Война двух миров

— Ну, Флора, — Лейла продолжала перебирать волосы плачущей на её коленях феи. — Всё наладится, я уверена. Придя вечером в спортзал на свою очередную тренировку, – Лейла старалась тренироваться регулярно – она застала там рыдающую во весь голос подругу. Шатенку охватил испуг, она буквально подлетела к Флоре и начала заваливать её вопросами. Рассказ был неполным, голос Флоры сбивчивым, а слова непонятными, но кое-что она сумела разобрать. И то, что она услышала, повергло в настоящий шок. Никогда бы в жизни она не подумала, что её брата и подругу могла связывать такая история. Лейла не раз говорила Думану, что очень восхищалась Флорой. Ей нравилась её открытость, умение общаться с людьми, дружить с ними. Поэтому то, что грань её дружбы с Анаганом была когда-то, пусть и временно, но стёрта, очень сильно поразило. Но ещё больше поразило то, что Флора сегодня стала женой Огрона и что спустя пару часов стала им же брошенной. Будто в сериал попала какой-то. Лейла поджала губы и обняла подругу, наклонившись к ней. Сердце болезненно сжималось от вида этой хрупкой девушки у её ног. Лейла не понимала, почему, но именно эту девчонку, которая так сильно плакала, хотелось защитить больше всего. Это было странно, ведь Флора могла постоять за себя. Но её душа была открытой книгой, и некоторые, как оказалось, не брезговали пачкать её своей грязью и плеваться туда. Лейла не любила жалость, особенно по отношению к себе, но сейчас очень жалела Флору. Будь на её месте Блум, то, возможно, сама Блум бы успокаивала Лейлу, не отговаривая от желания оторвать обидчику все гениталии и засунуть ему их за шиворот. Блум бы даже помогла это сделать, дав ей в конце «пять». А ранимая Флора… Это ведь Флора. Её вообще нельзя обижать! Эта хрупкая пташка никогда не позволит ни ей, ни себе, ни кому-либо другому отомстить за себя. От того, что обидели её самую добрую и заботливую подругу, которая не смогла бы дать отпор, даже если бы захотела, ярость вскипала в жилах с удвоенной силой. Ей очень хотелось отдать Флору в заботливые руки Стеллы или Музы, а потом пойти и исполнить свои желания в реальность, но бросить Флору она не могла, как бы сильно ни хотела подправить Огрону его половые органы. Хотя если рассмотреть ситуацию под другим углом, его тоже можно было понять. — Флора, уже три ночи, — вспомнить о времени заставило почти чёрное небо и мерцающие звёзды. — Милая, давай ты поспишь немного? — Да, я виновата, Лейла. Очень сильно виновата, — она всхлипнула. — Но разве из-за этого можно было бросить? Выкинуть кольцо и сказать, что этот брак ошибка? Флора снова заразилась плачем, Лейла тяжело вздохнула. Ей не оставалось ничего, кроме как гладить её по волосам и шептать что-то успокаивающее, несмотря на то, что она совсем не понимала горечь подруги. В жизни феи воды не было шибко большой любви, из-за которой она могла бы убиваться вот так. Мужчинам, как бы Лейла к ним ни относилась, не всегда удавалось задеть её за живое, обидеть или заставить плакать, как поступил Огрон. Она никогда бы не поняла, что сейчас чувствует Флора. Не поняла бы, что от боли тонкая душевная организация буквально разрывается по швам. Что фея природы едва удерживает себя, чтобы не взвыть, дабы немного облегчить боль, которую не просто оставили на сердце, но ещё и хорошенько в ней поковырялись, а в конце прижгли, чтобы разорванные части сердца соединились в единый орган. И это всё сделал её любимый мужчина. Только сегодня она поняла, что по-настоящему влюбилась в него. Она любила Огрона всем сердцем и, несмотря на обиду, любит до сих пор. Ничего не может с собой поделать, искоренить это чувство было неподвластно, да и совсем не хотелось. Огрон подарил ей новые краски и ощущения, Флора впервые испытывала что-то так ярко, отчего бабочки в животе разлетались по всему телу и окружали её даже снаружи. Огрон стал её супругом, её воздухом и частью её жизни. Однако одновременно с обидой её душило чувство вины. Флора хотела сейчас же найти его и просто обнять, чтобы хотя бы немного облегчить его обиду и злость. Поэтому обвинять Огрона в гневе было несправедливо, ведь Флора была виновата. «Если бы я сказала правду», «Если бы поговорила сразу». Много «если бы» крутилось в голове, но она уже ничего не могла изменить. — Я очень жалею, что не рассказала ему, этого что, недостаточно? — узкие плечи дрожали от плача. — Почему он меня мучает? — Флора, но он ведь тоже мучается, — Лейла сама не заметила, как встала на сторону мага, но знала, что это было разумно. — Он любит тебя, и ему больно так же, как и тебе. Ты задаёшься вопросом, как он мог бросить тебя, если обещал не делать этого, а он спрашивает себя, почему ты обманула его. Что он сделал не так, раз не заслужил правды, почему ты не смогла довериться ему полностью? Или даже… Вдруг ты не была уверена в своих чувствах? — Я была! — Флора резко села. — Лейла, я люблю его! — Я верю тебе, — она ободряюще улыбнулась и сжала её руки. — Но он сейчас сомневается в каждом сказанном тобой слове, и это, прости, конечно, но нормально. Ему необходимы ответы, и ты должна их дать. — Это всё равно не причина кидаться такими обидными словами. Он сказал, что нам нужно, — новый всхлип. — Забыть нашу любовь и брак! — В нём говорили эмоции и обида. Он взрослый мужчина, Флора, но даже взрослые не подвластны контролировать свои слова при гневе, — она хмыкнула. — За исключением Валтора и Анагана, но речь не о них. Я хочу сказать, что не нужно зацикливаться на этом. Если ты любишь его, если чувствуешь, что он твоё счастье, борись за него. — Он моя жизнь, Лейла. — Тогда приведи себя в порядок, выспись и возвращай свою жизнь. — Я пойду сейчас! — Эй, не-е-ет, подруга, — Лейла перехватила Флору за руку. — Таким своим видом ты вряд ли его убедишь. Он, скорее, только убедиться в своём решении бросить это лохматое и помятое чудовище. Флора испустила смешок, утёрла слёзы и кивнула. Она благодарно обняла подругу, после чего, последовав её совету, легла в постель. Фея думала, что мысли не дадут ей уснуть, но стоило коснуться подушки, как она сразу провалилась в сон. Лейла покинула её комнату с тяжёлым вздохом. Успокоить подругу оказалось сложнее, чем она думала, ведь в ней самой бурлили противоречивые чувства. Она так и не смогла их успокоить, как не могла делать этого и в прошлом, поэтому решилась всё-таки найти мага ненависти. Как и ожидалось, в Обливионе его не было. Пришлось сильно постараться, чтобы найти его на огромной планете, но ей повезло, что Огрон был не местным и не знал всех скрытых точек. Фея нашла его спустя полчаса, когда на улице пока не начинало светать. Маг стоял неподалёку от Омикрона – ноги непроизвольно привели его туда, где Флора проводит половину своей жизни. — Проваливай, — грубо кинул Огрон, заметив присутствие постороннего. Меньше всего ему хотелось говорить с кем-то, но стоило поблагодарить высшие силы, что пришла к нему не Блум. Он бы не справился со своей яростью, а вкупе с её острым языком просто прикончил бы фейское существование. — Хочешь сделать ей больно? — Лейла кивнула на кусты тюльпанов, которые Огрон срывал, сам того не замечая. За своими мыслями он крутил бутоны в руках и отрывал листья. Так вокруг него было уже целая романтическая картина. — Флора же это чувствует. Знаешь, как это неприятно? Будто вырывают твои волосы на голове, но делают это с каждым по-отдельности. Один тюльпан, один её волос. Продолжишь? Огрон гневно выдохнул и выпустил из рук цветок. Он огляделся вокруг себя, поджав губы. Сколько часов он тут находился, сколько кустов уничтожил? Куколка это чувствовала и наверняка молча терпела, закусывая губу. Дрянная привычка, от которой она не могла избавиться, но которая так ему нравилась. Он, сам того не зная, причинил ей боль. И, как бы Огрон ни злился, никогда бы не сказал, что причинил заслуженно. Нет, Флора никаким своим поступком не заслужила бы такое. Огрон злился. Нужно постараться вспомнить момент его жизни, когда он злился примерно так же. Нет, Флора переплюнула всех. Нехотя, ненамеренно, но опередила каждого, кого встречал в своей жизни маг ненависти. Флора… Одно это имя вызывало в нём отклик всего положительного, что могло скопиться в этом тёмном маге. Флора была его наваждением, настоящим вожделением, запретным плодом, которого хотелось вкусить. Он вкусил, почувствовал её вкус, узнал её лучше самого себя и уже не мог оторваться. Впервые в жизни ему захотелось не обладать плодом, словно он хозяин мира, а любить, уважать, дарить свою ласку. Флора смогла добиться того, чего не могли добиться многие его женщины. Она была другой, так сильно отличалась не только от них, но и всех вокруг, что порой маг поражался. Флора была таким чистым, таким искренним человеком. Её робость, застенчивые улыбки, вечное желание помочь другим делали из неё настоящее чудо. Это чудо досталось ему, но Огрон так глупо выкинул его из рук. Нет, он, конечно, не желал с этим мириться. Свой гнев он никогда не контролировал, поэтому сказанные ей слова не имели место быть от слова совсем. Просто злость, просто ярость, просто обида, которым нужно время. Ему было очень обидно. Спустя пару часов, когда злость наконец дала слабину, именно обида захлестнула следующей волной. Он ведь был с ней честен, независимо, какой обидной была бы правда. Он не врал ей о своих чувствах, сначала говорил о своём раздражении, правда когда-то очень давно. Наверное, это было, когда они только познакомились, и всея доброта в лице одной феи его жутко бесила. Потом говорил о своём желании поиздеваться, ведь она так смешно злилась. А потом, невзирая на страх и риск, признался ей в своих чувствах. Почему Флора не могла быть с ним честной, отплатив той же монетой? Девушки же только этого и ждут – честности. Она могла соврать из-за его ревности, так рассуждал Огрон. Точно, стопроцентно. Маг ревновал её, потому что не мог поверить, что этот драгоценный камень, редчайшее ювелирное изделие досталось ему, пока рядом были те, кому она доверяла, любила, она открывалась им. Как ему реагировать, если он уже вкусил своё счастье? Наблюдать, как это счастье начало бы ускользать из рук он был не намерен, проверять, будет ли так, не собирался тем более. Ревностью он старался показать, как сильно она для него важна, но, видимо, Огрон перегнул палку. Но это не повод скрывать такое и врать ему. Да, это случилось между Флорой и этим петухом далеко в прошлом, но это было, и Огрон об этом спрашивал. Он ссылался на то, что его Куколка просто испугалась его реакции. Да, скорее всего, так и было. Ей не хотелось ссориться, как она сама сказала, не хотелось заставлять его нервничать и подкармливать внутреннего ревностного монстрика. Флора заботилась о них обоих, он это понимал очень хорошо. Но всё равно злился и обижался. Хоть убей, эти эмоции пока преобладали. — Флора паршиво себя чувствует и жалеет, если хочешь знать, — фея подсела к нему на лавочку. — Не хочу. — Да прям, — Лейла испустила смешок, шутливо толкнув его плечом. Огрон гневно хмыкнул. — Видно, что ты тоже переживаешь и жалеешь о своих словах. Жалеешь же? — Жалею, — честно ответил маг. — Но это ничуть не уменьшает моей злости, поэтому, пока не получила по шеям, проваливай, фея. — Но твоя злость когда-нибудь пройдёт так же, как и обида. Помиришься с ней? — Тебя Флора отправила это всё узнать? — в голосе послышались яростные нотки, Огрон действительно злился. — Нет, ты прекрасно знаешь, что Флора бы не стала этого делать, — она чуть улыбнулась. — Я её подруга, и мне хочется помочь ей. Но если я буду знать, что ты не намерен возвращать ваши отношения, то дам ей другой совет. — Наши отношения тебя не касаются, — отрезал маг. Потом вдруг обернулся к ней: — Какой ещё совет? — Бороться за свою любовь, — фея пожала плечами, словно говорила о самых обыденных вещах. — Флора тебя любит и будет бороться, но мы оба знаем, какая она. Один твой отказ сразу сломает все её намерения, и она бросит эту идею, начав своё самобичевание. Поэтому вымести свою злость на мне, а завтра, будь добр, стань милым и пушистым. Огрон прикрыл глаза, отдавшись мыслям. Угол губ чуть приподнялся. Его Куколка будет бороться за их любовь? Его ранимая, маленькая, нежная Куколка пойдёт на бой против его обиды и ярости? Это изначально провальная, но интересная идея. Только Лейла не права, Огрон не хотел отталкивать её своей грубостью или злостью, как раз нет. Ему вдруг захотелось немного помучить маленькую обманщицу, и это будет далеко не ярость. — Я тебя услышал, можешь валить. — Мне не нравится твой оскал, — Лейла предупреждающе вытянула палец. — Если обидишь её, я вырву тебе череп. — Я сам его вырву, если обижу её снова, понятно? Выключай режим заботливой подруги, включай свой обычный и, умоляю, — он выделил последнее слово. — Вали. — Надеюсь, ты умный мужчина и не потеряешь свою любовь из-за кратковременных эмоций, — она в поддержке сжала его плечо, когда встала на ноги. — Эй, — он окликнул фею. Та развернулась. — Позаботься о Флоре, пока мы… — Пока вы не помиритесь, поняла, — Лейла лукаво улыбнулась. Огрон только кивнул, это и было его благодарностью.

***

Откинувшись на грудь мага, Блум прикрыла глаза. Клубы пара от духоты и горячей воды из заполненной ванны немного затрудняли дыхание, но запах масел и пены, полумрак, освещённый только парой свеч, и сам мужчина за её спиной напрочь убивали все неудобства. Дышать таким приятно-душным воздухом, на самом деле, нравилось Блум. Она блаженно прикрыла глаза, потихоньку плавясь от горячих мужских рук, гладящих её талию. Вкупе с горячей водой, касания Валтора не обжигали, а превращали в пепел. — Я сегодня поговорила со Стеллой, — Валтор видел её спокойное лицо, закрытые глаза. Он не мог не оставить поцелуй на её виске. — И что она? — Если в двух словах, — Блум усмехнулась. — Была ошарашена. — Ещё бы, — маг испустил смешок. — Ты извинилась. Конец света был более вероятнее, чем это. Блум шутливо пихнула его и развернулась, теперь она лежала на животе. Уместив подбородок на своих сложенных руках, фея лениво улыбнулась. Последние дни можно было назвать самыми счастливыми за всю её жизнь, потому что она наконец обрела человека, которому не побоялась довериться и открыться. Одним из них был Скай, но Блум поняла, что то, что она ощущала рядом с ним, было совсем другим. Эти чувства были слишком мирными, слишком спокойными, уравновешенными. А рядом с Валтором она напрочь теряла голову от страсти. — Это так круто, Валтор, — маг улыбнулся, смотря на довольное лицо феи. — Я правда больше не думаю о том, что может случиться завтра. Главное здесь и сейчас. — Сейчас мы голые в ванной, — он хохотнул. — Да, это действительно главное. Блум улыбнулась и прилегла на его грудь. Фея прикрыла глаза, полностью расслабляясь после тяжёлого дня. Она отсутствовала очень долго из-за миссий на Эсперо, поэтому скопилось немалое количество работы. Сегодня она закончила почти всё, но чувствовала себя выжатым лимоном. Валтор предложил прекраснейшую идею, хотя, как предложил… Маг просто набрал ванную и едва не уронил туда валившуюся с ног фею. Но, как бы он ни преподнёс идею, она была восхитительной. — Ты молодец. — Ты тоже, — Блум подняла голову и снова легла на подбородок. Как же она была красива сейчас: небрежно собранные волосы, смытая на ночь косметика, улыбка, которую Блум редко себе позволяла среди других. Такой она нравилась Валтору в сто раз сильнее. — Раскрыть тебе пару своих секретов о жизни было не так трудно, — маг усмехнулся. — Не стоит похвалы. — Но я не об этом, — фея обняла его за шею. Она давно хотела сказать ему эти слова, но не находила момента. — Ты ведь тоже перешагнул через себя. Валтор, ты любил свободу, ты жил ею, ничем себя не обременяя. Тебе, как и мне, было комфортно не зависеть от других, быть одному. Но при этом ты умел жить для себя, ничем не ограничиваясь. Ты пожертвовал этой свободой. — Я всегда был один и мне это нравилось, Блум, — он кивнул. — Мне действительно было хорошо, я знал, что никому ничего не должен. Но… Мне хорошо и сейчас. — Экспериментируем, значит? — Именно, — он щёлкнул её по носу. Блум смешно зажмурилась. — И если нам обоим хорошо, значит, эксперимент удался. — Я бы спросила, а что будет, если что-то пойдёт не так, но не буду, — фея лукаво улыбнулась. — Мы ведь живём одним днём, к чёрту заморочки. — За это я тебя и полюбил, — Блум замерла от его слов и касаний. Валтор стянул резинку, которая удерживала огненные пряди, и расстелил их по всей глади воды. — Полюбил? — фея прикрыла глаза, едва не мурча от удовольствия, когда маг начал перебирать её волосы. Он знал, как ей это нравится. — Сильное слово, Валтор. — Ты признала меня самым сильным магом, которого когда-либо встречала. — Когда это? — Блум распахнула глаза. — Не помню такого! — Или я просто прочитал это в твоих глазах, — Блум засмеялась. — Милый мой, может, ты и сильный маг, но точно не самый, который встречался на моём пути. — Да что ты? — он ухмыльнулся. — Ты поэтому столько раз проигрывала этому магу? — Ничего я не проигрывала, — она гордо задрала подбородок. — Наши бои порой были такими скучными, что я решала тешить твоё самолюбие и поддавалась. — Ты никогда не признаешься в своих проигрышах, — он тихо рассмеялся, откинув голову на бортик ванной. Блум приблизилась и поцеловала выпирающий кадык. Валтор прикрыл глаза и отдался невинной ласке. — Да, полюбил, Блум. Влюбился, как мальчишка. Фея улыбнулась, спрятав улыбку в изгибе между плечом и шеей. Разумеется, это было приятно, она продемонстрировала это своим поцелуем, когда нашла его губы своими. И когда переплела их языки, зарылась в его волосы, и когда села поудобнее, чтобы Валтор не нагибался к ней так сильно. Поцелуй скрыл её глупую улыбку и такое же выражение лица. Точно, как и Валтор, она превращалась во влюблённую девчонку рядом с ним, только никогда бы этого не показала. Самое интересное, что Валтору даже не нужно было признаваться, Блум и без слов чувствовала его любовь. Так же, как и чувствовала себя окрылённой. Магу было достаточно быть рядом с ней, чтобы вызывать бабочки в животе, о существовании которых она давно забыла. — В первый день нашего переезда я обещал припомнить тебе кое-что, — Блум чуть отодвинулась и недоуменно насупилась. — Серьёзно, Валтор? Сейчас? — её красноречивый взгляд упал на напряжённый мужской орган, который касался её бедра.  — Слабости врага нужно знать лучше своих, милая Блум, — отчеканил Валтор. Отчего-то его тон не сулил ничего хорошего. Видимо, разозлился в конце концов. — О каких слабостях может идти речь, если враги сдаются нам сами? — девушка ухмыльнулась. — Ваши слабости не стоят и гроша моего внимания. — Однажды я тебе это припомню. — Вспомнила? — мах ухмыльнулся. — Наша слабость, как оказалось, стоит всего твоего внимания. — Я не признаю, что была не права, — она категорично покачала головой, вызвав у Валтора смешок. Полагать по-другому было наивно, но именно это качество в ней восхищало больше всего. — Скажу только, что ваш приход не был слабостью. — А чем он был? — Желанием на нормальную жизнь, — она пожала плечами. — Мы все хотим жить хорошо, это нормально. В какой-то степени я даже восхитилась вашим решением, потому что сама бы никогда не смогла пойти на такое. — Ты не можешь знать наверняка, — маг качнул головой. — Потому что наши прошлые жизни очень отличаются друг от друга. — Главное в том, что они в прошлом, — Блум снова приблизилась, почти касаясь его губ своими. — Мы живём настоящим. Часть воды вылилась на пол, когда Валтор резко прижал фею к себе. Блум охнула и тихо застонала. Сначала маг терзал её губы, переплетая языки в яростном пламени их страсти, а потом начал терзать грудь. Она прикусила губу и выгнулась, подставляя мокрую кожу его умелым ласкам. Валтор посасывал напряжённые соски, оттягивал их зубами, посылая мурашки по всей её коже. Одна его рука начала опускаться к внутренней части бедра. Пальцы провели щекотные движения по животу, спустились к лобку и раздвинули половые губы. Маг проник в уже возбуждённую девушку двумя пальцами, слыша восторженный стон прямо у уха. Валтор начал двигать пальцами, чувствуя разгорячённую, влажную плоть. От одной мысли, что этот тугой и тёплый плен сожмёт его возбуждённый член, маг глухо зарычал и снова припал к Блум со страстными поцелуями. Стона сквозь поцелуй, Блум зарылась в его волосы, сжимая длинные пряди в кулак. Одни его пальцы в её лоне посылали искрящиеся импульсы по всему телу, фея не могла сдерживать стоны и вскрики. Блум начала насаживаться на них, чувствуя скорую разрядку. Но Валтор, словно знав это, вдруг резко остановился. Он нахмурился и оторвался от её губ. На губы Блум тут же лёг указательный палец, приказывающий молчать. Валтор очень медленно вышел из воды, чтобы не отпугнуть постороннего в его комнате шумными всплесками, обвязал полотенце около пояса и покинул ванну. Блум вскрикнула, увидев в проёме двери, как в Валтора полетел флакон его духов. Фея тут же выбралась из ванны и, наскоро обмотавшись полотенцем, выбежала следом за ним. Она не успела разглядеть постороннего, в него попало заклинание Валтора. Полностью облачённый во всё чёрное человек вылетел из окна, оглушив ночную тишину звуком разбивающегося стекла. Валтор и Блум тут же подбежали к разбитому окну и посмотрели вниз. На их сожаление, внизу уже никого не было. Так же, как и следов в комнате, когда маг и фея осмотрели её. — Кто это был? Ты разглядел лицо? — Нет, — Валтор гневно выдохнул и потёр лицо одной рукой. — Он даже не колдовал, чтобы я не смог понять природу его магии. — Что у вас тут происходит? — без стука в комнату ворвалась Лейла. Она спешно прикрыла глаза рукой, заметив полуголого мага. — Э-э-э… Простите, я услышала шум и… Ты оделся там? — Да. — Что тут произошло? — шатенка оглядела полуголых фею и мага, стекло на полу и разбитое окно. — Ванну не поделили? — Шпион Даркара проник в комнату, — Блум снова выглянула в окно, но никого там не обнаружила. — Как? Он бы не смог проникнуть через нашу защиту. — Не знаю, — Блум устало потёрла глаза. — Он точно искал водные звёзды. — Он их не найдёт, — категорично выдал маг. — Он как-то проник внутрь, Валтор! Я уже сомневаюсь в том, что Обливион надёжное место, чтобы хранить их. — Успокойся, Блум, — маг подошёл и обнял её за плечи. — Даркар никогда их не найдёт. Но попасть сюда посторонний не мог. Либо ему помог один из нас, либо… — Либо это был один из нас.