До сих пор Шедоу признавал, что у него была всего одна привычка, влиянию которой он был сильно подвержен, — пить кофе. Эта малейшая деталь утренних сборов значила многое для него. Причем любил он кофе в любом виде: в самих зернах, которые мог жевать без всякого зазрения совести, в сладком капучино, в холодном фредо, в крепком эспрессо, в невыносимом ристретто — ему не было разницы. Он испытывал удовольствие от каждого глотка напитка, который своей горчинкой вторил его настроению и давал сосредоточиться на важных вещах.
Даже сейчас, в 7:30 утра (не спрашивайте, откуда такие точные данные), Шедоу сидел на кухне и держал в руках довольно горячую кружку. Тем не менее, выражение его лица было серьезнее, чем обычно.
Как мы знаем, еж и по обыкновению отличался некой суровостью взгляда, редкостью улыбки, постоянной хмуростью, словно он не мог расслабиться чисто физически, но сегодня все будто усугубилось в два раза. От вчерашнего веселья в отеле не осталось ни следа — брюнет упорно смотрел на кофейную гладь, которая время от времени нарушалась его тяжелыми вздохами, растворяясь во множестве маленьких волнующихся дуг, и беспрерывно размышлял.
Без сомнений, Шедоу тревожило обещание, которое он дал прошлым вечером. Он дал Руж целый день на осмысление всей этой странной «сгущеночной» ситуации, однако, как казалось раньше, он и сам был готов пойти на этот шаг. Его не беспокоило, что за эти 24 часа мышка могла придумать достойный план и дать ему отпор, его уже не волновало, какой удар мог быть нанесен его беспрекословному лидерству, ему не были важны эти детали игры, пусть они и пробуждали в нем азарт. Нет, сейчас он заботился о чем-то другом.
Вся лавина его размышлений началась с осознания одной простой вещи: Шедоу придется отстраниться от своей напарницы на целые сутки. Поначалу это представлялось ему элементарной задачей, ведь агент справлялся и не с такими трудностями. Но, когда он только подумал, что за весь день он ни разу не сможет прикоснуться к Руж, вызвать на ее лице румянец или застенчивую улыбку, ласково назвать ее сгущенкой, неожиданно обнять и усадить себе на колени (а за эту несносную неделю случалось и такое), в его душе проснулось знакомое и оттого неприятное ощущение. Это чувство приходило к нему только однажды, когда он решил отказаться от кофе и не пил его два месяца, превозмогая боль от утраты любимой привычки и борясь с нескончаемым потоком навязчивых мыслей, поглощавших его рассудок. Оно было похоже на безумие.
Именно поэтому Шедоу сидел сейчас за столом с неприлично настороженным взглядом. Что для него мог значить исход одной игры, если на горизонте мелькала проблема посерьезнее? Это чувство, что охватывало все его тело, как будто у него вырвали изо рта последнюю сигарету…
Зависимость.
«Неужели я впадаю в зависимость от нее?»
Этот вопрос пугал его, как ничто иное. Он мог еще признать свой кофеинизм, ведь он не наносил серьезного ущерба здоровью совершенной формы жизни, но это… Он не хотел терять свою волю перед Руж. Не хотел, чтобы эта девушка стала его второй манией.
Что же так бушевало внутри него? Влюбленность? Шедоу не допускал даже такой формулировки, ведь звучала она весьма болезненно. Вообще, сейчас он надеялся, что лишь загонялся по поводу сложившейся ситуации, как с ним уже бывало неоднократно, когда он оставался наедине с собственными мыслями. Все те разы справиться с лишними волнениями ему помогала Руж. И теперь он так же ждал, пока летучая мышка зайдет на кухню и разрушит все его сомнения одним своим присутствием.
***
Тем временем Руж была в своей комнате вместе с Омегой. С тех пор как она заимела один весомый козырь в рукаве, она поняла, что может смело перейти в контрнаступление, но вот уже пять минут не решалась выйти на прямой контакт с Шедоу. План ее действий был рисковым (сказать честно, его почти и не было, ведь половину пунктов составляла чистая импровизация) и мог выйти ей боком. А учитывая неожиданные и нелогичные реакции, которые с недавних пор привязались к Ружке и не желали оставлять ее в покое, шансы на успех стремительно падали на самое дно Марианской впадины, а то и глубже, примерно на уровень стараний Sumo Digital, когда они создавали игру Team Sonic Racing. Впрочем, ничего более надежного к ней в голову не лезло.
— Эй, Омега... Можешь выручить меня советом?
— Да. В моем распоряжении только теория, но я постараюсь тебе помочь.
— Скажи, есть ли способ прекратить тот дурацкий выплеск гормонов, о котором ты недавно говорил? Я не могу так больше, из-за него я не узнаю собственного поведения! Если бы нашлось хоть какое-нибудь средство, мне стало бы в разы легче.
— Глобальная сеть Интернет сообщает, что в таких случаях могут быть действенны антидепрессанты.
— Антидепрессанты… Говорят, они любовь убивают, — вслед за этой фразой Руж уткнулась указательным пальцем в нижнюю губу и попыталась вспомнить все рассказы и лекции, что ей когда-либо приходилось слышать на тему успокоительных. После нескольких секунд размышлений на ее лице появилась довольная улыбка, а в глазах блеснула явная надежда. —
Точно, это может сработать. Омега, ты самый лучший! Я не разлюблю тебя никогда, даже под действием препаратов.
— Рад это слышать. Хоть мне и чужды чувства в вашем понимании.
Таким образом, имея под рукой хорошего теоретика и верного помощника, Руж нашла выход из ситуации, а заодно и аптечку в своей комнате. Омега изучил все инструкции препаратов, прочитал все отзывы на медицинских форумах и помог своей союзнице с выбором дозы (ведь успокоительное — вещь тонкая, его нельзя принимать только по интуиции, уж поверьте мне). Глотнув парочку таблеток и приведя свою внешность в идеальный порядок, мышка с небывалой уверенностью пошлепала на кухню и уже приготовилась к своему триумфу.
Пусть ей по-прежнему не представлялось, как именно она его добьется… Зато сейчас ей было очень спокойно. И хорошо.
