*Эдди*
-… Жители гогода Дегги, не поддавайтесь панике, всё под контголем, пгоблемы гешаются, неполадки устганяются, ского упгавление гогода найдёт гешение для возникшей пгоблемы, и всё будет хогошо. Главное, не волнуйтесь. Постгадавшим обгащаться в главную больницу Дегги за пегвой медицинской помощью, несмотгя на вгеменное отсутствие медикаментов, наши пгофессионалы смогут помочь вам в любой ситуации. Динамик вновь замолк, и Эдди перевёл взгляд с ближайшего столба на собственные ноги, обутые в ничто иное, как в обычные фиолетовые тапочки, с натянутыми на них бахилами. Разумеется мэр преувеличивал, говоря, что всё под контролем, что врачи смогут помочь пострадавшим и что решение скоро найдут. Ничего подобного, и такие речи вовсе не успокаивали жителей Дерри, а наоборот — напрягали. Эдди вот вообще едва разобрал слова мэра из-за неисправного динамика, который всё время «проглатывал» букву «Р», да и впрочем, многие другие. Каспбрэк стоял у входа в больницу Дерри, ожидая, пока его любезная матушка закончит беседу с врачами, которая разумеется, не увенчается успехом. Миссис Каспбрэк с чего-то вбила себе в голову, что доктора прячут лекарства от неё и её «бедного сыночки», и теперь пыталась доказать свою точку зрения «этим бестактным, неблагодарным мудакам». Эдди не понимал, причём тут неблагодарность, с чего она взяла, что врачи не дают им лекарства «из вредности» и не особо догонял, почему мама вдруг перешла на такие слова, как «мудак» и другие нелестные имена, но перечить ей не смел. Ему хватило вчерашнего всплеска эмоций, когда он заявился в дом в том виде, в каком он заявился. Выглядел он немногим лучше других — грязная, порванная одежда, царапины и синяки вдоль всех конечностей и вонь, разносящаяся на километры впереди. Бессмысленно описывать весь спектр слов и эмоций, который Миссис Каспбрэк выплеснула тогда на своего сына. Но, полагаю, суть ясна. Как результат, Эдди должен был просидеть на домашнем аресте порядка нескольких дней до начала школы и несколько недель после. Во время школы он должен был приходить домой точно после конца уроков и ни часом позже. Плюс, никакого общения с Неудачниками навсегда. Разумеется мамино «навсегда» значило «Я буду фыркать и закатывать глаза, когда они будут заходить к нам, а потом пялиться на них каждый раз, как они будут попадаться мне на глаза, но в целом, ты можешь видеться с ними сразу после конца домашнего ареста». Эдди это понимал. И его мама это понимала. Поэтому парень не стал закатывать истерик или обижаться на мать, он просто пошёл в ванну и чистился до тех пор, пока кожа не стала блестеть и пахнуть персиками вместо человеческих отходов. Он ждал маму уже довольно долго, около часа, а «беседа» всё никак не заканчивалась. Через тонкие стены и битые оконные стёкла, он мог разобрать каждое слово, но не хотел, и не делал этого. Ноги уже затекли, но несмотря на то, что Эдди стоял прямо около скамейки, сесть на неё парень бы ни за что не решился. Когда-то ярко-голубая, начисто оттёртая и ровная, теперь она превратилась в лишь жалкое подобие скамейки. Краска выглядела так, будто уже давным-давно отсохла и откололась кусками, ножки погнулись, а само сиденье раздроблено чуть ли не в щепки. — Что-то не хочется заноз по всему заду, — тихо сказал Эдди сам себе, смотря на скамейку. — Да кому ж хочется? — донёсся до ушей парня знакомый голос. Эдди так резко повернул голову, одновременно отскакивая в сторону, что аж шея хрустнула. — Напугал меня, идиот! — взвизгнул он. — Я заметил, — улыбаясь во все тридцать два, сказал Ричи. — Чего лыбишься? Что тут смешного? — Да ничего, ты разве не заметил, перед тобой Ричи Тозиер, детка! А Ричи Тозиер — самый веселый парень, из всех, кого ты знаешь, я тебе отвечаю! — Ну да, ну да, конечно, — Эдди закатил глаза, а затем ещё раз, внимательнее, посмотрел на Ричи. На нём была надета синяя пижама с красной гитарой на маленьком нагрудном карманчике, а на ноги натянуты очень маленькие и старые на вид кроссовки. И Эдди не знал, были ли они такими старыми до всей этой фигни, или стали такими из-за неё. — Знаю — старые, ну и что с того, на себя посмотри, Спагетти, — обиженно сказал Ричи, правильно истолковав его взгляд на обувь. — Да ладно, чего ты! — поднял руки в извиняющемся жесте Эдди, а затем повернулся к динамику, из которого меньше минуты назад им обещали, что всё будет хорошо. — Как ты думаешь, Оно связано с этим? — Я думаю, мы, — не успел он закончить, как из динамика послышались свистящие звуки, говорящие о том, что сейчас будет объявление. Оба мальчишки дернулись, и приготовились слушать. — Жители Дегги, в час дня, а именно, чегез два часа, в Бесси Пагк, около статуи Пола Баньяна, будет вывешено объявление, гешающее нашу пгоблему, всем подойти в Бесси Пагк чегез два часа. Послышался шорох, завершающий речь мэра, а затем наступила тишина. — Я думаю, — опять начал Ричи, — мы должны обсудить произошедшее все вместе. Давай встретимся, когда наши родители пойдут к Полу Баньяну. Вы с мамой ведь пойдёте? — закончил он обеспокоенно. — Скажу больше — возможно пойду только я. Мама и так чуть не померла, пока до больницы добиралась, с чего бы ей ещё и в парк идти? — И правда, женщинам нужно беречь себя, особенно таким, как твоя мамка. Она же не хочет расстроить меня, своего парня. — Попробуй сказать ту фигню про женщин при Беверли и я посмотрю, как быстро ты станешь женщиной. Тут Ричи захохотал так громко, что Эдди показалось — больница позади него сейчас рухнет. — Да тише ты, тише — попытался успокоить друга Эдди, — Сейчас моя мама услышит, а мне вообще разговаривать с тобой нельзя. — Ладно, — прохрипел Тозиер, смахивая подступившие слёзы, — Так или иначе, встретимся на Мосту Поцелуев, передай остальным Неудачникам, если увидишь. Ричи ущипнул его за щёку напоследок, и убежал, а Эдди так и стоял у разваленной скамейки, пока красная как рак Миссис Каспбрэк не забрала его домой.Часть 2.
31 декабря 2019 г. в 11:29
Беверли бросилась к дыре в полу, чтобы убедиться в том, что её мама жива и невредима, но на полпути доски снова затрещали и слегка прогнулись, так что девушке пришлось притормозить.
Дальше к провалу она приближалась медленно, шаг за шагом, боясь нового обвала, что на сей раз проглотит её.
Под тем местом, где провалилась Миссис Марш, находилась гостиная, из которой сейчас, к ужасу Беверли, не доносилось ни шороха. Девушка пыталась услышать снизу хоть какой-нибудь звук, говорящий о том, что при падении её мама не сломала шею, будь то треск досок или крик боли, и одновременно с этим и самой не оступиться.
Беверли, так или иначе, необходимо было пройти мимо дыры в полу, даже если бы она собиралась просто спуститься вниз, ведь лестница на первый этаж находилась с другой стороны коридора и чтобы пройти туда, надо было пересечь провал.
Поэтому она осторожно, как только могла, приблизилась к дыре и только тогда услышала тихий стон человека, приходящего в сознание.
— Мааам! — позвала девушка.
— Всё хорошо, милая, я в порядке, — тихий голос донёсся до ушей Бев, и она приложила руку ко рту, боясь сделать лишний вдох и упасть. Теперь она наконец могла видеть мать, и всё действительно было не так страшно. Вокруг не было ни лужи крови, ни трупа в центре зала — наоборот, женщина начала подниматься из лежачего положения.
— Больно? — спросила Бев слегка дрожащим голосом.
— Нет, Бевви, всё хорошо, возможно я растянула запястье, но ничего серьезного, — ответила ей мама успокаивающим тоном. — Проходи к лестнице и спускайся сюда. Только прошу тебя — осторожнее.
Беверли осторожно, как и просила мать, дошла до лестницы и медленно спустилась вниз, до белых костяшек цепляясь за перила. Она сама понимала, что те ей никак не помогут, если ступени вдруг решат провалиться, но ощущение опоры успокаивало бешено колотящееся сердце.
К тому моменту, как девушка добралась до гостиной, Миссис Марш уже поднялась на ноги и отряхнула ночную рубашку от наиболее крупных щепок. Теперь она стояла, держа запястье правой руки в левой ладони и осматривала его, время от времени тихо шипя.
— Растянула? — спросила Беверли, подходя ближе.
— Растянула, — Элфрида перевела взгляд на дочь и ободряюще улыбнулась уголками губ. — Пойди достань аптечку на кухне.
Бев послушно пошла на кухню и открыла ящик, где прежде лежала аптечка, но теперь её там не оказалось. Девушка невольно вспомнила, как часто пользовалась этим ящиком раньше, день за днём смазывая синяки и царапины, нанесённые отцом.
Вчера вечером, когда она вернулась домой, отца уже не было, и ночью он так и не вернулся. На вопрос у матери, где он, та не ответила, так что теперь Беверли полагала, что он либо сбежал, либо его наконец арестовали. Впрочем, в первом варианте было куда больше уверенности и меньше выгоды.
— Мам, тут нет аптечки, — сказала она достаточно громко, чтобы было слышно из гостиной, но не переходя на крик. Бев всё ещё опасалась, что любой слишком громкий звук — и всё здание, так резко состарившееся за одну ночь, рухнет. — Она пропала.
— Да что ж за чертовщина-то здесь творится? — бормотала Миссис Марш, вразвалочку входя на кухню. Беверли кинула красноречивый взгляд на мамину левую ногу, на которую та заметно хромала. — Кажется, я ещё и мизинец на ноге сломала.
— И как мы без аптечки? — спросила Бев переводя глаза на телефон, свисающий со стены. Он был покрыт таким слоем пыли, будто к нему не прикасались с самого момента установки. К тому же провод был разорван, и судя по всему, электричества в доме не было.
«Или не только в доме».
Беверли была почему-то уверена, что такое произошло по всему городу. И ещё она была уверена, что тут не обошлось без одного конкретного клоуна. Хотя девушка определенно больше не чувствовала его присутствия как раньше, так что теперь находилась в смятении.
«Он точно причастен к этому, иначе и быть не может, но его здесь нет».
Оставалось надеяться, что все вместе Неудачники смогут понять, что произошло, и, возможно, исправить это.
Ход мыслей девушки был прерван женским криком из-за тонкой стены, разделявшей квартиры.
— Мадам Годри! — спохватилась Миссис Марш, — Бевви, я на минутку, нужно помочь Мадам Годри. К тому же, у неё может быть аптечка. Ты пока выходи из дома, плевать на вещи, я скоро подойду.
И с этими словами мама Беверли поковыляла вон из квартиры.
Но Бев не спешила убегать из дома. О, нет, ей было не плевать на вещи. А точнее на одну очень важную вещь.
Сердце болезненно сжалось от одной мысли оставить эту вещь здесь и вероятно, никогда её больше не увидеть.
Девушка осторожно прошла через гостиную, вверх по лестнице, на цыпочках дошла до ванной комнаты, тихонько приоткрыла дверь и проскользнула внутрь.
Вчера, вернувшись домой, она долго сидела здесь, тихо радуясь тому, что отец ничего не сделал с той открыткой, не сжёг её, не выбросил и не забрал с собой, куда бы он там не делся. Радовалась как пятилетка, которая открыв новогодний подарок, увидела там именно то, что просила и о чём грезила долгие месяцы.
Эта открытка была вещью, которую Беверли никогда и ни за что бы не оставила, хоть бы ей и самой пришлось бы сразиться с Пеннивайзом, хоть бы пришлось выйти на рукопашный бой с Генри, да хоть что. Она никогда бы её не оставила.
Поэтому теперь открыв ящик со средствами женской личной гигиены и докопавшись до его дна, она села и заплакала.
Потому что под тоннами прокладок и тампонов, разложившихся от времени, она не нашла ничего, кроме горстки ещё тёплого пепла.