Фальшивый аккорд

      Ехали практически молча. Общаться не было ни сил, ни желания. Из тех, кому удалось сбежать, будто все силы высосали и оставили только жухлые оболочки, которые болтались в машине, как тряпичные куклы. Юлик, незаметно сам для себя, заснул, и его сопение успокаивало Руслана, время от времени напрягающегося от любой длительно едущей сзади них машины. Данила ехал, спросонья иногда путая поворотники и раздраженно сигналя в десятиминутных пробках. Несмотря на то, что он старался ехать по менее оживленным дорогам, они все равно попадали в забитые машинами участки, как назло.       Только сейчас Руслан понял, что у них нет еды и воды, чтобы жить дальше. Есть только около сорока тысяч, снятых с карты Лизы, еще десятка с его карты, которую он тоже оставил дома, и эта машина. Не было даже одежды и средств защиты. Тушенцов вдруг ощутил упирающийся ему в бедро пистолет, в котором еще было патронов шесть, не больше. Он лежал уже так удобно, так правильно, будто влитой был, и Руслан даже успел забыть о нем. У парня дернулся уголок губ и он поправил ноги Юлика, который начал съезжать куда-то вниз. Немного подумав, он приподнял паренька у себя на коленях и переместил его ногу в другую сторону от себя. Аккуратно усадив его на себя обратно, Руслан положил его голову себе на плечо. — Ну не при нас ведь, — Кузьма слабо пихнул Тушенцова в бок, увидев, в какой позе теперь находится Онешко. — Не собирался, — совершенно не заинтересованно ответил парень и опустил руки на талию и под задницу Юлика, чтобы он не продолжил слетать с колен Руслана.       Никита хмыкнул и отвернулся к окну, в которое пялилась Даша. На улице становилось все темнее. Несмотря на то, что они все еще были в городе, дороги были освещены до боли в глазах, и каждый фонарь неприятно мелькал в темной машине. Небо было облачное, и свет луны попросту не доходил до улиц Москвы, и, по мере отдаления от центра города, становилось все тише, а частокол фонарей становился все реже. Через несколько часов дорогу освещали только фары машины и придорожные кафешки, довольно часто попадающиеся, особенно на более оживленных участках пути друзей.       Руслан все еще не мог поверить, что им так просто удалось уйти, и их мало того, что оставили в живых, но и преследовать не стали. Это было как минимум странно, учитывая развитость способности Шмальца: Денис мог достучаться до человека почти на другом конце России, если сильно захочет. Он давно должен был сказать, чтобы за ними сорвались все ближайшие к ним люди ордена. Руслан не хотел думать, что на самом деле он мог чего-то просто не замечать и только крепче прижимал к себе Юлика, утыкаясь носом во вкуснопахнущие растрепанные волосы и на секунду закрывая глаза. Он честно боролся со сном. Получалось не так уж и плохо, но глаза уставали жутко.       Въехали они в деревню только тогда, когда на улице стал заниматься рассвет. Кашин, не менее измотанный, чем Тушенцов, завел машину еще за несколько поворотов и остановил ее у аккуратного маленького домика, еле выглядывающего из-за высокого железного забора. Даня схватил ключи из бардачка, открыл дверь машины и выскочил на волю, наконец, вздохнул полной грудью и уже бодрее подошел к двери. Он долго ковырялся в замке, но даже постаревший и проржавевший замок не стал для него преградой и он отпер до мурашек скрипящую дверь. Все в машине вздрогнули и хотели начать ругаться, но очень быстро поняли, что они на месте и повыскакивали из душного и тесного автомобиля. — Юлик, — позвал Руслан парня, на которого даже истошный скрип двери не произвел должного впечатления. — Мы приехали.       Онешко самым невинным образом, которым можно только это сделать, потер глаза и грустно уставился на Тушенцова: у того аж внутри все сжалось. Юлик бросил взгляд на вбегающих в дворик друзей, снова перевел его на Руслана и, застонав, забрался обратно под куртку парня, обхватив его руками и явно не собираясь вставать. Тушенцову два раза повторять не надо: он, поддерживая одной рукой Юлика, открывает дверь и направляется за остальными. Тот тоже вполне быстро понял, что его не прогонят, и обхватил талию Руслана ногами, чтобы крепче сидеть.       Дом оказался довольно старым, но крепким. Он был полностью деревянным с тяжелой темной дверью, всего в один этаж и маленький чердак. Позади него виднелся небольшой заброшенный огород, поросший высокой травой и борщевиком, который был повыше даже Руслана. Двор, благо, был когда-то засыпан щебнем, и сквозь него просочились только одуванчики. В самом дальнем углу участка было две постройки: туалет и баня — главные прелести садов. В целом, если парни покосят сорняки, здесь будет очень даже уютно жить.       Даня стоял возле двери и снова не мог открыть замок. То ли было холодно, то ли он снова проржавел, но он никак не поддавался всем тем силам, которые к нему прилагал Кашин. Он психанул, выругался и приложил руку к замку, видимо, немного нагревая металл. После этого ему, с огромным трудом, но удалось открыть эту чертову дверь и запустить всех в дом. Надо было срочно растопить печь, потому что если Данила, Лиза и Руслан еще были в теплых куртках, которые они взяли с собой из дома, то Юлик, Даша и Никита тряслись от холода. Не хватало им еще, чтобы они все заболели.       Изнутри домик выглядел тоже неплохо. Было много пыли, виднелись прогрызенные мышами и термитами ходы, но все предметы быта сохранились на своих местах. Компания вошла в большую комнату с печкой у стены. Рядом с ней была еще одна дверь, которая, по словам Дани, вела в маленькую комнатушку, а оттуда можно было попасть в такую же еще одну.       Благодаря Кашину все, конечно же, довольно быстро оказались в тепле. Когда ты сам состоишь из огня, тебе не особо и жидкость для розжига нужна. Все собрались в небольшой кружок у печки и грелись. Было решено пропустить Дашу, Юлика и Кузьму поближе, потому что их синие губы в какой-то момент даже начали пугать. Сменить их легкую одежду пока было не на что, но Кашин обещал, что поищет в доме, может, здесь что-то и осталось из теплых вещей. Так как в саду всегда было по ночам холодно, их здесь должно быть в избытке. — Итак, — Руслан, как все еще самый главный и один из самых старших, решил расставить все точки над «i». — Все, думаю, понимают, что на учебу вы пока не возвращаетесь. Вы не звоните близким — еще их беспокойство нам не нужно, а если спалим сигнал телефона, который у нас все же есть на всякий случай, то ничем хорошим это не кончится. В полиции сейчас достаточно тех, кто работает на орден. Мы все так же держимся хотя бы по парам, в случае с Никитой — по трое, а особенно не отходим от Юлика. — Это еще почему? — возмутился Онешко, явно недовольный таким вниманием к своей персоне. — Мы потом с тобой это обсудим, — тон Руслана стал жестким, и Юлику оставалось только нервно сглотнуть и замолчать. — Хорошо, а что будет со всем остальным? — Лиза вопросительно чуть наклонила голову. — Имею ввиду, одежда, пропитание, наша жизнь. — Будем думать. Скорее всего, мы найдем поселок городского типа рядом с нами и закупимся там, — Тушенцов пожал плечами. — А ваша жизнь… кардинально изменится, я вам так скажу. И сразу предупрежу, что, скорее всего, будет пиздец, но мы выберемся. Некоторое время нам и правда придется посидеть здесь и не высовываться, ничем не светить, желательно, выезжать раз в месяц и перед этим делать все, чтобы скрыть лица. — А если я хочу прямо сейчас есть, — подал голос Кузьма. — Нас, конечно, хорошо накормили, но ночью есть хочется больше. — Сейчас никак не получится поесть. Здесь точно еды нет, а с собой взять мы ничего не успели. Этот пидр, — Даня кивнул на Руслана, — разбудил нас, сказал одеваться, брать документы и гнать в банкомат снимать деньги, а потом ехать к указанному адресу. Мы вообще ничего не понимали, но он выглядел так, что лучше было не перечить. Может, расскажете уже, что произошло? И где, например, Денис? — Все утром. Сейчас все заебанные, всем плохо, поэтому за завтраком завтра все объясним с самых разных ракурсов, — Тушенцов покачал головой. — Распределяйтесь по комнатам и спите хоть немного.       Собрание на этом было окончено. Ни у кого не было желания бодрствовать сейчас. Кто чувствовал голод и хотел просто побыстрее проснуться, чтобы поесть, кто просто был измотан до предела вождением, а кому не терпелось хотя бы несколько часов ничего не понимать и не ощущать. Все распределили комнаты очень быстро: Лиза и Даня пошли в самую дальнюю — у них было чем согреться и укрыться; на печи устроились Кузьма и Даша, которым дали только поеденное молью покрывало; Руслан и Юлик устроились в комнате возле печки. Кроме того же дырявого покрывала, Тушенцов укрыл Онешко своей курткой.       Они долго лежали молча. Ни к одному сон не шел. Руслан должен был просто не спать всю ночь, чтобы, если что, поднять всех, а Юлик знал, что за ним наблюдают, от него ждут разъяснений. Мог бы — он никогда бы ничего не рассказывал, даже зашил бы себе рот, чтобы ни слова об этом вечере из него не вылетело. Но Руслан этого не заслуживал. Сквозь неприятную холодную пелену дремы он почувствовал невесомое прикосновение к своей шее и даже отодвинулся от парня напротив себя. Он встретил тоскливый, но вместе с тем раздраженный взгляд, который только и выражал единственный вопрос «почему?». — Это все идет из далекого прошлого. Мы познакомились с Денисом три года назад. И так повелось, что он всегда был рядом, всегда помогал, оказывал поддержку, которой я не получал от мамы и отца. Он помог мне столько всего пережить… и я влюбился. Это произошло уже тогда, когда мне было пятнадцать. Я сказал ему это, и он отреагировал… счастливо. Он был искренне рад этому. Я тоже на первых порах был готов вешаться на него. Но потом, буквально через две недели, он ясно дал мне понять, что наши интересы немного различаются. Я видел в нем опору и друга, которому хотелось давать все, а ему было двадцать один, и в голове были не только чувства, конечно, — Юлик сглотнул вязкую слюну. — Наш первый раз был согласованным. Почти. Я не сопротивлялся, но и явного согласия не давал: мне было страшно, мне было это в новинку. А он делал все так, чтобы каждый раз я сходил с ума от его прикосновений, и где-то через три месяца почти регулярного секса я стал как испорченная собака Павлова. Даже смешно становится. Я приходил к нему раз за разом, не совсем понимая, что я делаю. Я понял, что это начинает вызывать у меня моральное отвращение, и всего полгода назад я сказал ему в первый раз четкое «нет». Он изнасиловал меня. Грубо кинул к стене, связал руки моим же школьным галстуком, и… Я думал, что все будет хуже, но единственное, что со мной тогда произошло — я понял, что никогда этого не хотел. Тело будто действовало отдельно от меня и я… — Тщщ, не хочешь — не рассказывай дальше, — Руслан, заметив крупные слезы, скатывающиеся на пыльную подушку, аккуратно стер их рукавом своей кофты. — Нет, я должен это рассказать хоть кому-то, — Юлик отмахнулся от рук Тушенцова, которые все равно притянули к себе и стали успокаивающе бегать по спине. — Я ему сказал больше не трогать меня. И еще ровно месяц я, как идиот, приходил к нему, потому что дома было еще хуже, чем у него в постели. Он каждый раз сначала трахал, а потом выслушивал мои проблемы и давал советы, именно в таком порядке. А потом я догадался спокойно обсудить с ним ситуацию. Просто сел один раз с ним на кухне и высказал все, что думаю. Он отнесся с пониманием, извинился за тот раз и предложил остаться друзьями, — Онешко рвано вздохнул. — Я поверил, и знаешь, у него отлично получалось. Он снова стал таким, в которого я влюбился год назад и я успокоился. А потом оказалось, что он хотел вернуть меня все это время. А потом, когда узнал о моей способности, подумал, что, с помощью ордена и всех предложенных мне благ, сможет снова быть со мной. Когда увидел наши с тобой взаимоотношения, он сделал все, чтобы ты был рядом со мной и привязался ко мне, чтобы я со всех сторон был окружен и вошел в орден, а ты — следом за мной. — Сука, — процедил Руслан, чуть сильнее проводя ногтями по спине Онешко. — И все это время он мог лгать нам насчет всего. Совершенно всего. — Мы не можем знать. Ну, и вот… когда ты неожиданно появился в комнате, он успел использовать почти все свои грязные приемчики, которые знал, и я почти согласился на его сделку. Повезло, что ты пришел именно тогда. — Тогда еще один вопрос, — Тушенцов застыл и посмотрел в черные глаза Юлика. — Тебе это было приятно? — Ты про шею? Да. Я ненавидел себя тогда за то, что даже не мог оттолкнуть его, и до сих пор ненавижу. Он знал каждое мое слабое место. А еще он прекрасно знал, что я помню его грубость и знаю, что в случае активного сопротивления будет больно, — Юлик опустил глаза, не выдержав прямого взгляда. — Конечно, я бы стал сопротивляться, если бы он полез мне в трусы, но… — Не продолжай, ты не должен в этой ситуации оправдываться передо мной, — Руслан погладил мягкие волосы. — Встречный вопрос. Ты хочешь меня? — Юлик одним движением плавно перетек на Тушенцова и сел, как-то серьезно и даже немного зло смотря на парня. — К чему это? — всего одной интонацией усмехнулся Руслан и обхватил руками талию прогнувшегося, как кошка или настоящая сука — Тушенцов пока не решил — Онешко, моментально пьянея от ощущения хрупкого тела под своей властью.