Built from the Ashes

– Путь к искусству привел меня к побегу, – вдруг сказал Микаэль, и его голос прозвучал скорее устало, чем сердито. Парни оглянулись и поняли, что Эмма уже ушла. Эвен выразительно поднял брови. – Мы бы застряли тут на несколько лет, если бы ты ждал идеального снимка от этих двух. – Извини, – тут же добавил Исак, и его щеки виновато вспыхнули. Микаэль отмахнулся от него. – Без разницы. Это не плохая идея, просто...Я не знаю. Веди себя естественнее, ладно? Он снова начал возиться с камерой, закрепляя ее на штативе, и Эвен, не теряя времени даром, подошел к Исаку чуть ближе. Осторожно, чтобы не спугнуть его, и так, чтобы Исак позволил. К счастью, на Эвене уже был подходящий костюм (менее королевский, чем тот, в который нарядили Вальтерсена, но, все же), потому что он играл роль солдата в одной из предыдущих сцен боя. Однако, не уверенный в своих волосах, он поднял руку, чтобы пригладить их. Исак фыркнул. – Серьезно? Почему ты так зациклен на том, чтобы у всех были идеальные волосы? Эвен слегка покраснел, но на удивление, его голос прозвучал супер-профессионально: – Сейчас меня будут фотографировать, Исак. Я бы не хотел запятнать твою добрую репутацию, заставляя тебя целовать кого-то с плохой прической. Исак закатил глаза. – Спасибо, наверное? Микаэль наконец-то закончил с подготовкой и расположился поблизости. – Вы готовы? Исак, могу я попросить тебя сделать то же, что и раньше? Ближайшую к камере руку поднять на талию Эвена, а вторую на шею? Исак нервно сглотнул, но сделал все именно так, как его попросили, шагнув ближе к Эвену по собственной инициативе – чего он ни разу не сделал с Эммой. И этот простой и короткий шаг вызвал в Эвене целую смесь из шока и желания, вдруг заставив его осознать, что в независимости от того, что они строили эти последние несколько недель, доверие каким-то чудом тоже выстроилось между ними само по себе. Эвен решил не дожидаться дальнейших указаний и смело обхватил Исака за талию, чтобы удержать на месте. Они посмотрели друг другу в глаза, и в этот момент действительно показалось, будто они остались только вдвоем. Несмотря на прохладный осенний ветер, Эвену вдруг стало очень тепло, и Исаку, судя по залившему его щеки румянцу, тоже. Все это время, пока Эвен размышлял о том, как было бы хорошо – заставить Вальтерсена прекратить целовать Эмму, он не задумывался, каково это будет – снова поцеловать Исака. Внутри все переворачивалось от одного только предвкушения. Желудок сжался от волнения, будто Эвен только что сиганул со скалы, а внизу – ничего, только пропасть, неизведанная и беспредельно бесконечная. Может, так оно и было. – Отлично, – Микаэль подал голос, хлопнув в ладоши. – Как только будете готовы... На этот раз Исак поцеловал его первым, и Эвен даже не мог представить, как сильно на него подействует это. Внезапно он ощутил жалость к Эмме, потому что наконец-то осознал, каково ей было все это время. Он понимал, каково это – знать, довольствуясь логикой – что именно ты должен делать, но не делать этого, потому что обычного сценического поцелуя оказалось недостаточно. Это было похоже на настоящую пытку – позволять Исаку целовать себя, но не позволять себе целовать его так, как действительно хочется. Эвен не мог схватить его за рубашку и притянуть ближе – это помяло бы костюм. Не мог положить ладони на его лицо и провести большими пальцами по щекам – это испортило бы снимок. Не мог углубить поцелуй, не мог использовать язык. И, все же, это было прекрасно. Чувствовать головокружительно-теплый, влажный жар губ Исака. – Замечательно! – крикнул Микаэль, щелкая фотоаппаратом. Впервые за целый час его голос прозвучал взволнованно. – Теперь мы можем...? Прежде чем он успел сказать что-то еще, Исак сам углубил поцелуй. Теперь его губы двигались в одном ритме с губами Эвена, пальцы запутались в его волосах на затылке. Ошеломленно распахнув глаза, Эвен увидел, что веки Исака все еще прикрыты, и тут же снова закрыл свои. Он сжал ладони по обе стороны от Исака, аккуратно оттягивая ткань его рубашки, и затем, чудесным образом, они поцеловались по-настоящему. – ...или продолжаем работать, – послышалось бормотание Микаэля. Фотоаппарат защелкал, как сумасшедший. Спустя какое-то время сделав бесчисленное количество кадров, Микаэль остановился и неловко кашлянул: – Отлично, ребята. Теперь вы можете остановиться. Исак отступил назад и его губы напоследок лениво скользнули по губам Эвена. Открыв глаза, Эвен тяжело дышал, всматриваясь в покрасневшие щеки напротив. Его первым инстинктом стало желание притянуть Исака обратно, и в этот же самый момент его затуманенный поцелуем мозг медленно сообразил, что Эвен в который раз облажался перед самим собой. Просто друзья? Ха. Они удивленно уставились друг на друга, все еще пытаясь осмыслить, что только что произошло. К счастью, был еще Микаэль, который мог разрядить обстановку и сделал это, с нескрываемым энтузиазмом взмахнув своей камерой. – Боже мой! Вы только посмотрите на это! – воскликнул он, держа экран так, чтобы они оба могли видеть снимки. Эвен даже не трудился смотреть на себя, все его внимание было приковано к Исаку. К потрясающе красивому Исаку. Буквально. От этих фотографий мгновенно перехватывало дыхание, и дело было не только в бледной коже Вальтерена и ярко выделяющихся на ее фоне губах. На снимках горело неподдельное пламя, страсть, которые не смогли бы сыграть даже самые опытные актеры. Эвен задумался, сможет ли внезапно смутившийся Исак, с губами, все еще распухшими от их поцелуя, распознать тот же безошибочный огонь.

* * *

После съемок им пришлось вернуться в художественную школу, чтобы переодеться и вернуть костюмы в театр. Шли в полном молчании, но без особой неловкости, которая ощущалась чуть ранее. Исак вышагивал рядом, и их руки то и дело легонько касались друг друга, и Эвен был почти уверен, что Исак в кои-то веки не испытывает дискомфорта, находясь рядом с ним, что было, в общем-то редкостью. – Тебя подвезти домой? – спросил Эвен, когда они закончили переодеваться. – О, ты совсем не обязан, – Исак пожал плечами, но Эвен знал, что у него нет машины и ему придется ехать домой на трамвае. – Позволь мне отвезти тебя домой, – перефразировал он свою просьбу. – Думаю, я должен тебе. Исак фыркнул. – Это, конечно, правда, но... – Мне все равно нужно зайти на работу, – Эвен солгал, и глазом не моргнув. – Просто поедем со мной. Можем перекусить в кофейне, а потом ты пойдешь домой пешком. Исак некоторое время обдумывал это предложение, его глаза подозрительно сузились, но в конце концов он согласился. . К тому времени, как они добрались до кофейни, сделали заказ и уселись за столик, Исак пребывал в настолько прекрасном расположении духа, что сердце Эвена с каждой секундой увеличивалось в размерах в груди. – Поверить не могу, что ты убедил меня согласиться на это! – воскликнул Вальтерсен, наверное, уже в третий раз, накалывая на вилку кусочек того самого шоколадного торта, которым Эвен совсем недавно его угощал. – Что-что, прости? – Эвен рассмеялся. – Я был тем, кто пытался отговорить тебя от этой затеи! Исак усмехнулся. – Да, но я все равно согласился только из-за тебя, так что, как ни крути, это – твоя вина. Эвена затопило теплой волной, но он старался не показывать, каким на самом деле счастливым сделали его эти слова. Вряд ли Исак отнесется к этому благосклонно. – Из-за тебя и Юнаса, – тут же исправился Вальтерсен, явно почувствовав двусмысленность своих предыдущих слов. – Я ведь не знаю Микаэля. – С чего тогда вообще делать мне одолжение? Я тебе даже не нравлюсь. Исак закатил глаза. – Я думал, мы теперь друзья, – цокнул он нетерпеливо. – Определись уже, а то я за тобой не успеваю. Эвен все никак не мог отделаться от мысли, что если бы они разговаривали так какую-то неделю назад, все шло бы совсем по-другому. Слова Исака звучали бы более обвинительно, а голос так и сочился бы ядом. Вместо этого в нем появилась приятная легкомысленность, которую Эвен не ожидал увидеть так скоро. Исак по-прежнему часто бывал с ним резок, словно у него уже выработалась привычка раздражаться буквально из-за всего, что Эвен говорил или делал, но теперь в этом не было злости. Приятная перемена. Какое-то время они потягивали кофе в уютном молчании, пока Исак внезапно не начал стонать, съежившись в кресле. Эвен давно заметил, что он проделывал это каждый раз, когда мысленно возвращался к поцелуям с Эммой. – Боже, все-таки я стопроцентный гей! – заметил Исак, чуть не уронив вилку на пол. Эвен рассмеялся. – Мой поцелуй убедил тебя в этом? – пошутил он. – Неужели я был настолько хорош? Исак закатил глаза так сильно, что, казалось, это может быть больно. Вау, это практически три очка, – рассеянно подумал Эвен, но затем тряхнул головой, чтобы избавиться от своей таблицы подсчетов под названием «Раздраженный Исак». – Нет, – Вальтерсен надул губы. – Просто Эмма была настолько плоха. После того, что Эвену довелось увидеть на съемках, он не мог не согласиться с этим высказыванием. – Хотя, – продолжил Исак с кокетливой ноткой в голосе. – Если бы я раньше не знал, что я гей, твой поцелуй определенно устранил бы любые сомнения. Эвен не часто краснел, но от слов Исака его щеки предательски вспыхнули, а сердце забилось в три раза быстрее обычного. Господи...неужели, Исак только что флиртовал с ним? Все признаки указывали, что да, даже несмотря на то, что у Эвена не было прецедента, с которым он мог бы сравнить. Он вдруг почувствовал себя ужасно виноватым за все те разы, когда флиртовал с Исаком в прошлом семестре, даже не подозревая, как себя чувствует при этом Вальтерсен. Неужели каждая колкость так же сильно задевала его, будто ударом под дых? Неужели каждая насмешка заставляла его чувствовать слабость в коленях, будто он потерял контроль над своим телом, над своей волей? Господи. Теперь-то Эвен понимал, почему Исак его ненавидит. Это был порыв, и он оставил его открытым и незащищенным. В этом чувствовалась какая-то интимность, и Эвен не мог не задаваться вопросом, чувствует ли Исак то же самое. Исак спрятал довольную улыбку за кружкой кофе, но продолжал лукаво поглядывать на Эвена из под длинных, отдающих золотом, ресниц. – Красный тебе к лицу, – улыбнулся он, указывая на его щеки. Эвен кивнул. Силы покинули его тело. – Спасибо, – ответил он, и тут же мысленно пнул себя за это. Улыбка Исака стала еще шире. – Это будет весело, – протянул Исак с озорным блеском в глазах. – Мы станем самыми лучшими друзьями, Эвен. Вот увидишь.