Счастливая жизнь.

Не могу относиться к тебе несерьёзно. Ань Жюле позвонил Ду Яньмо и прямо в лоб спросил: — Ты живёшь по-прежнему со своей семьёй? Ду Яньмо: — Нет, я переехал. — В отель или снял квартиру? Короткие и чёткие вопросы. Ду Яньмо не был уверен, собирается ли Ань Жюле вновь сойтись с ним или же намерен продолжать только плотские контакты, но какой бы выбор ни сделал мужчина, он примет любой. — Снял квартиру, — ответил он. Ань Жюле: — Где? Ду Яньмо снял квартиру, которую прежде снимал Ань Жюле. По молодости Ду Яньмо о некоторых вещах не задумывался, но позже он кое-что понял: в Ань Жюле очень сильно развито чувство личного суверенитета. Внешне он со всеми дружелюбен, однако, войти на его частную территорию не так-то легко. Он с маниакальной тщательностью наводил чистоту в своём доме роликовой щёткой. Психологи утверждают, что некие действия, повторяющиеся с упорным постоянством, являются своего рода симптомом. Он думал, что Ань Жюле всего лишь приводит его к себе в гости, но на самом деле он впустил его в своё сердце. Он понял это только когда въехал в оставленную Ань Жюле квартиру. Мужчина забрал только разное барахло, но большую часть вещей оставил: каркас кровати, журнальный столик, диван… и ещё ковёр, на котором так любил валяться Ду Яньмо. Этот ковёр Ань Жюле выбирал очень тщательно, обегав несколько магазинов товаров для дома, придирчиво выбирая ковёр самого высшего качества, но переехав на другую квартиру, он не взял его с собой. «Это не моё, и я не хочу этих вещей. Но я по-прежнему твой, почему ты не хочешь меня?» Белая стена ослепила его, и он спросил домовладелицу: — А где прежняя стена? Хозяйка остолбенела, не понимая, откуда ему известно про стену, и ответила: — Я попросила прежнего жильца вернуть ей первоначальный вид. Ду Яньмо молча подошёл к стене и погладил: Ань Жюле всегда всё делал на совесть, на белой стене не осталось ни малейшего следа того, что было. Когда-то он ради Ду Яньмо удалил реестр своих поцелуев, практически стерев половину своей жизни, теперь стёр во второй раз… всё, что связано с ним, Ду Яньмо. В тот день плакать не получалось, у Ду Яньмо не осталось слёз, он чувствовал только боль. Он боялся даже думать о том, с каким настроением Ань Жюле перекрашивал эту стену. Квартира была в отличном состоянии, особенно после перепланировки, сделанной прежним квартиросъёмщиком, после его бережной заботы; естественно, и арендная плата стала достаточно высокой. По этой же причине квартира не была сразу сдана в аренду. Ду Яньмо договорился без лишних слов. У него только что появился свой агент, и пусть гонорары пока были не высоки, но аренда жилья не составляла проблемы. Оставшись один в пустой комнате, Ду Яньмо тихо сказал: — Я вернулся. Но на этот раз никто не вышел ему навстречу. В первый день новоселья, когда он лежал на вновь купленном матрасе, застеленном новым бельём, из уголка его глаза выскользнула одинокая слезинка. Это последняя слеза, в последний раз он плачет, в последний раз раскаивается. Дальше он обязательно хорошо подготовит дом и будет ждать здесь возвращения прежнего хозяина. И на этот раз о́н скажет ему: — Добро пожаловать. …… Когда Ань Жюле пришёл к нему и увидел, что в квартире почти ничего не изменилось, он спросил: — Сколько ты платишь за аренду? Ду Яньмо озвучил цену, и Ань Жюле рассердился: — 靠, вот бесстыжая кровопийца, это же я тут всё устроил и оставил ей, она должна отстёгивать мне мои десять процентов! Он возмущённо пыхтел, не зная, что его больше злит, собственные упущенные доходы или то, что Ду Яньмо ободрали, как липку. Ду Яньмо улыбнулся, обнял его и сказал те слова, которые хотел сказать давным-давно: — Я вернулся. — … Ань Жюле ничего не ответил. Нет, Ду Яньмо не потерял надежду, но он понимал, что пока ещё не имеет права требовать ответа, тем более, Ань Жюле больше здесь не хозяин, и по идее он должен сказать ему «Добро пожаловать», но он не мог это произнести. Он не хотел слышать в ответ «Простите за беспокойство» и тому подобные учтивые фразы, которыми обмениваются люди, ставшие чужими друг другу. Ань Жюле, ничего не говоря, разулся и прошёл в комнату. Он кивнул на высокий стул возле обеденного стола и улыбнулся: — Садись туда и мастурбируй. Ду Яньмо: — … Он не ослышался? Шутка ли, Ань Жюле теперь король, велит идти на Восток, не говоря о том, чтобы пойти на Запад, даже думать о Западе не смей. Он послушно сел на указанный стул, сорвал цепочку с гульфика, обеими руками вытащил ствол и начал дрочить. Ань Жюле просто стоял и смотрел, не выказывая ни малейшего желания поучаствовать. Обычно, занимаясь самоутешением, мужчины, если не смотрят порно-фильм, то закрывают глаза и представляют сексуальную сцену. Скольких человек нужно представить Ду Яньмо, когда он занимается любовью, чтобы возбудиться? Не слишком много, для него достаточно одного дыхания этого мужчины рядом, чтобы пробудить эрекцию. Он кончил очень быстро, он сознательно не контролировал себя. Ань Жюле подошёл к нему и взглянул на растёкшуюся по рукам густую белую сперму, оторвал кусок бумажного полотенца и ласково вытер ему руки. Затем холодно сказал: — Кончи ещё раз. — … Ду Яньмо не ожидал, что его накажут подобным образом, но безмолвно подчинился приказу. Он снова начал дрочить и вдруг услышал вопрос Ань Жюле: — Что у тебя в качестве гарнира? Ду Яньмо, тяжело дыша, ответил: — Я представляю… тебя. — … — Я вспоминаю, как однажды… отделал тебя, я так отъебал тебя, что у тебя там не закрывалось, дырка опухла, и были видны розовые стенки кишки, и моя сперма вытекала оттуда… вытекала, как будто у тебя было недержание. И тебе пришлось заткнуть зад анальной пробкой, я помню, она была фиолетового цвета… М-м-ммм! Он снова кончил, на этот раз более обильно, как будто первый раз был просто лёгкой закуской, которая теперь перешла в полноценный обед. Ань Жюле никогда ничего не стеснялся в постели, однако он впервые подвергся столь детальному описанию физиологических подробностей, касавшихся его тела. Лицо Ань Жюле полыхнуло жаром: — Не ожидал, что ты так спокойно произнесёшь слово «отъебал»… Ду Яньмо подумал, что он же путешествовал с компанией взрослых мужиков и каких только грязных непристойностей там не наслушался. И он знал, что Ань Жюле нравится слушать всякие пошлости. То, что ему доставляет удовольствие быть сексуальным объектом для мужчины — чепуха, он гей, и для гея это нормально. Когда-то Ань Жюле объяснял, в чём кардинальное отличие гетеросексуального секса от гомосексуального. В первом партнёров больше всего возбуждает именно различие в строении тел, а для гомосексуалов самым сильнодействующим объектом является его Величество Хер, всё остальное — лишь дополнительные прикрасы, без которых вполне можно обойтись. Приказав ему дважды кончить, Ань Жюле задался целью напоить его. Пиво с Колой не имело характерной горечи, а если закусить лаймом, * вообще пьётся легко и в самый неожиданный момент сбивает с ног. Дождавшись, пока Ду Яньмо сходит в туалет, Ань Жюле поманил его рукой: — Сядь. (*Есть такой коктейль немецкого происхождения, называется «Колавайцен», делается в соотношении: кока-кола — 100 мл, пиво — 200 мл, на закуску — долька лайма, надевается на край бокала). Ду Яньмо: — … Он перестал думать о своей дальнейшей судьбе. Он только мог предполагать, что Ань Жюле не удовлетворится, пока не доведёт его своими забавами до смерти. В итоге он просидел на стуле в наручниках четыре часа, как преступник перед казнью, пока Ань Жюле играл в его компьютере; он только мог слышать, как со звуком битого стекла осыпаются уничтожаемые груды драгоценных камней… (Речь идёт о компьютерной игре «Крушитель камней»). Где-то в середине игры Ань Жюле прибежал к нему и радостно сообщил: — Я побил рекорд на твоём компьютере! Потом он облизал его член, проглотил «конденсат», и ушёл обратно в гостиную. Просто ушёл… Ду Яньмо так и остался безмолвно сидеть с орудием на полувзводе. Немного погодя он услышал звук пришедшего сообщения в Skype. Чёрная Хризантема: «Дочка, я хочу тебе что-то сказать». Joke nán: «?» Чёрная Хризантема: «Я намерен стать тем, кто покончит со слухами и внесёт ясность. Я провожу небывалый по масштабам сексуальный эксперимент, и ты зарегистрируешь этот великий момент, а потом можешь последовать моему примеру… Ты слышал, какого эффекта можно добиться, если добавить в пиво Колу и закусить лаймом?» Joke nán: «Об этом? Честно говоря, не очень. Думаю, тут преобладает чисто психологический фактор. Подумай сам, если ты будешь питаться розами, твой выхлоп всё равно не будет пахнуть розами…» Ань Жюле выматерился и отбросил мышку. «Вот блядская парочка, есть ли предел вашему бесстыдству?» Цяо Кенан: «Кто бы говорил!» «Фу!» Ань Жюле сердито выключил Skype. Надо же, он-то полагал, что никто вокруг ещё не пробовал такого, в восторге поспешил поделиться, и никак не думал, что дочка уже… Ва-ва, он стал никчёмной матерью, которая безнадёжно отстала от жизни и ещё пытается чему-то учить свою продвинутую дочку! Хотя заранее известный результат несколько снижал интерес, но он игрок по жизни и всё равно доведёт «эксперимент» до конца. Ань Жюле дошёл до кухни, выпил стакан воды, затем подошёл к парню и с улыбкой спросил: — Я воспользовался твоим компьютером, ты не возражаешь? Ду Яньмо: -? Разве он мог возражать? Не говоря о сиюминутной ситуации, он о себе-то позаботиться не мог. Ань Жюле: — Ты как, попить не хочешь? Ду Яньмо покачал головой. Он реагировал немного замедленно, т.к. слишком много выпил, и у него кружилась голова. Перед тем, как напоить, Ань Жюле заставил его мастурбировать… он кончил два раза. Теперь он сидел на стуле, руки в наручниках заведены за спину, а инструмент для производства потомства вяло свесился из раскрытого нараспашку гульфика. Ань Жюле поджал губы: — Я всегда хотел устроить тебе праздник совершеннолетия… Что может делать совершеннолетний? Пить вино. Ду Яньмо не боялся пить, в поездках за границу он уже приобрёл этот опыт, алкоголь вообще лучший друг человечества. В хорошем настроении — пьём, в плохом — тоже пьём, зимой и летом, замерзая от холода и изнывая от жары — всегда пьём. Как-то, когда он находился в Северном Китае, ему довелось попробовать гаоляновую водку, настолько крепкую, что она вонзалась в глотку, подобно раскалённому ножу. Пиво с колой и лаймом можно вообще за дело не считать. Но его принудили выпить почти дюжину бокалов, такого даже Брюмастер не выдержал бы. (Брюмастер — персонаж компьютерной игры Дота, знатная пьянь, см. Википедию). Ань Жюле присел перед ним на корточки и пальцами игриво пощекотал спящий член: — Он ещё сможет встать? — … От последней эякуляции прошло четыре часа, это не составит труда. Но Ду Яньмо не успел ответить. Ань Жюле сжал его орудие и улыбнулся: — Совсем мягкий… Только не говори, что я не смогу это исправить. И он начал облизывать. Ду Яньмо глубоко вздохнул и напряг живот. Оральное мастерство Ань Жюле превосходно, все чувствительные места партнёра хорошо изучены; поскольку достоинство Ду Яньмо имеет изрядную длину и толщину, он не спешил сразу брать его в рот, сначала вылизывал, обильно смачивая слюной, и только потом заглатывал. «Молодой боец» воспрял очень быстро. Одна рука Ань Жюле массировала пальцами устье головки, другая мягко перебирала яйца в мошонке; взяв в рот головку, Ань Жюле языком обрисовал её контуры, потом всосал уздечку — самое чувствительное место Ду Яньмо. Парень задышал чаще, уретра исторгла прозрачные, вязкие соки, прозрачное — это предварительная секреция, вязкое — это частично семя. Ань Жюле слизал всё, проглотил и прищёлкнул языком, словно распробовав вкус: — Ого, кажется и в самом деле стало слаще. Ду Яньмо: -? Ань Жюле провёл языком по выпуклым венам на члене и сказал со смехом: — Я слышал, что кислые продукты в сочетании с алкоголем придают сперме сладкий вкус, особенно пиво с Колой и лаймом удваивают сладость… Он всегда хотел попробовать, давно об этом думал, но к сожалению, случая не представилось. Сегодня, наконец, смог попробовать, специально даже с дочкой поделился, в итоге… Ай! Он опоздал с великим шагом, Луна, освещавшая его путь, жестоко попрана ногами. И это ещё не всё, этот паршивец на своё совершеннолетие удрал на очередной марафон, как бесчеловечно! Ду Яньмо ничего не сказал, он давно привык, что в голове у этого мужчины намешано всякой порнографической дряни, но всё-таки, почему он с ним не поговорил, он бы с радостью пошёл ему навстречу, зачем ему понадобилось заковывать его в наручники? Но по сравнению с этим его больше интересовала сумка Ань Жюле… что там ещё есть. Ладно ещё пиво с лаймом, но в чём прикол наручников из меха леопарда? Кроме того, мужчина явно задумал что-то ещё… Ань Жюле сосал, втягивал, щекотал языком уретру, а потом, убедившись, что всё стоит, как надо, поднялся и направился к той самой сумке, которую принёс с собой… В сердце Ду Яньмо закралось нехорошее предчувствие, как только он увидел, что Ань Жюле достал гарнитуру для мобильного в виде телефонной трубки. Да, именно телефонную трубку, обмотанную проводом, но без корпуса. Он спросил Ду Яньмо: — Ты знаешь, что это? Ду Яньмо долго смотрел на предмет, наконец решился сказать: — Телефонная… трубка? Ань Жюле: — Бинго… Но это не просто телефонная трубка, это специальная гарнитура для мобильного, антирадиационный микрофон в форме трубки. Сейчас все боятся вредных излучений, я не знаю, кто придумал это приспособление… посмотри, правда оно очень милое? Ду Яньмо: — … Флуоресцентно-розовая трубка действительно выглядела очень мило, при условии, если её использовать по назначению. Ань Жюле: — Она предназначена для того, чтобы отвечать на телефонные звонки… но некоторые люди не любят отвечать на звонки, поэтому я использую её вот так. За разговором он медленно обкручивал проводом достоинство Ду Яньмо, не слишком туго, но достаточно для того, чтобы воспрепятствовать эякуляции. Вдобавок, у самой трубки тоже имелся какой-то вес, свешиваясь, она затягивала провод ещё туже. Ду Яньмо бросило в жар, горячий пот потёк между лопаток, когда он увидел, как Ань Жюле раздевается, обнажая белую грудь с бледными пятнышками сосков… его инструмент внезапно затвердел так, что словами не передать… он понял, что сейчас с ним рассчитаются по всем статьям, записанным в гроссбухе. Ань Жюле предстал перед ним в чём мать родила, его стройные белые ноги источали чистый соблазн, годы идут, а он всё так же красив до неприличия… ему тридцать шесть, неужели это не шутка? Ду Яньмо не сводил с него пылающих жарким блеском глаз, всё его тело напряглось, а Ань Жюле, сжав губы в удовлетворённую ухмылку, наслаждался его реакцией. Обмотанный телефонным проводом фаллос парня буквально прилип к животу, разбухшие вены пульсировали кровью, готовые взорваться. Ань Жюле шагнул к парню и оседлал его колени, целуя чувствительные веки. Он задрал его футболку и потёрся своими торчащими сосками о его грудь, обворожительно мурлыча, как котёнок, вызывая обоюдное страстное желание. Ду Яньмо нетерпеливо потянулся к губам мужчины и поцеловал его, и ему ответили. Губы прижались к губам, языки переплелись, обмениваясь слюной со вкусом пива с колой и тонкими обертонами лайма. Слизывая слюну с уголков рта Ань Жюле, Ду Яньмо посмотрел на его раскрасневшееся лицо и спросил: — Это правда, что моя сперма стала сладкой? Ань Жюле улыбнулся: — А ты хочешь попробовать? — … — собственные выделения Ду Яньмо не интересовали, — Я хочу попробовать твою. — Хо… Но на моём складе товар залежалый, он давно просрочен, я не могу позволить тебе его пробовать. Ду Яньмо потёрся своим лицом о лицо Ань Жюле, заискивая: — Я очень хочу попробовать. Наивная хитрость, попытка освободиться под залог — плавали, знаем. На самом деле для Ду Яньмо главным был не вкус или запах спермы, а человек, который её произвёл. — Хорошо, — снова улыбнулся Ань Жюле, прижался к уху Ду Яньмо и тихо прошептал, — Тогда тебе нужно сначала вытащить ключ. Когда он подсказал «расположение» ключа, глаза Ду Яньмо расширились, он опустил голову и взглянул на промежность любимого… там действительно покачивалась тонкая верёвочка. У Ду Яньмо закружилась голова, ему показалось, что если эта игра выжмет его до смерти, это можно считать хорошим концом. Он боялся только, что кое-кто подожжёт фитиль и убежит. Ань Жюле склонил голову набок и с невинным видом спросил: — Что же делать? Казалось бы, чего проще, взяться за верёвочку и вытащить, но вся проблема в том, что у Ду Яньмо не мог это сделать сам, а Ань Жюле не собирался ему помогать. Ду Яньмо: — … Залезь на стол и встань на четвереньки. — Хорошо, — любезно согласился Ань Жюле, забрался на стол и выпятил перед ним роскошный, белый и круглый зад, верёвочка спускалась из ануса и мерно покачивалась из стороны в сторону… Ду Яньмо прибли-зил лицо, но не стал поспешно выдёргивать предмет из дырочки, решив сначала хорошенько вылизать окрестности. В этом месте Ань Жюле всегда был особо чувствителен, он невольно выгнул поясницу и застонал. Ду Яньмо усердно работал языком, пока отверстие окончательно не расслабилось, тогда он схватился зубами за верёвочку и вытянул на свет Божий синюю игрушку, больше всего похожую на виброяйцо. Ду Яньмо уже ничего не понимал. (Виброяйцо или яйцо-вибратор — маленькая секс-игрушка овальной формы со шнурочком для удобного извлечения наружу. Романтичные, искушённые в неторопливых прелюдиях любовники покупают виброяйца, чтобы разбудить страсть перед сексом. Его можно разместить во влагалище и наслаждаться массажем точки G сольно или во время кунилингуса. У мужчин, соответственно, для ласки простаты. Производители рекламируют изделие, как очень удобное в применении как в паре, так и в одиночку, его можно использовать не только дома, но и на работе, и в общественном транспорте. Под одеждой оно останется абсолютно незаметным). Ань Жюле всхлипнул, его дыхание участилось. Чёрт, он ведь не рассчитывал, что Ду Яньмо сделает это так, но оказалось, что парень понимает его тело намного глубже, чем он сам. Ань Жюле повернулся, взял виброяйцо, раскрутил его и достал ключ от наручников. «Когда он его туда запихнул?» — горячим фантазиям Ду Яньмо не было конца. Ань Жюле вытянул губы трубочкой и только собрался что-то сказать, как вдруг прозвучала электронная мелодия звонка. Ань Жюле: — О, мой телефон. Ду Яньмо едва не закричал «не отвечай!», но Ань Жюле уже как ветром сдуло, он соскочил со стола и побежал в гостиную: — Да? Сяо Ю, что случилось? В телефоне: — Блядь, твою мать, чёрт бы тебя побрал, ты наговорной воды перепил?! Ань Жюле: — Едрить твою налево, я в кои-то веки оказал тебе честь, оставив вместо себя, если по делу, давай быстро докладывай, если просто так, иди на хер! После этого бла-бла-бла десять минут… тридцать минут… Ань Жюле: — Подожди. Он вернулся на кухню, где на стуле всё ещё сидел Ду Яньмо. Его член слегка провис, оттянутый примотанной к нему флуоресцентно-розовой трубкой. Ань Жюле вставил мини-джек на конце провода в разъём телефона, прижался лицом к агрегату парня и переключил звук на гарнитуру: — Всё, давай продолжай. Ду Яньмо вытаращил глаза. Два абонента продолжали говорить, говорить, говорить… Когда говорил Ань Жюле, его дыхание овевало член парня, когда говорил оппонент, он пользовался паузой, чтобы облизать головку члена Ду Яньмо и всосать выделившиеся соки. На той стороне услышали звуки и спросили: — Ты что-то ешь? — Э-мм… Молочный батончик, — ответил Ань Жюле и свирепо втянул в рот головку Ду Яньмо. Парень не выдержал и закричал от боли: — Господин Хризантема! В телефоне: — Эй, рядом с тобой кто-то есть? Ань Жюле поднял глаза, собираясь сказать «нет, тебе послышалось!», но увидев по выражению лица, что парень дошёл до предела терпения, смягчился и скомкано попрощавшись с абонентом, нажал отбой. Он выдернул провод из мобильного и отложил телефон в сторону, затем провёл пальцем по проводу, обвивающему член, повторяя все обороты до самого основания, сжал ствол и поднял на парня глаза: — Теперь ты понял, для чего нужен телефон? «По крайней мере, не для этого». — Господин Хризантема… Ань Жюле сам не заметил, как проникся сочувствием и потянул за провод: — Ты понял? — Понял… — Точно? — Да, — Ду Яньмо потянулся к губам Ань Жюле. В его блестящих, влажных чёрных глазах, пристально смотревших на Ань Жюле, отчётливо светился взрослый ум, опыт и та же, что и прежде, преданность и любовь: — Я заставил тебя беспокоиться, да? — … Ань Жюле безмолвно опустил глаза, Ду Яньмо настойчиво продолжал целовать его, покусывать уши, лизать языком щёки… Он ласкался и шептал: — Ну хватит… Ань Жюле упрямо мотал головой, уклоняясь от ласк, наконец сердито прикрикнул: — Не хватит! — и снова потянул за провод. Ду Яньмо застонал, на его лице отразилось страдание. Независимо от того, действительно ли он страдал или притворялся, но Ань Жюле на самом деле не хотел отказываться трахаться с ним — шутка ли, если откажется, кого он ещё найдёт для полноценного секса в свои уже зрелые годы? Вибратором за этот год он уже насытился по горло. Наконец, он размотал провод. По-прежнему крепкий освобождённый член исторг небольшое количество мутноватого секрета, набрякшие вены неожиданно зашевелились, восстанавливая кровоток, и парень глубоко вздохнул. Ань Жюле погладил ствол, убеждаясь, что функции не нарушены, а Ду Яньмо осторожно напомнил: — Наручники… Конечно! Ань Жюле расстегнул браслеты. После четырёх с лишним часов, проведённых в неподвижной позе, с заведёнными за спину руками, плечевые мышцы Ду Яньмо болезненно затекли, но первым его движением было заключить мужчину в крепкие объятия, любить и больше не отпускать. Вредность ещё не отпустила Ань Жюле, и он по давней привычке ткнул парня пальцем в плечо. Ду Яньмо охнул и сморщился от боли. Его преувеличенная демонстрация, как ему плохо, заставила Ань Жюле возмущённо поднять глаза к потолку, думая про себя «да ладно тебе! Всем известно, что у людей, занимающихся экстремальными видами спорта мышцы крепкие, как железо». Однако, не мог не признать, что маленькие детские хитрости этого мальчишки всегда срабатывали, чёрт бы его побрал. Он отодвинулся от твердокаменной «палицы» Ду Яньмо и с фальшивой заботой произнёс: — Ты, наверное, плохо себя чувствуешь, может, не стоит этого делать? — Господин Хризантема… Выпрашивать сладкое трудно, притворяться слабым тоже не годится, а уж идти напролом тем более нельзя. Оказавшись в крайне безвыходном положении, осталось только по-прежнему всячески заискивать перед этим мужчиной, слишком многим он был ему обязан… Ду Яньмо опустился на колени, взял в рот тоже не мягонькое достоинство Ань Жюле, одновременно отправив одну руку за спину мужчины. Он надавил на облизанную совсем недавно дырочку, медленно погрузил в него палец и согнув фалангу, потёр чувствительное место. Угождая любимому всеми способами, он то и дело поднимал глаза вверх, следя за его реакцией. Ань Жюле посчитал, что уже достаточно долго наказывал его, к тому же от проволочек ему и самому уже было плохо: — Возьми меня… Давай сделаем это на кровати. — … Угу. Хотя матрас был новый, но это была та самая кровать, на которой Ань Жюле столько лет спал, окутанный любовью, а потом сворачивался клубочком, чувствуя себя одиноким и совсем ненужным. Теперь он вернулся, его снова обнимает всё тот же человек, он опрокинут на спину с широко раздвинутыми ногами, открывая напоказ мокрый от слюны анус — при свете ламп это выглядело ужасно развратно. В спальне смазки не было, в сумке с «сокровищами» Ань Жюле тоже абсолютно точно не было. Он пробормотал: — Вообще-то я не собирался разрешать тебе входить в меня… Ду Яньмо покрылся холодным потом. Сердце подсказывало ему, что он на краю гибели и нужно срочно приложить все усилия, пока мужчина не передумал. Пусть его член уже лопался от желания, он продолжал сдерживаться и терпеливо растягивал отверстие пальцами и языком. Вскоре Ань Жюле ответил страстными стонами. Находившийся в нём ранее предмет способствовал выделению кишечных соков, внутри было мягко и влажно, к тому же он делал очистку. Ду Яньмо всегда переживал, что он слишком груб, и на этот раз проявил просто железное терпение, чтобы не вызвать у партнёра ни малейшего недовольства. Ань Жюле не выдержал первым: — Хватит тянуть резину, вставь уже мне! — Но… Ань Жюле так разозлился, что глаза налились кровью: — Если сейчас же не вставишь, больше никогда в жизни тебе не дам! Услышав угрозу, Ду Яньмо сейчас же приставил орудие ко входу и медленно двинулся внутрь. Поначалу он встречал некоторое сопротивление, но вскоре вошёл почти наполовину. Ань Жюле стонал, запрокинув голову, Ду Яньмо притянул его лицо и поцеловал, и так, нежно целуя, вставлял потихоньку, пока не вошёл весь. Сфинктер плотно обхватил основание члена, которое совсем недавно было перетянуто телефонным проводом, только теперь в этом было больше удовольствия, чем боли, даже незначительная боль от сильного сжатия превратилась в восторг долгожданного обладания. Ду Яньмо прижал к себе мужчину и начал двигаться туда-обратно. Ань Жюле издал громкий стон, готовясь кончить — и вдруг почувствовал внутри волну не принадлежащего ему жара, одна секунда… вторая секунда… третья секунда… Ду Яньмо перестал двигаться, застыв, как изваяние. Выражение его оторопевшего лица было бесценным. Ань Жюле: — … Ду Яньмо: — … Ань Жюле: — Ты… ты кончил? Ду Яньмо: — … «Что за чёрт! Не успел войти, и уже? Этот ребёнок всегда был таким стойким, всегда держался так долго, что это пугало, а теперь что же получается? Преждевременное семяизвержение?!» — Я просто… очень долго терпел… — пряча глаза, оправдывался Ду Яньмо, и его тёмную кожу постепенно заливала бордовая краска глубочайшего стыда. Он медленно вытащил член, следом за ним из отверстия потекли вязкие, беловатые выделения. В голове Ань Жюле вяло моталась одна мысль, «расстаться, расстаться, расстаться…» Конечно, эта мысль не серьёзна, а вот парень выглядел совершенно раздавленным, как будто совершил непоправимую ошибку. Сначала Ань Жюле хотел в утешение сказать ему, что в жизни всякое бывает, и у JJ бывают подъёмы и спады, всё нормально… но в итоге самым бессовестным образом расхохотался: — Господи Боже, у тебя такой вид, будто настал конец света! Ха-ха-ха… Он хлопал руками по кровати, казалось, он сейчас лопнет от смеха: — Телефон, где мой телефон, я хочу это заснять… — Господин Хризантема! — горестно воскликнул Ду Яньмо. Для него это был действительно конец света, он с таким трудом добился вновь этого мужчины, так надеялся, что они будут вместе, он был уверен, что если его агрегат больше ни на что не годится, Ань Жюле точно его бросит. Ань Жюле отсмеялся, вытер выступившие слёзы и бережно погладил поникшее достоинство парня, жалостливо приговаривая: — Бедняжка, я сегодня с тобой переусердствовал, заставил кончить два раза, шутка ли… Х-мм, малыш, а ты кажется подрос? Ты стал длиннее на 0,9см, и в диаметре стал шире на 0,3см, и потяжелел на 41 грамм… Ду Яньмо: — … Он, конечно, знал, что Ань Жюле способен распознавать мощь и параметры JJ, но чтобы на таком экстраординарном уровне… И он скромно признался: — Я делал упражнения… Ань Жюле: — Что? Ду Яньмо встал, подошёл к книжной полке и достал книгу: — Вот, здесь описан способ… и ещё я гуглил. У Ань Жюле тоже была такая книга, наверно, у большинства мужчин можно увидеть её на полке, очень трудно удержаться и не купить её, чтобы дома периодически перелистывать — о чём тут говорить, какой мужчина в мире не мечтает о большом JJ? Впрочем, для Ань Жюле это было чистое развлечение, если он и занимался такими упражнениями, то от силы день-два, а потом ему стало лень. Что же до парня, то его книга пестрела не только многочисленными пометками, но имелись ещё и записи на полях. По всему было видно, что парень отнёсся к этому вопросу гораздо серьёзнее, чем к школьным учебникам в юности. Ань Жюле: — И долго ты упражнялся? — Полгода. С точки зрения людей из книги, рассказывавших о своём «опыте», результаты Ду Яньмо можно расценивать как посредственные. Ань Жюле: — А зачем ты вообще тренировался? Неужели ты не доволен своей длиной и толщиной? Ду Яньмо надолго замолчал, а потом тихо произнёс: — Я так подумал, если совсем ничего не получится, если ты не перестанешь злиться на меня, то хотя бы посмотришь… каким стал принц Ду, и может быть, согласишься дать мне шанс. Ань Жюле вытаращив глаза смотрел на него, не зная, плакать или смеяться: — Ты считаешь меня настолько поверхностным человеком? Ду Яньмо: — Нет, но тебе ведь нравится большой JJ, я знаю. — … Он затронул слишком деликатную тему, этого Ань Жюле не мог отрицать. Он перевернул ещё несколько страниц книги и наткнулся на часть под названием «Воздействие нагреванием», где описывались различные методы. В этой части тоже стояли пометки Ду Яньмо, крестики и обведённые в кружочки абзацы, и надпись вдоль полей: «Можно обвариться». Ань Жюле коротко хохотнул и спросил: — Ты что, даже ошпарился? — … Угу. Будучи тоже мужчиной, Ань Жюле вполне мог вообразить, какие ощущения парень испытал от таких опытов. Он отложил книгу, глубоко вздохнул и поцеловал Ду Яньмо. Совершенно ясно, что он умный ребёнок, но эту книгу явно писали идиоты с одной извилиной, как можно призывать людей делать такие вещи, представить невозможно. Что-то мягко ущипнуло сердце, покрытое бронёй. Этот мальчик, как всегда, нашёл необычный способ удержать его, но самым поразительным было то, что вопреки всему этот способ сработал. «Не хочу расставаться, не отпущу, я с таким трудом отдалился и в итоге вернулся назад… Ай, как совестно перед Богом за нарушенные клятвы». Ну и ладно, двум смертям не бывать, а одной не миновать, если ему предстоит умереть в объятиях его мальчика, он готов. — Как-нибудь на днях… Пойдём вместе покупать новые чашки. Когда он сказал эту фразу, Ду Яньмо показалось, что он сейчас грохнется в обморок от счастья. А когда пришёл в себя, судорожно обнял мужчину, крепко прижав к себе, словно держал в своих руках главное сокровище всей своей жизни, достойное только самой нежной любви и заботы, сокровище, которое он больше ни за что не выпустит из рук… Ни за что и никогда не отпустит.