* * *
Всю ночь Эвен не мог сомкнуть глаз, раз за разом прокручивая в голове поцелуй с Исаком. Желудок буквально сжимало от воспоминаний. Он тщетно пытался унять свои мысли, успокоить бешено стучащее в груди сердце, но был слишком взволнован по причине, которую даже сам не понимал. В последнее время бессонница стала постоянной спутницей его жизни, поэтому вместо того, чтобы терять понапрасну время, он сделал то же, что и все предыдущие ночи до этого – взял свой альбом и приступил к рисованию. Это унимало дрожь, расслабляло тело и разум. Он набросал грубый набросок лица Исака, именно в таком виде, в каком он запомнил его в тот день: щеки, раскрасневшиеся после поцелуя, волосы, отливают золотом в лучах заходящего солнца. Тонкой линией подчеркнул мягкие губы, формой напоминающие лук Купидона, а также веер длинных ресниц, тенью падающих на щеки. Только когда он закончил и воспоминание об Исаке, живущее в нем, теперь ожило и на бумаге, Эвен почувствовал, как голова прояснилась настолько, чтобы он смог наконец-то заснуть.* * *
Следующая неделя выдалась на удивление приятной. Теперь Исак закатывал глаза примерно на треть своих взаимодействий с Эвеном, но что было еще поразительнее, так это то, что он вообще взаимодействовал с Эвеном. Приходя в их квартиру, он больше не прятался в комнате Юнаса, как раньше. Конечно, он вел себя так, будто делает всем одолжение, будто на самом деле предпочел бы никогда не видеться с Эвеном, но все равно почему-то не уходил. Юнаса жутко забавляли все эти его потуги. Он тоже стал вести себя странно. Старался все меньше попадаться им на глаза, и если Исак замечал это, то не жаловался. Стоило им пойти втроем заниматься в библиотеку, Юнас вдруг получал сообщение от Эвы с просьбой появиться в нужном ей месте сию же секунду. Стоило им оказаться в какой-нибудь забегаловке, Юнас умудрялся занять собой все пространство с одной стороны стола, чтобы Исаку с Эвеном пришлось сесть вдвоем на другой. Эвен чувствовал – что-то назревает, но не мог понять, что. Единственное, что давало ему надежду на то, что, возможно, он не одинок в своих чувствах, ведь Юнас по какой-то необъяснимой причине считал, что их отношения развиваются достаточно хорошо, раз требовал соблюдения своих дурацких правил о том, где и когда им можно будет заниматься сексом в дальнейшем. Что Исак вообще говорил ему об Эвене? . Эвен был погружен в свои мысли, как это всегда бывало после разговора с Юнасом, и раздумывал, согласится ли Вальтерсен пойти с ним на настоящее свидание. Он просто не понимал, насколько реальным было постоянное раздражение Исака, а что из этого являлось кокетливым притворством. Эвен знал, что самым немудреным способом выяснить это можно лишь спросив напрямую Исака, но всякий раз, когда он раздумывал об этом варианте, желудок болезненно скручивало. Между ними только-только устоялся какой-никакой мир, он не хотел разрушать едва зародившуюся дружбу, которую они начали строить. Вернувшись в квартиру в пятницу вечером, Эвен на мгновение подзавис, обнаружив, что в гостиной полно народу, но потом вспомнил, что Юнас вроде как предупреждал его о приходе друзей. Именно поэтому Эвен планировал сегодня переночевать у Микаэля, чтобы дать банде немного пространства, однако за всеми этими размышлениями о Вальтерсене, совершено позабыл о собственных планах. – Эвен! – тут же воскликнул Магнус, вскидывая руки в воздух, будто Эвен был самым желанным сюрпризом. Эвен усмехнулся, снял куртку и повесил ее на вешалку у двери. – Как дела, Магс? Магнус не теряя драгоценного времени, пустился в рассказы о какой-то девушке, с которой пытался переспать на вчерашней вечеринке – девушке, у которой, очевидно, был очень ревнивый, внушительных размеров парень. Они все смеялись над очередной неудачей Магнуса, но Эвен слушал вполуха. Все его внимание было приковано к Вальтерсену, который стоял, прислонившись спиной к барной стойке, разделяющей гостиную и кухню. Он смотрел прямо на него и уголки его губ то и дело приподнимались в ухмылке. Эвена прошибало от этого до дрожи в коленях, поэтому, почувствовав необъяснимое влечение к нему, он подошел и отзеркалил расслабленную позу Исака. – Тебя здесь быть не должно, – сказал Исак достаточно тихо, чтобы не привлекать внимания остальных. – Что, прости? – Эвен засмеялся. – Я живу здесь. Зеленые глаза Вальтерена весело блеснули в искусственном освещении комнаты. – Юнас сказал, ты сегодня ночуешь у Микаэля? – Таков был план, – согласился Эвен, доставая мобильный. – Но у меня совсем вылетело из головы, что вы придете. Он открыл текстовое окно, чтобы предупредить Микаэля, что вот-вот появится на пороге его дома, но прежде чем он успел начать печатать, Исак, по-видимому, заглядывающий в телефон через его плечо, взял его за руку и опустил ее так, чтобы ему было лучше видно экран. – Это наша фотография? – спросил он, показывая пальцем на последнее полученное сообщение от Микаэля. Эвен кивнул, нажал на вложение и пальцами развел ее в стороны, делая картинку больше. Затем он передал телефон Вальтерсену, чтобы тот мог взглянуть на нее сам. – Я хотел отправить ее тебе. Должно быть, и это вылетело из головы. Что было, конечно, ложью. Он хотел послать фотографию сразу же, как только получил – посмотри, какие мы хорошенькие, посмотри, как мы отлично смотримся вместе – но подумал, что было бы странно посылать своему новому дружбану фотографию, где они целуются. В итоге он так долго колебался, что прошло слишком много времени. Поэтому Эвен решил просто притвориться, что никогда не видел ее вообще. (И это было невъебенно трудно, учитывая, что он ежедневно боролся с желанием установить эту чертову фотографию в качестве обоев на экран блокировки). Он нервно переминался с ноги на ногу, пока Исак рассматривал изображение. Интересно, на что он обращает внимание? Сам Эвен уже запомнил каждый дюйм этой фотографии. Как Исак склонил к нему свою голову, приоткрыв губы в ожидании поцелуя. Эвен, в свою очередь, навис над ним, его собственные губы на расстоянии одного вдоха, достаточно близко, чтобы сократить миллиметры и украсть желанный поцелуй. На контрасте открытые глаза Эвена, излучающие синеву, которая казалась еще ярче на фоне осеннего пейзажа позади них. Легко понять, почему Микаэль выбрал именно эту фотографию. Во взгляде Эвена сквозила нежность, за которой отчетливо пряталась страсть, говорившая о неудовлетворенной тоске. Он смотрел на Исака с почти благоговейным недоверием, словно не понимая, почему ему так повезло. Он вдруг запоздало подумал, а не будет ли это слишком для Исака – если желание Эвена на снимке будет читаться как что-то жуткое и нежеланное – но на его лице светилась мягкая улыбка, которая говорила о том, что беспокойство Эвена было необоснованным. Он позволил Исаку довольно долго рассматривать фотографию, однако в конечном счете, отвлек его внимание. – Наверное, стоит написать Микаэлю, – сказал он, и Исак вздрогнул при звуке его голоса, как будто совсем забыл, что он здесь. – Дам ему знать, чтобы ждал меня в ближайшее время. Легкий румянец залил щеки Вальтерсена, когда он отдал мобильный обратно. – Ты можешь остаться, если хочешь, – произнес он твердо, будто изо всех стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Да? Исак кивнул, однако встречаться с ним взглядом не стал, вместо этого он оттолкнулся от стойки и пошел в гостиную к своим друзьям. И только оказавшись, как ему казалось, на безопасном расстоянии, он небрежно бросил через плечо: – Магнус будет скучать по тебе, если ты уйдешь, – он старался выглядеть безразлично, но румянец на его щеках говорил о том, что Магнус будет не единственным, кто заскучает. И поскольку Эвен не мог вынести мысли об уходе, когда Исак лично просил его остаться, он устроился на диване рядом с ним с трепетом, расползающимся где-то глубоко внутри. Они сели так близко, что их коленки снова соприкасались, и именно так Эвен провел остаток своего вечера. Даже когда Исак заснул и его голова опустилась на плечо Эвена. Даже когда парни увидели это и начали ржать. Даже когда Эвену казалось, что он вот-вот воспламенится от переполнявших его эмоций. Даже тогда. Он остался.