Война двух миров

Перевернувшись на здоровый бок и устроившись на широкой груди мага ненависти, хотя сейчас он ей больше напоминал мага любви и доброты, Флора слушала вкрадчивый, хрипловатый голос и всеми силами старалась не уснуть. В бодрствовании её держал только интерес содержимого книги, которую она так давно хотела прочитать, но не могла, потому что не знала древний язык. Однако Огрон, как выяснилось в Эпсилоне, этим языком владел, поэтому читал ей книгу вслух. — Ты не устал? — Нет, — Огрон продолжил читать, поглаживая её спину. В огромном Обливионе они были одни, если не считать Стеллу, которая с раннего утра занималась своими делами. Блум не было уже неделю, и вся кипа обязанностей упала на хрупкие плечи феи солнца и луны, но, как показалось Флоре, та справлялась. Иногда, а точнее каждый день ей пытался помочь Анаган, но обычно натыкался на вежливый отказ. Тогда он возвращался к своей работе. Дела Омикрона пока улаживала Лейла. У неё был опыт решения конфликтов – сказывалась многолетняя практика судьи. Шатенка рассказала Флоре о парочке случаев, с которыми она столкнулась в отсутствие её и Думана. Фея природы осталась довольна решением конфликтов, поэтому позволила себе заслуженный отпуск. Анаган, кстати, также справлялся отлично. Он успевал заканчивать свои дела, так ещё и предлагать помощь сестрёнке и Стелле. Один Эвилион под управлением суровых, но справедливых супругов не потерпел никаких изменений. Муза и Гантлос продолжали идеально вписываться в свой график правителей, родителей и женатой пары, уделяя время трём этим вещам каждый день по очереди. Флора очень часто вспоминала о лучшем друге, даже не представляя, через что они там проходят. Думала и о Блум с Валтором, ведь, если их с Огроном миссия отняла у них два дня, то этих троих не было уже неделю. Флора на второй день своего активного выздоровления – спасибо примочкам местных целительниц и заботе Огрона – отправила ему волшебную весточку. Думан ответил, что всё прекрасно. По крайней мере, она так поняла, прочитав его «Куколка, всё зашибенно, всё чики-пуки. Приеду, расскажу». Со всеми этими обстоятельствами Флора нашла в себе новое чувство: гордость. Она была горда тому, что, несмотря на отсутствие почти половины из них, её друзья справлялись. Планета также процветала, редкие нападения с Эсперо пресекались практически сразу же в момент появления монстров на Домино, а сами правители, несмотря на загруженность, находили время для себя и своей личной жизни. —… так Аркадия стала первой феей во вселенной, — дочитав последнее предложение четвёртой главы, Огрон захлопнул книгу. Словно сама судьба подыгрывала ему спросить Флору о том, что случилось в кристальном лабиринте. Фея недавно заикнулась об Аркадии и лабиринте, но он до сих пор не знал, что привело её в такое состояние. — Куколка, ты расскажешь мне, что там случилось, или мне по-прежнему мучиться догадками? — Почему мучиться? Ты можешь просто забыть обо всём, — она пожала плечами, и на одно из них сразу легла мужская рука. Флора сдержала улыбку, хотя та так и норовила появиться на лице. Ей нравились касания Огрона, а ему, по всей видимости, нравилось её касаться. — А ты можешь просто мне всё рассказать, — обманчиво-ласковый тон Флора распознала сразу. — А если не расскажу? — Тогда, думаю, — он кивнул на четырёхэтажку с мазями и отварами. — Мы используем ту вонючую мазь, от которой несёт чесноком и навозом, на твоей груди. — Ты самый настоящий тиран! — Флора рассмеялась. От смеха грудь сдавило ноющей болью, и она поморщилась. Заметив изменения на её лице, Огрон поцеловал девушку в носик. — Нет, вас, девушек, не поймёшь, — он картинно фыркнул. — Вы сначала заботу требуете, а когда мы начинаем заботиться, то воротите нос. — Я не ворочу нос, — Флора испустила смешок. — Твоя забота очень приятна, правда. Просто не нужно перебарщивать. Я всё-таки фея, а не обычный человек. У меня регенерация лучше. — На немного, — недовольно добавил маг. — И не соскакивай с темы, хитрюга! — Ладно, — Флора вздохнула, Огрон ведь не отстанет. — Красная башня очень странное место, если честно. Снаружи она выглядит устрашающе, но стоит тебе оказаться внутри… Это что-то по-настоящему райское, мне никогда не было так хорошо и духом, и телом. Пока я наслаждалась атмосферой, появилась Аркадия. Она рассказала мне о кристальном лабиринте. Знаешь, я даже вспомнила тебя, пока она говорила. — Я знал, что всегда в твоих мыслях, — маг самодовольно усмехнулся, заставив девушку испустить смешок. — Она сказала, что если я не смогу выбраться, то останусь там навсегда. А потом я подумала, что бы в этот момент сказал ты. Что бы ты сказал, Огрон? — Извини, но я бы не смог не пошутить, — она кивнула, мысленно соглашаясь. Действительно, в её мыслях перед словами поддержки, Огрон сначала посмеялся бы над её реакцией. — Сказал бы, что ты маленькая, но сильная, поэтому справишься. И что буду ждать на другом конце лабиринта, это стало бы превосходным стимулом. — Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя завышенное эго? — Говорили, Куколка, и не раз, — он хохотнул. — Принимай меня таким, какой я есть. — Другой ты мне и не нужен, — фея поцеловала его в подбородок, до губ не дотянулась. — Лабиринт был ужасным. Стены двигались и светились неоновым светом, к середине пути у меня уже болели глаза, но я всё-таки выбралась. Как объяснила Аркадия, лабиринт был не единственным испытанием. — В который раз убеждаюсь, что вы, доминовцы, параноики. К чему вся эта многослойная защита и испытания? — Если бы не было этой защиты, не было бы и коллекции книг с артефактами. — Ладно, принято, — ему пришлось согласиться, доля правды в её словах была. На священный Эпсилон были нацелены сотни пар глаз. — Что было дальше? — Она открыла передо мной два портала. Один был обычным, а во втором я увидела отрывок из прошлого. Я разговаривала с Лейлой и пыталась убедить её научить меня ругаться. — Что, прости? Ругаться? — Да, на тот момент мне хотелось научиться это делать, — стыдливо пробурчала девушка. — Но Лейла отговорила меня и сказала много полезного. После её слов я задумалась, что, возможно, мои черты характера не настолько плохи. — Подожди-подожди, что в них плохого? — Огрон искренне перестал понимать её. — Ты мне скажи, — Флора подняла взгляд изумрудных глаз. — Что в них плохого? — Флора, мне нравится каждый твой таракан, не глупи. — Но твои усмешки… Они так злили меня, Огрон! Я так хотела тебе ответить, чтобы ты перестал задевать меня, но я не могла. Правда, в такие моменты мне трудно соединить хотя бы два слова. Я просто не могу отвечать людям. — Флора, я не думал, что тебя это задевает, — в голосе Огрона она уловила растерянность. — Для меня это норма. То есть… Я привык так издеваться над людьми и привык, что они не воспринимают это всерьёз. Это как… допинг. С ним легче. — Я понимаю и понимала тогда. Ладно, это уже неважно, всё ведь в прошлом. Так вот, после того, как я просмотрела эпизод своей жизни, Аркадия объяснила, что это дверь в другую жизнь. В такую, какую я желала себе внутри души. Если бы я шагнула в тот портал, то вышла бы совсем другим человеком. Была бы более уверенной в себе, более смелой, раскованной. Такой, какой видела себя идеальной, — она вздохнула. — Я бы не получила звёзды, если бы шагнула туда. Но я и не хотела. Прозвучит странно, но я не чувствовала, что это моя жизнь. Я такая, какая я есть, независимо, нравлюсь я себе или нет. Я поняла это после разговора с Лейлой, просто этот лабиринт, страх, провокации Аркадии… Всё свалилось комом, и я не сдержала эмоции. Но я наконец поняла, что не хочу быть идеальной Флорой, которая у меня в голове. — Идеальная Флора сейчас лежит на мне и несёт какую-то чушь, — фея ждала этих слов. Она знала, что Огрон начнёт утверждать, что каждое её качество это ценнейший дар. И ей хотелось это услышать. Правда хотелось. — Если ты думаешь, что в тебе что-то не так, то я буду издеваться над тобой всё последующее столетие, чтобы ты поняла свою глупость. Флора, я никогда, слышишь, никогда не встречал таких, как ты. Уверенность в себе не нужна, если ты знаешь, что по-настоящему сильный человек. Смелость свою ты показала мне, когда сражалась с Даркаром. А раскованность… На кой чёрт тебе эта раскованность? Ты что, с мужиками собралась общаться? Раскованной она собралась стать. Заруби на носу, любовь моя, что ты очаровательна. Поняла? Флора кивнула и прижалась к Огрону сильнее. Фея знала это и без его слов, уже поняла это, но услышать такие слова именно от него было необходимо. Она не сомневалась, что Огрон говорил правду. В своей грубоватой и шуточной манере, но он сказал то, чего так отчаянно хотелось услышать. В конце концов, она понравилась ему именно такой, какая она есть, тогда зачем меняться? Тогда это будет не Флора, а её жалкая неправдоподобная копия. — Ещё хочешь стать раскованной? — Нет, — Флора рассмеялась ему в шею. — Ты тоже очарователен. В своей ревности. — Я? — Огрон тоже рассмеялся. — И это говорит человек, который кричал на всю округу, что я лгун и шут. Ревность ослепила тебя, любимая, ты не могла отличить правду от лжи. — Это нормально, что я не поверила тебе, когда ты признался в своих чувствах, — запротестовала девушка. — На тот момент мы не были настолько близки. И ты шантажировал меня, вспомни! — А я и забыл, — он ухмыльнулся. — Ты по-прежнему не хочешь, чтобы другие не знали о том, что случилось на Эсперо? Умоляю, любимая, не лишай меня возможности лишний раз поиздеваться над тобой. — Не дождёшься, ясно? — она пригрозила ему пальцем. — То, что было на Эсперо… — А что было на Эсперо? — в комнату неожиданно вошла Муза с малышом на руках. — Простите, если отвлекла от важного разговора. — Нет-нет, Муза, — придерживаясь за руку Огрона, Флора села. — Проходи. Огрон как раз собирался проветриться. — Я? — две девушки перевели на него красноречивые взгляды. Он понял всё без слов, поэтому, закатив глаза, собрался выходить. Но прямо у на пороге двери кинул: — Тебе нельзя поднимать Итана. — Помню я, — пробурчала Флора, смотря на закрывшуюся дверь. Она заметила лукавую улыбку Музы чуть позже. — Что? — Вы такая красивая пара. Правда! Такие разные, но подходите друг другу, как четыре кодекса. — Лучше и не скажешь, — Флора рассмеялась, поманив к себе ползающего на кровати Итана. Места на ней хватило всем. Муза начала щебетать о том, что произошло сегодня. Рассказала, как они поймали очередного плохиша. Тот оказался настоящим извращенцем, не отрывающим взгляда от фигуры молодой матери. Он даже предлагал ей уединиться, но делал это до тех пор, пока его суицидальные речи не услышал Гантлос. Тогда преступник и думать забыл о своих предложениях, стирая кровь с носа и губы рукавом испачканной рубашки. Муза рассказала и о том, что Блум, Валтор и Думан наконец вернулись. Второй по счёту кодекс был у них, и сейчас все трое отсыпались после изнурительной миссии. На вопрос Флоры об их самочувствии фея гармонии ответила, что все целы и невредимы. Правда, выглядели какими-то помятыми и напряжёнными, но, по её мнению, после отдыха и крепкого сна это должно было пройти. В комнату вошёл Гантлос. В своей привычной манере: без стука, вразвалочку, с уставшей усмешкой на лице. Не найдя себе места, он поднял супругу с кровати, и уселся сам, сказав, что уставшему мужику нужно уступать место. А то, что уставали сегодня они оба и на равных кондициях, это ничего. Супруги ушли тогда, когда в комнате стало слишком людно из-за Лейлы и Стеллы. Они навещали подругу каждый день. Сегодня, например, рассмешили её рассказом о подарке Анагана. Терпя ноющую боль от смеха, Флора представляла реакцию Стеллы на такую откровенную вещицу и растерянное лицо Анагана. Ей бы очень хотелось быть в тот день с ними, несмотря на то, что её присутствие испортило бы им всю романтику. Сам маг заявился, когда она вдоволь наговорилась с девочками. Теперь в её комнате сидел Анаган. — Мне было так неловко, Флора, — маг улыбчиво и даже смущённо опустил взгляд. — Представь, это был мой первый подарок, а там эта портупея. Озабоченный мудила. — Да ладно, ты же не знал, что там было. — Так я про Гантлоса, а не про себя, — Флора рассмеялась. За весь день таких разных, но приятных компаний она не заметила, как прошёл день. За окном начинало постепенно темнеть, когда объявился Огрон. Он, нужно отметить, выглядел свежее. Переоделся, принял душ, подкрепился и даже захватил пару лакомств для феи природы. Но остановился посреди комнаты, заметив в их личном уютном гнёздышке постороннего. — Твои гости ещё не закончились? — он закатил глаза и поставил поднос ей на тумбочку. Флора сразу потянулась за долькой персика, не забыв предложить Анагану. Он отказался. — Я тоже рад тебя видеть, Огрон. Неприязни между этими двоими не было, по крайней мере, так казалось Анагану. Он видел странные взгляды мага ненависти, особенно когда он помогал Флоре и касался её, но не придавал этому особого значения. Сейчас, зная об их отношениях, теперь понимал причину такого поведения. Даже забавлялся этому, ведь в какой-то степени понимал Огрона. У него была бы такая же реакция, если бы кто-то лез к Стелле с вечными предлогами о помощи. Или лез бы просто так, для разговора, к примеру. Поэтому, находясь в похожей ситуации, Анаган не держал зла. Огрон этого либо не понимал, либо не хотел понимать. Почему-то именно этот маг вызывал в нём что-то негативное, предостереженное. Он не верил в его честную открытость, тем более не верил в их с Флорой дружбу. В его понятиях вообще не было термина дружбы между мужчиной и женщиной, хотя на Думана он так не реагировал. Думан сам по себе производил впечатления ветреного, беззаботного и увлечённого лишь самим собой парня. Тем более он был с ними не раз и видел, как они с Флорой общаются. Это было похоже на общение брата и сестры. А с Анаганом было по-другому. Порой он замечал, как Флора смущалась. Взять, к примеру, тот день, когда он помогал ей учиться работать с негативной энергией. Обессиленную и уставшую Флору вызвался провожать до комнаты, держа под локоть и обеспокоенно задавая вопросы, именно маг скорости. Или в ту позднюю ночь, в первый день их переезда, когда они обсуждали, каким образом будут противостоять и побеждать Даркара. Как же заботливо этот маг предлагал свою помощь и наотрез отказывался от риска, который взяла на себя Флора. Видите ли это опасно для её жизни. Да, опасно. Но Флора же справилась, и Огрон, между прочим, ни разу не сомневался. — Ладно, Фло, Стелла, наверное, меня уже заждалась, — он чмокнул фею в щёку, то ли игнорируя, то ли действительно не замечая яростных искр от мага ненависти. — Нужна будет помощь, зови, ладно? — Не нужна будет, — хмуро изрёк Огрон, когда они наконец остались одни. Маг изогнул бровь, услышав смешок. — Очарователен в своей ревности. — Просто мне не нравится, что он постоянно ошивается вокруг тебя, — маг придвинул ей тарелку с нарезанными фруктами. Флора поблагодарила поцелуем в щёку. — Анаган мой друг, и точка. — Думан твой друг, Валтор твой друг, а этот… — он поморщился. — Я мужчина, Флора, я вижу, как он на тебя смотрит. — Огрон, так, как ты описываешь, смотреть он может только на Стеллу, — фея устало вздохнула. — Его глаза не видят никого другого, поверь. — У вас точно ничего не было? — она перевела на него недоуменный взгляд. — Ничего такого на пустом месте не бывает, я уверен. — Ты ошибся, — глухо ответила Флора. Сейчас ей показалось, что ложь является самым лучшим выходом. — Между нами ничего не было.

***

Блум проснулась вечером, она почувствовала это под прикрытыми веками. Днём её комната, находящаяся на стороне солнца, никогда не нуждалась в свете. Но сейчас перед глазами был лишь мрак, поэтому, снова закрыв глаза, она перевернулась на другой бок, расслабленно выдыхая. Фея определённо соскучилась по мягкости своей кровати. Будучи привыкшей жить в такой роскоши, ей было трудно смиряться с условиями Эсперо, хотя порой на глаза попадались богато выстроенные дома. Просто они держали путь в такие места, где цивилизацией или удобствами даже не пахло. Блум ощутила странный прилив энергии. Девушка была посвежевшей после душа, сытой после благоухающих ароматами блюд Музы, которыми она наелась так, что не чувствовала голода даже спустя пару часов, и отдохнувшей после сна. А воспоминания прошедших дней теперь вызывали улыбку. Она гордилась тем, что им троим всё-таки удалось пройти такой сложный и долгий путь и получить кодекс. Миссия была выполнена, это не могло не радовать правительницу. Однако, вспомнив о тёмной пещере, улыбка стала чуть уже, но не потому, что картинка её страха до сих преследовала и стояла перед глазами. Как раз наоборот, Блум смело прогоняла её. А своё решение преодолеть этот страх она не забыла. Поэтому, решительно вскочив на ноги, фея принялась одеваться. Её привычка спать в одном белье сейчас была совсем некстати, потому что ей хотелось быстрее добраться до одного человека. Она знала, что помочь ей сможет только он. Блум вошла в комнату Валтор без стука, банально позабыв об этом тактичном жесте. Она была слишком окрылена своей идеей, что, вероятно, не услышала бы даже грома на улице. Однако намерения были пресечены самым неожиданным ответом её помощника в этом деле. Валтор просто спал. Фея испытала секундный стыд, ведь они слишком сильно устали за эти дни. У Валтора был заслуженный отдых, а она собиралась так беспардонно его тревожить. Но её сострадание вмиг уступило место собственному интересу, и Блум шагнула внутрь. Темноту комнаты освещал только огонь камина. Здесь был приятный свет, было тепло и тихо, если не считать почти беззвучного посапывания мага. Здесь было уютно. Валтор лежал на спине у правого края кровати. Тонкое одеяло не закрывало оголённой груди, Блум задержала на ней особый взгляд. Она уже упоминала в своих мыслях, что Валтор был красивым мужчиной. По-мужски красивым: с острыми чертами лица, очерченными скулами, прямым носом, тонкими губами и густыми бровями. Лицо было расслабленным, она часто замечала эту привычку в нём. Что бы ни случалось, маг старался не отражать свои эмоции на лице, поэтому если он хмурился или усмехался, значит, что-то действительно либо разозлило, либо рассмешило. Его ладонь мирно лежала на одеяле на своём животе, Блум могла рассмотреть его пальцы. Словно они принадлежали пианисту – пальцы были длинными, ровными и аккуратными. Она взглянула на свои руки и поняла, что тощие и кривоватые фаланги были вовсе некрасивыми, как она считала раннее. Блум даже усмехнулась, не хватало ещё заработать комплексов, смотря на эту аристократическую внешность. Фея откинулась на спину, её голова почти касалась бёдер мага. Лёгкая тряска матраса, который почти не прогнулся под девичьим весом, разбудила мага. Валтор приоткрыл глаза, сонно посмотрел на высматривающую что-то на потолке Блум и снова прикрыл их. Будь на месте Блум её подружка Стелла или кто-нибудь ещё, он бы непременно возмутился за потревоженный сон. И вообще, за нахождение в его комнате, в его личном пространстве. Но за последние дни Блум стала для него чуть ли не частью семьи, которой у него пока не было. Именно у этой феи было чуть больше привилегий, чем у остальных. Плюс ко всему, Валтор боится представить, что эта девчонка устроит, если он её выгонит. Они сблизились, Валтор чувствовал это. Он уверен, это чувствовала и Блум. Теперь они могли разговаривать не только о планетах, Даркаре и их миссии, но и самых обыденных вещах. Блум оказалась приятной и весёлой собеседницей, особенно когда подключала язвенную, но по-своему добрую натуру. Они привыкли к обществу друг друга, могли относиться теперь не так враждебно. Его радовало, что колючая Блум понемногу открывалась и относилась к нему, как к другу. Это, как ему казалось, пока. — У тебя должна быть очень веская причина моего пробуждения, Блум, — маг зевнул. — Потому что я намерен проспать все сутки. — Ты говорил, я могу выговориться тебе, если захочу, — фея подняла голову, заметив, что он зевнул уже во второй раз. Она не сдержала улыбки. — Почему ты захотела сделать это именно сейчас? — фея поставила бы на кон всю свою силу, но сказала бы, что сейчас он закатил глаза. И не ошиблась бы. — Ладно, я внимательно слушаю. — Если ты уснёшь, я тресну тебя твоей книгой. — Хорошо, милая. — Так вот… Помнишь я говорила тебе о своих принципах? — Такое не забудешь. Это самое глупое, что я слышал, — он хмыкнул. — Оставь своё мнение при себе. Так вот, я тебе соврала, — в этот момент Валтор приоткрыл один глаз и изогнул бровь. Блум цокнула. — Я сказала тебе, что мне трудно забывать то, что было со мной пару дней или месяцев назад, что я довольно злопамятная. Частично это правда, конечно, но суть не в этом. Суть в том, что я просто боюсь привязываться к людям. Я уверена, люди будут со мной не до конца, стоит появиться каким-то проблемам, стоит мне попросить о помощи, и их уже не будет рядом. Но самое отвратительное, это когда ты сближаешься с человеком, открываешь ему сердце и душу, а потом он уходит. В моём случае – умирает. Я не хочу всё это переживать снова, я не хочу вероятности того, случится это или нет, останусь я одна или люди, которым я откроюсь, всегда будут рядом. Мне и одной хорошо, просто порой… Порой необходимо вот так поговорить. В ту ночь, когда ты застал меня на кухне, со мной было то же самое. Меня разрывало на части, потому что я была одна, но я не обижалась на остальных. Я одна по своей воле, этого захотела я сама. Валтор открыл оба глаза, но продолжал лежать. Блум тоже лежала и продолжала смотреть в потолок, будто, если она взглянет на него, весь её настрой испарится. — Я очень не хочу пережить это снова, — Блум заговорила тише. — Терять близких людей очень больно. Поэтому я и… Просто пойми, что это не к тебе такое отношение, оно такое ко всем. А когда ты начинал копаться в этом, задавать ненужные вопросы, я сходила с ума от злости. Я не хотела, я боялась, что кто-то придёт и нарушит мой покой. Ты это сделал. — И я не жалею. — Я не сомневалась. Но я тебе благодарна, потому что в ином случае я бы, наверное, не задумалась об этом. Валтор, — Блум села и повернулась к нему. — Научи меня жить одним днём. Так, как это делаешь ты. Я больше не хочу заморачиваться по тому, что может случиться завтра. Я хочу жить, а не существовать. И я готова тебе довериться, только вытащи из меня это дерьмо. Пожалуйста.