Война двух миров

— В атаку. Тёмно-бордовые монстры, стоящие сзади двух волшебников, двух их врагов, вихрем направились в сторону правителей, словно вытекающая из извергающегося вулкана лава. Их рёв оглушил, заставив девушек неприятно поморщиться – мужчины в этом плане были чуть выносливее – а замах их лап с различным, но примитивным оружием вынудил наконец прибегнуть к магии. Вот сейчас и начиналась бойня. Грязная, шумная, кровавая и явно последняя. — Нужно быстрее с ними разобраться и помочь Флоре. — Легко сказать, — Думан хмыкнул, послав Огрону скептичный взгляд. — Нас шесть, их тысяча. И это, не считая тех двоих. — Не знаю, что вы будете делать с монстрами, но меня волнует только он, — маг ненависти кивнул в сторону Набу. — Эта тварь моя. — Муза, пожалуйста, — пока было время, Гантлос снова обратился к супруге с умоляющим взглядом. Он прямо кричал ей вернуться в Обливион и не рисковать. Не в её положении. — Всё будет нормально, Гант. Я не могу тут вас бросить. Не могу бросить тебя. Шестеро человек разделились, разбив пока пустую от монстров территорию на столько же частей. Блондин, который стоял прямо посередине, предвкушающее ухмыльнулся. Лейла поймала ухмылку и, нахмурившись, сразу сделала пару шагов в сторону. Очень вовремя, потому что следующим своим действием Гантлос топнул своим высоким ботинком. С тяжёлым треском земля раскололась на две половины. Трещина начала разрастаться в геометрической прогрессии и дошла уже до первых рядов монстров. Бордовые твари, не предвидев такого поворота, безвозвратно провалились в пропасть. Гантлос услышал, как Набу испустил смешок. Видимо, для мага иллюзий и гипноза такое волшебство было на уровне только учившихся контролировать магию волшебников. Но Гантлос не был бы Гантлосом, если бы позволил насмехаться над собой какому-то молодому парнишке, ничуть не сравнившемуся с ним по силам. Поэтому теперь из земли вырвались огромные человеческие руки. Глиняные ладони с пятью пальцами хватали монстров и кидали их в обломки сгоревших домов, словно теннисные мячики. Какие-то руки отличались и прихлопывали существ, как комаров. Одна глиняная рука сжалась в кулак и двинулась в сторону Набу. Тот успел среагировать и поставить перед собой щит, но удар оказался мощнее. Маг всё равно отлетел назад, испачкавшись в глине и саже, распластался на земле. — Извини, — Гантлос усмехнулся, поймав рассерженный взгляд Огрона. Маг ненависти выражал в нём, что это его развлечение и нечего его отбирать. — По-прежнему считаешь меня придурком? — выплюнул Набу, стоило Огрону приблизиться. Последний презрительно прищурился, смотря как жалкий маг отряхивается от грязи. — Так ты меня назвал в тот день? — Ты не только придурок, — кулаки сжались и загорелись чёрным свечением. Такой насыщенный оттенок магии должен был спугнуть. — Но и самоубийца. — А ты, по всей видимости, мазохист. Забыл? — враг изогнул бровь. — Флора под моим контролем. Захочу, и она прямо сейчас ляжет под нашего хозяина. Грозный рык, которым удостоился Набу, не сравнился бы с рычанием всей этой армии монстров. Огрон направил на волшебника тёмные сферы. От некоторых увернуться удалось, некоторые Набу отбил, но две попали точно в цель, заставив того сжать зубы от пронзившей грудь боли. Золотой посох, который он не выпускал из рук даже в Омикроне, засветился у одного из концов. Огрон отбил луч, попав в одну из глиняных рук Гантлоса. Поднялся клуб пыли, но с созданием блондина ничего не случилось. Огрон даже хмыкнул от некой гордости. — Что ты с ней делал? — маг ненависти воспользовался заминкой молодого парня, схватив его за грудки. Тот был явно неопытен, раз проследил за взглядом Огрона и растерял всю свою бдительность. — Что. Ты. С ней. Делал?! — Ничего противозаконного, — он ухмыльнулся. — Ей ведь уже есть восемнадцать? Мальчишка сам подписывал себе смертный приговор. Кажется, мазохистом был он, раз пробуждал в Огроне настоящего дикого зверя, не знающего пощады за свою Куколку. Набу узнал его вторую сущность только сейчас. Кровожадную, жестокую, убийственную. Ту сторону, которая победила человеческую, заставив Огрона буквально размазать лицо парня по стволу дерева. Оглушающий крик принёс неимоверное удовольствие, и он не планировал останавливаться. — Тебе хотя бы капельку стыдно? — спросила Муза. Монстры её не трогали, она стояла прямо напротив подруги. Бывшей подруги. — Нет, Муза, — Лейла покачала головой. Противное месиво, которое было вокруг них, стало неважным. — Я поступила так, как хотело моё сердце. Ты же должна меня понять, ты влюблена и любима. — Но какой бы сильной ни была моя любовь, я бы никогда не предала своих друзей и не поступила бы так безответственно. — Ты никогда не была в моём положении, чтобы рассуждать и осуждать меня, — Лейла мельком глянула на брата. Он расправлялся с монстрами, как с мошками. — И дело не только в любви. Жизнь, которой живёте вы все, не для меня. — Нет, она просто тебе наскучила, это две разные вещи. — Пусть будет по-твоему, — Лейла устало кивнула. — Отойди, Муза, я не буду с тобой драться. — А что так? — фея гармонии наигранно нахмурилась. — У меня какие-то особые привилегии? Может, потому, что я считала тебя своей лучшей подругой? Или потому, что оставляла с тобой своего ребёнка? Или из-за того, что доверяла тебе, как себе? Почему, Лейла?! — Муза… — Как ты могла смотреть нам в глаза и врать?! — фея гармонии толкнула подругу. Та едва не упала, но удержалась на месте, всё ещё не предпринимая никаких попыток нанести удар. — Я оставляла Итана, восьмимесячного ребёнка с безжалостной лгуньей и лицемеркой! — Я бы никогда не причинила Итану вред! — А если бы твой хозяин приказал причинить? — Муза разочарованно усмехнулась, зная, каков будет ответ. — Я считала тебя сестрой, Лейла! — Не нужно было так слепо доверять мне. — Слепо?! Да мы жили под одной крышей пять веков, это для тебя слепо?! Ярость помогла фее гармонии уничтожить монстров, которые двинулись в её сторону, стоило слишком сильно повысить голос. От десятка не осталось ничего, кроме противной липкой жижи. Муза поморщилась и прикрыла рот рукой. Её едва не вывернуло от этого вида. — А Анаган? — она заговорила уже спокойнее. — Тебе совсем его не жаль? Не стыдно перед ним? — Только перед ним, — Лейла снова взглянула на брата. Глаза предательски защипало, ведь тот явно чувствовал её взгляд боковым зрением. И именно в такие моменты начинал биться с монстрами с пущей яростью. — Двуличная, лицемерная, — Муза покачала головой. — Я бы пожелала тебе смерти, но мне жаль Анагана. Это будет ударом ещё хуже твоего предательства. Последние слова заразили шатенку яростью, которая понемногу отпускала фею гармонии. Лейла прошипела какое-то ругательство и напала на Музу. Удар пришёлся в полупрозрачный шар, которым защитила себя фея. Теперь они разговаривали своей магией, выплёскивая в удары злость и обиду, но такой выход ярости не помогал, как раз наоборот, только подзадоривал. Атаки, как и боль от них, становились сильнее, желание победить ослепляло всё больше. И если болезненный крик одной из них можно было считать победой, то Лейла победила. — Гантлос! — крикнула фея гармонии. Супруг тут же нашёл её глазами. Муза зажмурилась и опустилась на колени. Руками обхватила живот и снова вскрикнула от стреляющей боли. Девушку тут же наполнило страхом, диким ужасом, что Лейла могла попасть в ребёнка. Маленькую горошину, у которой пока не было ни рук, ни ног, который пока не давал о себе знать никаким, кроме вечной тошноты, образом. Муза тяжело задышала, мысленно прося, умоляя всё и всех, чтобы всё было в порядке. Чтобы с их малышом ничего не случилось. Гантлос пробился через сотню монстров, даже не заметив, как. Он оказался около жены спустя пару секунд и тут же поднял её на руки. — Как же больно, — желваки поползли по его лицу. Он был готов разорвать бывшую подругу голыми руками, но они были заняты чем-то более важным. — Наш малыш, Гант… — Всё будет нормально, — самому бы хотелось верить. Он шагнул в портал, оставил Музу в Обливионе, доверив её трём врачам, вечно дежурившим в медицинском блоке, и вернулся на поле битвы. Теперь охровые глаза искали другую фигуру. Он собирался бегать по всей территории в поисках Лейлы, но не пришлось, ведь она не двинулась с места, шокировано хлопая глазами. — Я не знала, Гантлос, — шатенка виновато обняла себя руками. — Муза не говорила, что беременна. — И правильно сделала, — он двинулся в сторону девушки, схватив ту за предплечья. Лейла болезненно зашипела от стальной хватки, но не вырывалась. Как же Гантлос хотел пустить ей заклинание между глаз, чтобы оно пролетело как пуля и разнесло все её мозги. Как же ему хотелось встряхнуть её, чтобы Лейла потеряла равновесие и упала в пропасть, разбившись насмерть. Как же хотелось защищаться ею, как щитом, чтобы монстры исцарапали всю её кожу. Хотелось, но не получилось. Не смог. Гантлос отпустил девушку, чем немало её удивил. Лейла потёрла саднящую кожу, осознавая, что Гантлос мог сделать намного хуже, намного больнее. За Музу и их ребёнка он мог убить, но не стал. Вспомнил, что сам пережил с курносой кудрявой девчонкой немало. Вспомнил, как просил её посидеть с Итаном, потому что хотел побыть с Музой. Вспомнил её приколы, которые она рассказывала его жене, и они вместе над ним смеялись. — Не обольщайся, руки марать неохота, — грубо выплюнув слова, он развернулся и снова исчез в кровавом месиве. Думан ощущал себя в некой прострации. Мысли не докучали, эмоции не отвлекали. Словно метаморфа поместили под стеклянный купол, и весь внешний мир остался за ним. Чтобы снова попасть в эту пучину предательств и лжи, нужно разбить его, но внутренних сил у него было столько же, сколько и физических – ничтожно мало. Факт, что его подруга, с которой он коротал ранние утра и поздние ночи в спортзале, оказалась предательницей, не укладывался в голове. Своим поступком Лейла будто что-то выключила в нём, повредила какую-то детальку, и Думан не мог прийти в себя. Он не заметил и того, как и скольких уже перебил. Но заметил, что начал заметно уставать. Тянущая душевная боль не давала ему раскрыться в бойне полностью. Даже будучи свирепым волком, который сейчас вгрызался в глотку очередного монстра, Думану было тяжело выдавить из себя странную подавленность. Спасибо, Лейла, ты справилась, как никогда лучше. Твой хозяин может тобой гордиться. Пощёлкай пальцами у его глаз, пусти пару патронов из дробовика, взорви хлопушку, Анаган никак не отреагирует. Сейчас, представляя, что монстры это боксёрская груша, он был готов поблагодарить Даркара. Поблагодарить за то, что представил возможность выпустить весь пар, скопивший в себе ярость и обиду. А потом стереть его с лица Домино так же, как и его тварей. Заставить орать от болезненной агонии из-за того, к чему привлёк его сестру и что заставлял делать. В нём говорили эмоции, поэтому разум пока не осознавал, что виноват здесь не только Даркар. Что такой путь себе выбрала именно Лейла. Предала их, обманула, променяла свою жизнь на непонятно что. Его сестра, его близнец поступила так подло, так жестоко по отношению к нему, что Анаган не мог найти выхода своей агрессии и злости. Они давили, заставляя покрываться липким потом, но маг старался не сдерживать себя. Впервые в жизни Анаган позволил себе не сдерживать эмоции, сейчас это было необходимо, он это заслужил. Монстры, собирающиеся вокруг него, погибали и превращались в склизкую субстанцию с неимоверной скоростью. Анаган не видел, куда бил, что использовал и какое заклинание произносил. Он сметал на своём пути каждую тварь, не чувствуя боли от редких ударов, которые всё-таки пропускал. Делал всё возможное, чтобы не встретиться взглядами с сестрой. Меньше всего ему хотелось увидеть жалость в её глазах. Жалеть уже поздно, нужно было включать голову, когда это требовалось. А жалеть именно его не нужно и подавно. Раз уже сделала столько всего, не подумав о брате, не стоило делать это сейчас. Поздно, слишком поздно. Стелла порхала над созданиями Даркара, заставляя морщиться видом своих крыльев и костюма. Магия, которая сначала ослепляла, а потом уничтожала врагов, была сильнейшим её оружием. Она с ловкостью справлялась в самом начале, но толпа монстров всё увеличивалась и увеличивалась. Теперь Стелла не могла ступить на землю, иначе сразу подвергла бы себя мгновенной гибели. Чтобы хотя бы немного прочистить пространство вокруг себя, фея светила им в глаза сферой и летела на тварей. Примитивным разумом они шли назад и проваливались в пропасть, созданную Гантлосом. Стелла ойкнула, когда один из чудищ схватил её за ногу и, в прямом смысле этой фразы, быстро спустил с небес на землю. Фея разодрала коленки, но, превозмогая боль, тут же взлетела. Не получилось, монстры столпились около неё слишком быстро. Она почувствовала хватку на своих крыльях. Шершавые руки одного из бордовых существ обняли её крылышки, и фея с ужасом осознала, что он собрался делать. — Нет! Его нижняя лапа, больше похожее на копыто, изо всей силы пнула Стеллу. Девушка полетела вперёд с душераздирающим криком. Её крылья так и остались в объятиях одного из чудищ, пока сама фея пыталась вытерпеть болевой шок. Лопатки адски горели, спину ломило, отчего фея не могла подняться. Горячие струи крови пропитали ткань её костюма и потекли ниже, образовав под ногами лужу крови. Некогда сверкающим золотом волосы перекрасились в тёмно-алый цвет и свисали некрасивыми отростками, прикрывая страшную картину на нежной коже спины. Сквозь туманный взгляд она едва рассмотрела свечение вокруг себя – барьер. Слишком знакомая энергия, чтобы не узнать. Её хозяин сейчас так был нужен, ведь Стелла уже не могла сидеть. Она завалилась на бок, но Анаган вовремя поймал её, стараясь не задеть раны от оторванных крыльев. Он прижал Стеллу к себе, откинул золотистые пряди у самой головы, чтобы те не закрывали перекошенное от боли лицо. Её лицо побледнело, лужа крови становилась всё больше. Стелла приоткрыла глаза, увидев перед собой лицо любимого мужчины, но не смогла даже пошевелить губами. Было так невыносимо больно, что она напряглась и сжалась всем телом, лишь бы немного облегчить её. — Нет-нет, Стелла, — Анаган судорожно проводил по мокрым от слёз щекам пальцами, пытаясь успокоить то ли её, то ли себя. — Держись, милая. Держись, моя красавица. Сняв с себя рубашку и смяв её, Анаган прижал её к спине Стеллы, чтобы она не потеряла слишком много крови. Уже потеряла, уже побледнела, едва пребывая в сознании. — Я умру, если потеряю и тебя, слышишь? Ты единственная, ради которой я живу, Стелла. Прошу, красавица моя, держись. — Ан… — Тщ, не трать силы, — маг оставил поцелуй на её губах. — Я оставлю тебя в Обливионе, там о тебе позаботятся. — Нет, — со сдавленным стоном и его помощью ей удалось сесть. Боль совсем не уменьшилась, но ей удалось пережить болевой шок. — Дай мне время и я… Звук двигателя и неожиданно поднявшийся ветер, который начал колотить деревья, но не добрался до них двоих из-за барьера, отвлёк Стеллу. Они с Анаганом подняли головы, наблюдая, как несколько кораблей из Красного фонтана приземляются неподалёку от месива. Двери с приятным свистом распахнулись, выпуская из кораблей молодых специалистов. Парни, держащие в руках светящиеся мечи, непонятные в использовании бластеры и щиты, тут же устремились в бой. — Мы подумали, помощь не повредит, — сказал шатен, который провожал Стеллу, Флору и Музу в комнату с весами. Фея солнца и луны вяло улыбнулась. — Помоги им, — регенерация делала своё дело, Стелле становилось лучше. — Я оклемаюсь через пару минут. Оклемается в физическом плане, это да, это дело пары минут. Но Стелла не хотела показывать, насколько была раздавлена морально. Насколько эмоции переполняли, били через край, заставляли захлёбываться в горечи. Фея сжала кулаки, впиваясь в нежную кожу ладони ногтями, чтобы приглушить разрывающее существо изнутри. Оно хотело крикнуть, завопить от злости и обиды из-за своей оплошности, но Стелла лишь глотала слёзы и ждала момента, когда она сможет продолжить сражаться за свою планету. О планете вспомнили и её жители. Ослеплённые ужасом от внезапного нападения и уничтожения их домов, всего того, к чему было приложено столько трудов, они не сразу поняли, что защита планеты лежит не только на плечах её правителей. Неотъемлемая её часть это именно они, тогда почему люди, которые взяли на себя такую огромную и опасную ответственность, решают эту проблему сами? Такой исход их не устраивал, поэтому мужчины и женщины, парни и девушки начали вкладывать свой, пусть и не такой значительный, но вклад, уничтожая монстров на пару со всеми. Огрон недооценил парнишку. На его удивление, он оказался силён, но не настолько, чтобы доставить Огрону проблемы. Пару царапин за проблемы он не считал, поэтому прикладывал все свои и силы и вкладывал всю свою ярость и мощь, чтобы прикончить ублюдка. В первую очередь для того, чтобы разум Флоры наконец был ей подвластен. Пока она под действием какого-то зелья, ей самой это не удастся. Огрон не был бы собой, если бы не помог ей и не ускорил этот процесс, избавившись от самого корня проблемы. — Флора уже открыла врата! — Набу хищно улыбнулся. — Всем вам придёт конец. — Помру только после тебя. Огрон здраво оценивал свои силы, прекрасно знал, что он сильнее этого мальчишки. Но его убийство могло отнять слишком много энергии, а она сегодня ему однозначно пригодится. Становиться ни к чему не способным балластом в планы не входило, поэтому маг усердно размышлял о том, как обеспечить гибель парня другим способом. Идея пришла в лице одного из монстров, который начал замахиваться на Огрона тесаком – ножом с широким продолговатым лезвием. Набу откинуло мощной волной тёмной энергии мага ненависти. Приблизившись к нему, Огрон решил использовать физическую силу, которая очень часто помогала ему в таких ситуациях. В этом плане он был рад, что родился собой, а не какой-нибудь слабой феей. Нет, не слабой. Хрупкой, нежной, робкой. Совсем как его Куколка. Мысли о Флоре снова возбудили монстра внутри. Огрон напал на парня с кулаками, горящими тёмным свечением, чтобы намного усилить удар. Когда кровь хлынула из носа Набу, он оттолкнул от себя мага. Огрон едва успел увернуться от монстра с тесаком, но тот всё же оставил неглубокую царапину на боку. Маг ненависти зарычал, кидая взгляды то направо, то налево, смотря то на одного своего врага, то на другого. Они одновременно двинулись в его сторону, Огрон едва сдержал ухмылку. Да, как раз то, чего он и ждал. Слабая сфера оттолкнула монстра на несколько метров, но не убила. Тот сразу поднялся и снова двинулся в сторону своего врага с холодным оружием в руке, но пока был далеко, пока у Огрона было время. Он занялся наглым мальчишкой, который посмел отнять у него слишком много времени. Схватил за грудки и поднял над землёй. Взлетел сам и, словно переместился в тот ужаснейший, самый страшный день в его жизни, припечатал Набу к оружию примитивной твари так же, как сделал когда-то с Даркаром и деревом. Холодный металл лезвия проткнул грудь парня, но не коснулся Огрона, тот вовремя отлетел назад. Безжизненное тело упало на землю, когда монстр опустил лапу. Маг ненависти чуть поморщился, увидев своего бывшего соперника в луже крови. Было жестоко, тут он не поспорит, но Набу не оставил выбора. Сам подписал себе смертный приговор ровно тогда, когда подумал использовать Флору в своих гнусных планах. Но теперь Куколка была свободна, и он должен был быть рядом. Одна она против Даркара не выстоит. — Тебя твоим же оружием, — Огрон хмыкнул. — А говорил не придурок. — Нет! Набу! Обезумевшая Лейла кинулась на Огрона с кулаками. Тот, нахмурившись, тут же схватил её за запястья и заставил посмотреть в глаза. Лейла плакала, прожигала его ненавистным взглядом и вырывалась, но Огрон был сильнее. — Ты его убил! Конченная мразь! Скотина! — Сама виновата! — Огрон буквально прорычал ей в лицо. — Ты знала, что так будет с каждым, кто причинит вред Флоре, и всё равно позволила ему сделать это! Убийца не я, а ты. — Закрой рот! — С удовольствием, потому что меня ждёт ещё одна жертва, — он отпустил Лейлу. Та пошатнулась и упала. — Придурок и дура, идеальная пара, ничего не скажешь. Лейла взвыла и подползла к мёртвому любимому. Заключила в его объятия и стала шептать слова сожаления. На пару секунд Огрон испытал настоящее сопереживание к этой девушке. Он тоже любил и он знал, что такое страх потери. И чтобы не испытать того же, что испытывала сейчас Лейла, Огрон направился прочь от поля битвы. Всё, что он хотел, он сделал, теперь нужно было сделать то, что он был должен.