Тен-Тен пишет роман

      Господин Куробосу Акира, глава семьи Куробосу, намеревался совершить путешествие из столицы Страны Огня в Страну Волн, чтобы одна из выгоднейших для предприятия сделок была заключена в его присутствии. Затем господин Куробосу собирался отправиться в Рюсон — город, в котором имелся второй по величине филиал торгового дома семьи и где он проводил обычно не менее четырех месяцев в году. Существовала вероятность нападения, ведь такой богатый и успешный господин, крутого к тому же нрава, имел немало врагов. Караван состоял из трех повозок, запряженных шестью волами, каждую из которых обслуживала пара возниц, к тому же один личный телохранитель постоянно находился при хозяине — итого требовалось обеспечить безопасность восьми человек, включая самого Куробосу. Начало путешествия было намечено на шестое октября, команды Листа и Звездопада должны были встретиться накануне, в девять часов вечера, в гостинице «Паломник».       Как только команда Звездопада прибыла в столицу, Кенара сделала знак перейти на шаг. Им было рекомендовано не надевать форму, так что молодые люди легко слились бы с толпой, если бы не повязки с символикой деревни. Торойя, высокий и румяный юноша с взлохмаченными черными волосами над алой лентой с протектором, с любопытством оглядывался — он никогда раньше не бывал в большом городе. Его товарищ Каоро чувствовал себя намного более уверенно.       — Кенара-сэмпай, — сказал он, — вы когда-нибудь имели дело с кем-то из Хьюга? Бьякуган так хорош, как о нем говорят?       — Твой отец наверняка тебе рассказывал. Да, бьякуган обычно хорош настолько, насколько хорош его обладатель.       Каоро усмехнулся.       — Похоже, мы увидим лучшего из них. А еще я слышал, что бьякуган был не только у Хьюга, но и у потомков основателя нашей деревни. Почему мы не смогли сберечь наследие Ооцуцуки Нохары?       — Клан Хьюга предпринимал некоторые действия для сохранения своих секретов, не всегда гуманные.       — Вы имеете в виду Проклятые печати, с помощью которых Старшая семья управляет другими членами клана?       Кенара внимательно посмотрела на чунина.       — Не только, — ответила она. — Еще и некоторую замкнутость клана, его сплоченность и приверженность традициям.       Но Каоро продолжал говорить о своем.       — Хьюга Неджи — представитель Младшей семьи, ведь так? Значит, у него тоже есть Проклятая печать и глава клана полностью контролирует его действия?       — Мы почти ничего не знаем об этом, не имеет смысла строить предположения, — неохотно ответила Кенара.       — И такой человек будет главой отряда, а не вы?       Куноичи нахмурилась.       — Господин, о котором мы говорим, — намного более опытный шиноби, чем я. Скорее всего, он также значительно сильнее меня. Твои сомнения излишни.       — Зато вы свободны в своих поступках и вами точно никто не управляет, — заметил Каоро.       — Все мы не свободны, — тихо ответила Кенара.       Каоро был амбициозным юношей, сыном одного из прославленных шиноби Звездопада. Его команда отличилась на одном из прошлых экзаменов на чунина. Номика, который в юности обучался у господина Као, отзывался о его сыне наилучшим образом. Куноичи нравилось его стремление задавать сложные вопросы, но не нравились те выводы, которые юноша делал на основе ее ответов. Кенаре было любопытно, как он покажет себя в деле, если представится случай.       — Я волнуюсь, — произнес Торойя. — Никогда не бывал на миссиях с Листом.       — Дурак, — пожал плечами Каоро, — что трусишь перед Листом, и дважды дурак, что говоришь об этом вслух.       — Вот теперь лучше помолчать, — прервала его Кенара. Они подошли к «Паломнику». — Снимите номер на двоих, а я доложу о прибытии.       Узнав номер комнаты, в которой остановился Хьюга, куноичи тут же разыскала ее и постучала в дверь. Неджи открыл сразу же. Кенара удивилась тому, как, оказывается, хорошо помнила его лицо. Со времени их последней встречи он еще более возмужал, но не изменил своим вкусам и по-прежнему отдавал предпочтение традиционному одеянию клана и носил длинные волосы. Его скулы теперь обрисовывались четче, лицо потеряло юношескую мягкость, между черными бровями появилась складка. Он был немного выше Кенары и довольно крепким с виду, хотя и не таким крупным, как ее муж. Девушке достаточно было доли секунды, чтобы все это заметить.       Кенара поклонилась, приветствуя его.       — Джонин Звездопада Масари Кенара в вашем распоряжении. Чунины Суягава Каоро и Торойя располагаются в двенадцатом номере.       Неджи взял документ из ее рук, бросил на него единственный взгляд и тут же вернул обратно.       — Ясно, — сказал он, поднимая глаза.       Под темными прямыми бровями, чуть приподнимавшимися к вискам, светло-серый, лавандового оттенка бьякуган без видимого зрачка казался еще более прозрачным и чистым. Кенара подумала, что этот человек, наверное, имеет склонность к гендзюцу, потому что она терялась во времени и пространстве, глядя прямо ему в глаза. В такие моменты концентрация на окружающей действительности требовала некоторого усилия.       Неджи не узнал бы ее, если бы встретил на улице без повязки. Он смутно помнил девочку-подростка в нелепых штанах, удивившую его скоростью и серьезным взглядом во время экзамена на чунина. Еще хуже помнил куноичи в фиолетовой форме, с которой воевал в одном батальоне, — только общее впечатление от решительного хмурого выражения на ее лице и стремительных отрывистых приказов. Вот разве что голос, глубокий чистый голос остался прежним.       Привычка замечать мелочи заставила его обратить внимание на ее ровный оттенок кожи, скорее смуглый, чем светлый, правильные в целом черты лица (если присмотреться, то глаза не идеально симметричны), крепкую изящную фигуру. Куноичи как куноичи, внешность ничего не говорит о способностях и силе. Перед ним был инструмент, который стоило проверить в деле, прежде чем давать ему оценку. Неджи потребовалось не больше времени, чем ей, чтобы составить свое впечатление.       — Вы можете быть свободны до девяти, потом жду вас здесь вместе с вашими чунинами на инструктаж.       Кенара поклонилась и, бросив мельком взгляд на постель с разложенными на ней картами и схемами, отправилась к себе.       Пожалуй, в номере Неджи было тесновато для таких многочисленных собраний, но все же, когда он свернул матрас и отодвинул его в сторону, все шестеро смогли усесться на пол полукругом перед развернутой картой.       — Итак, нас шестеро, — сказал Хьюга. — Я, джонин Листа Хьюга Неджи, буду осуществлять руководство миссией. Джонин Звездопада Масари Кенара — мой помощник и заместитель. Старшим из чунинов будет Яманака Реза, он специализируется на гендзюцу и в случае возникновения опасности сможет сбить врага с толку с помощью иллюзий.       Молодой человек лет двадцати поклонился. Из-под низко надвинутой на лоб банданы смотрели умные глаза. Короткие светлые пряди обрамляли щеки, на которых пушок еще не сменился щетиной.       — Медик отряда — куноичи Листа, чунин Оба Джи-Джи.       Симпатичная, немного застенчивая девушка улыбнулась и склонилась, сложив руки. Она казалась очень хрупкой, пальцы ее были покрыты царапинами и порезами, кое-где прикрытыми пластырем. Тонкие персикового цвета волосы спускались из-под косынки на спину до самой талии.       — Чунины Звездопада Суягава Каоро, специализирующийся на техниках Стихии Огня средних дистанций, и Торойя (техники Стихии Земли дальних дистанций).       Оба молодых человека поклонились.       — В дневное и ночное время как минимум четверо из шести человек будут постоянно охранять караван и господина Куробосу. Отдыхать будем по двое в отведенное для этого время — ознакомьтесь с этим графиком. Пары распределяются следующим образом: Кенара-сан и Джи-Джи, Реза и Каоро, я и Торойя.       Неджи показал схему передвижений, позиций шиноби во время следования каравана и на ночных стоянках, коротко рассказал об остановках в пути, о тактике на случай нападения. В одиннадцать все разошлись по спальням на отдых, чтобы завтра в семь утра покинуть столицу.              Как и большинство миссий сопровождения, эта миссия обещала быть скучной. Куробосу производил впечатление осторожного человека, который мог со всей возможной точностью рассчитать безопасное время для путешествий. К тому же им были предприняты некоторые меры, чтобы скрыть планы об отъезде, кое-кому он даже пообещал присутствовать на грядущем празднике в столице.       Октябрь перевалил за середину. Кенара слегка огорчалась, что пропустит время огненного листопада в родной деревне, но ее глаза и чувство прекрасного были полностью вознаграждены пейзажами, открывавшимися по мере путешествия по центральному тракту. Во время дневной остановки в двадцать минут, отведенные ей и Джи-Джи для обеда и краткой передышки, Кенара подошла к Неджи. Он осматривался, не особо напрягаясь, так как вокруг простиралась равнина. Его взгляд привлек обрыв на юго-западе, с которого должен был открываться необыкновенный вид на расстилавшиеся к западу холмы, все еще зеленые, покрытые кое-где кустарниками не отцветших диких роз.       — Неджи-сан, могу я в свободное время добежать до того края равнины? — спросила Кенара.       — Зачем?       — Обозреть окрестности.       — Быстро придется бежать, чтобы уложиться вовремя, — заметил Хьюга.       — Да.       — Хорошо…       Куноичи как ветром сдуло. Она стремительно пересекла равнину длинными прыжками и вскоре достигла обрыва. Остановившись на краю, куноичи глубоко вздохнула и распахнула глаза навстречу безбрежному океану чистого воздуха и нежной прелести ранней осени. У Кенары не было художественного вкуса: она не могла отличить хорошую картину от плохой, изящную одежду от нелепой, приземистую конструкцию от стремящейся ввысь. Точнее, она могла отличить, ведь ее в этом натаскали в свое время, но не чувствовала особой разницы. Зато душа ее охотно отзывалась на любые изменения природы и погоды. И сейчас Кенара ощущала себя первым человеком на заре мироздания, единственным существом, ради которого созданы все его краски и формы. Это были ее холмы и розы, только ее.       — Ребячество, — проворчал Неджи, с ревностью художника наблюдая за куноичи. Он хотел быть на ее месте, но не мог позволить себе безрассудного поведения.       Она вернулась как раз тогда, когда истекло ее время на отдых. Подошел Хьюга.       — Ну и как?       Кенара вскинула на него сияющие глаза и улыбнулась. Неджи вздрогнул. «Так, наверное, смотрят на тех, кого любят», — подумал он, понимая, что к нему это не имеет ни малейшего отношения.       — Как волны зеленого моря, а вместо пены — кусты роз.       На мгновение Неджи показалось, что он видит это.       — Десять минут от моего обеда ваши.       — Мне не нужно…       — Не нужно со мной спорить. — Хьюга отошел, думая о том, что его акварель и альбомы остались дома, а когда он к ним вернется, возможно, уже не вспомнит о том, что чувствует прямо сейчас.       Каждый шиноби на этой миссии спал по три часа ночью и по три — днем. Для этого была отведена последняя повозка, в которой оставалось достаточно места для двух человек в горизонтальном положении. Когда Кенара и Джи-Джи укладывались, старшая куноичи спросила:       — Джи-Джи, почему твои руки все в порезах?       — Да уж, зрелище еще то… Вид крови помогает мне сосредоточиться, Кенара-сан. Чем больше крови я вижу, тем выше моя концентрация. Приходится резать пальцы в нескольких местах, чтобы получить некоторое количество для ежедневных нужд.       — Хорошо, но почему ты не вылечишь себя после медицинской процедуры? — Кенара вспомнила идеальные белоснежные руки и ноги сестры: несмотря на регулярные тренировки, на Нинаки никогда не оставалось синяков и ссадин — как медик она тщательно следила за этим.       Джи-Джи подняла руки и осмотрела их с обеих сторон, поправив кое-где кусочки пластырей.       — Честное слово, это трудно объяснить, — улыбнулась она. — Знаете, несколько умелых медиков могут за сутки полностью вылечить даже очень тяжелое ранение — так, что не останется и следа. В каком-то смысле это умаляет наши заслуги, ведь пациент не понимает, каких последствий ему удалось избежать. Люди должны беречь себя и не надеяться на легкое полное исцеление. Эти царапины и проколы хоть и маленькие, но болят, а потом чешутся, и требуется время, чтобы ранки затянулись и пропали. Мне нужно помнить о том, для чего я стараюсь. Вы лечили кого-нибудь?       — Мазала йодом разодранные коленки сына. У меня нет таланта к медицинским техникам.       — Когда ты лечишь, то используешь для этого часть своей чакры. Ты передаешь ее телу пациента, и в какой-то момент, если чакры было использовано достаточно много, тебе становится нехорошо. Подташнивает, кружится голова — твое собственное тело начинает подавать сигналы тревоги. Если продолжить лечение, может стать очень плохо, как после сильной кровопотери, у некоторых медиков даже бывают судороги. И в какой-то момент ты понимаешь: чтобы отдать кому-то жизненные силы, ты должен забрать их у себя. Не каждый на это способен, не каждый может перейти эту грань. Мне было страшно и тяжело. Чтобы отобрать у себя что-то важное, я должна осознавать, насколько важно это для другого человека.       Джи-Джи помолчала, задумчиво ковыряя засохшую корочку на одной из царапин.       — Эти ранки помогают мне помнить, для чего я стараюсь, — повторила она.       — Ого, — произнесла Кенара.              В свою очередь на дневной сон улеглись Неджи и Торойя. Юноша возился какое-то время, то и дело поглядывая на сложенный груз, и наконец сказал:       — Надеюсь, эти коробки не свалятся на нас сверху?       Повозку слегка потряхивало.       — Здесь провизия, — ответил Неджи, не поворачиваясь. — На самом верху сублимированная лапша и сухофрукты. Даже если коробки упадут, это будет не смертельно.       Торойя покраснел до корней волос и зарылся в свой спальный мешок.              Шиноби мельком видели своего нанимателя по нескольку раз в день. Господин Куробосу был человеком маленького роста и хрупкого телосложения, обращался обычно к командиру отряда с улыбкой, которую можно было принять как за проявление вежливости, так и за некоторую снисходительность.       Во время одной из дневных остановок, пока Кенара, Джи-Джи, Реза и Каоро охраняли периметр, Неджи и Торойя обедали. Куробосу вышел из своей повозки и приблизился к командиру. Хьюга отложил контейнер для еды и палочки и поднялся. Послушав нанимателя с полминуты, он обернулся и сделал знак Кенаре подойти.       — Итак, господа джонины, — произнес Куробосу, переводя взгляд с Неджи на Кенару, — я хотел только предупредить вас о необходимости усилить бдительность, пока мы находимся в этой префектуре. Дело в том, что здесь большим влиянием пользуется мой бывший партнер по торговым сделкам, отношения с которым закончились не самым лучшим образом.       — Вы предполагаете возможность нападения? — спросил Неджи.       — Да, это не исключено. Так что я надеюсь, пока мы не минуем эту территорию, хотя бы в течение трех или четырех дней охрана будет усилена. Я заметил, что ваши люди отдыхают по двое, в то время как другие вчетвером несут караул. Я бы хотел, чтобы количество бодрствующих шиноби было увеличено хотя бы до пяти. Когда я нанимал команду, то заплатил за шестерых шиноби и по своей наивности, — Куробосу усмехнулся, — полагал, что приобретаю шестерых дозорных, а не четырех.       Кенара и Неджи переглянулись. Первая пожала плечами, а второй ответил:       — Охрана будет усилена, пока мы не покинем территорию префектуры.       Они поклонились, ровно как того требовали приличия, затем Куробосу удалился. Хьюга сказал:       — Будем спать по четыре часа, я переделаю график.       — Он же ничего от этого не выигрывает, — заметила Кенара. — Внимательность человека после четырех часов сна меньше, чем после шести.       — Видимо, у господина Куробосу свои подсчеты, — сухо ответил Неджи.       Когда Кенара вернулась на позицию, к ней подошел Каоро.       — Какое жалкое зрелище, — тихо сказал он. — Хьюга и Масари гнут шею перед торгашом, а он им диктует свои условия.       — Это тут причем? — нахмурилась Кенара. — Он наниматель. Будь он кем угодно, от бродяги до Даймё, мы обязаны относиться к нему с уважением.       — А вам не кажется, сэмпай, что все это неправильно? Ваша семья — старинная, богатая; вы один из самых сильных шиноби Звездопада от двадцати до тридцати лет. И какой-то человек, заплативший несколько тысяч рё, отдает вам приказы?       — Здесь мне отдает приказы только Хьюга Неджи. Господин Куробосу может лишь выражать пожелания. Если они не выходят за рамки его контракта с деревней, не вижу причин не идти ему навстречу.       — Несколько тысяч рё — и представители лучших семей прислушиваются к твоим пожеланиям! — Каоро усмехнулся и покачал головой. — Ведь для вас это даже не деньги.       Кенара увидела, что Хьюга, стоявший по другую сторону лагеря, внимательно смотрит на них, скрестив руки. Встретившись взглядом с куноичи, он нахмурился.       — Вернись на свою позицию, — сказала она. — И подумай еще раз о том, что ты мог упустить в своих рассуждениях.       В том, что сказал Каоро, действительно заключался некий кажущийся социальный парадокс. Но, кроме перечисленных, не были учтены такие факторы, как приобретение опыта и ценности, не имеющие выражения в денежном эквиваленте. Трудно было объяснить все это молодому человеку двадцати лет с обостренным чувством справедливости, склонному к экзальтированному патриотизму.       «Хорошо, — думала Кенара, — что он, по крайней мере пока, делится со мной своими соображениями».       Следующие три дня выдались несколько более напряженными в плане графика, но такими же скучными по существу. Юные шиноби переносили тяготы монотонной походной жизни с недосыпами менее стойко, чем их старшие товарищи.       Во время ночного дежурства Кенара перемещалась вокруг лагеря, внимательно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь. До нее долетели обрывки разговора Резы и Каоро, которые дежурили на соседних позициях и, видимо, ненадолго сошлись.       — Паутина между Землей и Луной — это бред! — спокойно заявил Яманака Реза. — Меня удивляет твое желание принимать на веру такие сомнительные вещи.       — А меня не удивляет желание шиноби Листа уничижительно отзываться о моих предках, — ответил Каоро.       — Не надо искать какие-то тайные мотивы в моем стремлении рассуждать здраво.       — Тайные? Никакой тайны нет в том, что Листу выгодно всячески дискредитировать Звездопад.       — Ты сейчас занимаешься тем, что раздуваешь конфликт. Какие-то отсталые довоенные замашки... — Даже спокойный Реза начинал постепенно выходить из себя.       — А ты привык к тому, что перед вами все пресмыкаются, не так ли? — зло усмехнулся Каоро.       — Нет, не так!       — Какое лицемерие… Наверное, случайно получилось, что из равных по положению и званию джонинов командует джонин из Листа, а среди чунинов главным назначается тоже чунин из Листа. Вы не ждете преклонения, но ваше особое положение как бы само собой разумеется — это ты признаешь?       — Напрягись немного и подумай, с чем это связано, — вспылил Реза. — Может, с тем, что Деревня Листа всегда превосходила Звездопад боевой мощью?       — Что и требовалось доказать, — бледнея, произнес Каоро. — Высокомерный ты гад… Об этом я и говорю: вы смотрите на нас свысока. Тебя смешит паутина между Землей и Луной? А может быть дело в том, что наша история древнее вашей и вы не можете этого принять?       — Какой же это бред! — воскликнул, краснея, Реза. — Типичный человек, разъедаемый завистью! Поэтому и в других ничего, кроме зависти, не видишь!       — Я горжусь своими предками! Они, по крайней мере, были героями, и моя деревня — дом героя, а не плод грызни двух кланов…       — Хватит, — сказала Кенара, встав рядом с чунинами.       — Я еще не закончил… — Глаза Каоро сверкнули из-под бровей. На бледном лице ярче проступили веснушки.       — Закончил. Расходимся по позициям.       Она говорила, не повышая голоса, но Реза и Каоро резко повернулись друг к другу спинами и разошлись. С другой стороны полянки в тени деревьев стоял Хьюга Неджи. Он слышал то же, что и Кенара, наблюдая не только за молодыми людьми, но и за тем, как поведет себя их командир. Хьюга вышел на свет и произнес:       — Считаете, конфликт исчерпан?       Кенара покачала головой. Она думала о Каоро. Холодный голос Неджи вернул ее к действительности:       — Сначала я сомневался в компетенции вашего чунина, а теперь сомневаюсь в вашей. Вы в курсе, что несете ответственность за психоэмоциональное состояние ваших людей?       Куноичи сильно покраснела, и это смущение вдруг сделало ее лицо нежнее, но уже через секунду она поборола его и подняла на командира глаза.       — Он справится!       — Я так не думаю.       Кенара молча развернулась и медленно пошла следом за Каоро. Ее уверенность в себе была поколеблена упреком со стороны человека, который пользовался у нее авторитетом. Если в глазах Каоро они были равны, то сама Кенара осознавала, насколько разнятся их опыт и способности.       «Он прав, — думала куноичи, — я не умею вести переговоры, не умею убеждать. Я действительно джонин или это лишь формальность?»       — Каоро, — произнесла она, увидев спину юноши, — подойди-ка ко мне.       Чунин неохотно послушался. Он все еще был зол.       — Зачем ты полез в бутылку?       Молчание.       — Мне тоже неприятно все время быть в тени Листа. — Кенара оборвала сухой листок с ветки и пустила его по ветру. — Твоя любовь к Звездопаду не должна ослеплять тебя; как шиноби ты обязан судить здраво. Правда заключается в том, что на сегодняшний день Коноха сильнее.       Каоро встрепенулся, но куноичи жестом остановила его.       — Ты был бы дураком, если бы не понимал этого. Наше славное прошлое осталось… в прошлом. Это причиняет нам боль. Мы можем задирать более сильных соседей и союзников, неизбежно демонстрируя этим слабость, а можем попытаться нарастить боевую мощь, получая опыт на миссиях.       Юноша отвернулся, но Кенара положила ему руки на плечи и заставила посмотреть себе в глаза.       — Факт заключается в том, что сейчас мы получаем большую часть миссий от Листа, и ссориться с шиноби Листа — значит остаться без боевого опыта. А это лишает нас всякого будущего. Понятно?       Каоро нахмурился и кивнул.       — Я понимаю. Просто иногда не могу совладать с собой…       — Учись этому. Мы здесь, чтобы учиться. И говори с теми, кто может тебя понять.       Кенара продолжила обходить лагерь в одиночестве. После всего услышанного и сказанного она ощущала усталость. Уж лучше было бы пережить нападение врага…              На следующий день во время дневной стоянки к ней подошел Неджи.       — Возвращаемся к прежней схеме дежурств, — сказал он. — Я должен знать ваше мнение по поводу пары Реза-Каоро: оставить их вместе или поменять местами с Торойей?       Но если Торойя перейдет в пару к Резе, то Каоро — к Неджи. Под боком у Хьюга юноша будет чувствовать себя как под надзором.       — Может, поменять их с Джи-Джи? Она будет с Резой, а Каоро — со мной.       — Это не очень удобно. — Неджи помолчал несколько секунд и сказал, нахмурившись: — Шиноби не должен становиться проблемой. Он здесь не для того, чтобы затруднять выполнение миссии. Какую он надеется получить характеристику? Я не намерен искажать истину, значит в будущем Каоро может не рассчитывать на сотрудничество с Листом.       — Я согласна, что он вел себя неправильно, но разве Реза был полностью корректен? Про его поведение вы тоже напишете правду?       — Можете не сомневаться в этом, — спокойно ответил Неджи.       Кенара вздохнула.       — Длинный же получится отчет, если вы собираетесь упоминать в нем каждый неудавшийся разговор.       — Дело не в отчете, а в характеристиках. Как командир отряда я должен дать оценку тому, как мои люди проявили себя. Вы считаете правильным закрыть глаза на разжигание ссоры и выяснение личных отношений на посту?       Куноичи почувствовала, что у нее начинает развиваться головная боль, хотя обычно мигренями она не страдала. «Хорошо, что на него хотя бы смотреть приятно», — подумалось ей.       — Может, вы напишете о своих людях, а я — о своих?       — И будете полностью объективны?       Кенара посмотрела ему в глаза, но Неджи отвел взгляд. Он хмурился и наблюдал, как ветер стряхивает листья с веток вместе с каплями воды: утром прошел дождь. Куноичи поняла, что он сам не уверен, как лучше поступить, и задает вопросы не для того, чтобы ее проверить или упрекнуть в чем-то, а чтобы действительно узнать ее мнение.       — Я считаю, что окончательную оценку можно будет дать после выполнения миссии. Понаблюдаем за ними и увидим, была ли это просто словесная перепалка или что-то другое.       — Хорошо.       Хьюга молча стоял и осматривал окрестности. Внезапно он сказал:       — Они не понимают, насколько это серьезно. Когда сменилась парадигма отношений между шиноби разных деревень, им было около двенадцати-тринадцати лет. А вы помните атмосферу довоенного времени?       — Даже если бы забыла, от вчерашнего разговора ощутимо ею повеяло.       Неджи внимательно посмотрел Кенаре в лицо.       — Может быть, вы разделяете его чувства, просто у вас хватает ума не говорить об этом?       — Чувствую ли я себя ущербно в тени Листа? — без улыбки спросила куноичи. — Я считаю, что у наших деревень общие цели и нам позорно враждовать.       — Тогда Каоро будет с вами в паре, а Джи-Джи перейдет к Резе.       Дальше все шло более-менее гладко, молодые люди вели себя сдержанно и небольшой конфликт постепенно перестал казаться чем-то важным. Сначала отряду везло, стояла ясная погода, иногда освеженная короткими дождями, но затем несколько дней подряд продолжались ливни. Куробосу снял домик в деревеньке у дороги, а шиноби поставили палатку и развели под навесом костер, чтобы готовить горячую еду и напитки, сушить одежду и греться.              Было где-то около пяти утра, дождь прекратился, стоял туман. Кенара подошла к костру и увидела командира, который вообще-то должен был еще спать. Он сидел на бревне, водруженном на низенькие козлы, и медленно, методично кромсал дощечку, отделяя от нее идеально одинаковые щепки. Неджи при приближении куноичи поднял глаза лишь на мгновение, но она вдруг поняла, что он находится в состоянии крайнего раздражения. Впрочем, скрывал он это мастерски, никакие внешние признаки не указывали на его злость, так что Кенара сама не поняла, как пришла к своему выводу. Может, что-то в его глазах?.. Куноичи посмеялась про себя. Во-первых, ей было приятно обнаружить, что ничто человеческое ее командиру не чуждо. Во-вторых, ее восхищало то, как он подавлял в себе эмоции.       — Ничего, если я попью чай, пока мои земляные клоны меня подменяют? — спросила она.       — Да. Много земляных клонов можете создать?       — Достаточно много, только толку от них особо нет.       — А теневых?       — Шесть одновременно.       Неджи поднял глаза.       — Большой запас чакры.       В ее личном деле было написано «выше среднего». Кенара села на краешек бревна и стала следить за водой в глиняном стаканчике у костра. Еще одна идеальная щепка отделилась от доски и упала к ногам Неджи.       — Торойя вскрикивает во сне, — сказал он.       «За это тоже отвечаю я?» — подумала куноичи и напряглась.       — Думаю, с возрастом это пройдет, — продолжил Неджи.       Кенара расслабилась.       — Ваша вода закипела. — Командир наклонился, собрал щепки и начал их по одной подбрасывать в костер.       Неджи искоса взглянул на девушку и вздохнул про себя. «Почему бы ей не задать какой-нибудь вопрос?» Ему хотелось отвлечься от своих мыслей.       Простой каравана дурно сказывался на его настроении, хотя он вполне с этим справлялся. Было у него и время проанализировать недавние события. Хьюга Неджи был достаточно уверенным в себе человеком — если не сказать самоуверенным, — но, если у него возникали сомнения в собственной объективности, он начинал искать какие-то внешние ориентиры для оценки ситуации. Таким ориентиром стало мнение второго джонина. Когда командир отряда услышал диалог Резы и Каоро, он хотел сразу же вмешаться, но заметил Кенару и стал ждать. Куноичи почему-то медлила, позволив юношам зайти довольно далеко. Это возмутило Неджи и дало ему повод подозревать ее в той же антипатии к Листу, что демонстрировал чунин. Не имея раньше проблем с шиноби Звездопада, Хьюга несколько растерялся. Должен был он думать, что в рядах шиноби дружественной деревни зреет недовольство? За что в таком случае они сражались во время Последней Войны? Заключенный мир давно уже не казался таким идеальным, как планировалось — это наглядно показала волна новообращенных нукенинов. Но Звездопад… Его называли младшим братом Листа, которому он уступал в боевой мощи, но вместе с которым защищал интересы и безопасность Страны Огня. Время славы Звездопада миновало какое-то время назад, и не все его шиноби могли с этим смириться.       — Попили уже? — спросил Неджи, когда Кенара поднялась. — Погрейтесь немного. В таком тумане от клонов даже больше пользы, чем от нас.       Куноичи снова села, немного удивленная его словами.       «Робеет после того, как я сделал ей выговор?» — подумал Неджи. Впрочем, почему он должен был об этом сожалеть? Ведь в конечном итоге это принесло пользу всем. Тут Кенара сообразила, что должна сказать хоть что-то.       — Миссии сопровождения всегда такие унылые, — произнесла она. — Волы идут медленно, ослаблять внимание нельзя, напряжение накапливается и не находит разрядки в бою.       — Что ж, зато мы можем проверить, насколько терпеливы и выносливы наши чунины. В данном случае скука — показатель успешности миссии. — Последняя щепка была поглощена оранжевым пламенем.       — Я не думаю, что кто-то нападет на караван Куробосу. Скорее всего, миссия останется «успешной» до конца.       — Смелые прогнозы — и какой-то оттенок сожаления в вашем голосе. Вы же не подросток, чтобы желать нападения. — Неджи внимательно посмотрел на Кенару. Глаза ее казались черными в тусклом свете робкого утра, кое-где в них отражались языки пламени костра.       — Может быть, вы здесь для того, чтобы Куробосу и его вещи добрались до Рюсона в целости и сохранности, — отвечала она, — а я здесь, чтобы стать сильнее.       Неджи хмыкнул и улыбнулся, опустив глаза. «Дело не в робости», — подумал он.       — Почему бы вам тогда не подать заявку в АНБУ, в отдел по розыску и захвату отступников (РЗО)? Там вы скорее сможете проявить себя и чему-то научиться.       — Мало опыта, мало миссий, нет серьезных рекомендаций от Листа. Я бы не сказала, что ваше командование горит желанием принимать в спец отряды шиноби Звездопада, мы больше нужны вам для рутинной работы. Это логично. — Кенара помолчала. — А почему шиноби вашего уровня не в АНБУ?       — У меня есть определенные обязательства перед кланом и Старшей семьей, — неохотно ответил Неджи. Похоже, эта тема была ему не очень приятна.       Куноичи поднялась со своего места.       — Хотите поменяться чунинами? Я могу спать чутко, высыпаясь, так что Торойя не помешает мне.       Неджи подумал, что если уж на то пошло, то из троих шиноби Звездопада предпочел бы быть в паре с Кенарой, но джонины не должны отлучаться одновременно.       — Спасибо. Я лучше попытаюсь приобрести такой же навык.       Куноичи сдержанно улыбнулась и отправилась на свой пост. Неджи проводил ее взглядом; его раздражение куда-то улетучилось.              Шла третья неделя, когда караван Куробосу достиг Страны Волн. Они подоспели как раз к началу праздника и въезжали в город, украшенный флажками и фонариками, продвигаясь по шумным многолюдным улицам и пересекая площади, превратившиеся в выставку еды и развлечений. Куробосу остановился в лучшей гостинице, поручив волов и повозки заботам прислуги и взяв с собой лишь пару своих людей. Впрочем, его сопровождали также шестеро шиноби. Подписание торгового соглашения между двумя семьями само по себе должно было проходить в праздничной атмосфере, теперь же оно, ко всеобщему удовольствию, совпало с ежегодным праздником, так что дом господина Окады был полон веселья и гостей.       Куробосу и Окада уединились на время в дальней комнате, куда не пустили даже телохранителей. Когда сделка была заключена, главы семей присоединились к остальному обществу, чтобы произнести несколько тостов. Шиноби сняли свои повязки и рассеялись по залу, маскируясь под гостей праздника, но не теряя бдительности.       Кенара подошла к Джи-Джи.       — Ну как?       — Чисто, — ответила девушка.       — Джи-Джи…       — Что?       Старшая куноичи подалась немного вперед.       — Выдохни.       — Ой, Кенара-сан, — виновато протянула Джи-Джи, — не говорите, пожалуйста, Неджи-сану…       — Ты же понимаешь, что мы не на отдыхе? Ты пила?       — Честное слово, только бокал вина… Один очень красивый молодой человек завел со мной разговор и принес мне выпить, я растерялась — со мной никогда еще не заговаривал такой красивый мужчина — и выпила немного. Мне очень стыдно, правда…       — Какой молодой человек? Покажи мне его.       Джи-Джи указала глазами.       — В синей рубашке. Тот, который смеется…       Кенара решила понаблюдать за ним какое-то время, хотя сомневалась, что он намеренно пытался подпоить кого-то из шиноби. Скорее, обычный гуляка.       — Вы не скажете?..       — Ты предлагаешь мне обмануть доверие Неджи-сана? Ну уж нет. Но и жаловаться на тебя я тоже не хочу. — Кенара скрестила руки и нахмурилась. — Иди и признайся сама, что выпила бокал вина. Он тебя не съест.       Джи-Джи поежилась.       — Может, и не съест, но так посмотрит… И скажет что-нибудь своим ледяным голосом, — она вздрогнула. — Может, лучше вы меня накажете?       Кенара отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Ей еще не приходилось выполнять роль доброго сэнсэя, обычно она считалась строгим командиром.       — Все, что я могу сделать, — это выступить в качестве посредника. Но это не значит, что я тебя одобряю или не считаю произошедшее проступком.       Джи-Джи кивнула и так и осталась стоять с низко опущенной головой.              Однако Неджи было не до вина: он беседовал с Куробосу.       — Поверьте, семья Окада получит большую прибыль от нашей сделки, так что в их доме я как у себя — в полной безопасности.       — Мы несем ответственность за вашу жизнь. Невозможно гарантировать…       Куробосу жестом остановил Неджи.       — На сутки я освобождаю вас от нашего контракта и делаю это при моих телохранителях.       — Так вы настаиваете, что до завтрашнего вечера наша помощь вам не нужна?       — И вы не можете навязать мне ее силой.       — Не собирался этого делать, — ответил Хьюга.              Командир сделал знак всем шиноби собраться и в нескольких словах разъяснил сложившуюся ситуацию.       — Это очень странно, — нахмурился Каоро.       — Да ничего странного. — Реза усмехнулся. — Человеку хочется развлечься и отдохнуть без лишних свидетелей. Он прав: Окада не дадут его в обиду.       — Что ж, мы не можем навязывать ему свою помощь, — сказала Кенара. — Это было бы нарушением этики.       — Реза, ты не чувствуешь присутствия других шиноби? — спросил Неджи.       — Нет, здесь только мы. По крайней мере, в этом доме и на этой улице.       — Я тоже не увидел ничего подозрительного. Предлагаю разойтись и отдохнуть до завтра. Куробосу будет ждать нас здесь в шесть вечера; сбор в пять часов.       — А можем мы пойти на праздник? — спросил Каоро, глядя на Кенару.       Куноичи посмотрела на Неджи. Неджи нахмурился.       — Я бы советовал вам отоспаться за предыдущие напряженные дни.       — Так ведь почти сутки свободные! — воскликнул Каоро.       Реза его поддержал:       — Мы будем держаться вместе и вернемся в гостиницу до полуночи. Я лично прослежу за этим.       Теперь Неджи взглянул на Кенару. Она едва заметно кивнула.       — Хорошо, можете быть свободны.       Чунины, перебрасываясь шутками, устремились к выходу. Джонины постояли какое-то время, оглядывая гостей.       — Тоже пойдете на праздник? — спросил Неджи.       — Нет, это веселье не для меня.       — Спать?       Кенара покачала головой. Неджи хмыкнул.       — Так чем собираетесь заняться?       — Размяться хочу, — ответила куноичи. — Вы, кажется, тут бывали, может, знаете, где можно потренироваться?       — Бывал. Знаю. Могу показать удобное место.       Джонины покинули дом Окады и направились вдоль улицы в сторону побережья. Город находился на холме, так что улица постепенно уходила вниз и в конце заканчивалась обрывом. В крутом склоне были вырезаны и выложены плиткой ступеньки. Дальше начиналось облагороженное побережье: дорожки, обсаженные кустарником, ограды и беседки. Затем вдоль морского берега вилась тропинка, отделявшая его от невысоких холмов, покрытых низкорослой травой и песчаными проплешинами. Вершина одного из холмов оказалась плоской, усыпанной песком и мелкими камнями. Время от времени ее использовали как площадку для запуска фейерверков, чтобы любоваться ими с моря, но в этот вечер она пустовала.       — Спасибо вам, — сказала Кенара. — То что надо.       Она прошла вперед и с удовольствием потянулась. Обернулась и увидела, что Неджи остановился в нерешительности. Ему тоже хотелось позаниматься, но при этом не быть навязчивым. Куноичи повернулась к нему и сказала:       — Мы с вами оба бойцы ближнего боя. Не желаете сразиться?       Неджи хмыкнул и улыбнулся.       — А вы не пожалеете об этом?       — Увидим. Только дайте мне пятнадцать минут, чтобы размяться.       Меньше чем через четверть часа оба были готовы начать сражение.       — Какие будут правила? — спросил Неджи.       — Я буду ускоряться за счет чакры, а вы можете использовать Джукен.       — Мне бы не хотелось повредить ваше тело, ведь миссия еще не окончена.       На этот раз улыбнулась Кенара.       — Перекроете хотя бы три тенкетсу — и я признаю поражение. Большого вреда от этого не будет.       — Но будет больно.       Куноичи пожала плечами.       — Я готов, — сказал Неджи, принимая боевую стойку.       Кенара бросилась вперед, как спущенная стрела, и уже через секунду Хьюга остановил ее кулак в сантиметре от своего живота.       — Это моя средняя скорость, — произнесла Кенара, глядя ему в лицо. — Если не хотите сдаться, пожалуйста, используйте бьякуган!       Глаза Неджи изменились: от невидимого зрачка разбежались светло-серые прожилки, захватившие верхнюю половину лица, — активировался режим особого зрения. Куноичи сейчас же отскочила назад: стало опасно.       Поначалу оба сражались очень осторожно, прощупывая защиту друг друга, затем ускорились. Кенара преобразилась: лицо ее обрело цвет, щеки и губы порозовели, а глаза стали похожи на зимние сумерки, заключенные в горный хрусталь. Она чувствовала прилив адреналина, который сделал ее тело почти невесомым, сердцебиение усилилось, движения стали упругими.       Неджи хорошо владел собой и с виду совершенно не изменился, хотя из-за активированного бьякугана было трудно уловить выражение его глаз или лица. Он видел свою партнершу насквозь: потоки синей чакры, охватившей ее целиком, были похожи на языки пламени, а тело — на сталь, выкованную в этом огне. Благодаря первоклассным навыкам тайдзюцу и особому зрению Неджи мог предугадывать некоторые атаки Кенары, успевал их остановить, но не провести контратаку. Его Джукен также оказался бессилен: Хьюга не успевал задержать свои пальцы на поверхности ее тела на время, достаточное для воздействия на тенкетсу, хотя раньше ему не приходилось задумываться о подобном. Ее скорость действительно впечатляла! А когда Кенара ускользнула из техники Восьми Триграмм, Неджи усмехнулся про себя, подумав о том, что, возможно, встретил достойного противника. Чем дольше продолжался бой, тем больше он в этом убеждался.       Кенаре пришлось постараться. В Деревне Звездопада ей не с кем было сражаться в ближнем бою на равных. Она по возможности тренировалась с Номикой, но уже года четыре как превзошла его в навыках тайдзюцу, поэтому ей приходилось сдерживаться. То же касалось Таюши и чунинов. Из старшего поколения достойным соперником мог бы стать Као, но на войне он потерял обе руки. Встретить наконец человека, способного противостоять ее напору, было невероятно приятно. Какой смысл стараться, если превосходишь всех? Только движение, встречающее сопротивление, делает тебя сильнее! Душа куноичи пела.       Хьюга понял, что ему придется прибегнуть к хитрости, и решил пропустить удар. Когда кулак Кенары подлетал к его животу и не мог достаточно быстро остановиться, Неджи ударил кисть куноичи сбоку, под углом, направив два сложенных вместе пальца почти навстречу ее движению — так он давал себе время для воздействия на точку концентрации чакры. Прикосновение было мягким, кулак не встретил помехи и врезался в его пресс. Неджи отлетел и сразу же вскочил на ноги, пытаясь вздохнуть. Только тогда Кенара почувствовала резкую боль и онемение части руки. Сбоку кисти проявилась светло-красная точка.       «Один!» — подумала куноичи.       — Продолжим? — спросил Неджи. Он очень надеялся услышать «да», так как только разогрелся и вошел во вкус.       — Конечно!       Рука Кенары действовала, но потеряла часть чакры, так что движение ее чуть замедлилось. Впрочем, она могла позволить себе еще ускориться. Шиноби снова сошлись. Так как Неджи был мужчиной, и весьма крепким, он превосходил куноичи в физической силе, даже несмотря на то, что техника Джукен этого не требовала. Кенара могла бы усилить себя, используя Каменные кулаки, но сейчас это не имело смысла, поскольку она не стремилась нанести партнеру настоящую травму. У нее были свои преимущества: нижняя половина тела работала лучше, чем у соперника. Кенара с удовольствием воспользовалась этим и нанесла ступней удар под колено. Неджи успел немного отступить, но все же получил довольно сильный удар по берцовой кости, подумав, что при должной концентрации так можно было бы сломать ногу. Он не мог проиграть куноичи, которая значительно уступала ему в количестве выполненных миссий. Не мог проиграть шиноби более слабой деревни. Женщине, которая — он это чувствовал — смотрела на него с восхищением и верила в его силу. Неджи прекрасно владел собой и усилием воли заставлял себя сохранять спокойствие и холодную голову.       Кенара точно не была хладнокровной во время поединка. Наоборот, кровь ее закипала, пульсируя быстрее во всем теле, обостряя инстинкты и заставляя мозг лихорадочно работать. Она с трудом заставляла себя не отрываться от земли и не пытаться наносить свои любимые удары в прыжке, потому что изменить траекторию тела в полете довольно сложно и можно нарваться на Джукен. Наконец скорость ее дала плоды: Неджи пропустил удар в грудь, но толчок получился слабым, так как Кенара, избегая повторения предыдущей ситуации, не слишком разгоняла свои кулаки. Хьюга подался немного назад, но следующий удар отразил.       Он был таким уверенным, спокойным, напоминал куноичи бледную гордую луну. Ей хотелось добиться от него каких-то эмоций, увидеть, что он старается, что ему не так уж просто отражать ее удары. Ей хотелось быть с ним на равных и добиться, чтобы он признал это.       Кенара начала рисковать. Она прыгнула вперед, пытаясь ударить сверху, опрокинуть его, но Хьюга скользнул вниз и коснулся пальцами ее ноги над коленом. Куноичи приземлилась на упругие ступни, попыталась ударить его ногой с разворота, но Неджи отпрыгнул.       «Два!» — с горечью подумала она, чувствуя резкую боль над коленом, и вспомнила слова своего учителя: «Терпеливый получает все». В данном случае терпеливым оказался Хьюга. Нужно взять себя в руки и сосредоточиться, невнимательность обходится слишком дорого…       Молодые люди стояли в нескольких шагах друг от друга, сохраняя боевые стойки. Светло-серые глаза без зрачка спокойно и внимательно смотрели в темно-синие. Неджи старался скрыть улыбку: он видел, как куноичи злится и тщетно пытается совладать со своими эмоциями.       — Сделаем перерыв? — благородно предложил он. Если продолжить сейчас, он точно одержит верх, и довольно скоро.       Кенара глубоко вздохнула и закрыла на несколько секунд глаза. Ее желание победить настолько жгучее, сильное, что ведет ее прямиком к поражению. Прежде чем она победит Хьюга, куноичи должна совладать с собой. Осталась последняя попытка, еще одна выведенная из строя тенкетсу — и бой будет окончен.       Кенара подняла глаза на своего соперника. Жар как будто улетучился из ее крови, она слегка хмурилась и смотрела из-под бровей. Этот человек точно такой же, как все остальные ее противники, не нужно стараться произвести впечатление — нужно только победить.       — Я готова продолжить!       Неджи увидел, что куноичи уже хорошо владеет собой, и насторожился.       Поединок продолжился. На этот раз Кенара была осторожнее и терпеливо выжидала подходящий момент, однако он не наступал. Она продумывала разные вариации ударов на ходу, но ни на чем не могла его подловить, иногда ей даже казалось, что Хьюга может своими действиями провоцировать ее направить поединок по нужному ему сценарию. Оба были выносливы, напряжение не спадало. Постепенно Кенара пришла к выводу, что единственное, что в ее силах — это свести бой к ничьей, слишком силен был противник. Если бы можно было как-то вывести его из себя, заставить нервничать… Но делать этого она не хотела — все же они сражались в дружеском поединке. Перекрытые тенкесту давали о себе знать острой болью и снижением скорости. В какой-то момент куноичи начала думать о том, как бы не проиграть. Пора было действовать.       Она прыгнула вперед, намереваясь ударить Неджи кулаком в грудь и вложив мощь в этот удар. Хьюга сделал то же, что и в первый раз, только ударил теперь не сбоку кисти, а снизу. Кулак врезался в ребра, но удар оказался неожиданно слабым. В этот момент куноичи использовала его плечо как опору, вцепившись в него левой рукой, и с хорошего размаха ударила его коленом в грудь. Неджи покачнулся и упал на одно колено, будучи не в силах вздохнуть. Перед глазами все поплыло. Кенара стояла перед ним и, будь это настоящий бой, могла бы добить его любым ударом. Тем не менее три ее тенкетсу были перекрыты: две на кисти правой руки и одна над коленом левой ноги.       — Вам больно, прошу прощения за это, — смягчая голос, произнесла она.       Неджи отменил режим особого зрения и потер пальцами веки. Кровь стучала в висках.       — Не слишком ли это — для дружеского поединка? — спросил он, поднимаясь на ноги.       — Я контролирую силу своего удара, чтобы не повредить внутренние органы. У вас будет просто большой синяк.       — Тогда все в порядке. Как ваши рука и нога?       — Терпимо. Когда восстановится циркуляция чакры?       — Примерно через сутки.       Площадка, на которой они только что сражались, была освещена огнями города на высоком холме и светом звезд. Как только Хьюга договорил фразу до конца, над городом разорвалось множество фейерверков, и это красочное зрелище продолжалось не менее пяти минут. Джонины стояли, глядя в небо, расцвеченное огнями и падающими звездами неестественных цветов. Когда салют прекратился, какое-то время еще слышался радостный рев голосов довольной толпы, потом шум сделался более-менее ровным, как раньше.       Неджи и Кенара отправились в ближайшую беседку прямо над морской водой и уселись там, под мягким светом двух фонарей, чтобы немного отдохнуть.       — Вы превзошли мои ожидания, — произнес Хьюга, невольно прикладывая руку к ушибу.       Куноичи отвернулась, чтобы скрыть улыбку, — так приятно ей было получить признание от человека, которого она уважала.       — Все-таки вы выполнили условие, так что на полном основании можете засчитать себе победу.       — С удовольствием бы сделал это, если бы не адская боль в груди.       Оба улыбнулись, опустив глаза. Здесь задувал ветер, непривычно теплый для ноября, темные волны с мягким плеском ударялись о стенки понтона, на котором располагалась беседка.       — Вы заставили меня по-настоящему стараться, давно не испытывала подобного чувства. То есть я стараюсь на тренировках, но там ведь мне ничто не угрожает.       — Кенара, — произнес Неджи, — мы ровесники, в одинаковом звании и почти равны по силе, думаю, можем обращаться друг к другу на «ты». Согласна?       — Ты знаешь, что да, раз уже обращаешься ко мне на «ты».       — Да, знаю. Иногда благодаря своим глазам я вижу больше, чем хотел бы.       — И ты видишь, что я чувствую прямо сейчас?       — Это нетрудно. Ты все еще возбуждена после поединка, радуешься своему успеху. Тебе хорошо.       Кенара посмотрела Неджи в глаза. «Он думает, другие видят его так же отчетливо, поэтому мастерски научился владеть собой».       — Правда, — спокойно отвечала она. — Почти три недели без тренировок кого угодно вгонят в тоску. И ведь миссия еще не закончилась. Так что да, сейчас мне хорошо.       — Кто был твоим учителем?       — Мой муж. Сейчас он учит подрастающее поколение.       «Черт, я почти забыл про мужа», — нахмурившись, подумал Хьюга. Он отвернулся, чтобы скрыть свое смущение, и только через полминуты спросил:       — Как его зовут? Может быть, мы встречались.       — Ио Номика.       Неджи хмыкнул, на этот раз без улыбки.       — Да, мельком встречались в Конохе, но лично не знакомы. Он боец ближнего боя?       — Да, но у него также сильные техники Стихии Земли средних и дальних дистанций.       — Универсальный боец? И насколько хорошее его тайдзюцу?       — Мое лучше. Но у него больше опыта.       — Его фамилия Ио? Но твоя ведь — Масари.       — Семья выставила свои условия, выражая согласие на брак: дети должны стать наследниками клана, носить фамилию Масари. Я не хотела, чтобы моя фамилия отличалась от фамилии детей, поэтому оставила девичью.       — И он согласился на это? — Неджи постарался задать этот вопрос без неодобрения в голосе, но не был уверен, что у него получилось.       — Уверена, когда у вас будут дети, вы захотите, чтобы они были Хьюга, — ответила Кенара спокойно.       — Да, но не потому, что эта фамилия старинная, а потому, что она моя.       Неджи очень хотел спросить, почему Кенара так рано вышла замуж, но сдержался: он и так достаточно бестактен, возможно, еще один подобный вопрос — и куноичи вообще больше не захочет продолжать разговор.       — Старинная… — повторила Кенара. — Плохо, когда это единственное достоинство. Но о Хьюга этого не скажешь. Сила вашего клана основывается на бьякугане, а что осталось от нашего? Серебряные волосы? — Куноичи хмыкнула. — Моя семья цепляется за славное прошлое, от которого давно остались одни руины. Я сильна не потому, что я Масари, а потому, что быть шиноби — это дело всей моей жизни. Можете осуждать меня, я скажу возмутительную вещь: моя фамилия ничего не значит для меня. Будь мой сын Ио или Масари или еще кто угодно — мне все равно. Достоинства предков не передаются по наследству.       Неджи был удивлен не столько ее словами, сколько жаром, с которым она это говорила. Он привык видеть ее сдержанной и даже немного замкнутой.       — Лет десять назад я бы с тобой поспорил. Да и сейчас, с этими глазами, было бы лицемерием утверждать, что мне не досталось силы моих предков.       — Но у меня нет бьякугана. Нет ничего от Масари. Тетя утверждает, что я — копия отца, а он был никем по меркам моей семьи. Его звали Симидзу Тэйкен. Он тоже отказался от возможности передать свою фамилию детям, чтобы жениться на моей матери. Мне неизвестны подробности его происхождения (Симидзу усыновили его ребенком), но знаю, что он стал выдающимся шиноби. И никто не ходил за ним по пятам, приговаривая, как многим он обязан своим предкам.       Хьюга помолчал из вежливости, потом произнес:       — Думаю, склонность к техникам Стихии Земли досталась тебе как раз от отца. Как и твоя внешность. За это можно чувствовать благодарность.       — Наверное. Тем более что мне не твердили с юных лет о долге перед Симидзу. Но если бы я не развивала свои способности, то не стала бы шиноби.       — Это тоже верно.       — Ты спросил меня несколько дней назад, не чувствую ли я себя ущербно в тени Листа. Так вот, я чувствую себя ущербно в тени предков. Каоро сказал, что наша деревня — дом героя. Он имел ввиду Нохару Ооцуцуки.       — Да, я знаком с циклом поэм о Звездопаде.       — Тогда ты знаешь, что у него был бьякуган.       Неджи знал. Беседа приобретала особый интерес.       — Его сыновья стали основателями шести кланов, один из которых — Гинпатсу — не выродился и дожил до наших дней в лице Масари. Бьякуган мы потеряли. Единственное, что осталось от нашего предка — серебряные волосы. Не боевая мощь, не какие-то особые техники… От былой славы Гинпатсу не осталось ничего, кроме гордыни Масари. Это глупо. Лучше бы мы придумали что-то новое, вместо того, чтобы оглядываться на прошлое.       Кенара замолчала на какое-то время. Хьюга думал о том, что шиноби Звездопада следовало искать брачных связей с его кланом, если уж они так мечтали вернуть себе бьякуган. С другой стороны, возможно, Коноха бы этого не позволила.       — Ты гордишься своей семьей, а я — нет. Наверное, дело в том, что ты всегда был лучшим из Хьюга, а я всегда была плохой Масари.       Неджи хмыкнул.       — Правда заключается в том, что когда-то я ненавидел свой клан, — сказал он, — по разным причинам. Но со временем я перестал воспринимать клан как принцип и разглядел в нем отдельных людей. Все началось с Хинаты-сама. Это старшая дочь главы клана, моя двоюродная сестра. Я дал себе слово защищать ее — и выполнял его, пока она не вышла замуж за Узумаки Наруто. Во время войны, семь лет назад, я вел наших людей в бой, знал каждого в лицо, со многими общался. И тогда я осознал, что клан — эти люди. Именно их я готов защищать даже ценой собственной свободы, хотя и не рад, что это было решено за меня. Кто для тебя Масари? Это не просто слово, это твои тетя и сестра, твой сын. Я думаю, ты бы защищала их до последнего.       Кенара слушала его, опустив глаза. Конечно, он прав. Глупо лелеять обиды. Им обоим.       — Ты знаешь, что Хината-сама спасла мне жизнь? — спросила куноичи. — Во время войны после битвы с копиями Джуби она остановила кровотечение и вытащила меня за пределы барьера, передав медикам.       — Я помню, что от твоей тети потом пришло письмо с благодарностью.       — Я должна была поблагодарить госпожу Хинату лично, но мы не встречались после войны.       — Когда я увижу Хинату-сама, я передам ей твои слова, если хочешь.       — Пожалуйста.       Неджи наклонился вбок, выглянув из беседки, и посмотрел на небо.       — Полночь уже. Надеюсь, чунины вернулись в гостиницу.       Кенара решила рассказать ему о проступке Джи-Джи.       — Будь это твой чунин, как бы ты поступила? — спросил Хьюга.       На этот раз у него имелось однозначное собственное мнение и он задал этот вопрос только чтобы удовлетворить свое любопытство.       — Поговорила бы с ней о возможных последствиях, только не думаю, что это принесло бы пользу, как и строгое наказание. Она просто растерялась. В дальнейшем подобные ситуации могут возникать не единожды при разных обстоятельствах. Нужно что-то делать с ее реакцией.       — То есть, в тот момент она не осознавала, что нарушает правила?       — Думаю, в тот момент ее сознание в принципе помутилось.       — Это очень плохо для шиноби.       — Да.       — Порекомендую ей пройти переподготовку с упором на внештатные ситуации.       — И больше общаться с красивыми молодыми людьми, — серьезно добавила Кенара.       Неджи представил себе лицо Шикамару, если он напишет это в характеристике Джи-Джи.       — Надеюсь, ты ей скажешь об этом устно. Может, поставить ее в пару с Торойей?       Кенара отвернулась, закусив губу, чтобы не засмеяться. Было странно думать, что ее командир разбирается в мужской красоте, но Торойя действительно отличался очень приятной наружностью. Вот только робел еще больше, чем Джи-Джи.              — Эй, Джи-Джи! — воскликнул Каоро. — Пойдем с нами, праздник еще не закончился: джонинов-то нет.       — Но… мы ведь обещали лечь спать в двенадцать.       — Технически, — вмешался Реза, выглядывая в коридор, — я обещал привести вас в гостиницу — и больше ничего.       Джи-Джи заглянула в свой номер: Кенары и правда еще не было. Торойя заглянул в свой: Неджи тоже отсутствовал. Тогда ребята решили собраться в комнате Резы и Каоро. Последний уже раздавал карты «Пути ниндзя».       — Ну что, в две команды? — спросил он.       — Лист против Звездопада? — усмехнулся Реза.       — Нет уж, Джи-Джи будет со мной. Правда? — Каоро подвинулся, предлагая девушке присесть рядом.       Куноичи немного смутилась, но приняла приглашение.       — Я тебе все объясню…       — Честно говоря, я знаю правила.       — «Честно говоря» — это ее второе имя, — с улыбкой пояснил Реза. — Оба «Честно говоря» Джи-Джи — так ее называют в Конохе.       — Ну да, называют, — вздохнула девушка.       На следующую пару часов вниманием чунинов полностью завладела карточная игра. В конце концов, увидев, как его соперник все больше распаляется, Реза решил поддаться и проиграл, утешая себя тем, что он хороший дипломат и оправдал ожидания командира, сохранив между всеми мир. Он пожалел об этом, когда Каоро, выиграв, начал бахвалиться, и, чтобы перевести тему, сказал:       — Что-то джонинов до сих пор нет.       — Надеюсь, с ними все в порядке, — произнесла Джи-Джи. — Как думаете, они все-таки остались присмотреть за господином Куробосу?       — Пф, зачем им это делать? — ответил Каоро.       — Если бы они заметили опасность, то не отпустили бы нас отдыхать, — сказал Реза.       — Возможно, они заметили ее уже после того, как отпустили нас, — вставил слово Торойя.       — Думаю, в таком случае они могли отправить за нами любого из слуг Окады или телохранителей Куробосу.       — Так где же они? — воскликнул Каоро. — Праздник закончился, вон, даже за окном уже не шумят.       — Думаете, они вместе? — спросила Джи-Джи.       — А что им делать поодиночке? — Реза пожал плечами.       — А какого черта им делать вместе? — воскликнул Каоро.       — Не будь ребенком, — засмеялся Реза. Глаза его так хитро блестели, что это невозможно было стерпеть.       — Слушай, заткнись, а? Что за грязные намеки? Муж Кенары-сан — мой сэнсэй, так что я не позволю…       — Ладно, ладно, успокойся. Просто не хотел бы я быть на месте твоего сэнсэя, вот и все.       — Сам не знаешь, что несешь, — проворчал Каоро. Весь свой запал он спустил на игру в карты, так что продолжать спор ему было неохота.       Ребята решили дождаться своих джонинов и воочию убедиться, вместе они пришли или нет и в каком настроении. Торойя и Реза заснули, как сидели, на матрасе Резы и там же и остались. Джи-Джи принесла свой спальный мешок и вскоре тоже задремала. Каоро держался дольше остальных, но в конце концов так захотел спать, что ему было уже все равно, кто, как и с кем провел эту ночь. Лично он страстно хотел провести остаток ночи в объятиях своего одеяла.              Джонины начали обсуждать способности своих подчиненных и их потенциал, но довольно быстро перешли от этой темы к собственным техникам и тренировкам. Неджи рассказал о том, что сам имеет предрасположенность к Стихии Ветра.       — Исходя из моего личного опыта, скажу: она может быть полезной на ближних и средних дистанциях, так что я бы посоветовал тебе продолжать пробовать. Твоя способность гасить ветер говорит о том, что у тебя все-таки есть склонность к техникам этой стихии.       — Мне не у кого было учиться, — ответила Кенара. — Старшее поколение использует ее, как шиноби Деревни Песка, только без вееров. Это считается своего рода элитными способностями, косвенным свидетельством старинного происхождения — один из наших предрассудков. Думаю, Деревне Звездопада не помешала бы настоящая Академия для обучения молодежи, как в Конохе, где все были бы равны. Талантливым детям из простых семей довольно сложно находить себе учителей: шиноби, то есть знать, не спешат обучать кого-то со стороны. Звездопаду нужны большие перемены, без них мы никогда не выберемся из кризиса.       — Почему бы тебе не стать одной из Старейшин? Твое происхождение и потенциал позволяют это. Тогда ты сможешь что-то изменить.       — Но я не хочу быть Старейшиной, я хочу быть шиноби… Власть сковывает и навсегда лишает права принимать решения, исходя из личных соображений и интересов. Для Старейшины существует только общественное благо, и оно превыше всего. Можно ли променять жизнь в движении под открытым небом на пыльный кабинет и бумажные завалы? По-моему, это слишком большая жертва.       Неджи хотел было улыбнуться, но понял, что его собеседница говорит серьезно. Ему показалось, что это не слишком зрелая позиция, но он не мог ее за это осуждать. Когда-то он сам с горячностью рассуждал о свободе, мечтал о ней, грезил ею, а потом, казалось ему, повзрослел. Как дно судна, слишком долго стоявшего на якоре в морской воде, покрывается илом и наростами, так и человек, погруженный во взрослую повседневную жизнь, начинает обрастать обязательствами и ответственностью. Становится неловко рассуждать о свободе, когда понимаешь ее относительный характер. Только тот, кто ощущает серьезный ее недостаток, вспоминает о ней. «Может, я не повзрослел, а очерствел? — подумал Неджи. — Смирился, как домашняя птица, которой подрезали крылья? Она перестает смотреть в небо…» За прошедшие годы он научился избегать подобных мыслей.       — Если не ошибаюсь, твоя тетя занимает этот пост? — спросил Неджи, возвращаясь к прежней теме. — Ты не можешь как-то влиять на ее решения?       Кенара покачала головой.       — Скорее с луны посыпятся шиноби, чем Инари-сан прислушается к моему мнению.       Неджи сдержанно улыбнулся. Его дядя, глава клана Хьюга, тоже был довольно упрямым человеком. В общем-то, он узнал то, что хотел узнать: под своим пренебрежительным отношением к фамилии и предкам Кенара скрывала серьезную обеспокоенность положением, в котором оказалась ее родная деревня.       — Мне все это знакомо: чрезмерная приверженность прошлому закрывает дорогу будущему. Я рад, что Хиаши-сама осознал это, но никто не может сказать, к чему придет наш клан.       Поговорив о перспективах связей между Листом и Звездопадом, молодые люди вернулись к обсуждению своих техник. Ни он, ни она не хотели расставаться и идти отдыхать. Ночь была прекрасной, как и все, что их окружало: восьмигранная беседка в мягком свете фонарей, плеск морских волн, далекий шум затихающих гуляний и удивительно теплый ветер.       Неджи и Кенара вспоминали свои самые интересные бои и миссии, пожалуй, больше вдаваясь в подробности, чем это было бы разумно со стороны шиноби из разных деревень. Время пролетало незаметно.       Для Кенары стало открытием, что ее командир на самом деле любил поговорить, но только если встречал со стороны собеседника понимание и интерес. Его характер не был замкнутым, и к одиночеству Неджи не стремился, просто гордость не позволяла ему демонстрировать собственные слабости, а чужие — особенно глупость и безответственность — его раздражали. Возможно, он был несколько поспешен в своих решениях, в первую очередь замечая недостатки и в людях, и в ситуациях. Он рос намного более одаренным ребенком, чем его сверстники, поэтому ему суждено было до конца своих дней вытравлять из себя высокомерие и тщеславие, взращенные на столь благодатной почве. Впрочем, Кенара встретила его уже более-менее свободным от этих пороков, но не могла не замечать следы борьбы с ними. Неджи разговаривал с людьми так, как будто заранее знал, что они скажут. Приглядевшись, можно было заметить, как он принуждает себя быть вежливым, выслушивать других до конца, терпеливо объяснять и повторять то, что было непонятно. Хотя внимательный взгляд тут бы не помог, скорее внутреннее чутье подсказывало Кенаре, какие на это затрачены усилия.       Он был умен, начитан, хорошо разбирался в своем деле. Куноичи с удовольствием слушала его рассуждения о некоторых тонкостях службы джонина и даже узнала кое-что новое о практике формирования отрядов в Конохе. Возможно, услышь она подобные рассуждения из уст старшей сестры, Кенара бы начала задремывать, но только не сейчас, не под лучами сияющего бьякугана.       Когда вновь пришла ее очередь что-то рассказывать, Неджи невольно задумался о том, что в последний раз так откровенно беседовал, пожалуй, с Наруто перед тем, как тот женился на Хинате. А такой приятной улыбки и вовсе никогда не видел. Оттого, что Кенара улыбалась редко — даже когда шутила, — очарование таких моментов только усиливалось. Она-то как раз была замкнутым человеком, и взгляд ее часто становился непроницаемым. Казалось, что на большинство людей она смотрит как на нечто далекое, расположенное за толстой прозрачной стеной, не имеющее к ней отношения. Только служебное положение избавляло ее на время от этой отстраненности. Возможно, подобное качество являлось отталкивающей чертой характера, но только не для Неджи, расположенного теперь по эту сторону стены. Из этого положения улыбка Кенары казалась особенной, мягкой. Черты ее лица становились нежными, когда суровый взгляд не гасил их прелести.       Неджи, будучи художником, воображал, с какой любовью природа могла обрисовать эти овальные щеки, небольшой рот с полными губами, чуть асимметричные глаза с темными бровями и ресницами. Брови начинались довольно низко над внутренними уголками глаз и постепенно поднимались по направлению к вискам. Над внешними уголками глаз четкие линии заканчивались, как если бы художник слегка растушевал карандаш. Увидев ее впервые, Неджи думал, что такое лицо не запомнишь: ни ярких красок, ни резких выразительных черт, — но теперь он чувствовал, что не сможет его забыть, даже приложив известные усилия.       Где-то около пяти часов утра, когда небо еще не светлело, но начало подмораживать, Неджи сказал:       — Пора возвращаться. Нужно еще поспать сегодня.       «Но я не хочу спать!» — хотелось ответить Кенаре, но она только кивнула.              Праздник давно закончился, город спал. Чунины отдыхали почему-то все в номере Резы, даже Джи-Джи, так что каждый из джонинов получил в свое распоряжение целую комнату.       Кенаре удалось заснуть далеко не сразу: левый бок непрестанно кололи муки совести и жесткий матрас. Но что такого она сделала? Почему бы ей чувствовать себя виноватой? Дружеский поединок и беседа с человеком, которого она уважала — разве это было чем-то неправильным или запретным? Пожалуй, если бы их бой доставил ей меньше удовольствия, а разговор не продлился до утра, даже ее совести было бы не к чему придраться. Да что там совести — трем томам этикета Нинаки не в чем было бы ее упрекнуть! Но…       Многолетняя привычка анализировать собственные поступки не облегчала процесса засыпания. Что, если бы Номика так приятно общался с какой-нибудь умной, талантливой куноичи с нечеловечески прекрасными глазами? По телу пробежал холодок. Нужно быть осторожнее. Не стоит так увлекаться другим человеком. Впрочем, может быть, когда-нибудь они станут друзьями? Кенара почла бы за честь иметь такого друга, как Хьюга Неджи.       Хьюга Неджи тоже было не до сна. Он сидел на матрасе, обхватив колени, и смотрел, как светлеет небо за окном. Высокое черное небо с холодными звездами, казавшееся воплощением вечности, вдруг дрогнуло под нежными прикосновениями робких солнечных лучей, сделалось светло-синим; звезды побледнели и исчезли, уступив место розовой заре. Обычно в такие моменты он рисовал, но сейчас под рукой не было акварели.       Неджи никогда не влюблялся. Он не знал, что это такое. Увлеченный любимым делом и самосовершенствованием, он никогда не проникался особым интересом к окружающим его людям. Сестра, учитель, да два верных товарища — вот и все близкие, которые могли претендовать на его крепкую привязанность. Впрочем, Неджи не приходило в голову считать то, что он испытывал, началом влюбленности. Это были восхищение, уважение и интерес — вполне естественные и благородные чувства, которым его строгий рассудок с готовностью выдал пропуска прямо в глубины сердца. Соответственно, его не смущало наличие у Кенары семьи и в своих поступках ничего дурного он не видел. Так что заснуть ему мешали куда более приятные причины, чем его напарнице.       Сабато остановился, спрятавшись за каменной оградой, и приблизил к глазам раненную левую руку, чтобы лучше оценить нанесенный ущерб. Порезы были достаточно глубокими и грозили большой потерей крови, так что он достал из сумки бинт и, орудуя одной рукой, попытался перевязать другую. Рядом в прыжке приземлилась Киана.       — Давай я помогу, — сказала она и сама сделала перевязку.       — Где Рагна и сэнсэй?       — Преследуют перевертыша. Кажется, он побежал к Храму.       — А мы здесь… — Сабато отстранил руки куноичи и выглянул из-за ограды.       — Осторожнее, не то поймаешь вражий сюрикен, — усмехнулась девушка.       Однако теплые глаза ее под длинными изогнутыми ресницами остались грустными. Когда молодой человек отвернулся, она осторожно коснулась его жилета двумя пальчиками — на удачу.       — Надо перегородить дорогу и прекратить шествие, если они и правда у Храма…       — Ты прав, я этим займусь! — Киана сорвалась с места, намереваясь выполнить свою задачу наилучшим образом.       Сабато перепрыгнул через стену и начал подкрадываться к храмовым постройкам. Несмотря на вечернее время, двор был неплохо освещен фонариками, да и люди, шествовавшие к Храму, несли огни. Киана с большим трудом заставила их остановиться, но на территории святыни и без того было достаточно монахов, паломников и местных жителей. В таком месте опасно вести бой.       Рагна и Дейреке-сэнсэй спрятались у круглого каменного колодца, в который с тихим плеском стекала вода из нескольких бамбуковых трубок. Они пытались разглядеть, что происходит за высокой лестницей, ведущей под своды храма, но безуспешно. Наконец послышались крики: ход церемонии явно прервался.       — Он там! — Рагна рванулся было вперед, но был остановлен сильной рукой учителя.       — Что ты собираешься делать? Развяжешь бой в толпе невинных людей?       В этот момент ворота храмового здания с треском захлопнулись. Один из резных металлических дисков соскочил с опоры и со звоном покатился по лестнице.       — Но он там восстановится! Нельзя давать ему время! Нападем сейчас!       — А люди?!       — Он убьет больше, если упустим его…       — Рагна, я приказываю тебе как командир: не смей нападать, пока мы не продумали тактику! — Дейреке нахмурился и настойчиво посмотрел нетерпеливому чунину в глаза.       Рагна наклонился так, что серая повязка с протектором Деревни Тумана сползла ему на брови, а на лицо легла тень.       — Слушаюсь, сэнсэй, — глухо ответил он.       Дейреке отвернулся, чтобы продолжить наблюдение. Сабато мягко положил руку на плечо своему товарищу, его взгляд выражал сочувствие. Рагна вскинул голову. «Вот увидишь, последнее слово будет за мной!» — читалось в бешеном блеске его карих глаз.       — Он уйдет отсюда, как только наберется сил, и мы продолжим преследование, — сказал командир. — Возможно, так удастся обойтись без жертв. Подмогу мы вызвали.       — Подмогу? Это которая в двух днях пути отсюда? — мрачно спросил Рагна. — Я скажу вам, что будет, Дейреке-сэнсэй: мы столкнемся с перевертышем в третий раз и тогда он станет еще сильнее, зная наши техники и слабые места. И мы проиграем. А отряд поддержки доставит наши трупы родственникам — если сможет их собрать по кускам.       — Хватит! Хватит морально разлагать товарищей…       Эти слова услышала Киана, которая, кое-как уговорив мирных жителей держаться подальше от Храма, поспешила присоединиться к своей команде. В соответствии с планом Дейреке-сэнсэя, шиноби Тумана разделились и должны были охранять периметр, чтобы отследить передвижения врага, когда он решит покинуть здание. Не решившись оставлять Рагну одного, командир поставил его в пару с Кианой, а сам вместе с теневым клоном взял под наблюдение два сектора из четырех. Сабато залег в укрытии в одиночку.       Киана исподтишка посматривала на своего напарника и гадала, стоит ли над ним подшутить или лучше его не трогать. За несколько лет командной работы она все еще не до конца приспособилась к сложному характеру товарища. Однако было похоже, что роль шутника решил взять на себя Рагна.       — Твои красивые ресницы, кажется, стали еще красивее в последнее время? — насмешливо спросил он.       — Я их подкрасила. Ну и что? Сегодня ведь праздник…       — Бред. Признайся, что влюбилась в Сабато.       — Зачем тебе это? — грустно произнесла куноичи, краснея. — Зачем дразнить меня?       — Просто ты выглядишь жалкой. Мне жаль тебя, Киана, понимаешь? А я не люблю испытывать это чувство. Тебе никогда его не получить.       Девушка вздрогнула. У Рагны было много недостатков, но он был умен и его прогнозы почти всегда сбывались.       — Почему?.. — Губы ее дрогнули.       Юноша хмыкнул и откинулся назад, заложив руки за голову.       — Точно не знаю. Знаю лишь, что ты ему не интересна и это не изменить.       Плечи куноичи опустились на несколько секунд, затем она выпрямилась и сказала с печальной усмешкой:       — Глупо было пытаться так привлечь к себе внимание.       — Еще бы, — равнодушно ответил Рагна.       Глаза Кианы сузились.       — Вот если бы у меня были такие ресницы, как у тебя, то и краситься бы не пришлось.       Но юноша остался равнодушен к ее уколу. Он потянулся всем своим гибким телом и, перевернувшись, посмотрел на Храм. Оттуда иногда доносились рыдания, но звук их быстро заглушался. Когда он почувствовал, что чакры накопилось достаточно, то сказал:       — Будь здесь, Киана, — и вышел из-за кустов, за которыми они прятались.       Куноичи решила, что он хочет сходить по нужде, и пожала плечами. Однако Рагна уверенно направился к храмовому зданию, не скрывая при этом своего присутствия.       — Что за черт, Рагна?! — Куноичи дернулась за ним, но ей на плечо легла горячая рука Сабато.       Киана обернулась и увидела дорогое лицо вблизи. Ресницы ее дрогнули.       — Оставь его, — тихо сказал молодой человек.       — Но ведь… но…       Сабато наклонился и поцеловал ее. Это был странный поцелуй: настоящий, но как будто холодный. А когда Сабато отпустил девушку, было уже поздно вмешиваться в происходящее.       Рагна сложил печати.       «Стихия Воды, Пасть Морского Чудовища!» — Земля разверзлась, выпуская на поверхность огромную голову существа, похожего одновременно на угря и змея, сотканного из водяных потоков, черных волокон и стальной чешуи.       — Усиленные Гигантские Водяные снаряды!       Из пасти чудовища выкатилась огромная сфера воды, в центре которой вокруг своей оси вращалось каменное ядро. Сфера с огромной скоростью обрушилась на храмовое здание, расколов одну из колонн и обрушив часть стены. Следующие несколько снарядов разбомбили Храм до основания. Ледяные волны окатили бесформенную кучу камней и деревянных балок. Никто не мог уцелеть при таком разрушении.       — Рагна! Рагна! — кричала Киана, вырвавшись из рук Сабато и подбегая к товарищу по команде. — Что ты натворил?!       Куноичи побежала к развалинам и, обливаясь слезами, принялась обходить их, простирая руки в разные стороны. Как сенсор, она могла бы почувствовать признаки жизни. Но их не было. С разных сторон, далеко за оградой, доносились встревоженные и горестные крики людей, которые не пожелали уйти, но по настоянию Кианы выжидали на безопасном расстоянии.       — Рагна! — с ледяной яростью в голосе произнес Дейреке-сэнсэй, приближаясь к ним. Каким-то образом на несколько минут он был пойман в гендзюцу, которое смог развеять только сейчас. — Ты понимаешь, что это тяжкое преступление?!       — В чем же заключается мое преступление, сэнсэй? — спросил юноша, скрестив руки на груди. — Разве я не прикончил опасного врага?       — А люди, которые теперь погребены под Храмом?! Ты убил их тоже!       Рагна пожал плечами.       — Откуда вы знаете, что там были живые? Может, перевертыш всех перебил. Что скажешь, Киана?       Куноичи, побледневшая как снег, приблизилась. Глаза ее были расширены от ужаса.       — Я… я не стану врать…       — Иначе ты бы мне помешала, не так ли? Мы же вместе были в засаде.       Киана задрожала, глядя в холодные глаза своего напарника.       — Твоей наглости давно наступил предел! — крикнул Дейреке, теряя самообладание. — Ты не смеешь угрожать товарищу! Мы вернемся в Деревню, и я лично попрошу Мизукаге разобраться с тобой. Киана! Сабато!       Между пальцев командира блеснула леска. Он готовился опутать ею Рагну в случае, если тот решит бежать.       — Есть! — воскликнула Киана, вставая в боевую стойку с кунаями.       — Сабато! — еще раз выкрикнул Дейреке, поворачивая голову. — Саба…       Он стоял слишком близко к своему ученику, но немного впереди него, так что не видел, как тот складывает печати, и не мог уклониться от потока огня, который охватил его целиком. Дейреке опрокинулся. Сквозь догорающую одежду виднелись остатки изуродованного тела. Прозрачная леска оплавилась и почернела, опутав то, что раньше было пальцами.       Киана закричала от ужаса, вздрогнув всем телом и крепче стиснув кунаи. Рагна с не скрываемым восхищением смотрел на Сабато, глаза его блестели. Руки куноичи опустились, она упала на колени, не отрывая взгляда от обгоревшей головы Дейреке. Сабато медленно подошел и встал прямо перед ней, загораживая собой страшное зрелище. Киана запрокинула голову и подняла на него глаза. Подбородок ее дрожал.       — Всегда меня бесила, — произнес где-то позади него Рагна.       Сабато обернулся.       — Хочешь, я убью ее? — спросил он.       Рагна кивнул.       В этот момент куноичи осознала опасность, вся подобралась и крепче сжала кунаи. Но за секунду до того, как она отпрыгнула в сторону, Сабато взмахнул рукой, и клинок, блеснувший в свете праздничных фонарей, разрезал ее горло. Заливаясь кровью, девушка упала на землю. Не оборачиваясь, Сабато сказал:       — Ты же знаешь, что я никому не позволю причинить тебе вред.       Рагна широко улыбнулся.       — Знаю, мы всегда понимали друг друга, — сказал он, чувствуя, как сердце бешено колотится в его груди.       Они бежали на запад, оставляя за спиной руины и трупы невинных людей и преданных товарищей. Повязки с символами Деревни Тумана были сброшены, как и форма чунинов. Все это — все следы — поглотило пламя, созданное Сабато.       Молодые люди бежали, не останавливаясь, часа два, пока на исходе ночи не оказались в прибрежных зарослях. Утром можно было сесть на корабль и покинуть Страну Воды. Солнечные лучи едва забрезжили над восточной стороной острова. Юноши смотрели друг на друга. Они уже не выглядели как шиноби — в обычной одежде, без оружия и опознавательных знаков. Оба были взбудоражены, опьянены кровью и быстрым движением. Рагна положил руки на плечи своему спутнику.       — Сабато… Мы теперь свободны, полностью свободны! Ты это понимаешь? Ты это осознаешь? — Карие глаза лихорадочно блестели, румянец заливал щеки.       Они так близко смотрели друг другу в глаза, что их волосы — светло-русые, чуть вьющиеся у Рагны и темно-русые у Сабато — соприкасались, спадая на лоб.       — Можем идти, куда хочешь и делать, что хочешь! — Рагна почти смеялся. — Чего бы ты хотел, Сабато?       Сабато поднял глаза. В них разгоралось пламя.              Миссия сопровождения каравана Куробосу продолжилась. Предполагалось свернуть после моста Наруто к югу и по проселочным дорогам, тянущимся вдоль побережья, добраться до Рюсона в течение шести-семи дней. Джонины заметили, что их подчиненные, проведя вместе половину ночи за гуляньями и игрой в карты, стали более плотно общаться, даже Резе удалось найти общий язык с Каоро.       — Что за карты? — спросила как-то Кенара.       — Да это два парня из Листа придумали настольную игру про шиноби: Сэмпару Рой и Ичиба Набу, — пояснил Реза. — Простые чунины, как мы.       — И у них было на это время? — Куноичи с интересом разглядывала колоду. Каждая карта была тщательно прорисована и исписана мелким шрифтом. — Их капитану стоило бы найти им более полезное занятие.       — Я и не ждал, что вы оцените, — пробормотал Реза, пряча колоду. И добавил громче: — Такие игры развивают тактическое мышление.       — Знаешь, что развивает тактическое мышление, Реза? — ответила Кенара. — Учебник по тактике и ведение боя в реальных условиях.       — Зануда, — проворчал юноша ей в спину. — Прям как наш капитан!              На третий день пути, когда караван тронулся после остановки на обед и отдых, состоялась неожиданная встреча. Повозки медленно поднимались в гору, когда вдруг впереди, на вершине подъема, обрисовалась женская фигура. Лицо куноичи было скрыто под маской.       — Бьякуган! — Неджи мгновенно перешел в режим особого зрения. Знаком он подозвал Кенару и сказал ей: — Это АНБУ, она одна.       Остановив караван и оставив его на попечение чунинов, джонины отправились навстречу агенту особого подразделения. На ее плече вместо спиральной татуировки красовался символ клана Сенджу.       — Миссия сопровождения? — спросил властный голос и, не сразу получив ответ, добавил торопливо: — Вы онемели?       — Снимите маску, Саяна-сан, — ответил Неджи.       Куноичи быстро сорвала маску с лица, щеки ее пылали от гнева, что особо подчеркивалось светлым цветом волос. Внешностью она напоминала госпожу Цунаде в ранней молодости.       — Как ты можешь называть меня по имени перед… — Она кивнула в сторону Кенары.       — Это джонин Звездопада. К тому же знаки на вашем теле говорят сами за себя.       Саяна подошла ближе.       — Я все еще жду ответа, — холодно сказала она.       — Миссия сопровождения, ранг С. Караван идет в Рюсон, охраняется командой из шести человек: двух джонинов и четырех чунинов Листа и Звездопада.       — Вам нельзя продолжать движение по этой дороге. В четырех километрах отсюда к юго-востоку находятся опасные преступники, которых мы выслеживаем и собираемся уничтожить. Хорошо, что вы разминулись, но они все еще могут выйти к дороге, и тогда нападение неизбежно. Разбейте лагерь и ждите, пока я не пришлю к вам своего человека.       — Сколько вас всего?       — Трое, как и всегда.       — Может быть, нужна наша помощь?       Саяна вспыхнула.       — За кого ты нас принимаешь?! Знай свое место, Хьюга!       Кенара, услышав это, не поверила своим ушам. Неджи был не из тех, кто позволит оскорблять себя или свой клан, и никто, по-настоящему знавший его, не рискнул бы произнести подобное. Она быстро опустила руку в сумку за спиной и крепко сжала кунай. Но, как бы ее ни удивили грубые слова агента АНБУ, еще больше она удивилась реакции Неджи: он остался к ним равнодушен.       — Я вижу, что ты чувствуешь, — спокойно сказал он.       Саяна вздрогнула, как от удара, и быстро надела маску.       — Ждите моего человека, — сухо сказала она.       — Саяна-сан! — крикнул ей вслед Неджи. — Если понадобится помощь, пересильте себя и дайте сигнал: мы будем наблюдать за небом.       Куноичи ничего не ответила и быстро исчезла.       Неджи посмотрел на Кенару, но та отвернулась, чтобы не встречаться с ним глазами: это совершенно не ее дело.       — У нас было несколько общих миссий с этой куноичи, — сказал Хьюга. — Она рекомендовала меня для вступления в особое подразделение.       — Зачем ты заставил ее снять маску и назвал мне ее имя? Это запрещено — она имела право злиться, — ответила Кенара, поворачиваясь к нему.       — Я просто… не люблю, когда на меня смотрят свысока. Тем более что я не в АНБУ не потому, что не достоин.       — Мне все равно, как низко ведет себя она, меня больше…       «Волнуешь ты», — чуть не вырвалось у Кенары, но она заставила себя замолчать. Это же не ее дело! Неджи покраснел, получив упрек, но не мог представить, как по-другому реагировать на вызывающее поведение Саяны. Они редко сталкивались, но каждый раз прославленная куноичи старалась задеть его или оскорбить. Он прекрасно знал причину, но сочувствия не испытывал.       — А что мне нужно было делать? Хвататься за кунай? — спросил он, едва сдерживая улыбку.       Теперь покраснела Кенара.       — Я подумала, что вы будете драться… — тихо сказала она.       Неджи хмыкнул.       — Зачем мне драться, если я знаю, что легко смогу победить?       «Как нескромно», — подумала Кенара, но потом засомневалась, что речь идет действительно о бое. Сталкиваясь с хитросплетениями человеческих отношений, она чувствовала себя неуверенно, как на тонком льду. Вот и сейчас слегка растерялась и решила просто свернуть разговор. Неджи помедлил, прежде чем вернуться к каравану вслед за вторым джонином. Он заново анализировал ситуацию.              Куробосу был недоволен задержкой, но внял разумным доводам об опасности, грозившей им всем. Разбили лагерь. Неджи и Кенара невольно снова сошлись, то и дело поглядывая на юго-восток и прислушиваясь к возможному шуму битвы. Караван остановился у подножия невысокого холма: обозреть окрестности из такого положения, не обладая особым зрением, было невозможно. Впрочем, Неджи как раз собирался использовать бьякуган.       — Вижу вспышку чакры и какую-то помеху, — сказал он.       — Может, стоит подобраться поближе? — предложила Кенара.       — Это было бы прямым нарушением приказа, — заметил Неджи.       — Мы не будем вмешиваться, просто посмотрим поближе, все ли идет, как надо. Если наша помощь не понадобится, вернемся в лагерь до того, как обнаружится наше присутствие.       Неджи отменил особое зрение и взглянул на Кенару с интересом.       — То есть, если никто не узнает, приказы нарушать можно? — спросил он с едва уловимой усмешкой в голосе.       — Речь ведь о наших людях, — ответила куноичи. — Разве это рационально: сидеть здесь без дела, когда рядом сражаются?       — Нет, не рационально. Реза!       Чунин Листа в пару прыжков оказался рядом с командиром, чтобы получить необходимые инструкции.       — Все понял, — сказал он.       Джонины набросили плащи, прицепили сумки и отправились на юго-восток. Неджи снова активировал бьякуган, но ничего нового разглядеть не мог. Кенара бежала очень быстро, так что он даже слегка вспотел, догоняя ее.       — Не спеши так, — коротко бросил он. — Надо держаться вместе.       Вдруг Неджи схватил ее за руку выше локтя.       — Стой, Кенара! Помеха исчезла. Все… кончено.       По его голосу куноичи поняла, для кого именно все кончено.       — АНБУ мертвы?!       — Да.       — А нукенины?       — Оба живы, даже без особых повреждений, и запас чакры не сильно изменился.       Кенара оторопела на секунду. В этот момент в небо взлетела и разорвалась оранжевая сигнальная ракета.       — Это ловушка!       Оба скрылись в ближайшей рощице и спрятались в подлеске под деревьями.       — Что это за нукенины? — спросила девушка, глядя на Неджи сбоку. Тот продолжал напряженно всматриваться вдаль.       — Саяна-сан ничего не сказала, на них нет опознавательных знаков и никаких особых примет я тоже не вижу. Могу сказать, что это двое молодых людей не старше двадцати пяти и не младше восемнадцати лет. У обоих внушительный запас чакры.       — Таких молодых и сильных нукенинов не должно быть много, даже в расширенном списке.       — Если бы я видел какую-то технику, то мог бы их узнать, но они ждут в засаде.       Джонины удрученно замолчали. Трое АНБУ мертвы! Трое профессиональных охотников на нукенинов… Конечно, после войны ряды агентов особого подразделения были сильно расширены, но все-таки туда принимали только лучших шиноби. Возможно, им недоставало опыта. И Саяна… оказалась слишком самонадеянной в конечном итоге. Оба думали именно об этом.       — Я был уверен, что она способна здраво оценить свои силы и не станет рисковать отрядом зря, — произнес Неджи.       — Саяна-сан была обижена, и гордость не позволила ей принять твою помощь, — ответила Кенара, нахмурившись, и добавила про себя: «Разве ты не видел этого?»       — У всех нас есть какие-либо чувства. Но от настоящего ниндзя ждешь, что он сможет совладать с ними и быть более-менее объективным.       — В любом случае последнее слово было за ней как за командиром АНБУ. Мы обязаны были подчиниться.       Неджи кивнул.       — Что будем делать? — спросила куноичи.       — Постараемся получить как можно больше информации. Мы не знаем, кто эти нукенины, и не знаем, сколько отрядов АНБУ идет по их следам. Если мы вернемся к нашей миссии, высока вероятность, что отступники скроются в очередной раз.       — Теперь мы должны выслеживать их для АНБУ?       Джонины замолчали, взвешивая все варианты.       — Насколько ты уверена в своих чунинах?       — С простой миссией сопровождения они справятся, тем более осталось три-четыре дня пути. Сейчас вероятность нападения на караван очень низкая.       — Или наоборот: в этой местности мало населенных пунктов, а дозоры на приличном расстоянии.       — Они шиноби, а не обычные телохранители. Будем надеяться, что достаточно их подготовили.       — Да, придется им справляться самим. В Рюсоне Реза передаст информацию о столкновении с отступниками. Можно ожидать, что через четыре дня выдвинется отряд на подмогу. Если мы придержим след до этого времени, будет неплохо.       Кенара кивнула: вступать в бой с таким сильным противником точно не стоит, но и упускать их нельзя.       Джонины провели в укрытии около двух часов, выжидая, пока нукенины оставят свою засаду и тронутся в путь.       — Они направляются на юг вдоль побережья, придерживаясь средней скорости, — пояснил Неджи. — В радиусе двадцати километров я их не потеряю, но моим глазам надо иногда отдыхать.       Через несколько минут шиноби оказались на месте сражения. Земля была влажной, рыхлой. Кое-где на ее поверхности блестели лужи. Три тела, одетые в форму АНБУ, лежали на небольшом расстоянии друг от друга лицом в грязь. Саяну можно было узнать по изящной фигуре и разметавшимся волосам. Медового цвета, они теперь потемнели и потяжелели, намокнув, и были покрыты грязной пеной. Кенара наклонилась над женщиной и увидела, что под ее головой и грудью земля почернела от крови. Сбоку, на шее, протянулась страшная рана — глубокий порез от рубящего удара.       — Они хотели отрезать ей голову, — произнес Неджи, приблизившись. — За Саяну назначена неплохая цена на черном рынке. Но потом решили, что идти в Рюсон сейчас опасно, и оставили ее как есть.       Это было печальным и малоприятным делом, но нужно было удостоверить личности и обыскать агентов в поисках информации. В деформированных легких всех троих шиноби была грязная вода; из ушей и рта текла, пока не свернулась, кровь. Рядом валялись кунаи, обрывки взрывных печатей. В потайных карманах жилетов лежали миниатюрные свитки с печатями полного уничтожения тела. Джонины перевернули каждого из агентов на спину и положили им на грудь развернутые печати. С расстояния в десять шагов Неджи метнул три сюрикена, активировав печати и запустив процесс уничтожения. Через тридцать секунд перед ними лежали три горстки пепла, развеянные по мокрой земле.       — Идем, — коротко бросил он, и преследование нукенинов продолжилось.       До девяти часов вечера они то бежали, то передвигались с помощью длинных прыжков, держась на расстоянии примерно трех-четырех километров от противника, затем остановились: отступники сделали привал и собирались переночевать в лесу. В отличие от них, джонины не могли себе позволить развести костер, чтобы погреться, так что приходилось греть себя изнутри чакрой. Они уселись на свои спальные мешки на сухой мох под деревьями и накрылись сверху плащами. Неджи еще какое-то время продолжал наблюдение, затем деактивировал бьякуган.       — Мы бежали со скоростью где-то десять километров в час. Думаю, ночью можно обозревать окрестности каждые два часа, а ближе к утру — каждые полчаса.       — Спать будем по очереди? — спросила Кенара.       — Это нас измотает раньше времени. Неизвестно, сколько продлится погоня. Расставим сигнальные ловушки?       — Ловушки мы расставим, но, Неджи, спать я не смогу, пока враг рядом, а нас никто не охраняет. Я могу создать теневого клона, а утром развеять его и вернуть себе остатки чакры. К тому же она у меня относительно быстро восстанавливается.       Хьюга кивнул.       — Очень хорошо.       В семь утра Неджи разбудил куноичи, тронув ее за плечо и сообщив, что нукенины завтракают и, видимо, скоро будут выдвигаться в путь. Джонины перекусили сухпайком, скрутили спальники и посидели немного, выжидая. Кенара думала о том, что так в основном и выглядят будни охотников за отступниками. По сути это была такая же походная жизнь, как и при выполнении обычных миссий, но на этот раз скуки не было — наоборот, ощущение близкой опасности будоражило кровь и не давало расслабляться. Вот бы так было всегда! Погоня, а потом бой… Хотя в бой им лучше не вступать, ведь они не АНБУ и их только двое.       — Не стоит так воодушевляться, — заметил Неджи. — Или явится подмога и нас отодвинут в сторону, или мы будем убиты. Испытать себя в любом случае не получится.       — Ты правда можешь читать мысли? Даже когда не используешь бьякуган?       Хьюга улыбнулся.       — Нет, не могу. Используя бьякуган, я вижу движение чакры, учащенное сердцебиение, ускоренный ток крови. Вижу, как тепло приливает к щекам или холодеют руки и спина. Наблюдение и интуиция помогают уловить общее настроение и направление мыслей, все остальное приходится угадывать.       — Значит, ты угадал, о чем я думаю, — произнесла Кенара.       — Я сам думал о том же.       С семи утра и до часу дня они двигались на юг, то ускоряя бег, то переходя на шаг, повторяя действия противника. В час нукенины остановились на отдых.       — Беззаботные молодые люди, — заметила Кенара. — Не торопятся и ведут себя так, как будто не убегают.       — Скорее всего, они не опасаются преследования.       Снова разложили мешки и уселись на них, на этот раз за кустами боярышника, который сохранял крепкую темно-зеленую листву, несмотря на ноябрьскую прохладу. Перекусили, выпили воды. Кенара достала карту и принялась мысленно рассчитывать расстояние до ближайших населенных пунктов, Неджи решил посмотреть, чем заняты нукенины.       — Мои глаза никогда не будут прежними… — пробормотал он через пару минут и отшатнулся, спешно деактивируя бьякуган.       — Что случилось?       — Между этими нукенинами, похоже, вспыхнула страсть.       — Но ведь они…       — Вот именно.       В этот раз молчание показалось неловким.       — Наверное, тебе часто приходится видеть то, чего бы ты не хотел видеть, — произнесла Кенара.       — Я слишком долго надеялся, что это какое-то недоразумение…       «Интересно, какое?» — подумала куноичи.       — Обычно удается избегать нежелательных ситуаций, — пояснил Неджи. — Большой радиус зрения и обзор в триста шестьдесят градусов — это серьезная нагрузка. Можно сосредотачиваться на определенных участках и как бы размывать остальные.       Кенара промолчала, не желая показывать свое восхищение, только вздохнула про себя. Ее напарник задумался.       — Они не просто развлекаются, — сказал он вдруг. — Это похоже на серьезные чувства.       — Почему?       — Я обратил внимание, что они иногда держатся за руки, стараются прикоснуться друг к другу и надолго встречаются взглядами.       Кенара нахмурилась.       — Не хочется знать такие подробности о людях, которым желаешь смерти, — заметила она.       — Я сказал это не для того, чтобы расстроить тебя. Просто сбор информации, — Неджи пожал плечами. — Это означает, что в бою они будут защищать друг друга, возможно, пойдут на жертвы. И вряд ли один бросит другого. Так же маловероятно, что они разделятся — а это уже важно для нас.       — Где оставим сообщение для подмоги из Рюсона? Мы все дальше уходим на юг, деревья встречаются реже, рельеф меняется, скоро нас будет трудно отыскать, несмотря на метки. Не говоря о том, что на все требуется время.       — Завтра мы выйдем к тракту. Посмотрим, свернут они на него или пересекут и двинутся дальше к югу. Исходя из этого, будем решать.       — Мне кажется, опасность миновала и ты можешь уже посмотреть, чем они занимаются, — заметила Кенара.       Неджи тяжело вздохнул.              На следующий день нукенины пересекли тракт и двинулись вдоль него на восток. К ночи джонины заволновались: было похоже, что отступники направляются в Страну Медведя. Стоило ли в таком случае пересекать границу и продолжать преследование? АНБУ имели соответствующие полномочия, но джонины без пропуска Каге — нет. Местность была пустынная: сплошь холмы, покрытые сухой травой, да кое-где вышедшим на поверхность песком. Изредка встречались рощицы. К северу от дороги иногда виднелись бедные деревеньки, но там не держали почтовых птиц, так что оттуда невозможно было быстро передать сообщение. Накрапывал дождик. На ночлег остановились у подножия холма, с подветренной стороны, разложив на чуть влажном песке спальники и не снимая плащей.       — Сядь сюда и посмотри на карту, — сказал Неджи.       Кенара села рядом на его спальник и подумала, что снабженцы Листа более щедры к своим шиноби: одеяло было потолще и помягче, чем у нее.       — Единственное место поблизости, откуда можно отправить почту — это Косун. Птица долетит до заставы Инари на юге за пару часов. Оттуда вышлют отряд навстречу отступникам, который остановит их как раз на границе или рядом с ней.       Кенара ответила, поразмыслив:       — Я сомневаюсь, что на заставе найдутся люди из РЗО или вообще отряды, способные противостоять этим двоим. Не получится так, что мы вызовем товарищей на верную смерть? Количеством их не взять.       — Такое возможно, — согласился Неджи. — Поэтому в сообщении необходимо указать, что уровень преступников — S, попросить поддержки особого подразделения или большого отряда шиноби соответствующего уровня подготовки. Если таковых не окажется, пусть разошлют сообщения в ближайшие города и ничего не предпринимают самостоятельно.       Куноичи кивнула.       — Я отправлю теневого клона, на это уйдет шестая часть моей чакры. Добравшись до Косуна и отправив необходимое сообщение, он развеет себя сам.       Так и было сделано. На исходе утра теневой клон, справившись с поставленной задачей, развеялся, передав остатки чакры и собственные воспоминания хозяйке. Кенара доложила Неджи о результате. Нукенины в этот раз долго завтракали и что-то обсуждали, так что и их преследователям пришлось задержаться на своей стоянке.       Неджи полусидел на камне и всматривался с помощью бьякугана вдаль. Кенара стояла, прислонившись плечом к крутому склону и скрестив руки на груди, и думала о том, как комфортно быть в отряде с таким командиром. Оба джонина спокойно переносили неудобства походной жизни и оставались в ровном настроении, несмотря на разные досадные бытовые мелочи. Даже желание поговорить вспыхивало и удовлетворялось у них одновременно, а потом уютно было вместе помолчать — все равно что быть наедине с собой, только в два раза приятнее. Пожалуй, такая походная жизнь ей нравилась…       Хьюга повернулся и, отменяя режим особого зрения, перехватил ее потеплевший на секунду взгляд. Он едва удержался от вздоха, подумав о том, что эта случайная миссия на двоих со дня на день закончится. Если бы можно было ее продлить…       К полудню нукенины вышли к небольшой речушке — притоку реки, вливавшейся на западе в озеро под Косуном, — и устроили купания. Джонины, сохраняя дистанцию в два-три километра, обошли их стороной и выбрались к тому же водоему, только ниже по течению. Вымылись по очереди в очень быстром темпе, так как ледяная вода отнюдь не располагала к затягиванию этой процедуры. Очень не хватало костра, у которого можно было бы погреться и выпить горячего чая после мытья.       Неджи быстро расчесал свои длинные прямые волосы, которые высохли уже через полчаса и прилично выглядели при этом. Кенаре пришлось помучиться со своей богатой шевелюрой. Такое же время ушло только на расчесывание, а сохли волосы до самого вечера. Куноичи пришлось отправиться в дорогу с распущенными волосами, иначе они так и остались бы влажными. От потоков ветра пряди снова запутались, и уже на вечернем привале пришлось расчесываться снова. Хьюга улыбался про себя, наблюдая за этой забавной борьбой.       Он уже привык засыпать, лежа на боку и глядя на силуэт Кенары в трех шагах от него. Вид зарывшейся в мешок куноичи действовал успокаивающе. Где-то поблизости бесшумно прохаживалась еще одна Кенара. Первые пятнадцать минут после засыпания девушка лежала так же, как и он — на правом боку, потом она тихонько вздыхала и переворачивалась на спину. Еще через полчаса она обязательно смахивала рукой длинную челку с лица и поворачивалась на левый бок. А потом уже он и сам засыпал.       Еще со времен вынужденного простоя каравана Куробосу Кенаре каждую ночь снился ее сын. Она помогала ему делать уроки, бесконечно объясняла что-то, но Сейджин не понимал и смотрел на нее таким милым растерянным взглядом, что на него невозможно было сердиться. И тогда она начинала объяснять заново, а потом просыпалась в соответствии со своим точным внутренним чувством времени. Обычно на миссиях куноичи запрещала себе думать о семье, иначе беспокоилась слишком сильно и это мешало концентрации. Кенара привыкла мысленно отделять их от себя и помещать в безопасную зону в своем воображении. С Номикой и Сейджином ничего плохого не должно было случиться.       Но в это утро она проснулась с дурным предчувствием и сразу же подумала о них, о том, что больше их не увидит. Тоска сжала сердце, как ни пыталась Кенара усилием воли заставить ее отступить.       Куноичи отошла немного в сторону, чтобы умыться и почистить зубы, затем вернулась.       — Что-то случилось? — спросил Неджи. Он отменил особое зрение, чтобы разговор не превратился в допрос.       — Пока нет, но, кажется, случится — если интуиция меня не подводит, — ответила Кенара, нахмурившись.       Хьюга вздохнул.       — Сегодня все решится: если застава отправила отряд поддержки, произойдет столкновение. Если же нет — отступники пересекут границу и вступят в Страну Медведя.       — Что будем делать?       — Придется подобраться к ним поближе на следующем привале. Он будет последним.       — Это рискованно, ведь мы не знаем их способностей и радиуса обнаружения противника.       — Надо узнать, каковы их планы. Надо — даже если придется серьезно рискнуть.       — Боишься нападения?       — Да. Еще вчера вечером у них закончились припасы. Они должны будут обсудить, где их пополнить.       — Может, они обсуждают это прямо сейчас? Или заранее все спланировали, — предположила Кенара.       — Я этого не исключаю. Но вылазку лучше сделать в непосредственной близости от предполагаемой подмоги.       Куноичи кивнула.       Преследование продолжилось. Миновал полдень, а затем и обычное время обеда нукенинов. Неджи уже начал опасаться, что остановок вообще больше не будет, когда в третьем часу дня отступники все же сделали привал.       Местность здесь была каменистая, жесткий сухой массив был разделен ущельями на широкие и не очень плато. Одно из них, довольно обширное и покрытое деревьями, длинным мысом тянулось до самой границы и заканчивалось обрывом, переходящим в следующую ступень, обрывающуюся уже на территории Страны Медведя. Плато было покрыто дубравами с тонкими деревьями и посеревшей низкорослой травой. На черных ветках кое-где еще держалась листва бледно-желтого и светло-коричневого цвета. Все же это было лучше, чем скрываться от врагов на голой равнине, так что джонины воспользовались естественным прикрытием и подобрались поближе к противнику.       Не прошло и четверти часа, как Неджи сделал знак отступать.       — Мне удалось прочесть кое-что по губам, — сказал он, когда они уселись друг напротив друга прямо на сухих листьях. — В том числе одно имя, так что я могу их идентифицировать. Это Рагна и Сабато, отступники ранга S из Деревни Тумана.       — Какие музыкальные имена: словно кто-то ударяет в колокол, — ответила Кенара. Сердце снова сдавила тяжесть. — Но они же известны, как поджигатели?       — Точно известно, что один из них владеет мощными техниками Стихии Огня. Второй имел склонность к техникам Стихии Воды, но с тех пор, как они покинули деревню, их мастерство значительно возросло.       — Это же те самые нукенины, которые нападали на заставы шиноби? Сколько на их счету?       — Тридцать девять, из них — семнадцать шиноби Листа.       — Теперь сорок два, включая отряд Саяны.       Неджи нахмурился и кивнул.       — Они нападали на заставы неподалеку от границ, удаленные от больших городов и основных сил.       — Но зачем?       — Чтобы стать сильнее. Как видишь, они доросли до уровня АНБУ.       — Как думаешь, застава Инари в безопасности? Не похоже, чтобы они направлялись туда.       Неджи покачал головой.       — На этот раз они уже получили свою тренировку, уничтожив агентов АНБУ. Сейчас их интересует пополнение припасов. Они собираются напасть на Ямаситу, деревню на территории Страны Медведя. Они будут там к ночи.       Кенара подняла на него глаза. Щеки ее слегка побледнели. Хьюга смотрел на нее очень внимательно.       — Я поняла, — произнесла куноичи.       Если в списке убийств Рагны и Сабато числилось четыре десятка ниндзя, то жертвы среди мирного населения превышали это число в разы. Нукенины не отличались деликатным поведением с теми, кого грабили, зачастую оставляя после себя пожарища.       В обязанности джонинов Листа и Звездопада не входила охрана населенных пунктов соседней, пусть и дружественной, страны. Но Страна Медведя была небольшой и не имела армии сильных шиноби. Отпустить Рагну и Сабато сейчас означало позволить им творить какие угодно бесчинства, не встречая помех и избегая возмездия довольно долгое время. Пока Страна Медведя направит запрос о помощи, пока Лист эту помощь пришлет… Страшно было подумать, во сколько жертв обойдется подобное промедление.       — Но… как насчет отряда поддержки?       Хьюга покачал головой.       — Граница в тридцати километрах отсюда. В этом радиусе никого нет. Ждать помощи больше нельзя, нужно напасть на отступников и задержать их на несколько часов. Только так мы удержим их от рейда на Ямаситу.       — Хорошо, мы их задержим, — твердо сказала куноичи.       — Нет, Кенара, послушай… С этим я справлюсь сам. Тебе нужно двинуться навстречу отряду и передать им всю информацию, которую мы получили, чтобы они не атаковали вслепую.       — Но ведь никакого отряда нет. Я не уйду. И даже клона на это тратить не стану.       Неджи нахмурился.       — Это лучший из возможных вариантов.       — Почему? Потому что ты умрешь один? — прямо спросила Кенара. — Кто я, по-твоему?       — Мой боевой товарищ. Но также ты мать своего сына, которого я не хочу оставить сиротой!       — Если ты был моим командиром на миссии сопровождения, это не значит, что ты можешь командовать мной сейчас: мы оба джонины, так что мы равны. А Сейджин… знает, что его мать — шиноби, и о нем есть кому позаботиться.       Хьюга зажмурился и потер лоб под повязкой большим и указательным пальцем. Зачем он повел ее за собой? Если она погибнет, это будет прямым следствием принятых им решений. С большим трудом он взял себя в руки.       — Тогда… раз уж нас двое, задача меняется: мы должны не задержать нукенинов, а уничтожить их. Любой ценой. Таков наш долг как шиноби.       Кенара сдержанно улыбнулась и кивнула.       — Так точно!       Времени на то, чтобы все спланировать, оставалось очень мало. Отодвинув в сторону все сомнения и личные переживания, джонины занялись продумыванием тактики и подготовкой к бою.       На расстоянии двухсот метров от лагеря противника молодые люди остановились. Неджи последний раз взглянул на нее, любуясь ее лицом. Если помощь не явится, скорее всего, они оба погибнут. Кенара поняла, о чем он думал, и позволила себе на несколько секунд сжать его руку, поместив свои пальцы между его пальцами, как это обычно делал Номика.       — Сражаться вместе с тобой — честь для меня, — серьезно сказала она.       Неджи не смог ничего на это ответить и просто кивнул.       — Вперед! — отрывисто бросил он, и атака началась.