*Билл*
В доме Байерсов было холодно, но уютно. Несмотря на всякий хлам, разбросанный по всему полу, Билл был уверен, что если спросить Миссис Байерс, где лежит та или иная вещь, она сразу ответит. Биллу даже нравилась эта захламленность, несмотря на то, что сам он был очень чистоплотным. Сильвера ему предложили оставить в сарае и потом отремонтировать, на что он охотно согласился. — Прошу прощения за беспорядок, — извинилась Джойс, — В ваших комнатах мы убрались лучше, чем тут. Билл видел, как усмехнулся Джонатан при этих словах. «Ну конечно, я-то живу в его комнате». — Вы голодные? — спросила Миссис Байерс, идя в сторону кухни, — Ну конечно голодные, зачем я спрашиваю. — Мы бы не хотели обременять вас… — Да ничего страшного! Вам всё равно первые несколько недель прийдётся есть нашу еду. Не думаете же вы, что уже завтра найдёте работу? — И то верно, — вздохнул Мистер Денбро, проходя на кухню, к столу. Но сесть не решился. Видимо, это показалось ему неуважительным по отношению к хозяйке дома. Мама Билла тут же вызвалась помочь накрыть на стол. Джойс отказалась и попросила своих детей достать еду из холодильника и подогреть. Билл видел, что они с Уиллом ровесники, но осознавал, что тот, вероятно, этого не понял, потому что Денбро выглядел старше своих тринадцати. Когда Уилл открыл холодильник, Джонатан помог ему достать какую-то миску с верхней полки, до которой сам мальчишка, к сожалению, не доставал. От вида того, каким взглядом младший брат посмотрел на старшего, горло Билла предательски сдавило, а на грудь будто опустили целый шкаф. Джорджи тоже так смотрел. С восхищением, не совсем подходящим ситуации. «Он так смотрел на меня, когда я сложил чёртов кораблик». — Что-то не так? — послышался справа голос Миссис Байерс. Билл повернулся, увидел лица родителей и понял, что они думали о том же, о чём и он сам. — Н-нет, ничего, всё хорошо, просто перенервнич-чали, — Миссис Денбро даже сама не заметила, как стала заикаться. Джойс ей, кажется, не поверила. Очень странно посмотрев на маму Билла, она отошла к кухонному столу, по очереди вытаскивая из ящиков шесть тарелок. Затем поставила их на обеденный стол и плюхнула большой ложкой уже подогретое картофельное пюре из миски. — Приятного аппетита, — сказала мама Уилла и Джонатана, когда к пюре добавились сосиски. Все сели и повисло молчание, прерываемое лишь звоном вилок о тарелки. Было не то, чтобы вкусно, но Билл, который не ел со вчерашнего вечера, съел бы сейчас и сам стол, если бы нормальной еды не оказалось. Его родители всецело разделяли его мнение и не придирались. Но Билл помнил, как когда они пару лет назад ходили в кафе, ещё с Джорджи, родители раскритиковали всё, от еды, до обстановки помещения, испортив мнение Билла о лазанье. От этого воспоминания он слегка улыбнулся, что не укрылось от его отца. — Чего ты улыбаешься? — от тех весёлых ноток, что Билл узнал в его голосе днём, сейчас не осталось и следа. — Д-да так, всп-помнил кое-что. Отец проигнорировал ответ сына, вновь уткнувшись в тарелку. Билл последовал его примеру. — Так ты у нас Уильям, да? — попробовала начать беседу Миссис Байерс. — Можно п-п-просто Билл, — поправил парень. — Ладно, Билл, эммм… Ты всегда заикался? — Когда он был маленьким, его сбила машина, — ответил вместо сына Зак, — С тех пор он и заикается. Вот. Вот это Билл ненавидел в своём заикании больше всего. И за это больше всего любил Дерри. После той аварии, каждый раз, когда кто-то спрашивал его про его дефект, родители отвечали вместо него так, будто у Билла синдром Дауна. Будто его здесь нет, или он не понимает человеческую речь. Но в Дерри уже через пару месяцев все знали о его недуге. И хоть это породило издёвки, его хотя бы больше не спрашивали о том, как это произошло. Ему больше не надо было слушать прискорбные объяснения родителей. И вот опять. — Я сам мог ответ-тить, па-ап. Мужчина удивлённо покосился на него, будто не знал, что он умеет говорить. — Верно. Мог. Это переводилось как: «Конечно не мог, ты же заикаешься! Как ты мог что-то сказать?» Когда Джорджи был жив, они не поднимали эту тему, потому что были счастливы. Говоря с Биллом, они вели себя, как обычные родители с обычным сыном. Они защищали его, если его оскорбляли в их присутствии. Спокойно говорили с ним и терпеливо выслушивали его долгие рассказы. Но не теперь. — Расскажите нам о Хоукинсе, Миссис Байерс. Мы тут ничего не знаем, хотелось бы послушать, где мы очутились, — мама всегда успешно находила компромиссы. — Да, конечно! — Джойс сделала паузу, думая, с чего бы начать, — Хоукинс, конечно маленький город, но у нас тут есть много развлечений. К примеру, недавно здесь построили огромный торговый центр… Весь остаток вечера две семьи болтали обо всяких важных вещах, таких как школа, которая, к слову, должна была уже скоро начаться, развлечения и места, где можно устроиться на работу. Билл опомнился только к девяти часам, когда Миссис Байерс предложила Джонатану показать ему комнату, где он будет жить. Парень согласился, они встали из-за стола и старший повёл Билла вглубь дома. Уилл увязался за ними, не пожелав оставаться одному среди взрослых. Комната Джонатана была, как и говорила Миссис Байерс, более убрана, чем коридор и гостиная. На полу уже был разложен спальный мешок, а половина рабочего стола девственно чиста. Билл заметил, что как и по всему дому, здесь по потолку были развешаны гирлянды. — Зач-чем вам ст-т-только гирлянд? Парни переглянулись с такими выражениями лиц, будто давно изобрели телепатию, и Джонатан сказал: — Год назад Уилл пропал. Весь город искал его, но так и не нашли. Мама развесила гирлянды по дому, потому что Уилл любил их и так она чувствовала себя ближе к нему. Когда он нашёлся, мы решили не снимать их, как напоминание или типа того, — на последних словах он обнял младшего брата одной рукой за плечи, и от этого простого действия у Денбро в глазах защипало. Сам Уилл никак не прокомментировал это объяснение, только отвёл глаза. Из этого Билл сделал вывод, что всё гораздо сложнее, чем сказал старший Байерс, но решил не зацикливаться. Время шло, а они сидели и болтали ни о всяком, старательно избегая личных тем. Ребята были хорошими собеседниками, но Билл больше оценил то, какими замечательными слушателями они оказались — не перебивали его, не отвлекались, не просили замолчать. Это было то, что он ценил в Неудачниках. — Тук-тук, — сказала Миссис Байерс, осторожно заглядывая в комнату, — Вижу, вы поладили, это здорово. Уилл, пора по комнатам. Билли, комната твоих родителей дальше по коридору и налево. Спокойной ночи, — и она вышла вместе с младшим сыном. — Ладно, я схожу переоденусь в туалет, а ты давай тут, твоя сменная одежда в нижнем ящике шкафа. Джонатан скрылся вслед за матерью. Билл не понял, чего так стесняется Байерс, но говорить ничего не стал. Он просто открыл нужный ящик, нашёл среди находившейся там одежды чистую пижаму и переоделся. Она была ему слегка мала, но об этом сообщать он тоже не собирался. Минуты через две вернулся старший и они легли, каждый на своё место. Билл глянул на часы — 11:35. «Не так уж и поздно, чтобы ложиться». Видимо, не он один так думал. — Ричи Тозиер — твой друг? — спросил Джонатан. — Д-да, а что? — Уилл может тебе потом показать, где он теперь живёт. Его лучший друг — двоюродный брат Ричи. — А, я его виде-ел, — сказал Билл, вспомнив мальчишку, рядом с которым стоял Тозиер, когда Денбро вышли из автобуса, — Они пох-х-хож-жи друг на друг-га как близнецы. — Ну, их матери двойняшки, неудивительно. Они оба замолчали, не зная, что ещё добавить, а ложиться спать никто не собирался. Наконец, Билл придумал тему для разговора. Она грозила обернуться провалом, но попробовать стоило. — Т-ты сильн-но испу-угался, когда Уилл проп-пал? — спросил он, впрочем, заранее готовясь, что Джонатан сейчас скажет ему, что это не его дело, и что лучше Денбро в это не лезть. — Хуже, чем испугался, — к удивлению Билла, ответил Байерс, — Я поверил, что он мёртв. Уже смирился с этим. А он взял, да и нашёлся. — Т-ты повер-рил, что он м-м-м-мёртв? — Знаешь, его тогда даже похоронили. Закопали в землю резиновую куклу, похожую на него. Сейчас это даже смешно звучит. — Нич-чего см-мешеного! — воскликнул Билл, забыв, что они, вроде как, должны спать, — Это не смешно, — добавил он, уже шёпотом, даже не заикнувшись. Джонатан подозрительно посмотрел на мальчишку. — Вы с родителями ведь что-то скрываете, верно? Билл смутился, это стало видно на его лице. Байерс понял, что угадал. — Прости, если я лезу не в своё дело, можешь не отвечать. — Да н-нет, нич-чего страшног-го. Тут Денбро подумал, что скрывать это вообще нет смысла. Какая разница, дома ведь весь Дерри знал, что его брата убили, и ничего. — П-просто… У меня т-тоже бы-ыл брат. Мл-ладший. — Он погиб во время землетрясения? — осторожно спросил Джонатан, понимая, что нынешнее состояние его нового друга — минное поле. Шагнёшь не туда — конец. — Н-нет. Он ум-мер около полуг-года наз-зад. Его у-у-у-убили. Я бол-лел, а он х-хотел поиграть. Ему был-ло шесть. На ул-лице шёл д-д-дождь и я с-сделал ем-му кораб-блик из бу-у-умаги. Он уш-шёл играть с н-ним на у-улицу и б-больше я его н-н-не вид-дел. Нашли т-только луж-жу к-к-крови у водостока. У-у-убийца ск-к-крылся от по-олиции. З-з-знаешь, в Дерри ча-асто пог-гибали де-ети. Из-за нервов Билл заикался почти в каждом слове, из-за чего говорил очень медленно, но Джонатан его не перебивал. Только на его лице с каждым словом всё больше проглядывал ужас. Когда мальчик закончил, Байерс ещё около двух минут не мог выдавить из себя ни звука. Когда, наконец, он пришёл в себя, он произнёс: — Это не шутка, да? Билл отрицательно помотал головой. — Я вин-новат, в том, что он п-погиб. Если б-бы я н-не пос-с-слал его н-на ул-лицу, Джорджи б-был бы жив. Голос его задрожал, и по щекам потекли слёзы. Парень вытер их тыльной стороной ладони и шумно вздохнул, успокаиваясь. — Но ты не виноват в том, что так получилось, ты же не знал! — попытался утешить его Джонатан. — Д-д-думаешь, ты первый, к-кто гов-вор-рит мне э-это? Байерс опустил глаза. «Разумеется нет», — говорил этот жест. — Прости, что спросил, — произнёс старший. — Ни-ичего, — отмахнулся Билл, — Я п-п-привык.*Беверли*
— Господи! Да тут везде сплошная антисанитария! Это же ужас какой-то! — Эдди причитал ровно с того момента, как они подошли к мотелю. Его не устраивало абсолютно всё — пыль на ковре при входе («Эдди, это ковёр, люди ходят по нему ногами»), ржавая ручка на главной двери, скрипящий пол под ногами, внешний вид мужчины на ресепшене и многое, многое другое. Все свои претензии он с чего-то решил вывалить на Беверли и Бена. Миссис Каспбрэк уже не один раз покосилась на детей, говорящих с её сыном, но ничего с этим не предпринимала. Сама она, как и Эдди, тоже не была в восторге от их нового места жительства, и своей жертвой она избрала Мистера Кина — он работал аптекарем в Дерри и хорошо знал её и её заскоки. Глядя, как Соня возмущается по поводу каждой соринки, попадающейся ей на пути, Беверли понимала, что лучше уж ей слушать Эдди, чем её. Бен не совсем разделял её мнение. — Слушай, Эдди, ты уже заколебал. Мы все знали, чего ждать от этого места, так чего ты сейчас-то ноешь, а? Заткнись, ну в конце-то концов! Эдди явно растерялся от этих слов обычно тихого Бена. Так растерялся, что аж замолк. Беверли устало выдохнула. «Мы все чертовски устали и вымотались. Я шла босиком по асфальту целую вечность и теперь у меня безумно болят ноги. Если эти двое сейчас втянут меня в свою перебранку, я за себя не отвечаю. Богом клянусь, я им обоим накостыляю». Но драке не суждено было случиться. — Бен! — позвала Миссис Хенском, — Нам выдали ключи! Руки в ноги и вперёд, в 54-й номер. Бен, мигом потерявший весь свой запал, попрощался с друзьями, сказал им навестить его, как поселятся, и ушёл вслед за мамой в сторону лестницы. Бен ушёл, но Эдди так и не заговорил. Астматик стоял с жутко сосредоточенным лицом и молчал. — Не сердись на него, — попыталась успокоить друга Беверли, — Нам всем туго пришлось. Просто Бен первый сорвался. Эдди покосился на Марш, и девушка ободряюще ему улыбнулась. Лицо Каспбрэка разгладилось. — Да я сам виноват, — на выдохе сказал он, — Не нужно было жаловаться вам. Бев раскрыла руки в приглашающем жесте и они обнялись. Вообще-то Марш сделала это чтобы поддержать Эдди, но обняв его, почувствовала, что ей тоже было необходимо подобного рода проявление дружбы. — Эддичка, где ты там? Номер 72, пошли! Друзья едва успели отскочить друг от друга, прежде чем Миссис Каспбрэк нашла их. Бев даже не хотела думать о том, что сделает разъярённая женщина с сыном, если застанет его за объятиями с «школьной шлюхой». Эдди неловко помахал Марш на прощание и через пару секунд скрылся за поворотом. В холле, на ресепшене, осталось всего пять человек — Бев, её мама, молодожёны Мистер и Миссис Браун и старая одинокая женщина по имени Роза, которая была молочницей в Дерри. Сейчас была очередь Браунов, и только за ними Марш. Молодожёны быстро заселились и наступил черёд Беверли с мамой. Через несколько минут странный мужик («Тут Эдди был прав», — подумала девушка) выдал им ключи от 53-его номера. «Да мы с Беном теперь соседи!» Нужный номер находился на втором этаже, куда Марш и поднялись. Они зашли в номер и переоделись в чистую одежду, слегка большеватую для обеих. Весь гардероб каждой теперь состоял из футболки, куртки, джинсов, комплекта нижнего белья и кроссовок. Затем Бев отпросилась проведать Бена и вышла. Девушка постучала в деревянную дверь и отошла на шаг назад. Только сейчас ей пришло в голову, что Бен с мамой уже могли лечь спать. Но это оказалось не так. Бен открыл дверь. Хенском тоже переоделся, и его одежда была ему настолько мала, что живот торчал из-под неё почти наполовину. — О, Бев, это ты! — воскликнул он, пытаясь сделать хоть что-нибудь, чтобы пузо не выглядело таким большим. — Да, я живу прямо здесь, — она указала рукой на соседнюю дверь, — Вы уже легли? — Нет, мама пошла в туалет, дальше по коридору, переодеваться. — Ясно. — Хочешь войти? — спросил Бен, отходя с прохода и безбожно краснея, — Я нашёл у нас в тумбочке пачку сигарет, две спички и мятную жвачку. — Было бы неплохо, — согласилась Беверли. Ей сейчас действительно не мешало бы покурить. Она прошла в номер, прямо к тумбочке между кроватей, и открыла верхний ящик. Потом достала одну сигарету из пачки, сунула её в рот и зажгла спичку. Подойдя к подоконнику, Беверли настежь открыла окно и закурила. На улице было уже темно, но ни звёзд, ни Луны не было видно из-за туч. Бен просто стоял и не отрываясь смотрел как она курит. Его лицо всё ещё было красным, и девушка не совсем понимала, от чего. — Погуляем завтра? — зачем-то спросила Бев, — Возьмём Эдди, и пойдём гулять по городу. Может и остальных встретим. — Да, конечно! С радостью! — поспешно согласился Бен, часто кивая. — Ну вот и отлично, — Беверли сбросила окурок из окна, достала всё из той же тумбочки пластинку жвачки, развернула её и стала жевать, продвигаясь к выходу, — Тогда спокойной ночи. — Спокойной, — сказал Бен уже после того, как дверь за девушкой закрылась.