Я работаю15:40
Фотограф Тебе ещё долго? 15:41Тебе зачем? 15:41
Фотограф Поговорить надо 15:41Выйду через двадцать минут. 15:42
Кошелева отложила телефон, внутренне напрягшись. Она совсем не знала, что хотел от неё Максим, но слова о разговоре всегда заставляли волноваться. За окном, как и полагается зимой, уже в свои права вступила ночь. Выйдя из школы, Кошелева посильней закуталась в шарф, чтобы спрятаться от промозглого ветра. Анисимова не пришлось искать долго. Его машина единственная была ближе к воротам школы. Да и на парковке больше не было заведённых автомобилей. Подходя, Крис заметила, что Максим поджидал её снаружи с каким-то пакетом в руках. — Ты почему без перчаток?! Хочешь руки отморозить себе! — начала ругаться девушка, подойдя ближе. Анисимов замер. Последний раз за отсутствие варежек и шапки на него ругалась девушка в пятнадцать лет. И сейчас он почувствовал то же самое тепло, что и тогда, при первой влюблённости. — Я недолго жду. Садись, а то замёрзнешь, и дети останутся без своей любимой учительницы, — Максим вручил ей пакет, не давая его даже раскрыть. Мужчина открыл ей дверь автомобиля, ожидая, пока девушка сядет. В машине было тепло и пахло чем-то домашним. — В пакете сладости. Я слышал, что оно поднимает настроение, когда всё плохо, — Кристина тихо рассмеялась. — Что? — Я больше люблю кислый мармелад, чем сладкое. — Я идиот. Надо было сначала спросить. Прости, я давненько ухаживал за женщинами, — сжимая руль, произнес Анисимов. — Спасибо. У нас с Назей будет теперь, с чем пить чай. А за своей женой ты тоже не ухаживал? — Максим сжал руль сильнее. — Прости. Я не должна затрагивать эту тему. — Всё нормально. Наши с ней отношения — это скорее была привязанность, а не любовь. А с моей стороны больше долг и ответственность за ребёнка. Как оказывается, не моего. — Прости, — Кристина виновато улыбнулась, понимая, что Максиму больно это слышать и говорить. Как бы он ни старался показаться уверенным, было понятно, что к своей жене он испытывал нежные чувства. Неважно, была это любовь или привязанность, но сейчас ему было больно. Даже если он этого не признавал. Порой нам всем тяжело признать то, что нам больно. Потому что мы боимся показаться слабыми. Но наша боль — показатель того, что мы ещё живы и можем чувствовать. Что в череде будней и обычных дел, которые выполняем словно на автомате, мы не очерствели окончательно. — Так о чём ты хотел поговорить? — решила перейти к сути Кристина, пока они стояли на светофоре. — Я, — замялся Максим, — хотел извиниться за вечер, потому что он пошёл не по плану. И хотел бы пригласить тебя посидеть в кафе. — Это приглашение на свидание? — Можно считать и так, — сворачивая к дому Кристины, произнёс Максим. — Максим, — когда машина остановилась у подъезда, тихо сказала девушка, — я не приму приглашение. Я только рассталась с парнем, а ты с женой. Да и ты ещё не развёлся официально. Нам обоим больно, даже если ты не хочешь признавать это. И сейчас я не готова к чему-то новому. Мне надо отойти от этих отношений, прежде чем ходить на новые свидания. На данный момент я готова лишь к общению, как друзья. И всё. Для чего-то большего мне нужно время. И я не могу сказать тебе, сколько именно, — девушка сжимала в руках пакет, волнуясь, что её не поймут или не захотят общаться дальше. — Я тебе понял, Кристин. Ты права, спешить не стоит. Друзья, — он, улыбаясь, протянул ей ладонь. Кошелева благодарно улыбнулась и пожала руку в ответ. Выйдя из машины, несмотря на холод, что опустился на город, Кристина чувствовала себя тепло. Её отказ не восприняли в штыки, а приняли, что ей нужно время. И были готовы дать столько времени, сколько потребуется. На душе стало невероятно тепло от того, что её приняли. В квартиру она поднималась с ощущением, что всё сделала правильно. А выходные у Кристины и её класса выдались предельно запоминающимися. Она, несколько родителей и весь класс арендовали каток на несколько часов. Дали детям повеселиться от души и провести время вместе вне школы.До Нового года осталось чуть больше недели.