сидело глубоко внутри. Что называется, задумав съесть только три пиалы бескорыстия, Ань Жюле, на поверку вытащил из котла весь рис без остатка и даже шелухи по краям не оставил. (Метафора, говорящая об излишнем бескорыстии). Ань Жюле размышлял о всякой всячине, пытаясь от усиленной работы мысли аккумулировать хоть какое-то тепло для промёрзшего тела, застывшие руки через карманы пальто растирали бёдра, заставляя их хоть немного согреться. На верхнем этаже многоэтажного здания вдалеке располагались часы с термометром, цифра, которую он показывал, заставила оцепенеть: девять градусов! Ужас, вдобавок, он торчит тут уже скоро тридцать минут, а Ду Яньмо до сих пор не появился, это уже из ряда вон. Он уже подумывал связаться с ним и уже полез за телефоном в барсетку, но что-то его остановило. Возможно, они делают это слишком часто. Хотя они встречаются только раз в неделю, однако уже который раз кровать под ними уже не становилась такой мокрой, что хоть выжимай? Раз за разом вступая в сношения с Ду Яньмо, Ань Жюле всё больше чувствовал, что его хризантема должна принадлежать только подростку. Он любил его член, помнил его форму, градус подъёма, изгиб каждой венки на нём. Партнёр ни в чём ему не уступал, теперь уже не было необходимости учить его и направлять, он был в полном смысле талантливым учеником. Как говорится в известной идиоме, не за горами тот час, когда из синей краски получится индиго (обр. ученик превзойдёт учителя). Ань Жюле наслаждался каждым разом, но чем больше наслаждение, тем больше ответственность. Корни большого дерева мешают растущим поблизости саженцам, они становятся шаткими и неустойчивыми… Не впадает ли он сейчас в другую крайность, пытаясь тянуть росток, чтобы он вырос, форсируя сексуальное развитие подростка? На этом этапе жизни он каждую свободную минуту снова и снова возвращался к этим мыслям. Он вспоминал, сколько раз он хотел прекратить эти отношения и не мог. Раньше он никогда не понимал людей, ищущих причины для расставания, теперь понял. Он упорно не уступал чувствам, ни за что не хотел любить. Трудно запретить сердцу любить, а если две плоти, сливаясь в едином ритме наслаждения, исполняют настоящую симфонию страсти, сделать это ещё труднее. Такой мелкий пустяк, но он вызывает внутреннюю привязанность, и это всё портит. Но что, если в его случае именно это может стать предлогом к расставанию? Он был в нерешительности, так и не достав телефон. От пронизывающего холодного ветра он промёрз до костей, даже волосам на голове было больно. Он взглянул на часы, оказывается, он торчит тут уже целый час. Он решил уйти, но только развернулся, не успев сделать шаг, как сзади донёсся крик: — Господин Хризантема! — Пф-ф! Одиннадцать ночи, на улице ни души, особенно здесь, в «квартале красных фонарей», ночью ещё более красивом. Неизвестно, какой прохожий выкрикнул это. Ань Жюле стало стыдно, он предпочёл бы этого не слышать. К сожалению, Ду Яньмо никогда не знал, что значит сдаться, не увидев реакции на первый окрик, он крикнул ещё громче: — Господин Хризантема! Видно, от своего греха никуда не денешься. В семье Ань Жюле бегунов не было, и он быстро бегать не умел, спрятаться тоже негде. Ду Яньмо подбежал и крепко обхватил его руками. При свете уличных фонарей очертания его юного, красивого лица стали более объёмными. — Почему ты здесь?! — Что? — Ань Жюле преувеличенно широко раскрыл глаза, в тоне подростка ему послышался гнев, это просто… непостижимо. Не ответив, Ду Яньмо потащил его к дверям гостиницы. На ресепшен круглолицая молодая девушка в очках, нисколько не удивившись постоянным клиентам, быстро сделала запись в книге регистрации: — Триста, сегодня… Она ещё не договорила, а Ду Яньмо с хрустом вынул несколько банкнот по пятьдесят юаней и положил на стойку, взял ключ-карту и сразу направился к лифту. Девушка прокричала вслед: — Сегодня скидка 10%, я сейчас найду Вам сдачу тридцать юаней. — Не надо. Ответ Ду Яньмо прозвучал синхронно с закрытием дверей лифта. Ань Жюле удивился: — Тридцать юаней! Как минимум за половину этих денег можно купить чашку чая… Ему-то это было ни к чему, но разве это не важно для подростка? Но тот упорно молчал с надутой физиономией, совершенно ясно, что он на что-то злится. Естественно, Ань Жюле хотел спросить, в чём дело, он тоже был недоволен поведением подростка. «Что за хрень такая, мало того, что опоздал, так ещё и ставит из себя невесть что?» Разозлённый Ань Жюле шёл и думал: «ладно, вот только открой эту грязную комнату, мы с тобой сведём счёты». Он не ожидал, что как только они войдут в комнату, Ду Яньмо первым делом подойдёт к стене и включит кондиционер, а потом сразу прямиком направится в ванную. Красноречивый звук водной струи, бьющей в пластиковую ванну, долетел до его ушей. Ань Жюле стало любопытно, чем он там собирается заниматься. Отличительной особенностью кондиционеров в дешёвых гостиницах было то, что они не разогревались постепенно; холодный кондиционер выдал тёплый воздух сразу, а поскольку он был давно не чищен, воздух наполнился отчётливым запахом пыли. Ань Жюле снял пальто, отметив, с каким трудом двигаются его заледеневшие плечи. В этот момент из ванной вышел Ду Яньмо, выражение его лица уже несколько смягчилось. Он подошёл к Ань Жюле и стал раздевать его, последний подчинялся весьма неохотно. — Нет, я сказал! Сегодня я не в настроении, я не буду, только попробуй заставить меня, я пережму твой хер и не дам тебе кончить! — Господин Хризантема… Ань Жюле вызывал его на разборку, но Ду Яньмо без проволочек просто закинул его на плечо. — Эй! Разумеется, Ань Жюле сопротивлялся, брыкался и пинался. Лев играл с пойманным кроликом и боялся, что кролик (兔子 — tùziи — кролик, жарг. гомосексуалист) убежит и спрячется, но голому это будет затруднительно. Ду Яньмо боялся уронить его, он держал его бережно, но крепко, стараясь кое-как уворачиваться от ударов. Ань Жюле, казалось бы, культурный человек, устроил целый скандал с похищением, совсем как его маленькая сестрёнка, впору связывать верёвкой. Когда Ду Яньмо сдёрнул с Ань Жюле брюки, тот заорал: — Если ты посмеешь ударить меня по заднице, я буду мстить тебе вечно! Но Ду Яньмо не собирался его бить, он сделал кое-что другое, что заставило Ань Жюле прекратить сопротивление: он проник пальцем между ягодиц Ань Жюле и крепко нажал на его чувствительный сфинктер. Ань Жюле застонал, и его поясница сразу обмякла. — Блядь, твою мать… Эта жалкая брань ничем не отличалась от мяуканья котёнка, настолько позорно, что Ань Жюле заткнулся. Воспользовавшись моментом, Ду Яньмо отпустил его и обнимая обеими руками, подтолкнул в ванную. Внутри всё было затянуто паром, ванна до краёв наполнена горячей водой. Ань Жюле понял, что сопротивление бессмысленно, он больше не дёргался и послушно уселся на закрытую крышку унитаза. Его раздели догола, Ду Яньмо присел перед ним на корточки, как будто уговаривал капризного ребёнка: — Прими ванну, хорошо? Ань Жюле поднял к нему упрямое лицо, обхватил обеими руками за плечи: — Возьми меня на руки. Ду Яньмо улыбнулся: — Хорошо. Он легко поднял Ань Жюле и опустил в ванну, заполненную горячей водой. Вода была настолько горячей, что даже немного обжигала, и Ань Жюле тут же попытался вылезти, но его крепко придавили за плечи: — Нет, посиди не меньше трёх минут. Ань Жюле глянул на него исподлобья, его погрузили в воду по самую шею; он что-то сердито бурчал себе под нос, но был вынужден просидеть в воде три минуты, к концу его разогретое тело стало похоже на ошпаренную креветку. Ду Яньмо, увидев проступивший на его коже кроваво-красный цвет, вздохнул с облегчением. Ань Жюле радостно отметил его взволнованный и озабоченный вид, и индикатор его настроения резво переместился к положительной отметке: — Искупаемся вместе? Ванна невелика, но два человека, если постараются, вполне могут поместиться. Ду Яньмо прикинул и согласился: — Ага. Он быстро освободился от одежды, и Ань Жюле с удовлетворением отметил мелкие ранки на его лице и шее, видимо, это он в процессе борьбы его оцарапал… Самому скоро стукнет тридцать, почему он ведёт себя, как восьмилетний сорванец? Высокий, крупный Ду Яньмо чувствовал, что его слишком много, когда он влез в тесную ванну, бо́льшая часть воды перелилась через край. Ань Жюле лёг на него, и его ягодицы выставились из воды наружу, похожие на прекрасные плоды персика. Вскоре Ань Жюле почувствовал, что замерзает, он начал дрожать, тело покрылось гусиной кожей. Заметив это, Ду Яньмо положил обе руки на его ягодицы и вздохнул: — Я думал… ты в воде. — Да? — Ань Жюле глупо захлопал ресницами, и его вдруг окатило волной жаркого румянца. Ду Яньмо посмотрел на него и ласково прикусил за щёку. — Перед тем, как мне уйти, моей сестре стало плохо, она плакала, её тошнило… Я отправил тебе сообщение, что задержусь, просил тебя подождать меня в номере. Ду Яньмо еле успел добежать и увидев силуэт уходящего Ань Жюле, он решил, что тот просто не захотел больше ждать… Но когда догнал его и дотронулся, он почувствовал, насколько тот застыл, весь пропитался холодным ночным воздухом. Поняв, что он ждал его на ледяном ветру целый час, Ду Яньмо рассердился и на себя, и на него. Почему он не ждал в закрытом помещении? Почему он сам не мог прибежать пораньше? Допустим, ему надоело ждать, ведь мог же хотя бы позвонить… Ань Жюле слушал его в невольном оцепенении. — Тогда, может, договоримся на другой день? Ду Яньмо долго-долго молчал. — … Ты не сердишься? — Что? — Я знаю, ты очень занят… Его голос звучал всё тише, голова свешивалась всё ниже, его вид показывал скрытую неуверенность. Труднообъяснимый смысл сказанной Жень Ий фразы «Возможно, твоего партнёра это расстраивает» внезапно дошёл до Ань Жюле. Когда-то он действительно по причине занятости велел юноше не надоедать, особенно перед очередным выпуском журнала, в такие моменты он был злее самого дьявола, и живому человеку лучше было не приближаться к нему. SMS в отличие от устной речи не может передать интонации и настроение партнёра, и Ань Жюле не хотел по отношению к подростку пользоваться этой обезличенной фальшивой любезностью… Ань Жюле смотрел на мальчика и думал, что за чувства пробуждаются в его душе… Невозможно выразить словами, как будто рука, смоченная лимонным соком щиплет сердечную мышцу, и сердцу кисло, и больно, и жалит. Он-то думал, что о нём не особо переживают, но теперь оказалось, что он значит для мальчика намного больше, чем он себе представлял, что его чувства важны́ для него. Неизвестно, как он торопился успеть, как бежал и насколько устал, прибежал, а тут ему устроили скандал. Ань Жюле ущипнул мальчика за щёку и заставил поднять голову. Ду Яньмо вопросительно посмотрел на него. Крайне редко он выглядел так потешно, Ань Жюле отпустил его щёку, улыбнулся и поцеловал: — Почаще выражай свои чувства, иначе я всё забуду… Забудет даже, что партнёр младше. Это не просто разрыв в возрасте, это разрыв, заключающий в себе дисбаланс в чувствах. Что касалось Ань Жюле, то сейчас он вновь нашёл для себя объект для объятий, а вот он для мальчика, возможно, всего лишь единственное бревно, проплывающее мимо на данном этапе жизни. Подросток был ненормально одержим сексом, похоже, он способен был делать это безостановочно, сплетаясь с ним в крепких объятиях, ни в какую не желая отпускать; всё так же посылались три сообщения ежедневно, мальчик не собирался из экономии сократить их содержание… В сердце Ань Жюле зарождалась нестерпимая жалость к нему, словно в нём он видел себя на определённом этапе жизни. Подросток словно непрестанно искал способ напомнить партнёру: я есть, я всё так же настойчив, не забывай меня. Даже смертельно устав от назойливой привязанности другого человека, вы всё равно не можете его оттолкнуть, вы способны иногда дарить ему милостивые взгляды, можете сделать для него всё, что угодно… Порой любовь или не любовь здесь вовсе ни при чём, это хрупкое чувство сострадания не зависит ни от другого человека, ни от вас самих. Особенно, когда нет возможности получить достаточную привязанность в другом месте. Он ничего не знал о семье подростка, единственное, что он знал, это что тот любит кого-то, но ничего не говорит об объекте любви. Тайная любовь, настолько скрытая и безобидная, что не заслонит солнца на небе, подобно тёмному облаку… Любовь, похожая на свежевыжатый яблочный сок, когда его пробуешь сразу, он ароматный и кисловатый, а когда постоит, он постепенно темнеет, становится чёрным и горьким… Ань Жюле словно чувствовал на теле юноши часть этого яблочного аромата и ему очень хотелось утешить его: «ну, не страдай, кто не переживал подобного? Если на то пошло, хоть я и не люблю тебя, но как минимум могу поддержать». Так и быть, он согласен сопровождать подростка на этом этапе его жизни. Пусть даже не слишком здравым способом. — Потом… Давай как-нибудь выберем день и погуляем, — вдруг сказал Ань Жюле. — …? — Ду Яньмо выглядел испуганным, и Ань Жюле улыбнулся: — Мы постоянно скрываемся в этих гостиницах, это не очень хорошо. Но это не означает, что я хочу заняться с тобой сексом на природе. Он мягко прикусил ухо юноши и прошептал: — Подумай, куда бы ты хотел сходить… Руки Ду Яньмо сжимали его зад, Ань Жюле в воде был плотно прижат к нему и очень скоро почувствовал твердеющую плоть партнёра, которая прямо и недвусмысленно воткнулась в его живот. Ань Жюле закатил глаза и рассмеялся. «У меня крайне редко бывает столько нежных чувств, тебе нужно расшевелить их своей палкой». И тут же одёрнул себя: «Не вздумай сказать это вслух, он всё-таки ребёнок». — Я знаю, куда ты хочешь сейчас отправиться, — Ань Жюле, опираясь на край ванны, поднял поясницу, поймал рукой член юноши и направил его в своё дупло между ягодиц, — Ты хочешь пойти туда, верно? — Да, — едва слышно ответил Ду Яньмо, но в его тоне слышалось подавляемое вожделение и неутолимый голод… — Тогда что ты медлишь? — Ань Жюле сладко улыбнулся, но вдруг вспомнил недавний казус и поспешно добавил, — Только не затрахай меня до смерти, а в остальном… как хочешь.