Война двух миров

Блум. Девушка сидела на краю обрыва, сгорбив спину и махая босыми ногами вперёд и назад. Её обувь лежала рядом, но Блум хотелось почувствовать прохладный ветер над океаном босыми ступнями. Приятный запах от воды, лёгкий шум волн и щебетание птиц где-то наверху дарили настоящее умиротворение. Сейчас, будучи свободной от всех самых угнетающих мыслей и проблем, находясь вдалеке от цивилизации и знакомых, Блум была счастлива. Она услышала шорох позади и, почувствовав знакомую энергию, улыбнулась. Валтор присел рядом и сразу отодвинул её подальше от края – теперь над гладью воды свисали только голые ступни. Она не сдержала смешка, собираясь насмешливо пробурчать что-нибудь о своей силе, которая точно не даст ей так нелепо умереть, но весёлое настроение переросло в более умиротворённое и счастливое. Валтор смело обнял её, поцеловал в висок и положил подбородок на рыжую макушку. Теперь они вместе провожали закат. — Знаешь, ещё месяц назад я не знала ответа на один вопрос. — Какой? — Блум была готова растаять под последними лучами солнца, стоило только ощутить, как маг начал перебирать её волосы. — Счастлива ли я, — Валтор заинтересовано приподнял бровь. — А сейчас знаешь? — Да, — шепнула Блум. — Я отпустила прошлое, выкинула все мучения своей совести, оставив на её месте редкие светлые воспоминания. Я перестала думать о будущем, поставив всё на самотёк. Я больше не пекусь о принципах, потому что хочу жить так, как мне хочется, а не так, как нужно. Я впустила в свою жизнь человека, подпустила слишком быстро, забыв о страхе и риске. Поэтому я счастлива, Валтор. Благодаря тебе. Маг ответил на её поцелуй, сминая мягкие губы. Он сплетался с её языком, превращая поцелуй в настоящий танец. Валтор ухмыльнулся, почувствовав несильный укус, но Блум сразу провела языком по капельке крови и пососала его нижнюю губу. Маг обнимал Блум за талию, гладил затылок и шею, вкладывая в поцелуй всю свою любовь. Блум это чувствовала. — Ты не представляешь, как я рад, что ты смогла сделать это, — фея прилегла виском на его плечо и стала наблюдать, как солнце скрывается за горизонтом. — Поэтому я тоже счастлив, Блум. — Прошлое действительно заставляло меня стоять на месте. Но сейчас… — она подняла голову и вдохнула воздух полной грудью. Улыбка сама по себе появилась на молодом лице. — Мне так хорошо, Валтор! Не думать о том, что я обещала себе, за чем гналась последний год, чтобы не повторить тот горький опыт. Я ничуть не жалею, что впустила тебя в свою жизнь. Я тебе доверяю, я верю в то, что это навсегда. Ты же никуда не уйдёшь, да? Не оставишь меня одну, как он? — Нет, Блум, — он взял её лицо в свои руки. — Я люблю тебя и оставлять не намерен. — А если… — И никто не заставит меня это сделать, — Блум проглотила свою озадаченность. Непонятно, как Валтор догадался, что она хотела сказать. — Я всегда буду рядом, обещаю. К ней снова вернулся покой. Фея обняла Валтора и расслабилась окончательно. Когда маг напоминал ей, что он рядом и всегда будет, что он готов протянуть руку помощи и подставить своё плечо, что готов встать горой перед ней, лишь бы защитить, Блум сразу забывала о своих редких переживаниях на этот счёт. И почему-то Блум верила. Не зная того, что случится с ними завтра, она верила, ведь слова Валтора были убедительнее пророчеств самых древних ведьм. Вдруг картинка вокруг, мир, в котором она находилась, Валтор, которого она обнимала, начали исчезать. Блум испуганно встала на ноги и начала озираться по сторонам. Горы вдали, деревья в паре метров, выступ, на котором она стояла и даже Валтор приобрели нечёткие очертания. Словно они находились в компьютере, и Блум увеличила картинку, отчего мелкие пиксели резали глаза. Фея с криком вынырнула из сна, резко сев. Блум огляделась и сразу поняла, где она находится. Сад Обливиона она узнала бы даже с закрытыми глазами. Девушка лежала на пледе под тенью высокой черешни. Блум услышала шаги, совсем рядом оказалась Стелла. Фея огня дракона спросила первое, что её интересовало на данный момент. — Где Валтор? — С тобой всё в порядке? — Стелла непонятливо нахмурилась. — Где Валтор, Стелла?! — Блум резко вскочила на ноги, смахнув с лица рыжие пряди, которые растрепались после сна. — На Эсперо, где ему ещё быть? — Как на Эсперо? — её голос стал заметно тише. — Он же был здесь… Он был на нашей стороне. — Он и сейчас на нашей стороне. — Почему тогда он не здесь? — Ты меня спрашиваешь? — её саркастичный тон немного насторожил. — Я, что ли, прогнала его? — Что? Я не могла этого сделать! — Но сделала! — справа показалась фигура феи воды. Лейла выглядела озлобленной. — Из-за своих трусливых принципов и гордости! Из-за прошлого, которое, видите ли, тебя не оставляет, и ты не хочешь его рядом с собой. — Из-за страха снова быть брошенной, униженной, растоптанной, — слева наступала Муза. — И слабой, — около Стеллы оказалась Флора. Блум на секунду обрадовалась, увидев её, ведь именно от Флоры почему-то подобных слов она не ждала. Блум ошиблась, потому что фея природы кольнула больнее всех. — Валтор ушёл, устав ждать от тебя смелости противостоять самой себе. Мы тоже устали мириться с твоими принципами. Ты трусливая. Ты слабая. Ты ничто перед своими страхами. И ты никогда их не преодолеешь, потому что вокруг тебя нет людей, ради которых это можно было сделать. Ты упустила свой единственный шанс, Блум. Подруги вдруг начали говорить все одновременно. Их голоса превратились в громкий гул, и она не могла разобрать ни единой фразы. Шум стоял в ушах, заполнял голову, но, по сравнению с отчаянием, он был лишь задним фоном. Отчаяние захлестнуло такой волной, что Блум едва не захлебнулась. Только самое ужасное было даже не в этом. А в том, что девочки были правы. Думан. Стоя посередине зала Омикрона – его с Флорой рабочего места – метаморф непонятливо хмурился и глядел на часы, думая, что либо те спешат, либо он что-то перепутал. Но путаницы быть было не должно, сегодняшний день не отличался ничем примечательным. Он должен был прийти сюда вместе с Флорой, стряхнуть невидимую пыль со своей мраморной статуи в форме клыкастого зубра, усесться за стол и наконец, словно настоящие король с королевой, принять жителей Домино на аудиенции. Однако не было ни Флоры, ни людей. Мало что понимая, он решил вернуться обратно в Обливион, чтобы найти Флору там. Портал открылся с привычной лёгкостью самого простого заклинания и перенёс его на первый этаж. Его дух снова захватило творение его подруги, почти сестры, и он, словно оказался тут в первый раз, заново рассмотрел интерьер. Больше всего ему нравились фрески с изображением венецианской культуры и вазоны с петуниями. Думан долго смеялся на подругой, говоря, что она превратила целый замок в теплицу. Думан сначала выглянул в окна, дабы удостовериться, что в саду нет той, кого он искал. Её не было, и он поспешил на второй этаж. Как ни странно, по пути он не встретил даже Блум со Стеллой, которые обычно не покидали стены Обливиона: тут они и жили, и работали. Не встретил и няни с Итаном, которые обычно проводили время в холле вокруг целой кучи игрушек. Обливион, несмотря на свои гигантские размеры, был непривычно тих. Совсем скоро он понял, что и пуст. Думан почувствовал неприятную, тяжёлую, густую и стекающую по внутренностям жижу. Это жуткое ощущение сначала ударило в грудь, потом в горло, а потом в голову, и Думан наконец понял, что чувствовал. Липкие и неприятные ощущения не были галлюцинацией, хотя ему очень этого хотелось. Нет, маг понял, что чувствовал. Он чувствовал страх. Начали пробуждаться пока ещё крохотные искорки паники, которой он не давал волю. Волю он давал своим действиям, открывая каждую дверь каждой комнаты, желая найти хотя бы кого-нибудь. Хотя бы одного знакомого, неважно, будь он хоть поваром или стражником. Ему нужен был кто-нибудь, чтобы звон в ушах от давящей тишины развеялся под натиском голоса, а зрение, которое судорожно пыталось уловить хоть какое-то движение, наконец его уловило. В Обливионе никого не было, Думан это понял спустя долгое время поисков. Он не желал с этим мириться и был решительно настроен найти кого-нибудь из друзей. Метаморф покинул Обливион, быстро оказавшись в одной из улиц своей планеты, но и улица была пустой. Несмотря на будний день, позднее утро и приятную погоду, все лавочки были закрыты. Ни одного открытого заведения, магазина, лавки, будки. Улица выглядела покинутой цивилизацией давным давно. Думан покачал головой и бегом побежал в другую сторону – в самую оживлённую, всегда заполненную людьми часть планеты. Вокруг памятника и фонтана восьми основных стихий не было ни души, хотя обычно здесь было не прорваться. Каждый день воды фонтана шептали разные песни, памятник освещал пространство определённым цветом, а гармония вокруг успокаивала, дарила покой. Центр планеты, одна из самых ухоженных и подстроенных под досуг улиц, была пуста. И так со всеми следующими. — Нет-нет-нет, — бормотал маг. — Нет! Что за шутки? Где все?! Флора! Лейла! Анаган! Блум! Валтор! Где вы все?! Метаморф схватился за голову и упал на колени. Пальцы пропустили розовые волосы и с силой сжали их, дабы притупить боль своего хозяина. Думан жмурился, чтобы нескончаемые яркие точки перед глазами подарили ему желанные образы близких, кричал, чтобы эта шутка прекратилась. Но ничего того, чему ему хотелось, так и не произошло. Валтор. Тёмный зал подземного замка лорда Даркара уже битый час наполнялся криками, кровью, трупами и отчаянием. Порой атмосфера прерывалась злобным, по-настоящему устрашающим смехом, который придавал десятерым волшебникам сил. Но ни их количество, ни их совмещённые усилия не помогали против битвы с Фениксом. Никогда прежде Валтор не ощущал себя настолько слабым и беспомощным. Сейчас, будучи прикованным к стене заклинанием Даркара и лишённым всех своих сил, Валтор больше не чувствовал своего стержня и самообладания, которые помогали ему не только для поддержания своего образа, но и для осуществления своих целей. Он никогда не сомневался в себе, никогда не мирился с трудностями и преградами на своём пути, никогда не позволял себе быть слабее других, а сейчас в одно мгновение нарушил сразу три своих жизненных принципа. Из горла вышел озлобленный на весь свет рык, и маг начал брыкаться, пытаясь освободиться благодаря своей физической силе. Она оказалась слабее волшебства Феникса, а его самодовольный смех только подбивал Валтора скрипеть зубами и посылать искры уничтожения, но ни на что больше он был не способен. Едва не раздирая собственную кожу металлом наручников, прикованных к стене, Валтор смотрел на всё происходящее и уже произошедшее. Прямо рядом с ним распластался труп блондинки. Двое монстров из личной армии Даркара доедали её конечности, пока не приступили к стройной фигурке. Валтор едва удержал рвотный позыв, когда из надкусанного живота вывалились кишки, и монстры с жадностью растерзали орган. Кровь Стеллы брызнула на его лицо, потекла на шею и испачкала белоснежную рубашку. Чуть поодаль задыхался Гантлос. Вечно сжатые в полосы губы были покрашены кровавой жидкостью, а из самого рта кубарем вытекала пена. Маг бился в конвульсиях, цеплялся рукой за Музу, которая сидела на коленях рядом с супругом. Чёрный полупрозрачный шар, в котором она находилась, не давал ей прикоснуться ни к чему вокруг, а пропитанный ядом воздух убивал её на глазах. Она хваталась за горло, распахивала рот, словно рыба, пытаясь вдохнуть, но шар, словно целлофановый пакет, попадал ей в глотку и медленно убивал. Валтор снова зарычал и дёрнулся, но ту боль в запястьях, что почувствовал он, была ничем, по сравнению с тем, что чувствовали люди вокруг. Теперь он смотрел, как одним движением Даркар сворачивает шею его другу. Огрон падает замертво с неестественно повёрнутой головой. С отчаянным визгом перед глазами появляется фея природы. Слишком опрометчиво, слишком глупо нападать одной против такого сильного противника. Валтор это знал, понимал, но ярость ослепила бедную девушку, поэтому спустя роковые секунды её жизнь также была прервана. Когти Даркара вспороли грудь, заставив её истошно закричать, а потом прошлись по горлу. Оторванная голова прикатилась прямо к его берцам, и Валтор снова с трудом сдержал рвотный порыв. Близнецы, держащиеся за руки, нападали вдвоём. Даркар с лёгкостью находил в себе силы и отражал удары, и у Валтора наконец появилась надежда на то, что это всё может закончиться. С ужасными потерями, болезненными исходами, но закончиться. Стоило ему вынырнуть из мечтаний, как все надежды рассеялись прахом. Сидевший на коленях Анаган отлетел к стене сзади и с глухим стоном осел на пол. На время оставшаяся одна Лейла начала нападать самостоятельно, и странная улыбка Феникса её ничуть не напугала. До того момента, когда он вдруг не оказался за спиной и не схватил её за волосы. Он потянул её за собой. Лейла крикнула и начала извиваться, пытаясь вырвать волосы из его хватки. Ощутила, как пряди были безбожно сорваны и сейчас волочились по полу, когда она подметала их своей фигурой. Брыкаясь, фея делала себе только больней, но освободиться так и не смогла. Тихий смех Феникса ворвался в сознание Лейлы и Валтора, и теперь второй наблюдал, как лицо шатенки окунают в полыхающий камин и укладывают на раскалённые угли. Который по счёту истошный вопль оглушает, смех Феникса пробуждает едва не умерших мурашек по телу. Тело феи становится безжизненным, когда его опрокидывают в камин с презрением на уродливом фениксовом лице. Валтор дрожит. По-настоящему дрожит от ярости, которая сковала тело нервным припадком. От ярости к себе за слабость, от ярости к Даркару за безжалостность, от ярости к остальным за глупость. Теперь Феникс боролся с пришедшим в себя Анаганом. В этот раз к нему на подмогу прилетел Думан в образе большой чёрной птицы. Перья на его крыльях служили оружием: они были непривычно толстыми и острыми. Парочка из них оставила прекраснейшие царапины на лице Даркара, но это, на невезение магов, только придало ему сил. Валтор не успел проследить, как злодей так быстро схватил птицу с ярко-розовым хохолком. Полный боли визг ворвался в голову тогда, когда в руке Даркара уместилось оторванное крыло. Птица больше не взлетала, не кричала и не подавали никаких признаков жизни. С хищным оскалом и больным рвением Даркар оторвал перья из крыла и собрал их в один кулёк в своей руке. Он создал древнее оружие с острыми клинками по обеим сторонам. Глефа – то самое оружие – использовалось им, как настоящий меч, от которого отбивался маг скорости. Его скорость помогала ему уворачиваться, но не нападать, и вскоре маг всё-таки пропустил удар. Острые концы нескольких перьев вонзились в глаз. Анаган закричал и упал на колени. Здоровым глазом, который он открыл слишком поздно, он увидел костлявые ноги рядом. Анаган, вероятно, уже ничего не чувствовал, но был Валтор, который увидел. Перья вонзились в одно ухо темнокожего мага, а вышли из другого. Анаган упал замертво. Валтора поработил настоящий ужас, дичайших страх, когда он понял, что в живых из правителей осталась только Блум. До этого по какой-то причине маг её не замечал. Он, не имея возможности оторваться, смотрел на безжалостные картины убийства. А сейчас, когда зверь внутри Даркара вновь заверещал от голода, на его глаза попалась миниатюрная фигура с яркими рыжими волосами. — Нет, — отчаянный шёпот сорвался с его губ. — Не смей! Не приближайся к ней, Даркар! — Валтор, — какой ужас творился в его душе сейчас, такой же творился и в глазах Блум. — Помоги мне. Глухой смех отразился от каменных стен громче обычного. Блум ничего не предпринимала. Валтор кричал ей, что у неё хватит сил противостоять ему, что она самая смелая фея, которую он когда-либо встречал. Но Блум будто была зеркалом перед которым стоял он и отражала такой же скользкий страх. Она смотрела перед собой, видела ухмылку Даркара, но не делала абсолютно ничего. — Ничего ты не сделаешь, — Валтор понял, что феникс обращается не к Блум, а к нему, ведь фея совсем не сопротивлялась. — Не сможешь помочь ей. Тело Блум вдруг повисло в воздухе. Её руки были прикованы к потолку, фея свисала напуганной и безвольной фигурой. Грудь вздымалась от частого дыхания и небольшие холмики оказались прямо перед лицом феникса. Ещё одна хищная улыбка, после которой он провёл когтем по плечам феи, разрезая переплетённые лямки и оставляя кровавые следы, сопровождаемые ненавистным болезненным шипением. Платье плавно спало вниз, мужчинам открылся вид на стройное, молодое и подтянутое тело. — Смотри не на неё, Валтор, — двумя пальцами Даркар поманил к себе закончивших со Стеллой монстров. — А на свою беспомощность. Ты не смог помочь ни одному из них, не сможешь помочь и ей. Монстр возвысился над феей и замахнулся кулаком в живот. Блум ахнула и закашлялась. Лицо покраснело от боли, сама фея сжалась своей хрупкой фигурой. Валтор гневно зарычал, дёрнулся, но в который раз потерпел провал, – металл на запястьях по-прежнему звонко громыхал у ушей. Его попытки только рассмешили феникса и будто подпитали монстров ещё большим напором и силой. До боли сжимая зубы, Валтор наблюдал, с каким остервенением зверь избивает беззащитную девушку, срывая с губ вскрики и болезненные охи. Струи крови вытекали из носа и рта, огибали грудь и стекали на плоский живот. На открытых ранах от дубинки с шипами блестела сукровица, о крови в этих местах и говорить не стоило. Блум оставалось совсем немного до потери сознания, и, будто чувствуя это, Даркар остановил экзекуцию. На пару секунд Блум осталась одна, – монстры исчезли, оставив после себя кляксы на полу, Даркар куда-то отошёл. Она воспользовалась моментом и, едва находя силы, посмотрела на Валтора. Сколько обречённости, сколько мольбы и боли было в её глазах. Блум не нужно было ничего говорить, Валтор прочитал абсолютно каждую эмоцию. Он слился с ней воедино и чувствовал боль и унижения вместе с ней. — Помоги, Валтор, — шептала она. — Помоги. Вытащи меня. В поле их зрения вновь появился ненавистная птица феникс. Ядовито ухмыляясь и держа в руках горящий дров, вытащенный из-под тела феи морфикса, он приближался всё ближе и ближе, пока не остановился прямо напротив. — Тебя твоим же оружием, Блум, — его холодные и шершавые руки, которыми он схватил её за щиколотку, заставили брезгливо поморщиться. Однако фея забыла обо всех неприятных ощущениях, когда горящий кусок дерева приблизили к её ступне. Не успела она затрястись от страха, как Даркар вдруг крикнул: — Нет, я передумал! Облегчённый вздох сорвался с губ обоих, заставив его хмыкнуть. Он снова отошёл и подошёл к камину, только в этот раз ухватился за кочергу, которой перемешивал дрова в камине. Под гнётом несложной магии железяка изменила форму. Теперь её конец имел форму заглавной буквы «Д» и ярко-ярко светился. Блум шарахнулась от раскалённого металла, который был услужливо приближен к её телу. Даркар засмеялся, снова схватил Блум, только в этот раз за талию, и зафиксировал в воздухе. Воздух заполнился истошным криком и противным запахом жжёной кожи. Валтор крикнул вместе с ней и попытался вырваться, но сил опять не хватило. С маниакальным восхищением Даркар смотрел на ожог на изнеможённом девичьем теле. Он поймал себя на мысли, что такая же должна быть сзади, на её спине, и пространство вокруг снова заглушил крик. — Валтор, пожалуйста! Помоги! — Даркар надавил на кочергу всей мощью, и раскалённый металл сильнее впился в нежную кожу. Это стало последней каплей для изнурённого организма. — Как жаль, — досадливо изрёк Даркар, когда не нащупал пульс на бледной шее. — Не выдержала. А у меня ведь ещё столько идей было! Ну, ничего, у меня ведь ещё есть ты, Валтор. Магу оставалось совсем немного, чтобы плюнуть ему в лицо. Он лишь ждал, когда феникс приблизится. Но сделать это он хотел лишь первые пару секунд, когда ещё не полностью воспринял факт. Блум мертва. Огрон мёртв. Все мертвы. А он так и не смог им помочь.

***

В темном помещении, освещаемом только одной небольшой сферой в воздухе, находилось трое людей. Каждому из них потребовалась время не только прийти в себя, но и понять, что всё увиденное было видениями. Ужасными, отвратительными, устрашающими видениями, подкинутыми духами пещеры, в которой они оказались спустя пару часов отдыха в забегаловке Эсперо. Блум сжала голову, издав измученный вздох. Страх оказаться заложницей принципов, погрязнуть в прошлом и упустить своё будущее оказался сильнее, чем она думала. Она побывала в той вселенной, где это всё-таки случилось, и результат ей совсем не понравился. Поэтому, взглянув на побледневшего Валтора, она кивнула самой себе. Блум пришла сюда узнать, а потом и преодолеть свои страхи, и она намерена это сделать. Думан лежал на каменистой поверхности, массируя виски. Так же, как и Блум, он не мог подумать, что страх одиночества и потери близких окажется настолько ужасным. Думан никогда не предполагал вероятность такого исхода, хотя порой, очень-очень редко метаморф представлял, что было, если рядом не оказалось бы ни одного близкого человека. Тогда он дёргал головой, словно стряхивая непрошеные мысли, и снова возвращался к своей жизни, где он был весёлым, жизнерадостным, чутким и добрым парнем с хорошим чувством юмора. Такие качества только привлекают людей, поэтому он не мог остаться один. По крайней мере, попытается этого не допустить. Валтор медленно провёл рукой по лицу и зарылся в волосы, несильно сжав их на затылке. Ему хотелось почувствовать это незначительную боль, чтобы окончательно протрезветь. Валтор понимал: всё то, что он видел пару минут назад, плод фантазии пещеры и её духов. Послевкусие их гостеприимства было просто кошмарным, и маг едва сдерживал себя от воспоминаний. Но они пробрались в голову. Он вспомнил, какими изощрёнными методами Даркар перебил всех, кроме него, лишив Валтора возможности помочь. Хотя бы попытаться. Низко и подло Даркар приковал его наручниками, как настоящий трус, боявшийся встретиться со своим противником лицом к лицу, и победил абсолютно каждого. Он поднял взгляд на Блум, увидев её сгорбленную спину и прикрытое руками лицо. Перевёл взгляд на Думана, который продолжал лежать и сверлить глазами каменистый потолок. Однако, несмотря на весь ужас и жестокость, которые были в его видении, он взял себя в руки быстрее них. Маг поднялся на ноги с одной мыслью, что того, что было во сне, не будет никогда. Никогда он не позволит лишить себя сил и сделать слабым, никогда не позволит себе наблюдать за мучениями своих близких и никогда не побоится рискнуть собой ради них же. Едва не опустошённые, уставшие, но по-настоящему воодушевлённые волшебники покинули пещеру спустя ещё какое-то время. В их головах были решительные мысли, осмысление собственных страхов, облегчение, что всё это закончилось, ведь они смогли достать кодекс. Значит, весь проделанный путь был не зря.