Тёмный дым от горящих деревьев поднимался клубами чёрного тумана. Воздух вокруг пропитался запахом гари, отчего закладывало нос и рябило в глазах до самых слёз. Звуки тлеющей древесины, тяжёлого дыхания тысячной армии монстров и предвкушающее клацанье их зубов делали атмосферу вокруг всё мрачнее и страшнее.
Дома жителей планеты с мирным небом до недавнего времени теперь напоминали догоревшие в камине угольки. Их страх перед беспощадным, властным и огромным Фениксом перебрасывался с одного на другого, словно поражающий вирус. Казалось, у них не было выхода из ситуации, их ждал тупик, который давно предвещала эта Птица.
Будущее поле боя опустело, остались только незваные гости. Властвующий и управляющий этим месивом Даркар стоял спереди всех. С хищным прищуром и кровожадной улыбкой полного предвкушения он ждал своих врагов. Они, как один, приземлились напротив одновременно. Флора, Муза, Стелла, Лейла, Анаган, Думан, Гантлос и Огрон. Восемь готовых, жаждущих битвы, неимоверно сильных и уверенных в своей победе волшебников. Ни оскал Даркара, ни его тысячная армия тварей за спиной не заставили усомниться в их силе хотя бы на секунду.
— Эта битва станет последней как для вас, так и для вашей планеты, — было наивно и глупо ждать от Даркара приветствия. Но вот свои хвалёные пламенные речи он проигнорировать не мог.
— Самонадеянно, Даркар, — Гантлос хмыкнул.
— По-другому и быть не может, жалкий маг, — Даркар вдруг улыбнулся. Не ухмыльнулся и не усмехнулся, как раз улыбнулся. — Как же было забавно наблюдать, как вы все буквально загрызаете друг друга в обвинениях. Даже представить себе не можете, как я повеселился. Один обвиняет другого, второй третьего и так по кругу. Жалкие человеческие сущности.
Правители не сразу нашлись с ответом. Если рассматривать ситуацию с его стороны, то Даркар в своём веселье был прав. Только веселье больше нагоняло слёз и отнюдь не от смеха.
То, чем славилось Домино, чем славилась система его существования, было стёрто в порошок его врагом. Даркар не смог уничтожить Древо, не смог уничтожить самих правителей, но он нанёс удар намного сильнее и болезненнее, ударив изнутри. Он пошатнул их доверие, взаимопониманию, целостность их большой семьи. Разрушил бетонную стену, сломив их сплочённость и веру друг в друга. Даркар уже наполовину победил, остались одни формальности.
— О какой вашей силе может идти речь, если вы вгрызались друг другу в глотки из-за своих необоснованных подозрений? Если были готовы обвинить чуть ли не каждого? Если придумывали планы и подстраивали ситуации, лишь бы найти крысу? Присматривались к каждому, пытаясь уловить что-то подозрительное? — Феникс хрипло рассмеялся. — И это вы собирались побеждать меня? О какой сплочённости может идти речь, если одного из вас удалось так легко уговорить подчиняться мне? Выкладывать всю подноготную: ваши слабости, ваши действия и планы против меня, ваши взаимоотношения, все ваши козыри.
Феникс говорил серьёзно, без привычной насмешки. Он даже был готов признаться, что в какой-то степени разочаровался в правителях этой дивной планеты. Он бы никогда не подумал, что настраивать их друг против друга окажется так легко. В какой-то определённый момент он даже потерял интерес, потому что правители додумывали и придумывали всё сами, без его косвенного участия.
— Я знаю о вас больше, чем вы сами. Я всегда следил за каждым, это помогло привлечь одного из вас. Я был умнее и хитрее, в отличие от вас, жалких букашек, которые ждали мира. Мира не будет! — он обнажил клыки. — И были бы вы каплю умнее, дали бы достойный отпор! Поэтому я даже руки марать не буду, вас перебьёт моя армия. Сильнейших правителей Домино перебьют какие-то примитивные твари.
— Ты бы понял нас, будь у тебя хоть капля того, что имеем мы, — заговорил Анаган. — Да, Даркар, мы боялись, что один из нас окажется предателем. И мы пытались это выяснить, несмотря на наши взаимоотношения, потому что планета и её благополучие играет для нас первоначальную роль. Мы поступали низко, очень низко, но нас оправдывает то, что в те моменты мы думали не о себе, а о них, — маг указала на едва уцелевшие дома. Людей там не было, но каждый из них понял, о ком шла речь.
— Чем ты руководствуешься, нападая на Домино? — задал вопрос Гантлос. — Собственным желанием уничтожить нас? Завистью? Ненавистью? Ты называешь нас слабаками из-за того, что мы не делали того же? Даркар, это ты жалок и ты глуп, потому что наплевал на собственные обязанности, наплевал на то, что люди доверили тебе свои жизни.
— Верно, ты лишь эгоист, который думает об удовлетворения собственного эго, — заговорила Стелла, скрестив руки на груди. — Что тебе даст сегодняшняя битва? Что тебе даст уничтоженная планета? Не подумай, я совсем не настроена на проигрыш, мне просто интересно.
— Пора было понять, что ни ваши речи, ни ваша магия и, тем более план меня не остановят. Блум и Валтор, скорее, подохнут от такой силы, чем справятся с ней. Тут я даже мешать не хотел, вы, сами того не понимая, обрекли своих друзей на гибель. Кстати, где они? Нет, не отвечайте, я угадаю. Открывают портал в зал Реликса, я прав? — Даркар рассмеялся. — Как глупо, как наивно.
— Посмотрим, как ты будешь смеяться, когда им это удастся.
— Раз уж мы говорим о нереальных вещах, то даже на этот случай у меня припасено оружие, — в его руках блеснула знакомая тёмно-синяя коробка. — Спасибо за звёздочки, Флора.
— Что? — фея природы нахмурилась. — Я не отдавала тебе звёзды!
— Отдавала, дорогая, ещё как отдавала, — он таинственно улыбнулся. — Правда, благодаря моим верным соратникам, ты этого не помнишь. Ах, да! Думаю, пора бы вам их представить?
Справа от Феникса образовалась золотистая дымка. Она скрывала за собой силуэты двух людей, держащихся за руки, пока наконец не расселилась и не позволила увидеть их лица. Молодой парень для большинства из них оказался незнаком, но те, которые уже успели с ним познакомиться, изумлённо пораспахивали рты. Но эта реакция была ничем, по сравнению с реакцией каждого из них на второго человека. За руку молодого парня держала Лейла.
— Набу – маг иллюзий, — после его слов псевдо-Лейла, которая стояла между Музой и Флорой, исчезла, как голограмма. — И гипноза. А очаровательную Лейлу вы знаете и без меня.
Знают, прекрасно знают. Жили с ней под одной крышей, делились всем личным, приходили за советом и проводили вместе каждый день. Тренировались с ней, сёрфили, бегали по утрам, оставляли Итана, плакали на её плече.
— Как ты могла? — первой отошла Стелла, невольно хватая Анагана за руку. Тот, казалось, ненадолго выпал из реальности.
— Лейла оказалась умнее вас и выбрала правильную сторону, — незнакомый парень ухмыльнулся и поцеловал тыльную сторону ладони феи.
Лейла отчётливо видела неверие, изумление и, разумеется, осуждение на каждом лице. Их взгляды кричали, унижали и оскорбляли, обзывая предательницей, обманщицей, лицемеркой. Конечно, были правы, в какой-то степени Лейла была с ними согласна. Она действительно предательница, раз сейчас не защищает свою планету. Действительно обманщица, раз водила их всех за нос столько времени. И лицемерка, раз улыбалась, но уже в следующий момент улыбалась врагу.
Лейла не смогла посмотреть в лицо только одному человеку. Не нашла в себе силы посмотреть в глаза брата. Не смогла бы стерпеть его боль и его осуждение. Только не его.
— Это ты, — Муза не верила в то, что видела. — Всё ты.
— Ну, не всё, Набу тоже ей помогал. Помните, вы усиливали барьер после проникновения в комнату Валтора? Так вот, это был Набу. Или моё любимое… Флорочка, — Даркар плотоядно улыбнулся. — Загипнотизировал тебя тоже Набу, поэтому ты ничего не помнишь.
— Я умею распознавать гипноз! — Флора возмущённо сжала кулаки.
— Я знаю, — Феникс снова ухмыльнулся. — Я всё про вас знаю. Поэтому Лейла кое-что подмешала тебе в кофе, чтобы немного притупить твою внимательность. Хотя в тот день ты бы и так ничего не заподозрила.
Флора очень хорошо вспомнила тот день. Ужаснейшее утро из-за головной боли после ночной истерики, поддержка Лейлы, её улыбки и предложенный кофе. А потом, уже в Омикроне, был Набу. Теперь фея природы понимала, почему его глаза были такими необычными и почему было трудно оторвать от них взгляд. Маг просто её гипнотизировал.
— Блум была права в своих обвинениях и своей пощёчине. Ух, какая же была пощёчина! У тебя до сих пор след на щеке, кстати.
— Почему я? — голос осел в хриплый шёпот, особенно после последних слов врага.
— Во-первых, я не мог подставлять Лейлу, на тот момент вы все были начеку. Во-вторых, — он взглянул на Огрона. — Именно ты, потому что у меня кое-какие счёты с твоим супругом. И, в-третьих, только ты можешь помочь мне открыть врата Эпсилона. Эффект зелья всё ещё действует, так что можешь не спорить на этот счёт, Флора.
Огрон сделал шаг вперёд, но Гантлос его вовремя остановил. Ему самому хотелось разукрасить мордашку птички, ещё с самого первого его слова, но он выжидал нужный момент, ведь сейчас это могло стоить очень многого. Это многое собиралось в одной девушке по правую руку, которая под сердцем носила частичку их любви, их ребёнка. И Гантлос головой о землю разобьётся, но защитит их сегодня. Другого выбора не было, хотя Муза упрямо уверяла его, что с ней ничего не случится, а отсиживаться в Обливионе, пока они на поле битвы, она бы не смогла.
— Гнида, — процедил маг ненависти.
Злоба распирала. Она поселилась давно, ещё в тот день, когда Даркар едва не лишил его единственного проблеска в его тёмной жизни, когда чуть не убил Флору. Но сейчас, когда Даркар так искусно ими воспользовался, так гнусно использовал Куколку в своих планах, он уже не мог контролировать свою злость. Заставил страдать от обвинений подруги, плакать от несправедливости и едва не выть от жестокости. Он заставил ранимую Куколка страдать, и Огрон не собирался этого прощать.
— Огрон, ты что, ещё не понял, что твои нападки в мою сторону не доводят до хорошего? — спросил Даркар. — За этот ты, кстати, тоже ответишь. Прямо сейчас.
Феникс кивнул Набу, тот понял без слов. Он снова поймал взгляд Флоры, и Флора снова не смогла оторваться от глубины серо-синих глаз. Они словно обволакивали, манили в свои объятия, согревали в такой тяжёлый и напряжённый момент. Флора смотрела в глаза волшебника, находя внутренний покой. Тело расслабилось, все мысли и переживания разом отпустили. Фея не прислушивалась к голосу разума, который вопил о тревоге, она прислушивалась лишь к эху в своей голове. Оно гласило подойти.
Флора беспрекословно выполнила. Она встала около Даркара, поворачиваясь к своим друзьям. Изумрудные глаза поменяли свой цвет, став более насыщенными, тёмно-зелеными, как крона всех её деревьев. Они не видели, уши не слышали, руки не слушались. Всё её тело было под властью одного мага, коса которого будет сниться ей в кошмарах.
— Ты ещё хочешь что-то сказать, Огрон?
Феникс наклонился к девушке, которая была значительно ниже его. Флора вообще была очень миниатюрной, Даркар даже на секунду умилился этому.
— Когда её жизнь в моих руках? — враг положил свою холодную руку на оголённое плечико и провёл дорожку к шее. Зарылся в неё носом, исподлобья наблюдая за ненавистным магом. — Я перережу ей горло одним своим ногтем, если ты двинешься.
Огрон уже собирался бежать, собирался нападать и прикладывать все силы, чтобы размазать эту стальную птичку по ближайшему стволу дерева, прямо как в тот раз около Эпсилона. Но Куколка была в его руках. Беззащитная, безвольная, совсем ничего не понимающая. Она не понимала, что руки, которые гладят ей шею, принадлежали врагу. Но Огрон понимал и видел, сжимал кулаки и зубы, лишь бы выдержать. Такая душевная мука оказалась хуже любой физической. Хоть иглы под ногти вставляйте, хоть раскалённым металлом прижигайте, это всё ничего.
— Милая моя, собери их энергию, чтобы открыть мне врата, — Огрон не смог скрыть, какое облегчение испытал, когда Феникс отстранился от Флоры. Но тёмные глаза, которые ничуть её не красили, заставили занервничать снова и с такой же силой.
— Куколка, не делай этого!
Даркар рассмеялся попытке жалкого мага. Тот даже представить не мог, что его голос для Флоры, словно жужжание мухи сквозь беруши. Поэтому фея быстро справилась с поставленным заданием и спустя пару минут держала в руках светящуюся всеми цветами радуги сферу.
— Умница, — Феникс открыл портал и указал на него Флоре. Та, без всяких колебаний, исчезла в светящейся дыре, не слыша окриков Огрона. — Хорошо вам повеселиться.
***
Блум снова сбилась в заклинании. Девушка тяжело вздохнула и устало потёрла глаза. Это их с Валтором уже третья попытка открыть портал в зал Реликса. В первый раз она сбилась на последних двух словах, во второй раз их отвлекла непонятно откуда взявшаяся кошка, в третий раз заклинание снова было испорчено Блум. Казалось, чего сложного? Произнести четыре слова сотню раз, как гласила книга. В принципе, легко, но когда отметка достигала числа пятьдесят, Блум, словно по закону жанра, тут же сбивалась.
— Прости, — она выдохнула. — Я сейчас соберусь.
Валтор подошёл и взял её лицо в руки. Провёл по щекам большими пальцами, подарил успокаивающий поцелуй в лоб. Они стояли в зале Омикрона, в котором Флора и Думан выслушали уже сотни тысяч жалоб, между двумя рядами статуй, которые одним своим видом напоминали, зачем они здесь. Они здесь, чтобы эти восемь статуй продолжали характеризовать сильнейших правителей этой планеты, а не завалились под руинами разрушенного Домино.
Блум и Валтор переместились сюда, опасаясь, что Даркар мог нанести визит в Обливион, чтобы помешать им в захвате силы. Поэтому они изначально решили, что делать это будут здесь. Омикрон, по сравнению с другими партиями, казался им более… домашним. Здесь, стоило отдать должное, была невероятна успокаивающая атмосфера. Будь они сейчас в мрачном Обсидионе или заполненном преступниками Эвилионе, точно не смогли бы произнести слова заклинания хотя бы двадцать раз.
— Перестань переживать, — строго произнёс Валтор. Но потом добавил чуть мягче: — У нас получится.
— На меня давит ответственность, а не волнение, — Блум прильнула к его касаниям и к нему самому, зарываясь носом в шею. — От нас двоих зависят жизни стольких людей.
— Именно это и должно тебя мотивировать, — он чуть отодвинулся от девушки, чтобы заглянуть ей в глаза. — Давай, с самого начала.
Блум кивнула, взяла Валтора за руку и снова выровнялась. В летающую перед их глазами книгу она больше не смотрела, так как успела выучить порядок всех слов и их верное произношение. Девушка сделала глубокий вдох и, одновременно с Валтором, начала произносить слова. Первый повтор, второй, третий, двенадцатый, пятнадцатый…
Валтор произносит слово, но не одновременно с Блум, а один. Он хмурится, смотрит на неё, пока фея прислушивается к ощущениям. Распахивает глаза и смотрит на мага.
— Моя энергия… Её как будто забрали. Не всю, но… Чёрт, нам надо поторопиться, — она прикусила губу. — Если это сделала Флора, чтобы помочь Даркару открыть ворота в Эпсилон, то нам конец.
***
Казалось, после ухода Даркара прошла ровно секунда, ведь всё и все остались в таких же положениях. Но нет, Даркар покинул поле битвы пару минут назад. После этого, как представлял сам Феникс, должно было начаться кровавое месиво после команды Лейлы. Снова нет, фея воды не произнесла ни слова, смотря на разбитые лица своих друзей.
Муза разочарованно качала головой, Думан хмурился и сжимал кулаки, Стелла поглядывала то на неё, то на Анагана. На брата Лейла так и не посмотрела, хотя чувствовала его взгляд буквально каждой частичкой тела. Ей было стыдно признаваться, но она боялась только его реакции. А её отсутствие полностью поразило, отчего Лейла не знала, что и думать.
— Я не хочу такой жизни, ясно? — заговорила шатенка. Абсолютно все хотели задать интересующих их вопрос, но молчали. Шок сковал голосовые связки. — Я просто устала, я тоже человек. Мне надоела каждодневная рутина. Надоело разгребать дела, чьи-то чужие конфликты и преступления. Надоело от нечего делать бегать по утрам, изнурять себя тренировками, приходить уставшей и сразу засыпать, чтобы не думать о своей жизни. То, что я должна, обязана… Это правда, да. Но это так сковывало меня, что последние несколько лет я почти не жила. Осуждайте меня, вы будете правы, потому что я сама выбрала эту жизнь, я боролась за неё и доказывала остальным, что я, что именно я достойна. У меня не было права поступать так цинично и эгоистично, я это понимаю, но я человек! Я хочу совсем другого, и Набу дал мне это. Мне стало неважно, что он работает на Даркара. Мне стало неважно, на чьей я стороне, мне просто хотелось счастья. А получить его я могла только здесь.
— Здесь – это под крылом Даркара? — Гантлос презрительно фыркнул.
— Нет, здесь – это рядом с моим любимым человеком.
— Он промыл тебе мозги!
— Мало того, — Думан перебил блондина. — Что ты наплевала на нас, так ты ещё наплевала на планету. На жизнь стольких людей.
— Вот именно, Думан! Я столько лет слышу о том, что мы должны людям! А мы сами?
— Я доволен своей жизнью! И мы все довольны! — душка метаморф впервые показался ей таким злым. Лейла даже была рада, это было лучше, чем их молчание. — Даркар уничтожит планету, сотрёт нас с лица Домино, если Блум и Валтор не справятся! Тебе действительно плевать на это? Ты жила тут столько веков!
— Не плевать, — выдохнула Лейла. — Но я учусь думать о себе. В первую очередь о себе, а не о том, что я должна.
— Так не надо было брать на себя такую ответственность, — процедил Огрон.
— Нет, надо было. Я почти пятьсот лет горбатилась ради людей и ради планеты, честно выполняла свои обязанности. Теперь же…
— Я понял, что теперь. И я бы назвал это эгоизмом, но не буду, потому что совсем на это не похоже, — Огрон заслужил несколько недоуменных взглядов. — Думать о себе не просто нужно, это необходимо. Но ты сама виновата, что вспомнила об этом так поздно. И виновата в том, что поступила так опрометчиво. Что тебе стоило рассказать это пару месяцев назад? Думаешь, твои друзья осудили бы за твоё желание всё бросить?
— А что, нет?
— Сейчас они осуждают тебя сильнее, — Огрон покачал головой. — Этого всего можно было бы избежать, не будь ты такой дурой, Лейла. Я считал тебя очень умной девушкой, но нет. Ты действительно дура.
Добавить было нечего, Огрон прекрасно изложил мысли всех в своём последнем предложении. Не высказался, разве что, только один человек. Он выпустил руку любимой, которая выражала этим свою поддержку, и двинулся к сестре ленивыми, но большими шагами. Остановился около неё, посмотрел на их с неизвестным магом соединённые руки. После перевёл взгляд в карие глаза, точно такие же, как у него. У них с сестрой был одинаковый взгляд уверенных в себе и по-настоящему сильных людей. На самом деле сильным оказался только Анаган.
Анаган замахнулся и отвесил сестре пощёчину. Не сильную, но болезненную и такую унизительную. Стоявшие позади девушки прижали ладони ко ртам, мужчины только нахмурились. Набу толкнул Анагана в плечо и собрался напасть, но рука Лейлы вовремя остановила. Она потёрла саднящую щёку и посмотрела брату в глаза, чувствуя, как в её собственных собираются ненавистные слёзы, ведь Анаган смотрел так, как она боялась. Разочарованно и с такой душевной болью, что Лейла не могла остановить поток солёной влаги.
— Прости, — совсем тихо прошептала девушка.
— Каким бы исходом ни закончился сегодняшний день, — несмотря на внутреннюю подавленность, практически смерть от рук родной сестры, его близнеца, Анаган говорил спокойно. — Ты для меня умерла.
— Я не позволю ему убить тебя!
— Моя сестра бы не позволила, — он кивнул. — Встала бы передо мной, взяла бы удар на себя, но никогда бы не позволила умереть мне. А сегодня убила сама.
Лейла всхлипнула, когда Анаган отвернулся и вновь встал около Стеллы. Девушка тут же обняла его, сильно сжимая в своих хрупких руках его каменное тело. Шатенка едва заметно приподняла угол губы вверх. Её брат в надёжных руках, и он прав. Каким бы исходом ни закончился сегодняшний день, она для него навсегда умерла. Анаган никогда не простит предательства.
Боль в душе и сердце, эти кровоточащие раны, которые никогда не заживут до мелких рубцов, притупились тогда, когда Набу снова оказался рядом. Он шепнул ей, что они всё делают правильно. Что слабым не место в этом мире. Лейла кивнула, согласилась. Утёрла слёзы и сдавленным, дрожащим голосом произнесла:
— В атаку.
