Счастливая жизнь.

Глава 3. Большие амбиции. Давно ещё, как-то раз Ду Яньмо спросил его: — Господин Хризантема, ты когда-нибудь видел пустыню? Пожалуй, с этого вопроса и началось всё, что произошло после. Если на то пошло, это не та тема, которую следует поднимать в разговоре после того, как легли в постель… Но Ань Жюле давно привык, что его любовник не играет по общепринятым правилам. Что ещё скажешь о парне, который мог спокойно сказать человеку, с которым только что вступил в плотскую связь: «Мне нравится другой человек». Подростку в высшей степени наплевать, подходит или нет обстановка для таких разговоров. Школьник, что с него взять. Ань Жюле смотрел телевизор. В последнее время мальчишка стал совершенно телевизионным ребёнком, особенно пристрастившись к одной научно-популярной передаче «Очевидное-невероятное», * в которой в миллионный раз рассказывалось о древней цивилизации, скрытой песками пустыни. Ведущий взахлёб будоражил воображение телезрителей: — Это на самом деле потрясающе! Нет! Неужели! Думайте! Обсуждайте! О! А вы как считаете? (*Приём адаптации, название телепередачи有的没有的 дословно переводится «Бывает или не бывает»). Упомянутый телеведущий: — Я покажу вам… Больше ничего не добавив, он пустился в пляс, нелепо размахивая руками и дрыгая ногами. — Согласно преданию, это танец благословения, который племя Коло́ не показывает людям из внешнего мира, они подпрыгивают семь дней и семь ночей, чтобы призвать дух дракона, который исполнит три желания… — … «Да, довольно весело, кто-то ведь и поверит». Ань Жюле зевнул: — Как минимум, это выглядит совсем не так. Ду Яньмо смотрел телевизор, весь поглощённый передачей: — Как было бы хорошо поехать туда, побегать там, посмотреть хоть раз… Лицо юноши было неподвижно, но в глазах горела мечта. Ань Жюле — типичный испорченный комфортом городской житель, он ни за какие коврижки не согласился бы ехать куда-то к чёрту на кулички, в места, где нет даже унитаза со смывом. По сравнению с молодым любовником, настроенным на романтические и опасные приключения, он уже давно стал равнодушным и скучным взрослым… — Хорошо, если хочется — отправляйся. Ду Яньмо спросил: — А ты не поедешь? Ань Жюле категорически отказался: — Нет. Но увидев, как потухли ясные глаза юноши, как он потерянно опустил взгляд, Ань Жюле проникся любовью и сочувствием. Он улыбнулся, обнял мальчишку за плечи и ласково поцеловал: — Я не поеду, но буду ждать твоего возвращения. Ду Яньмо слушал и хлопал глазами. Ань Жюле: — Я никуда не денусь. Обрадованный мальчишка порывисто обнял любовника и поцеловал. Ань Жюле посмотрел в его непроглядно чёрные, и в то же время невероятно прозрачные и чистые глаза, сделал телевизор потише и спросил: — Эй… Давай ещё разок? — … Угу. Пусть это будет очередной банальностью, но испокон веков соблазнение было лучшим способом отвлечь возлюбленного от других интересов. И пусть его убьют, но он никогда не признается, что дико ревнует мальчишку к этому старому болтуну из телевизора с его «мы уходим на рекламу, оставайтесь с нами!» Ань Жюле не возражал против того, что юноша рано или поздно захочет куда-то поехать, и он был готов ждать его. Ждать до тех пор, пока тот перестанет возвращаться. Ему просто требовалось, чтобы пока они вместе, каждую минуту… чтобы до миллисекунды, микросекунды, наносекунды всё внимание любимого мальчика было сосредоточено только на нём. Сейчас его собственнические желания вышли за пределы здравого смысла, и всё потому что Ань Жюле чувствовал, что их отношения подобны песочным часам. Как песок, уплывают, исчезают час за часом, кажется, совсем незаметно. И он сидит перед этими часами и подставляет ладони, чтобы хоть как-то остановить неумолимое течение времени, но песок проскальзывает сквозь пальцы. Его невозможно схватить и удержать, остаётся только смириться с судьбой и разжать руки. Если он искренне не хочет разрушать мечты подростка, он не должен привязывать его к себе, и Ань Жюле не хотел этого. Всё, что ему оставалось, это только ждать. Ждать, пока закончится песок и смотреть, как повернётся судьба. Так, вместе они подошли к восемнадцатилетию юноши, в тот год он «уехал» на летние каникулы в своё первое путешествие. Поскольку в школу подросток пошёл с опозданием, учился он во втором классе старшей школы (11-й класс), хотя и достиг совершеннолетия. Не говоря уже о том, что для того, чтобы уйти от уголовного преследования за совращение, предстояло терпеть ещё два года. Ань Жюле подходил к этому вопросу со всей ответственностью и даже в длительные периоды летних и зимних каникул не допускал ночёвки юноши в своём доме дольше недели. Ду Яньмо это всегда расстраивало, но на этот раз он сам сказал: — Я хочу пойти в экспедицию вокруг острова. — Что? Оказалось, что юноша уже давно запланировал это путешествие. Все два года старшей школы он непрерывно работал и всячески экономил. По его словам, он договорился с несколькими интернет-друзьями, с которыми его объединяли общие интересы, отправиться в длительный марафон вокруг острова Тайвань, останавливаясь на ночлег в разных местах по пути. Команда отправилась в путь, не имея чётко разработанного маршрута, поэтому, чтобы замкнуть этот круг им потребовалось около двух недель. (Для справки: береговая линия острова Тайвань составляет 1566,3 км). Ду Яньмо бегал быстро, к тому же, он любил бегать и каждый день бегал не менее двух часов. В первый год обучения в старшей школе он вступил в легкоатлетический клуб. Он неоднократно заявлял, что чувствует себя там не комфортно и впоследствии вышел из клуба, выдержав всего год. Ду Яньмо объяснял это так: — Мне не нравится видеть финишную черту в конце дистанции, я хочу бежать без ограничений и смотреть на мир, который бесконечно открывается передо мной. Ань Жюле поинтересовался, зачем же тогда он терпел целый год? На что Ду Яньмо очень разумно ответил: — Тренер научил меня очень многим полезным вещам. Это правда. Иногда, выходя с ним на пробежку, Ань Жюле отмечал, что осанка юноши стала более отточенной, что он делает меньше лишних движений и более рационально пользуется дыханием; хоть он и состоял в клубе, он по-прежнему подавал заявки на участие во всевозможных состязаниях по бегу на длинные дистанции, добиваясь неплохих результатов. И пусть призов он завоёвывал не так уж много, но плюсы всё-таки перевешивали минусы, в конце концов суммируясь в хороший итог. Однако, хорошие итоги на хлеб не намажешь, в лучшем случае они просто подогревали интерес, поэтому Ань Жюле не препятствовал. Пока юноша не повзрослел и не столкнулся с реалиями жизни, Ань Жюле хотел благоволить к нему и отпускал делать всё, что парень хотел. Естественно, за исключением криминала и вреда здоровью. Ань Жюле напутствовал его: — Развлекись хорошенько и не забудь привезти мне чего-нибудь вкусненького из местных деликатесов. — Угу, — и мальчик отправился в путешествие. В день его отъезда Ань Жюле долго смотрел ему вслед, полный надежды и предчувствия, что скорее всего эта сцена прощания в ближайшее время повторится ещё не раз. Прошла неделя. Ду Яньмо при каждом удобном случае присылал ему сообщения, сопровождая их фотографиями, большинство из которых содержали пейзажи и местные деликатесы. «Я хотел купить это, но у него через три дня истекает срок хранения». Ань Жюле утешал его: «Не важно, мы купим это по интернету». Ду Яньмо: «Я очень хочу купить тебе это. Т_Т» Вай-вай, ещё и смайлики освоил?! Ань Жюле: «Тогда сделай с этим селфи и пришли мне». И добавил: «В голом виде». Ду Яньмо: «=_=». Ду Яньмо прислал фотографию… жаль, что не в голом виде. На фото он с застывшим, словно вырубленным из камня лицом держал упомянутый местный деликатес и был похож на своего рода антирекламу «Ни в коем случае не покупайте ЭТО». Гаджет заведомо плохой, пикселей мало, изображение тусклое… но зато очень искреннее. Вернулся он загорелым, довольным и счастливым. Ань Жюле редко видел его таким, и по сердцу медленно разливалось тоскливое чувство одиночества. В следующую минуту мужчины крепко обнялись, Ань Жюле завалили на диван и немедленно овладели… Говорят, одна небольшая разлука по накалу страсти превосходит свадьбу, после оглушительного «финала» Ань Жюле не мог стоять на ногах и даже пожаловался: — Ты всё-таки принимай во внимание мой возраст… Ду Яньмо: — Тебе же слегка за двадцать, разве нет? Ань Жюле мгновенно заткнулся. Ду Яньмо: — Что, не так? — Ха-ха-ха-ха… — Ань Жюле закатился неестественным смехом, думая про себя: «Я не могу допустить, чтобы он узнал… Ещё год… Подожду, пока мальчик окончит школу, тогда признаюсь». Как всегда, судьба безжалостно посмеялась над ним, не дав ему этого шанса. Потому что в этом же году юноша окончил школу и сказал Ань Жюле: — Мой друг спрашивает, не хочу ли я поехать вместе с ним в Австралию на три месяца, работать и учиться. Ошеломлённый Ань Жюле спросил, сколько лет этому другу. Ду Яньмо ответил: — Тридцать. Если он не поедет в этом году, больше у него такой возможности не будет. Круг общения Ду Яньмо очень узок, с ровесниками он не ладил, эта проблема в старшей школе так и не решилась, но у него было много знакомых в соцсетях Интернета, разных по возрасту, но объединённых одним интересом. Ду Яньмо пояснил, что изначально этот друг хотел ехать с другим человеком, но тот в последний момент передумал, а тут как раз Ду Яньмо окончил школу и ещё не определился с целями в жизни, поэтому предложение съездить за границу пришлось как нельзя кстати. Рассказав всё, Ду Яньмо навалился на Ань Жюле и заглядывая в глаза, спросил: — Можно? «Можно… Ещё и в глаза заглядывает, как тут признаться?». Ань Жюле помолчал и отговорился стандартной фразой: — Развлекись там хорошенько и привези мне местных деликатесов. Глаза Ду Яньмо сразу засверкали, он вздохнул с явным облегчением и принялся весело тискать его и целовать, а Ань Жюле горько усмехнулся, «оказывается этот мальчишка считает, что я могу на него рассердиться?» Его немного огорчало только то, что этот ребёнок, когда-то умолявший не бросать его, теперь начал искать собственное жизненное пространство. Точно так же маленькие дети ищут опору в своих родителях, а вырастая, покидают их… Поэтому Ань Жюле не принимал всерьёз мольбы подростка, хотя и понимал, что в те моменты мальчик был вполне искренен. Ребёнок искренне готов был отказаться от своих принципов и достоинства, добиваясь всего лишь его любви и нежности, и Ань Жюле едва не испортил парня, а потом усердно старался это исправить… Они любят друг друга, но прежде всего они люди. Человек есть существо независимое, он должен иметь своё «я», его нельзя принуждать и связывать. Ань Жюле неустанно внушал ему, что мужчина должен ставить перед собой высокие цели, что он должен идти и познавать большой мир, что это естественно и хорошо. У него всегда было достаточно возможностей, тем более, как любящий человек он и в мыслях не имел настаивать на том, чтобы юноша заботился о нём в старости, провожал в последний путь и принял в ладони его прах. Реальность многих потащила за собой, сначала вынуждая пойти на уступки, а потом, день за днём в процессе уступок заставляя забывать первоначальные намерения и бездумно растрачивать время… Он чувствовал сожаление. Возможно, самый верный способ показать настоящую любовь — это вовремя отпустить. Ду Яньмо поцеловал его и заверил: — Самое большее, через полгода я вернусь. Ань Жюле грустно рассмеялся, как же это похоже на то, как в прошлую эпоху ученик каллиграфа, отправляясь в столицу сдавать экзамен, давал обещание своей девушке непременно вернуться и сыграть свадьбу. — Я так и не получил свой подарок на помолвку, — пошутил Ань Жюле. Ду Яньмо задумался: — Слепить тебе ещё одну чашку? Ань Жюле покачал головой: — Не надо, одной достаточно, слишком много ни к чему. Прошло чуть больше месяца, Ду Яньмо собрал вещи и отправился в Австралию. Снова Ань Жюле проводил его взглядом, вспоминая древнее изречение: «из десятерых, обещавших вернуться на родину в парчовых одеждах ** и сделать тебя женой первого среди лучших и лучшего среди первых, в итоге все десять цеплялись за власть и богатство, и брали в жёны императорских дочерей. И они вовсе не были предателями и изменниками, просто, когда человек долго находится вдали от вас, его сердце перестраивается». (**Идиома衣锦还乡- yījǐn huánxiāng — «вернуться на родину в парчовых одеждах», обр. вернуться, сделав карьеру; вернуться, добившись успеха; вернуться победителем, вернуться с триумфом). Для Ду Яньмо теперь время летело быстро, вот уже прошло почти четыре месяца, всё время в работе, количество сообщений день ото дня всё уменьшалось; кроме того, человек за границей подчас сталкивается со многими неприятными вещами, вроде насмешек над акцентом, неожиданного отторжения из-за цвета кожи, опять же воспаление глаз из-за нарезки лука… В разговорах по телефону всё чаще можно было услышать унылые нотки разочарования и упадка духа. Ань Жюле слушал его, и ему становилось не по себе. Он шутил, продолжал любить и поддерживать, отчаянно переживал за своего мальчика. Ещё бы, он же благословил его на эту поездку не для того, чтобы ребёнок мучился. И он неоднократно говорил ему: — Если ты устал, брось, не делай этого. Ду Яньмо отвечал, что ничего страшного, он выдержит, но жаловался всё реже и реже, а на вопросы Ань Жюле «Всё ли в порядке?» он отвечал: — Всё хорошо. Он явно не хотел беспокоить, и Ань Жюле перестал спрашивать. Он по-прежнему следовал своей привычной жизни в каменном городе, а когда тоска становилась невыносимой, он рассматривал присланные ему фотографии. Юноша выглядел на них хорошо, но не очень фотогенично, не важно, было ли это селфи или фото, снятое кем-то, он был похож на здоровый эрегированный JJ — очень напряжённый. Однако, Ань Жюле это нравилось. Он ждал с таким нетерпением, что даже распечатал фото на принтере и положил в ящик своего рабочего стола и то и дело открывал его и смотрел. Ю Юй заметила это и спросила: — Какой это восходящей звёздочкой ты увлёкся… А? Не знаю такого, это какой-то дебютант? Фотки паршивые, он никогда не станет популярным. Ань Жюле посмотрел на неё, как на пустое место, подумав: «вот и хорошо, что не станет популярным, значит, будет принадлежать только мне до конца времён». Ближе к концу года Ду Яньмо вернулся. И как только закрыл дверь, сразу, прямо в прихожей… Да, разлука разжигает страсть почище свадьбы, блядь, твою мать, просто голова кругом, за все выходные Ань Жюле и полшага из постели не сделал. Естественно, они не занимались этим ежеминутно, Ань Жюле не всегда мог выдерживать неутомимость юноши; по большей части они просто лежали в обнимку, и он слушал рассказы мальчика о тех прекрасных местах, где он побывал. В Австралии он тоже участвовал в забегах на длинные дистанции, и на фоне здоровенных бегунов-иностранцев Тайвань в его лице был представлен весьма достойно. Парень не переставал подчёркивать: — В следующий раз я непременно стану чемпионом. Ань Жюле улыбался, гладил его по голове и соглашался: — Обязательно. Ду Яньмо скоро исполнится двадцать, это означало, что Ань Жюле сможет, наконец, вздохнуть свободно, после этого никто не сможет вмешиваться в их отношения. Он хотел устроить праздник на день совершеннолетия юноши. Ань Жюле так долго и с таким нетерпение ждал этого события, уйму времени потратил на планирование церемонии: — Я расскажу, как это будет, ах… — Да, кстати, — почти одновременно начал Ду Яньмо. Он редко перебивал, и вдруг осознав, что любовник не договорил, сразу закрыл рот. Привыкший всегда уступать, Ань Жюле вежливо замолчал, интуиция подсказывала ему, что сейчас он должен дать парню высказаться первым: — Всё нормально, говори. Ду Яньмо не сомневался в нём: — Я в Австралии заработал достаточно денег, я хочу пройти по Великому шёлковому пути. Когда-то много лет назад один тайваньский спортсмен-супермарафонец выступил с такой новаторской инициативой, в настоящее время нашлись спортсмены, принявшие вызов и заявившие, что побьют предыдущий рекорд, пройдя этот путь предположительно за сто дней. Принять участие несложно, достаточно сделать заявку и внести своё имя в список участников забега. Ань Жюле мысленно уже видел сверкающие бинокли и ободрительные крики: «Покори Памир, нырни в пустыню Такла-Макан, отправляйся на исчезнувшее озеро Лобнор, ***углубись в древние государства! Это так здорово! Да! Это возможно! Подумай! Договорись! Давай!» (Лобнор — пересохшее солёное озеро на западе Китая, когда-то вдоль его берегов пролегал Великий шёлковый путь). Ань Жюле не выдержал: — Мой драгоценный герой, послушай… Ду Яньмо: — А? — Ладно, забудь, — улыбнулся Ань Жюле, — Всё хорошо, познакомься с племенем Коло, не забудь посмотреть на их танцы, может быть, они окажут тебе тёплый приём. Что касается того, существует ли такое племя Коло и встречался ли с ними юноша, Ань Жюле так и не узнал, потому что Ду Яньмо присылал ему очень мало сообщений. Нужно было предельно сосредоточиться на беге, кроме того, в той местности не было мобильной связи. Жителям больших мегаполисов с высокоскоростными средствами связи это сложно представить, но в мире действительно существуют такие места и их довольно много. В одном из редких разговоров по телефону Ду Яньмо только успел прочитать труднопроизносимое название местности, где он сейчас находился, и связь сразу прервалась. Ань Жюле зашёл в Гугл и с большим трудом нашёл, где это находится. В этом состязании юноша занял не очень хорошее место, но принимая в расчёт его возраст, спортивные обозреватели в СМИ наперебой расхваливали его перспективы. После того, как Ду Яньмо пробежал множество тренировочных забегов, он вернулся в Китай и заявил: — В Нью-Йорке есть одна компания, её хозяин китаец. Он сказал, что хочет спонсировать меня, они планируют забег через всю Центральную Азию… Мальчишка был сильно взволнован и говорил бессвязно, Ань Жюле просто тихо охреневал и гладил парня по щекам, а потом сказал: — Хорошо, давай, возьми первое место. Ду Яньмо крепко обнял его: — Угу. С тех пор у юноши появился молодой и красивый любовник, и имя ему было — Весь Мир. С самого начала было ясно, что Ань Жюле обречён проиграть ему. Ду Яньмо получил финансовую поддержку и безудержно отдался бегу. Он был обязан вернуть вложенные в него средства реальными успеха-ми, только так он мог продолжать заниматься любимым делом. После этого он снова и снова уезжал, возвращался, обнимал… короткие разлуки превратились в долгие, любовные узы слабели, юноша проводил с ним всё меньше и меньше времени: одна ночь здесь, а наутро в путь, куда? Безопасный маршрут или нет? Ровная дорога или нет? Гладкая или… Вернётся ли он назад? Неизвестно. Ань Жюле оставался без ответа. *** Если оглянуться назад, можно увидеть, что такая картина сохранялась почти два года… Ань Жюле вполне мог гордиться собой. Он вёл машину и незаметно потирал задницу. Заметив его маленькие манёвры, Ю Юй спросила: — У тебя что, геморрой? То-то ты столько времени просидел в туалете… Ань Жюле: — … Это другое. Ю Юй: — Что? С геморроем очень трудно вставить. А он вгонял беспрепятственно… Конечно, это другое. Однако, разные вещи приводят к одним и тем же результатам, дома придётся намазать мазью. Ань Жюле терпел всю дорогу, пока не довёз Ю Юй до редакции. Главный редактор почти никогда не приходила в офис по воскресеньям, но Ань Жюле «повезло» столкнуться с ней, он вытерпел и эту встречу, и утомительную получасовую беседу с начальницей… Маленький негодник не кончил в него, но возможности привести себя в порядок не было, и остатки кишечных выделений доставляли жуткий дискомфорт. И от главной не ускользнули его поёрзывания на стуле: — В чём дело, у тебя завелись глисты? Ю Юй склонилась к уху редакторши и прошептала: — Это… У него геморрой. — Амбиции? **** При чём тут… — и тут до начальницы неожиданно дошло, — И как давно? К врачу обращаться не пробовал? Ай, это можно считать производственной травмой, несомненно, в Нью-Йорке у тебя были слишком большие нагрузки, нерегулярное питание… (****Игра слов, иероглифы-омофоны: 痔向- геморрой и志向- честолюбие, амбиции; идеалы, цели, устремления. Слова звучат одинаково: 1 — Zhìxiàng, 2 — zhì xiàng, джисьян). Ань Жюле промолчал. Кто бы подсказал ему, какие чувства он должен выразить? Для начала, после разлуки в этом не было ничего странного. И если короткая разлука добавляет страсти в отношения, то после долгой у человека может поехать крыша; кроме того, для секса, как ни крути, нужны двое, тем более на 70% тут сыграл фактор, что парень сам пришёл к нему в руки… После того, как в туалете всё закончилось, Ань Жюле натянул брюки и вынул из кармана мобильный, делая вид, что ему пришёл звонок на виброрежиме: — Ся Ми? Твоя мама попала в больницу? Я сейчас буду… И не важно, что никакого звонка на мобильный не было, он полностью насытился и убежал… Уже во второй раз. Только в ту первую встречу на школьном дворе ему было необходимо найти подростка, а теперь всё было по-другому. Когда-то давно он принял решение: если юноша покинет его, он не станет его искать. «Держись подальше от меня, я больше ни о чём не прошу, только держись подальше. И пожалуйста… отпусти меня. Ты прошёл через мою жизнь, а теперь уходи». *** Но видимо, ни Бог, ни Ду Яньмо не собирались прислушиваться к его молитве. В понедельник Ань Жюле не успел приступить к работе, как получил звонок от администратора с регистрационной стойки в холле на первом этаже о том, что его кто-то спрашивает. Размышляя, «кто бы это мог быть?», Ань Жюле выглянул со второго яруса редакции на вестибюль и заметив знакомую красивую фигуру, отшатнулся, полумёртвый от испуга. 靠…靠靠靠! Звериная интуиция (?) парня была не хуже, в ту же секунду он поднял голову и снизу посмотрел на него. Ань Жюле машинально присел и сидя на корточках простонал: «Он видел!» Не обращая внимания на недоуменные взгляды, он прополз на карачках до выхода из зала на первый этаж, а потом полным ходом ринулся в редакционный отдел. Влетел запыхавшийся, с искажённым от ужаса лицом. На его заполошный вид Ю Юй отреагировала автоматически: — Нарвался на кредиторов? Не совсем так, но где-то рядом. Долг привязанности, это тоже своего рода долг. Он не думал, что юноша найдёт его здесь… Хотя это не так уж и сложно, адрес редакции свободно печатается на внутренней странице каждого издания журнала, ежемесячно, в каждом из двухсот экземпляров, и для того, чтобы узнать адрес, совсем не обязательно обращаться в справочное бюро. У Ань Жюле разболелась голова. Он слишком хорошо знал настойчивость юноши, сейчас он сбежал, но это лишь временное решение проблемы. Не то, чтобы он совсем был не готов ко встрече, но не ожидал, что не пройдёт и месяца с момента его возвращения в Тайвань, и они столкнутся лицом к лицу. И даже успеют перепихнуться. Ду Яньмо прокусил ему ухо, и этот след был похож на красную серёжку. Ань Жюле потрогал мочку и со вздохом подумал: «По крайней мере, не сейчас». Пока ранка не затянется, он будет чувствовать себя помеченным юношей. Он позвонил на регистрацию и попросил передать: — Пусть приходит через пол месяца. И неожиданно услышал ответ: — Я буду приходить каждый день всё это время и ждать с трёх до пяти вечера. Судя по голосу, парень ещё и улыбнулся. Ань Жюле не понимал смысла в таких действиях, ведь если хочешь перехватить внезапно, разве не лучше не предупреждать? Но не прошло и трёх дней, как он понял глубокий смысл этого необъяснимого поступка. Ду Яньмо каждый день приходил к регистрационной стойке, а поскольку мощь сплетен такова, что нет таких мест, куда они не смогли бы добраться, очень скоро во всём многоэтажном здании все кумушки, до последней уборщицы, знали, что этот красавчик приходит к такому-то и ждёт такого-то. Ду Яньмо всего лишь просил администратора сообщить о своём приходе, затем проходил в зону приёма гостей и тихо сидел два часа. Не читал книгу, не просматривал журналы, был всем доволен и всем нравился. Барышня на стойке регистрации угощала его кофе, он очень вежливо благодарил… и покорил сердца абсолютно всех. Неуклюжий и стеснительный ещё три года назад, юноша теперь отлично знал, в чём заключается его шарм, и пользовался им в полную силу. Молодой человек всегда обладал приятной внешностью, ему достаточно немного приодеться, и он становился незаурядным красавцем. И ладно бы только женщины… но нет, все люди, без исключения залипали взглядами на нём. Он ждал кого-то, кто не хотел его видеть. Ясно, что с вероятностью 200% из-за такого поведения люди сочли бы его преследователем, если бы не его красота, благодаря которой он находил сочувствие у окружающих. На четвёртый день люди, которые не знали всей ситуации, начали давить на Ань Жюле: — Ты просто обязан выйти к нему! — … Никому не видимая угроза… Разве юноша таков? Похоже на те угрозы в прошлом, о которых Ань Жюле не забыл, просто за то долгое время, что они были вместе, он привык, что мальчик всегда его слушался и никогда не спорил. Вспоминая то время, Ань Жюле теперь понимал, что тот исходил из своих собственных интересов, хитроумно выстраивая любую ситуацию так, чтобы она не противоречила его личным желаниям. Проще говоря, если Ду Яньмо захочет, он добьётся и даже воспользуется мягкостью характера Ань Жюле, заставив его пойти на компромисс. «Мне конец». Чем больше Ань Жюле думал, тем страшнее ему становилось. Ведь он пока ещё не настолько популярен, чтобы позволять себе ошиваться здесь без дела? Ань Жюле позвонил агенту Ду Яньмо в надежде, что тот повлияет на парня, но он и представить не мог, что всё обернётся против него же, и агент станет умолять его: — Будьте так добры, я не знаю, какие между вами проблемы, но решите их как можно быстрее! Я не могу до него дозвониться, он не слушает меня, ва-ва-ва… Ань Жюле: — … Ну и дела, какой ужасный мальчишка, даже агента довёл до того, что тот плачется перед чужим человеком… Так прошло пять дней, и выходные ещё не закончились, когда Ань Жюле пришёл к выводу, что снова оттягивать время — это пустая затея, в этом нет нужды. Вопреки принятому решению, что нужно всё-таки объясниться, он испытывал неуверенность и никак не мог перешагнуть порог редакционного отдела. Ю Юй впервые видела его в такой необъяснимой растерянности: — Твой партнёр — амулет, а ты — призрак, поэтому ты так шарахаешься от него? Всю эту запутанную историю любви Ань Жюле к мальчику Ю Юй выпытала у него ещё три дня назад… Когда ты позволил узнать кому-то, что старше партнёра на целый цикл, само собой разумеется, что встретишь жесточайшие насмешки: — У Вас, милостивый государь, зубы пока ещё очень хороши, — издевалась Ю Юй. Ань Жюле буркнул: — Я слышал, у тебя с твоим разница тоже нехилая. Ю Юй ухмыльнулась: — Ошибаешься, как минимум в три раза меньше. Её муж был моложе её почти на четыре года. Ань Жюле: — … Ю Юй: — Но с другой стороны, мне не нравится, что годы бегут, а я не становлюсь моложе, это ужасно тревожит. Он должен справиться с этим, не надо беспокоиться… Если бы это был рядовой человек, Ань Жюле мог бы просто заявить в полицию. Проблема в том, что юноша хотя и не обладает бешеной популярностью, всё равно в какой-то мере публичная личность, было бы нежелательно навредить его имиджу. Внезапно его осенило, что мальчишка учёл даже эту мелочь. Он позволял себе появляться в редакции только средь бела дня. Ань Жюле мрачно посмотрел на Ю Юй: — Представь себе ситуацию. — Какую? — Ты три месяца пытаешься похудеть, все три месяца ты избегаешь любой калорийной пищи, ты успешно сбросила пять килограмм, но к сожалению, окончательной цели ещё не достигла. Твой вес застрял на критической точке и больше не двигается ни туда, ни сюда. В это время один суперзнаменитый французский кондитер предлагает тебе отведать запредельно калорийный шоколадный торт — и ты на него даже не посмотришь? Ю Юй серьёзно задумалась, у неё даже лицо изменилось: — Ого… Я лучше болт положу на калории, о-о… — Правда? «Ты настоящий друг», растрогался Ань Жюле. Ю Юй сердито сжала кулаки: — Наоборот, отказаться от шоколадного торта — это уже крайность, такое не прощается! Ань Жюле: — … Его удел — одиночество, оставьте его в покое, «тысячи гор я прошёл в одиночестве, мне не нужны сопровождающие». Ю Юй разжала руки: — Пожалуйста, подумай, похудеть можно в любой момент, а шоколадный торт от суперизвестного французского кондитера — ты считаешь, тебе каждый день могут такое предлагать? Даже если нарушение диеты войдёт в привычку, и я снова растолстею, что с того? …… — Чужие любовные чувства как вода, которую пьёт другой человек, — продолжала Ю Юй, — Я не знаю подробностей о вас, но последние несколько лет ты совсем не вспоминал про свой шрам на левом запястье. Поражённый Ань Жюле неосознанно дотронулся до левого запястья и внезапно понял, что когда-то привычное действие стало ощущаться как чуждое, незнакомое. Ю Юй: — У тебя не тот характер, ты мазохист, ты боишься боли, но страдания для тебя как любимая специя, без которой суп не суп. Ты не вспомнил ещё одну вероятность, совершенно забыл, потому что память скрыла от тебя… Ха-ха, суперзнаменитый французский кондитер? Бесполезно зарекаться, ты не избавишься от этого. — Наверное, — Ань Жюле вздохнул, — Мне было трудно, но пока он штурмовал границы своей высокой мечты, я ушёл. — Действительно, непросто, — усмехнулась Ю Юй и спросила, — Он тебе всё ещё нравится? — Нравится, люблю до смерти, я весь горю и даже заработал геморрой. Шокированная Ю Юй сразу вспомнила тот день, когда она заподозрила у Ань Жюле геморрой… — О-о… так значит ты… значит ты… Неудивительно! Ты не на горшке сидел столько времени, а доил сперму?! — Угу, — Ань Жюле потёр подбородок, — Но сначала я действительно пошёл в туалет. «Сначала…» Ю Юй закрыла лицо ладонью и предупредила: — Учти, если ты надумаешь выйти к нему, я подожду десять минут и вызову полицию. Ань Жюле: — Как скажешь. *** Он вспомнил, что последней травинкой, раздавившей верблюда, была та поездка парня в Тибет. Ань Жюле уже не знал, какая по счёту эта поездка, он уже давно сбился со счёта. Если сейчас спросить Ду Яньмо, что он любит больше всего на свете, первое место занял бы бег, на втором месте оказался бы Весь Мир, ну, а бронза, предположительно, досталась бы Ань Жюле. Может быть, и то не факт. Юноша сообщал о себе всё реже, Ань Жюле не жаловался, и в конце концов тот просто исчез. Он увидел юношу в новостной передаче о подавлении массовых беспорядков на одном из Японских островов. Полиция бросала в демонстрантов бомбы со слезоточивым газом, среди толпы был Ду Яньмо, он защищал какую-то женщину, закрывая её от нападавших. Короткий, как вспышка кадр, мелькнул и исчез. Сердце Ань Жюле забилось как сумасшедшее, даже кончики пальцев задрожали. Он стал звонить Ду Яньмо… Чёрт, недоступен. Ань Жюле не спал всю ночь, не отлипая от телевизора и без конца набирая номер парня. И благодарил центральное телевидение Тайваня за то, что оно вновь и вновь передавало этот выпуск новостей, за то, что он мог мучительно тосковать, снова и снова глядя на своего мальчика. Он не представлял, как парень мог там оказаться… Нет, в том, где́ он был, как раз не было ничего странного. Наконец, ранним утром Ань Жюле получил от парня известие. Ду Яньмо воспользовался общественным телефоном, из-за его спины в трубку доносился уличный шум и гомон толпы. Хотя Ань Жюле провёл ночь в метаниях от страха до настоящей паники, он не злился и постарался задать вопрос как можно спокойнее: — Как получилось, что ты оказался вовлечён в беспорядки? Ду Яньмо уже посвящал его в план маршрута и на этот раз описал его снова: — В нашей команду были ребята из местных, они решили вернуться в страну и разделить с народом бедствия, остальные поехали, чтобы поддержать их. Ань Жюле: — А мобильник куда дел? Ду Яньмо: — Он у меня выпал во время демонстрации… Я из телефона-автомата звоню. Это был уже третий по счёту утерянный сотовый. «Ты можешь мне позвонить, а я не могу с тобой связаться. И даже, когда телефон рядом с тобой, ситуация ненамного лучше». — Ой, время истекло, сейчас контролируют звонки, один человек может разговаривать не больше десяти минут… — Подожди… Ань Жюле не успел договорить, а в трубке уже наступила тишина. Раньше, когда юноша только начал выезжать, он каждый разговор обязательно заканчивал фразой: «Я люблю тебя», «Я скучаю по тебе», теперь… Ань Жюле больше не хотел думать об этом. Теперь у него вошло в привычку каждый день просматривать международную прессу и смотреть новости CNN. Даже Ю Юй обратила на это внимание и спросила: — Ты собираешься перевестись в какой-то зарубежный филиал? Ань Жюле ответил со всем пренебрежением, на какое был способен: — Меня зовут со всех сторон. Как видишь, моя внешность настолько прекрасна, что совершенствовать её уже дальше некуда, приходится переключаться на развитие своего внутреннего мира, а это очень трудно, ты не находишь? На что Ю Юй выразительно закатила глаза к потолку. Причина, заставлявшая его поглощать зарубежные новости тоннами, проста и чиста: он хотел иметь хоть какие-то известия о парне, о его перемещениях, и в тоже время он боялся, что где-то опять возникнут беспорядки, а парень окажется в этом месте и снова встрянет в них. Непрекращающаяся тревога извела Ань Жюле настолько, что он даже спать боялся, боялся дурных снов. К счастью, в конце года он увидел юношу. Естественно не в живую. На телевизионном канале, посвящённом теме туризма и путешествий, вышла небольшая программа о команде молодых людей, которые с рюкзаком за плечами обегали весь мир, покоряя и преодолевая разные сложные обстоятельства. Журналист спросил юношу, зачем он бегает? На что тот ответил только, что следует за своей мечтой. В фильме «Форрест Гамп» мать героя перед смертью произносит слова: — Жизнь каждого человека подчиняется ниспосланному свыше плану, в этом и заключается настоящее чудо. Мы не знаем, в чём смысл жизни, и точно так же я не знаю, почему именно я стала твоей матерью. Я просто старалась сделать для тебя всё возможное, и ты тоже должен постараться найти свои жизненные цели и направления. Развивай то, что тебе даровал Господь и верь, что Бог знает, чего ты способен достичь… И тогда Гамп несколько раз пересёк Соединённые Штаты в поисках своего направления. Ань Жюле подумал, что может быть, Ду Яньмо тоже ищет своё направление и развивает свой талант, стремится найти смысл своей жизни. Когда журналист его спрашивал, он ответил, что ещё не встретил свой смысл жизни. Но Ань Жюле чувствовал, что на самом деле он уже встретил. Это был специальный репортаж, и картинка с изображением юноши держалась на экране дольше, чем в предыдущих коротких новостях. Среди его спутников были юноши и девушки, они не пользовались косметикой, но их лица были полны радости, и его мальчик перед объективом был таким естественным и красивым, таким воодушевлённым… Очень счастливым… необычайно счастливым. Ань Жюле никогда не видел его таким, но мальчик выглядел счастливым именно тогда, когда он не мог его видеть. Этот репортаж показали только один раз, Ду Яньмо заметили, и кто-то выпустил ролик в YouTube. В разрозненных комментариях под видео люди сначала хвалили этих молодых людей за смелость, за то, что они осуществили свою мечту, потом комментарии становились всё более и более тупыми, и неприличными. Кто-то похвалил внешность Ду Яньмо, какой он привлекательный и необычный, может, телекомпании обратят на него внимание и пригласят на работу? «Конечно нет!» «Вы слишком большое значение придаёте внешности!» «Автор комментария — просто тупая пизда!» «Этот и этот пользователи, закройте рты!» «Относитесь к другим людям с уважением!» В Ань Жюле будто дьявол вселился, когда он начал посылать оскорбительные комментарии со своего текущего аккаунта, его несдержанные высказывания получались слишком едкими, слишком колючими, накал дискуссии всё повышался, и исправить что-то было уже невозможно. На эту баталию у него ушла целая неделя. Вскоре он зарегистрировал аж десять аккаунтов, распределил среди них роли и дискутировал сам с собой. Опасаясь, что его истинный ID-адрес кто-то может обнаружить, он первым делом приходя на работу обращался к коллегам, махая рукой: — Быстро, быстро, у кого есть смартфон, все сюда, все сдали мне телефоны! … Невероятно глупо. Неизвестно, сколько бы ещё продолжалась эта вакханалия, но первичному пользователю надоел срач в комментариях, и он быстро и решительно удалил видео. Ань Жюле опомнился, а уже пиздец — он забыл скачать и сохранить ролик! Мама, что делать! Он срочно сменил главный аккаунт и принялся вымаливать у хозяина видео архивный файл, используя все способы: стоял голыми коленями на снегу, подложив под колени материнскую плату, и тому подобное. Первичному пользователю это быстро надоело, и он прислал ему архивный файл, сопроводив комментарием: «Ты действительно его любишь». Ань Жюле ничего не написал в ответ, только подумал: «Насколько я его люблю, ты никогда не узнаешь, потому что даже он сам этого не знает».