Тен-Тен пишет роман

      Уже рассвело, когда Тсучитора пересекла границу Страны Рек. Беркуты Ходиры заметили два отряда преследователей, которые бежали по территории Страны Ветра на расстоянии нескольких десятков километров от команды Кенары. Куноичи повернули на север и продолжили движение, несмотря на усталость. К полудню АНБУ Песка, имея преимущество в скорости, сократили расстояние до Тсучиторы на пятнадцать километров.       — Скорее всего, они не могут нас отследить, но мы движемся по прямой, так что вычислить наше местоположение несложно, — сказала Ходира.       — Значит, пора перестать быть предсказуемыми! — ответила Кенара и остановилась. — Мы отвлечем их и заманим на север, а сами свернем к югу и выйдем к побережью.       — Но тогда мы окажемся прижатыми к морю…       — У нас будет возможность проскользнуть вдоль побережья на территорию Страны Огня. Есть небольшая вероятность, что мы встретим там помощь. В конце концов, можно будет сдаться в руки шиноби Звездопада. Скорая расправа нам там не грозит: Старейшина поможет нам потянуть время, а пока идет разбирательство, надеюсь, госпожа добьется чего-нибудь от Казекаге.       Кенара сложила печати и создала трех теневых клонов. Один из клонов принял облик Юджин, другой — Ходиры. Каждая из девушек могла бы создать собственного клона, но у Кенары на это уходило меньше всего чакры, к тому же в бою ее теневые клоны были намного полезнее. Как только фальшивая Тсучитора скрылась из виду, куноичи двинулись на юг.       Через полтора часа они были уже на диком пляже, где и решили немного отдохнуть. Ходира напилась воды и без лишних слов растянулась на песке, как большая темная морская звезда, раскинув руки и ноги в стороны. Кенара села и тоже взялась за фляжку. Переноска сложила лапки и опустила спеленутое лентами тело на песок. Юджин сбросила обувь и зашла по колено в теплую воду.       — Кажется, немного натерла ноги, — улыбнувшись, сказала она. — Могу и вас подлечить, если нужно.       Ходира не откликнулась.       — Нет, спасибо, — ответила Кенара. — Такие расстояние и скорость для меня не проблема. Но мне снова может понадобиться твоя чакра. Знаешь, Юджин, она похожа на воздух после дождя.       Девушка улыбнулась и кивнула.       — Все мне так говорят.       Ходира внезапно села.       — Наши двойники проскользнули перед носом у АНБУ и уводят их за собой на север!       — Хорошо.       — Это не все. Границу Страны Рек и Огня только что пересекли три отряда АНБУ Листа! — Ходира подняла на Кенару темно-карие, почти черные глаза.       Юджин, обернувшись, с беспокойством посмотрела на подругу.       Единственное проявление эмоций, которое позволила себе Кенара, — это нахмурить брови.       — Они… значит, они объявили нас вне закона! — выпалила Ходира. Ее обычно спокойное лицо исказила гримаса боли: — Объявили нас отступниками, выдали нас Листу!       — Слишком серьезное наказание за неподчинение, — ответила Кенара. — Мои клоны никого не убили и не ранили, мы не сделали ничего, за что нас можно было бы объявить нукенинами… Значит, наш враг не смущается ложью и подтасовкой фактов и идет на риск. Это означает, что наш пленник действительно имеет большую ценность. С другой стороны, раз вмешали Коноху, от АНБУ Листа ждут наши головы. Живыми мы никому не нужны и даже опасны.       — Травят нас, как зверей! — сквозь слезы произнесла Ходира и отвернулась, будучи не в силах совладать с собой.       Юджин села рядом и взяла подругу за руку, вздыхая и глядя на нее с сожалением. Ходира повернулась и быстро отерла слезы свободной рукой.       — Клан Суреми всегда был гордостью Суны. Юджин, ты понимаешь, что если мы умрем, мы умрем, как предатели! Даже Кайса-сан не сможет обелить наших имен… Дин достаточно любит тебя, чтобы не поверить в это?       — Он не поверит ни в мое предательство, ни в твое, — ответила Юджин. — Мы столько лет были одной командой: Дин знает нас как никто другой.       «Сейджин, — с горечью подумала Кенара, — сын предателя?! Как ему жить с таким клеймом?» Мысли о тете ввергли ее в еще большее отчаяние. Инари-сан окончательно откажется от нее, и кто знает, какое влияние она со временем сможет оказать на своего внука… Может, убедит его в том, что Кенара способна на преступление? Нет, этого не может быть! Тетя несправедлива к ней, необъективна, но не поверит в ее предательство. И Нинаки не поверит.       В этот момент Кенара вспомнила о Неджи и ужаснулась, ведь она была уверена, что он до сих пор находится на службе в РЗО. Как было бы ужасно встретиться с ним в бою! Но нет, это было бы слишком жестоким совпадением… Смогла бы она сразиться с ним по-настоящему? Не дрогнула бы? Кенара не знала. Ведь речь шла не только о ее жизни. В любом случае нужно было избегать прямых столкновений.       — Создадим каждый своего теневого клона и отправим навстречу АНБУ Листа, — сказала Кенара. — Рано отчаиваться: еще не вечер.              Ямато-сан явился в штаб в течение получаса после того, как за ним послали. Он взял стул и сел справа от Неджи, Реза стоял слева. Все трое смотрели на экран, по которому три красные точки двигались по предполагаемой траектории. Она пересекалась западнее границы Страны Рек и Страны Огня с пунктирной линией, обозначающей предполагаемую траекторию движения нукенинов. Из штаба АНБУ Песка по шестому каналу приходили сообщения. Теперь координаторы знали, что преследуют команду под названием Тсучитора, состоявшую из трех куноичи, у них даже имелось примерное описание внешности и способностей противника.       — У одной огромный запас чакры, она медик, — сказал Реза, — другая специализируется на призывных животных и имеет большой радиус обзора, ну а третья — мастер по техникам Стихии Земли. Наверное, поэтому они зовутся «Земляной тигр».       Неджи хмыкнул. Когда он состоял в боевом отряде, то носил маску тигра, так что можно было сказать, что это животное как раз ассоциировалось у него с АНБУ. А еще его команда называлась «Зоркий», и закончилось все тем, что Мичжун едва не вырвал ему глаза.       Около двух часов дня по шестому каналу пришло сообщение из штаба АНБУ Песка: нукенинов засекли в квадрате 17-42, две команды шли по их следам. К этому времени «Акай хеби», «Такай ока» и «Токаге» как раз подошли к границе и собирались пересечь ее. Неджи с помощью планшета изменил местоположение красных, синих и зеленой точки.       — Надо передать нашим командам, чтобы свернули на запад и двигались к квадрату 17-42, — начал было говорить Реза, но умолк, встретив холодный взгляд Неджи, который без лишних слов давал понять, что не нуждается в чьих-либо советах.       Однако связисты не успели передать этот приказ: поступили сведения, что АНБУ Песка столкнулись лишь с теневыми клонами. Кто-то из агентов смог понять это с помощью своих техник. Фальшивая Тсучитора продолжала двигаться на север, но ее уже никто не преследовал. Через несколько минут теневые клоны развернулись и напали на агентов, пытаясь их задержать. В этот момент от команды «Такай ока» по второму каналу связи пришло сообщение о том, что противник обнаружен в квадрате 16-45.       — В «Такай ока», кажется, служит Хьюга Хо? — произнес Ямато. — Он способен отличить теневых клонов от настоящих ниндзя?       — Вы называете этих предателей настоящими ниндзя? — удивился Реза.       Неджи взглядом попросил его помолчать и ответил:       — Если бы они стояли рядом и у хозяина техники было больше чакры, чем у клона, то да. В других случаях уровень Хо этого не позволяет.       Вскоре выяснилось, что фальшивая Тсучитора состояла из клонов одного шиноби, а та, которую засекла Такай ока, — из трех разных шиноби.       — Значит, эти настоящие, — вырвалось у Резы.       Ямато и Неджи переглянулись.       — Или они решили действовать хитрее, — ответил Неджи. — Нам нужна команда с как можно большим радиусом обзора.       — Есть кто-то поблизости от границы? — спросил Ямато, разглядывая карту немигающим взглядом.       — Возле Страны лапши границу патрулировала «Муши» (Жук), которой командует Абураме Гитэ. У этой куноичи жуки покрывают большое расстояние в короткие сроки.       Неджи приказал передать сообщение этой команде, и вскоре «Муши» выдвинулась к границе Страны Рек. Время потянулось медленно. АНБУ Песка все еще сражались с фальшивой Тсучиторой, АНБУ Листа преследовали другую Тсучитору, двигавшуюся сначала им навстречу, а потом резко свернувшую к северу. С востока к границам Страны Рек перемещались еще три команды, включая «Муши». Где бы ни находились на самом деле нукенины, к ночи они должны были быть зажаты в тиски.       Координаторы и Реза пили черный кофе, последний закусывал горячий напиток горьким шоколадом. Неджи пока не мог припомнить другого такого насыщенного дня на новой должности: никогда еще ему не приходилось вносить столько изменений на карту за одни сутки. При том, что основное внимание было сосредоточено на Стране Рек и прилегающих к ней землях, приходилось решать и повседневные задачи на территории Страны Огня.       К ночи многое изменилось: все теневые клоны были развеяны, «Муши» проводила разведку, и все ждали ее результатов, перемещаясь в разных направлениях по Стране Рек. Наконец пришли новости от Абураме Гитэ.       — Ее жуки проверили всю территорию Страны Рек южнее квадратов 16-45 и 17-42 до самого побережья и не нашли следов нукенинов, — произнес связист третьего канала.       — Что?! — воскликнул Реза, вскакивая со стула и впиваясь глазами в карту.       — Хм, — задумчиво произнес Ямато.       Неджи напряженно думал. Куда они могли ускользнуть? На западе границу Страны Ветра патрулировали АНБУ Песка, их там было… как песка в пустыне, они бы и жука Гитэ не пропустили. На севере располагались пять команд Песка и Листа, у них был бьякуган и другие техники примерно такого же радиуса, которые вместе охватывали центр страны. С востока холмы контролировали еще две команды и, наконец, жуки «Муши» прошерстили весь юг. Как вариант — отступники ушли под землю, хотя там без воздуха не пробудешь долго. Что же еще? Хьюга хмурился и смотрел на карту. Вдруг он хмыкнул и усмехнулся.       — Третий канал, передайте «Муши» двигаться дальше на юг и проверить поверхность моря. Пусть охватят хотя бы километров тридцать от берега.              — Наконец-то раскусили, тугодумы, — проворчала Кенара в ответ на сообщение Ходиры о приближении врага.       Со всех сторон их зажимали в тиски восемь команд АНБУ, деваться было некуда, делать было нечего. Удерживаясь на поверхности воды с помощью чакры, три куноичи и переноска покачивались на волнах в десяти километрах от берега. За истекшие сутки Ходира истратила четыре собственных запаса чакры, подпитываясь за счет Юджин, Кенара израсходовала один запас целиком, Юджин — две трети всех своих резервов.       — Этого не хватит, чтобы добраться до берега Страны Чая, — произнесла девушка со вздохом.       — Знаешь, если бы не ты, нас бы давно поймали, — ответила Кенара. — Тебе не о чем жалеть. Вы обе хорошо потрудились, но против нас АНБУ двух стран.       — А если пробежаться по волнам и сесть на какой-нибудь отплывающий корабль? — спросила Ходира.       Куноичи Звездопада покачала головой.       — Залив зажат с двух сторон территориями Стран Ветра и Огня. Не только мы можем передвигаться по воде. Если нас не поймают какие-нибудь агенты с водными техниками, то будут ждать с распростертыми объятиями на берегу.       Кенара посмотрела в сторону берега. Кое-где вдалеке горели редкие огни. Этим вечером они наблюдали великолепный закат, вполне достойный того, чтобы стать последним. Как только солнце скрылось где-то за холмами Страны Ветра, очень быстро стемнело, и теперь огромное черное небо, усыпанное звездами, развернулось необъятным шатром над мягко перекатывающимися волнами.       «Жаль, что ветра почти нет, — с сожалением думала Кенара. Ей хотелось всем телом ощутить мощь и прохладу настоящей бури. — Прости меня, сынок, прости, что я не с тобой. Я люблю тебя. Пожалуйста, переживи это, вырасти… И будь лучше, умнее меня».       Ходира молилась и не стеснялась этого. Она не боялась, но страдала всей душой от того, что умрет, покрытая позором. Юджин тихонько плакала, думая о том, что больше не увидит любимого брата.       — АНБУ Листа ближе всех, — сказала Ходира. — Это хорошо. Было бы тяжело умереть от руки соотечественника.       Кенара подумала о том, что шиноби Листа и есть ее соотечественники. Какая же обидная и глупая сложилась ситуация! И, как на зло, у них есть столько времени, чтобы терзаться мыслями об этом… Если бы их окружал настоящий враг, она использовала бы остатки чакры Юджин, создала теневых клонов и сражалась бы до конца, но трудно сражаться с сильным противником, когда не желаешь ни убить его, ни причинить ему вред. В конце концов агенты АНБУ ни в чем не виноваты: они просто выполняют приказ.       — Десять километров, — бледнея, произнесла Ходира. — Первая тройка вступила на воду…       Юджин взяла подругу за руку и крепко сжала ее.       — Я люблю тебя, люблю, как родную сестру, — мягко сказала она. — Прощай и спасибо тебе за все.       — Юджин…       — Тсучитора, готовьтесь отражать атаку! — воскликнула вдруг Кенара. В глазах ее разгоралось черное пламя.       Впервые в жизни она дрожала от ярости. Умереть, жалко блея, прижатой к стенке?! Безропотно принять смерть?! Стоять и бездействовать, плача и признаваясь друг другу в любви?! Да черта с два! Она хочет умереть, сражаясь, и никак иначе. А если попадется под горячую руку и пострадает какой-нибудь агент, что ж, сам виноват, что недостаточно тренировался…       — Юджин, дай мне чакры! Теневые клоны!       Двенадцать теневых клонов стеной встали перед тремя куноичи и помчались вперед, на ходу складывая печати. Глаза Кенары будто застилала кровавая пелена, и она готова была поклясться, что слышит хохот Джашина за своей спиной…              Неджи уже едва сидел в своем кресле. То ли из-за выпитого кофе, то ли из-за напряженной ситуации он никак не мог побороть свое возбуждение и, чтобы хотя бы скрыть его от окружающих, ставил локти на стол и крепко стискивал руки перед лицом. Глаза его блестели. Он думал о том, как бы хотел быть сейчас там — на побережье Страны Рек — и сражаться!       Ямато спокойно ждал сообщения о захвате отступников и совершенно не волновался, ведь перевес был явно на стороне АНБУ. Скорее всего, обойдется без жертв и даже без серьезных ранений. Да и не впервой он участвовал в операции по захвату нукенинов, осуществляя руководство из штаба.       Реза сидел, сгорбившись на своем стуле, и грыз ногти.       В кабинет вошел Нара Шикамару и быстрым шагом приблизился к координаторам.       — Приказ от Седьмого остановить операцию! — сказал он без всяких предисловий.       Реза вперил в него изумленный взгляд. Ямато откинулся в кресле и задумчиво дотронулся рукой до подбородка.       — Это точно? — спросил Неджи.       — Да.       Хьюга отдал распоряжения связистам.       — В чем дело? — с плохо скрытым раздражением спросил он.       — Личное сообщение от Казекаге: произошла ошибка. Нужно отозвать АНБУ и оставить Тсучитору в покое.       — Ошибка? — ледяным тоном переспросил Неджи.       — Больше ничего не знаю, — спокойно ответил Шикамару, пожимая плечами. — Сейчас установится линия связи между двумя Каге, они разберутся между собой и все прояснится. Так что пока можешь смело убирать отряды с территории Страны Рек.       Помощник Седьмого удалился с таким беззаботным видом, как будто только что сообщил новости из курятника, а не из кабинета Хокаге.       Реза схватился за голову, будучи не в состоянии облечь свои мысли в слова.       — Сам отдашь команду или мне? — спросил Ямато.       — Сам, — ответил Неджи. Этот вопрос заставил его быстро взять себя в руки и хотя бы внешне вернуться в обычное хладнокровное состояние.       Все шесть отрядов АНБУ Листа были отозваны. Без потерь не обошлось: никто не погиб, но десять человек из восемнадцати так или иначе оказались ранены. Совершенно невредимыми остались только два агента с техниками Стихии Воды. Хьюга Хо получил сотрясение мозга средней степени тяжести. Впрочем, позднее медики всех подлатали.       Ямато встал, сжал плечо Неджи на прощание и пошел домой отсыпаться перед дежурством. Реза все еще сидел, обхватив голову руками. Неджи откинулся в кресле. Он чувствовал себя как очень, очень неудовлетворенный человек. Как собака, у которой из пасти вырвали кость.              Ходира села на водную гладь, как на твердую поверхность. Колени ее дрожали и она не могла стоять. Юджин опустилась рядом с ней с расширенными, не мигающими глазами. Кенара стояла на несколько шагов впереди них и мрачно смотрела на пустеющее поле боя. Из двенадцати ее клонов шестеро продолжали сражение, пока несколько АНБУ не закричали, что отступают. До куноичи не сразу дошел смысл этих слов, но в конце концов она успокоилась. Лист отступил. К девушкам приблизился тот самый командир отряда, который первым столкнулся с ними и предлагал передать пленника его людям. Он снял маску и оказался довольно приятным на вид мужчиной тридцати с небольшим лет.       — В соответствии с приказом Казекаге-доно статус нукенинов с вас снят. Я сталкиваюсь с таким в первый раз за десять лет службы.       Кенара подняла на него глаза, но ничего не ответила.       — Мы сопроводим вас в Суну, если вы не против. Пленника можете оставить при себе, однако нужды в его показаниях больше нет: Чирасу Ядзура был арестован сегодня ночью как предатель.       — Моим людям надо отдохнуть, — сказала Кенара. — Держитесь от нас на расстоянии тридцати шагов.       Одна из команд АНБУ Песка покинула Страну Рек, а «Кирин» остался охранять Тсучитору, не подходя ни к одной из куноичи ближе, чем на тридцать шагов. Небо на востоке уже заалело, когда прилетела птица с сообщением от Кайсы-сан.       «Отдыхайте тигрицы, все кончено. Пленник уже не важен. Спасибо!»       Кенара хмыкнула и бросила взгляд на спеленатого человека у ног Юджин. «Пленник не важен, — повторила она про себя, — чертов пленник, оказывается, не важен…» Она осушила свою флягу с водой, баклажку, которую ей дал командир «Кирина», выпила половину фляжки Юджин, но никак не могла напиться и потушить бушующее в душе пламя.              Три куноичи рядком сидели на диванчике в кабинете Кайсы-сан. Глава клана Суреми полусидела на своем столе и не сводила с молодых женщин насмешливых глаз.       — Казекаге-доно находился в одной из своих поездок по стране, и никто не хотел сказать мне, где именно он путешествует, так что пришлось бездействовать и ждать его в Суне. А еще я старалась не умереть, потому что Ядзура-сан подослал ко мне парочку тихих ниндзя.       — Чем он выдал себя? — спросила Кенара.       — Когда Гаара-сама вернулся, я сразу же добилась разговора с ним с глазу на глаз. Он связался с «Кирином» лично и приказал назвать ему имя человека, отдавшего приказ забрать у вас пленника. Мотори не знал. Он мог лишь сказать, что к его человеку обратились со второго канала. Связиста допросили, пришлось даже прибегнуть к помощи дознавателей, но лишь слегка. В итоге прозвучало имя Чирасу Ядзуры. Он не стал скрываться, чтобы не поставить под удар семью. Гаара-сама был расстроен, ведь в свое время он пощадил Ядзуру после его косвенного участия в попытке переворота почти пятнадцать лет назад.       — Мотори, я так полагаю, командир «Кирина»?       — Да. — Кайса усмехнулась, сощурив глаза. — Он спрашивал о тебе. Задавал много вопросов.       Кенара пожала плечами.       — По службе, естественно, — равнодушно сказала она.       — А мне показалось, что это была его личная инициатива. Он сказал, что редко видел, чтобы кто-то сражался с такой самозабвенной страстью.       Куноичи Звездопада слегка покраснела: ей было неприятно и стыдно, что она тогда потеряла контроль над своей яростью.       — Как Ядзура узнал о том, что мы захватили свидетеля? — спросила она. — Когда мы уходили, на базе все было тихо. Мне казалось, что до утра никто его не хватится.       Кайса-сан вздохнула.       — Связист из команды «Будо» (Виноградная лоза) был его осведомителем. Когда «Будо» получила приказ выдвигаться к одной из баз контрабандистов, он сообщил об этом Ядзуре-сану, а тот в свою очередь попытался связаться с базой номер пять, как раз с нашим свидетелем, но не смог. Тогда он все понял и отправил ближайшую команду АНБУ принять вас в свои теплые объятия.       — Почему кроме «Кирина» и второго отряда нас больше никто не преследовал из АНБУ Песка?       — Было бы удобнее, если бы вас убили шиноби Листа, — ответила Кайса-сан. — Потом было бы сложно разобраться в ситуации и найти виновных. Мое слово против слова почтенного человека, служившего в АНБУ Песка еще с тех времен, когда меня и в Стране Ветра-то не было… Представляю, чего вы натерпелись! — Старшая куноичи посмотрела на Ходиру, и в ее взгляде на мгновение промелькнула нежность.       — Я боялась позора, — тихо ответила ее приемная дочь.       — А я — не увидеть Дина, — произнесла Юджин.       — А я думаю, что нам все-таки стоило попытаться пересечь море. Может, это и было бесполезно, но мы бы выиграли еще пару часов времени, — сказала, нахмурившись, Кенара. — Так познавательно побывать в шкуре нукенина. Одно я поняла точно: если не умеешь скрывать свое присутствие и чакру, то лучше не бросать вызов Странам Огня и Ветра.       Кайса-сан сначала рассмеялась, потом посерьезнела и сказала:       — Тем не менее каждый год появляются новые нукенины.              Кенара получила отпуск на весь август и вернулась в Деревню Звездопада. Она решила рассказать сыну о произошедшем и понаблюдать за его реакцией.       — Ого! Ого! — воскликнул мальчик, глаза его горели. — Прямо как в книге какой-нибудь! Куноичи Звездопада против восьми отрядов АНБУ Песка и Листа!       — Я же была не одна. И потом, умереть от рук товарищей очень страшно.       Кенара смотрела на сына и задавалась вопросом, осознает ли он, что едва не остался круглым сиротой? Но он, похоже, воспринял всю историю как захватывающее приключение.       — Ты не можешь умереть, — вдруг сказал он. — Я почему-то уверен, что ты не умрешь.       Куноичи чувствовала себя подавленной. Да, детям трудно представить смерть родителей, но это не помогает ее избежать. Она хотела бы спросить его, имеет ли право рисковать собой, пока он нуждается в ней, но это был не детский вопрос. Что, если он ответит «да», а потом с ней что-нибудь случится? Как ему жить с этим грузом? Нет, перекладывать такую ответственность на ребенка бесчеловечно, это должно быть только ее решение. Но Кенара не могла понять, нужна ли она сыну, и насколько нужна. После выздоровления он снова казался таким самостоятельным…       — Знаешь, мам, я много думал о своем будущем. Надеюсь, ты не разочаруешься во мне, если я скажу, что Деревня Звездопада не дает возможностей для развития, а быть самоучкой на этапе взрывного роста не лучший вариант.       — Ты пришел к какому-то решению?       — Да. Я хотел бы поступить на обучение в Академию Листа. Это возможно?       Кенара опешила на секунду.       — Я не знаю, но попробую узнать, — наконец ответила она.       Сейджин пристально на нее смотрел.       — Ты не одобряешь меня?       — Одобряю. Знаешь, я тоже хотела учиться там, пока меня не взялся тренировать Номика. Но… здесь ты не один, пока я на службе, а в Конохе не будет ни бабушки, ни тети.       — Мам, мне одиннадцать. В это время ты уже была генином и выполняла миссии.       — Очень редко.       — Но сам факт…       Кенара сидела, прикрыв правую сторону лица ладонью, опершись на руку, и размышляла. Она все могла делать в одиночку, но вот воспитывать ребенка… В голове ее была пустота, она совершенно не понимала, как поступить правильно. Сейджин всегда был сам по себе, он общался практически только с членами семьи, а Кенаре хотелось, чтобы он узнал, что такое дружба и работа в коллективе, научился общаться и разбираться в людях. Тем более что он и сам этого хотел.       — Подумай, мам, — сказал он, вставая с травы, — а я пока отработаю пару техник, — и отошел дальше к подножию холма.       Куноичи не могла скрыть от себя, что Коноха навсегда была связана для нее с именем Хьюга Неджи. Кенара была уверена, что он давно обзавелся семьей. Этот человек ничего не мог значить для нее, он был лишь эпизодом из прошлого, но каждый раз, когда она позволяла себе о нем думать и ничто другое не отвлекало ее от этих мыслей… В груди лениво расползалась лужица теплого масла, растекалась по всему телу, до самых кончиков пальцев, согревала ее изнутри, а потом Кенара чувствовала себя так, как если бы к маслу поднесли огонь, и ей становилось страшно, что она вспыхнет, сгорит и обратится в пепел. Куноичи не испытывала подобного с Номикой: она никогда его не боялась, никогда не боялась себя рядом с ним.       Если Кенара и Сейджин переедут в Деревню Листа, встреча станет неизбежной. Будет ли все так, как она предполагала, когда они прощались? Встретятся ли они как друзья, преодолев свои слабости? Неджи тогда ответил, что хочет чего-то другого. Но с чего бы ему хотеть поддерживать с ней знакомство теперь, спустя пять лет? Это она вечно замыкалась на самой себе, жила в своем мирке, вращалась в узком кругу знакомых, ни с кем особо не сближалась. Он был другим человеком: на виду, с целым кланом родственников, с большим количеством товарищей и друзей. Правда, когда-то он сказал, что у него всего три близких человека, но… Хьюга Неджи уже давно забыл ее, это она, думая о нем с таким трепетом, выглядит глупо и смешно.       Конечно, она не собиралась брать его в расчет. Кенара намеревалась действовать, исходя лишь из интересов сына. Значит, стоило отбросить страхи и появиться в Деревне Листа, какие бы встречи ей это ни сулило.              Появиться в Деревне Листа ей предстояло раньше, чем она планировала. Прибыв в начале сентября в Суну, Кенара встретилась с Кайсой-сан.       — Процесс над контрабандистами закончился, — сообщила глава клана Суреми, — основная проблема решена, так что мы распускаем две трети подразделения. Я могу рекомендовать тебя на любую другую работу.       — Хорошо, спасибо, — ответила Кенара. — Значит, вы освобождаете меня от службы? Распускаете Тсучитору?       — С почетом и премией, да. У меня припасено для тебя последнее задание, но сначала скажи, как у тебя обстоят дела с Мотори-саном? — Кайса усмехнулась.       — Не знаю, кажется, он не держит на меня зла после той истории. Как и я на него. Мы ведь говорим про командира «Кирина»?       — Разве он не приглашал тебя на свидание, когда ты еще собиралась в отпуск?       — Нет, — удивилась Кенара. — Он правда говорил что-то о следующей встрече, но я не подумала, что Мотори-сан на что-то намекает.       Кайса-сан выразительно подняла брови.       — Подумать только, такой крепкий, приятный мужчина, намного лучше, чем… Ладно, я чувствую, ты на меня зарычишь, если я буду продолжать.       — Какое у вас есть задание для меня? — спросила Кенара, желая сменить тему.       Кайса порылась в столе и извлекла из него папку.       — Здесь информация по контрабандистам. Тебе нужно будет на ее основе составить доклад, с которым ты выступишь десятого числа перед джонинами Конохи.       — Почему я? — удивилась Кенара.       — Меня приглашали от лица Хокаге как главу подразделения по борьбе с контрабандой для обмена опытом, но я бы не хотела ехать.       — Почему?       Кайса-сан неопределенно взмахнула рукой.       — Личные причины.       — Тоже кого-то избегаете?       Старшая куноичи вспыхнула. Впервые Кенара видела ее такой смущенной.       — У меня тоже есть личные причины, по которым я не хотела бы привлекать к себе внимание джонинов Конохи, — заметила куноичи Звездопада.       — Но все равно отправишься ты, а не я, потому что таков приказ главы подразделения! — Кайса усмехнулась и сунула папку в руки Кенары. — Я уже предупредила, что пришлю своего человека. И поверь мне, в силу некоторых причин твой доклад придут послушать многие.       Оставалась еще надежда, что Неджи не будет в Деревне Листа.              Хьюга Неджи и в самом деле до последнего момента не было в деревне. Устав от сидения в четырех стенах, он снова начал брать миссии в свободное от основной работы время. Вот и теперь, десятого сентября, в три часа дня он прямиком с задания отправился в Резиденцию Хокаге, чтобы доложить о его успешном завершении. У кабинета Седьмого он столкнулся с Шикамару, который запирал дверь на ключ.       — Как здесь тихо сегодня, — сказал Неджи. — Я хотел отчитаться по поводу миссии.       — Потом отчитаешься. Пойдем в зал на первом этаже, там сейчас выступает Наруто.       — Очень интересно. Даже лучше, чем помыться и поспать.       — Да ладно, неужели не хочешь посмотреть на командира Тсучиторы? Она будет выступать второй.       — По какому поводу?       — Борьба с контрабандой.       Джонины вместе спустились на первый этаж и вошли в зал. Почти все места были заняты, так что они сели в кресла последнего ряда. Перед шиноби выступал Наруто. Он говорил о недавнем инциденте, когда подрались между собой чунин Листа и чунин Облака, находившиеся в смешанной команде, но, как всегда, начал перескакивать с одной мысли на другую и обсуждать сразу все: участившиеся подделки документов в отделе снабжения, превышение полномочий шиноби, низкие результаты генинов нового поколения на прошедших экзаменах… Тем не менее Седьмого Хокаге было приятно слушать: его воодушевление заражало, искренность вызывала симпатию. Наруто не имел привычки растекаться мыслью по древу, может, он иногда неправильно подбирал выражения и не замечал в своей речи слов-паразитов, но прекрасно умел донести до слушателя главное.       Даже Неджи в конце концов проникся и улыбнулся, сам того не заметив. Он, чуть расслабившись и скрестив руки, откинулся на спинку кресла, поудобнее пристроив в ногах дорожную сумку.       — Давайте будем хранить то, за что так яростно сражались, тем более что нам и делить-то нечего с шиноби других стран, кроме ответственности за будущее наших детей. Я все сказал, а теперь предлагаю вам послушать про то, как решаются подобные проблемы — в частности, расцвет контрабандной торговли — в Стране Ветра. Все мы помним историю с Дзакари.       Наруто занял место в первом ряду, с одного из соседних кресел поднялась молодая женщина и вышла вперед. Она еще не успела повернуться лицом к залу, как Неджи узнал ее. Точнее, какая-то часть сознания предвосхитила это узнавание, и он вздрогнул, сам еще не понимая, почему. Но в следующую секунду он понял. Выпрямившись, впившись в нее взглядом, он сидел и ждал, пока ее глаза встретятся с его глазами, чтобы увидеть, как она отреагирует.       — Проблема контрабандной торговли до недавнего времени была самой серьезной для экономики Страны Ветра, — спокойно произнесла Кенара.       Она говорила достаточно громко и отчетливо, может, чуть быстро. Вот только совсем забыла поздороваться и представиться, так что некоторые менее просвещенные джонины удивленным шепотом задавали друг другу вопрос, почему посланцем Страны Ветра оказалась куноичи с символом Звездопада на протекторе. После пары произнесенных фраз Кенара вдруг запнулась: она увидела Неджи. Невозможно было смотреть ему в глаза, как невозможно смотреть на солнце в зените, поэтому она сразу отвела взгляд и больше не направляла его на последние ряды. Тем не менее смятение ей удалось скрыть не до конца. Неджи видел, что она говорит об одном, а думает о другом, но это продолжалось всего несколько секунд.       Доклад Кенары имел как минимум два достоинства: он был кратким и по существу, так что пришелся по душе большинству джонинов. Были здесь и люди из АНБУ, которые пришли поглазеть на командира Тсучиторы, наделавшей в июле столько шума. Когда еще в Резиденции Хокаге привечали человека, успевшего побыть нукенином? Если не считать Учиха Саске.       Неджи слушал любимый голос, и сердце его усиленно билось, однако волнение его было связано не только с тем, что он увидел наконец женщину, о которой мечтал в течение пяти лет, то прощая, то обвиняя ее, желая ей то мук, то счастья, но и с тем, что он осознал сложившуюся в недавнем прошлом ситуацию. Кенара — командир Тсучиторы! Та самая куноичи с мощными земляными техниками… та, чьи клоны доставили столько проблем АНБУ Песка и Листа, та, чьи маневры он старался разгадать, та, кого преследовал с таким упорством… Ведь он желал ей смерти, лично отдавал приказы об уничтожении ее отряда! При одной мысли о том, чем все могло бы закончиться, у Неджи пересохло во рту.       Шикамару сидел рядом и время от времени поглядывал на соседа, гадая, почему тот несколько раз с неудовольствием вздыхал и беспокойно хмурился. Он решил, что Хьюга злится из-за того, что напрасно тратил время и силы, пытаясь поймать ложных отступников.       Беспокойные мысли уступили место более приятным размышлениям: Неджи изучал взглядом лицо и фигуру куноичи. Кенара была одета в форму джонина Звездопада, ее протектор с тремя звездами крепился к рубашке на плече. Она решила, что будет неправильно показаться здесь в обмундировании Песка, ведь по сути шиноби Песка она не являлась, а была лишь наемником. Из-за сильных ветров на открытых пространствах Страны Ветра Кенара вынуждена была освоить новую прическу: высокий тугой хвост. Свою длинную челку она заплетала в косичку и собирала в хвост с остальными волосами, так что лицо ее было совершенно открыто. Чистая кожа ее сделалась чуть более смуглой из-за частого пребывания под солнцем; лицо оставалось юным, если не считать морщинки между бровей; взгляд изменился, сделался чуть более уверенным и намного более проницательным. Слабым или нечестным людям делалось от него не по себе — только не Неджи. Для него темно-синие глаза Кенары были интересными, умными, когда-то он без труда замечал в них иронию, любопытство или нежность и надеялся замечать их вновь. Он хотел наблюдать, как меняется выражение ее лица, видеть, как ее губы произносят его имя, и решил, что ни один муж на свете не помешает ему с ней заговорить.       Раз в пять лет он может себе это позволить?!       — Готова ответить на ваши вопросы, — серьезно сказала Кенара в конце доклада и обвела аудиторию взглядом, скользнувшим мимо кресла Неджи.       Несколько рук поднялось вверх, в первом же вопросе прозвучало:       — Вы не могли бы представиться?       Кенара сдержанно улыбнулась собственному промаху, кое-кто в зале захихикал.       — Простите. Меня зовут Масари Кенара, я джонин Звездопада на службе в подразделении по борьбе с контрабандой АНБУ Песка.       Шикамару быстро взглянул на Неджи. «Это же та куноичи», — подумал он.       — Это правда, что вы были нукенином?       — Произошла ошибка, вследствие которой мою команду почти на сутки объявили вне закона. Человек, ответственный за это происшествие, уже арестован, — спокойно ответила Кенара.       История с Тсучиторой вызывала любопытство, но деятельность АНБУ не подлежала разглашению, так что многие вопросы просто невозможно было задать. Постепенно обсуждение коснулось собственно темы черного рынка. Когда желающих что-либо спросить не осталось, Кенара про себя вздохнула с облегчением, а в следующую секунду руку поднял Хьюга Неджи и таким знакомым ей ровным голосом поинтересовался:       — Вам пришлось по службе столкнуться с командами АНБУ Листа, как бы вы оценили их действия с точки зрения профессионализма?       Невозможно было не встретиться с ним взглядом. Кенара, пока он говорил, смотрела в его глаза, на его губы, а в конце с ужасом осознала, что ничего не поняла. Она могла бы повторить каждое прозвучавшее слово по отдельности, но общий смысл фразы ускользал от нее, как будто его отгородили непроницаемой стеной. Прошла секунда, пять, десять… И вдруг сдержанная и серьезная куноичи Звездопада начала густо краснеть. Пауза затянулась, большинство джонинов с удивлением и любопытством смотрели на нее и ожидали, что она скажет, кто-то посмеивался.       — Не могли бы вы повторить ваш вопрос? — кое-как взяв себя в руки и сделавшись снова почти спокойной внешне, спросила Кенара, глядя куда-то в сторону Неджи. Она решила больше не смотреть ему в глаза и сосредоточиться на его словах.       Неджи, сам крайне удивленный результатом и задавший вопрос лишь для того, чтобы она посмотрела на него, говорила для него, не ожидал, что его попросят повториться. Он мысленно формулировал вопрос заново, чтобы тот прозвучал слово в слово. Сидевший рядом Шикамару понял, что необходимо срочно что-то предпринять. Он встал и спросил:       — Вопрос был: как вы оцениваете работу АНБУ Листа?       Кенара про себя вздохнула с облегчением: теперь смысл мгновенно дошел до ее сознания.       — Мой скромный опыт не позволяет давать объективную оценку действиям АНБУ Листа, могу лишь сказать, что на сигналы они реагируют оперативно.       Часть аудитории — те, кто был в курсе недавней истории, — посмеялись.       — Благодарю за внимание, — сказала Кенара и вернулась на свое место.       Наруто всех отпустил, подошел к ней на минуту, сказал пару вежливых слов и отправился по делам. Джонины покидали помещение, четыре человека задержались и подошли поздороваться с куноичи Звездопада и задать ей несколько вопросов. Это были агенты, которые гонялись за Тсучиторой и сражались с клонами Кенары.       — Двенадцать клонов и мощные техники, у вас большой запас чакры…       — Почему Песок, а не Лист?       — Как вы продержались почти сутки?       — Почему команда Песка упустила вас из виду?       — Что это было за существо с лапами из чакры?       Отвечая на эти и некоторые другие вопросы, куноичи задержалась на какое-то время в Резиденции. Она одновременно с сожалением и облегчением увидела, что зал опустел, как и кресло, в котором четверть часа назад сидел Неджи. Кенара вздохнула про себя: ей некуда было торопиться.       Однако, когда она вышла на улицу, то первое, что она увидела, это был Хьюга Неджи, который стоял в стороне под вязом, слегка опираясь о него спиной и скрестив руки. Он ждал ее. Попрощавшись с агентами, которые вместе с ней покинули здание и все еще бурно что-то обсуждали, перекидываясь шутками, Кенара подошла к Неджи. Он выпрямился и опустил руки.       Когда-то давно, сражаясь плечом к плечу против Рагны и Сабато, они разминулись, а потом встретились вновь, радуясь друг другу и тому, что оба живы. Нынешнее чувство было похоже на то.       — Неджи…       — Так ты стала сильнее? — мягко спросил он.       — Я не знаю, — ответила Кенара, глядя ему в глаза. — А ты?       Хьюга хмыкнул и усмехнулся. Куноичи заулыбалась, узнавая эту его привычку.       — Ты только с задания?       Неджи кивнул, со смущением думая о том, что она обратила внимание на его не идеально опрятный внешний вид, и тут вспомнил, что его сумка так и осталась лежать в зале под сидением. Ну и черт с ней...       Они свернули под деревья, вышли на улицу и медленно побрели по направлению к реке. Обоим казалось, что только вчера они сразили нукенинов, устроили поединок, разговаривали в беседке на воде и вместе любовались черным озером под звездным ночным небом и фейерверками над праздничным городом… Он поделился с ней обедом… она взяла его за руку… они стояли вместе под землей в полной темноте… засыпали в паре метров друг от друга… делились надеждами, сомнениями, мечтами… И тогда, и сейчас эти два джонина притягивались друг к другу так, как будто их ничто не разделяло: ни время, ни пространство, ни обстоятельства. Как будто все их встречи и поступки нанизывались на одну нить, тянущуюся от начала к концу времен.       — Мне говорили, что ты поступил на службу в РЗО, — произнесла Кенара. — Ты все еще там?       «Хорошо, что мы сразу коснулись этой темы», — подумал Неджи и сказал:       — Я сейчас координатор в штабе АНБУ.       — Тогда ты знаешь все об этой истории с разоблачением Чирасу Ядзуры.       — Кенара, я отдавал приказы в тот день. — Неджи остановился посередине улицы. — Мне и в голову не могло прийти, что Тсучитора — твоя команда. Я только сегодня об этом узнал.       Куноичи подняла на него глаза. Все-таки они столкнулись… пусть не прямо, но…       — А что бы ты делал, если бы узнал раньше? — спросила она с едва заметной улыбкой.       Хьюга немного смешался. Он мог бы изменить приказ и дать установку на «исход единица», чтобы Тсучитору арестовали, а не уничтожили, но сказать об этом сейчас было бы бахвальством.       — Хоть что-то, — неохотно ответил он, и они пошли дальше. — Как давно ты сотрудничаешь с Суной?       — Больше года. В прошлом году в марте мы прошли обучение, потом были сформированы команды и началась работа. Казекаге был прав, обособив и расширив подразделение, но теперь, когда проблема решена, его сократят.       «И твой муж не был против?» — невольно подумал Неджи, но, естественно, не мог сказать этого вслух.       — Как твоя семья? — спросил он тоном вежливого равнодушия, который дался ему в этот раз не так легко.       Кенара молчала какое-то время, не зная, что сказать. Они остановились у ограды, которая отделяла крутой зеленый холм, спускавшийся к реке, от дороги. Хьюга смотрел на нее в ожидании ответа и пытался понять, о чем она думает.       — Сейджин дома с бабушкой и тетей. Он много тренируется. А Номика... умер. — Теперь, когда куноичи смогла произнести эти слова, она поняла, что сможет рассказать и все остальное. — Он погиб два с половиной года назад.       Неджи посмотрел на нее с беспокойством и сочувствием.       — Как это произошло?       — Он направлялся в столицу вместе с нашим сыном — навестить родственников. На полпути между Листом и Звездопадом недалеко от дороги на них напал Кураре Гекидо.       — Ужасно! — вырвалось у Неджи, он нахмурился.       Ему вспомнился разговор с Нара Шикамару, когда тот хотел назвать ему имя джонина, уничтожившего Гекидо, но Неджи отмахнулся от него, как от назойливой мухи. Так это был Номика! Хьюга представил, что должен был чувствовать человек, столкнувшийся с монстром и являющийся единственной преградой между его безумной яростью и собственным ребенком.       — Номика убил его, но сам был смертельно ранен. Сейджин… — Кенара отвернулась на несколько секунд, так как воспоминания захватили ее и сдавили горло.       Неджи хотел взять ее за руку, поддержать, но опасался, что будет неправильно понят.       — Сейджин тоже пострадал, кости в его теле были переломаны, но ему вовремя оказали помощь. Знаешь, АНБУ опоздали всего на четыре часа. А я… я должна была быть с ними.       Хьюга тяжело вздохнул. Он понимал ее чувства: никогда ему не забыть, что Тири и Казука погибли по его вине…       — На лечение и восстановление ушло много времени, но сейчас он здоров и даже сильнее, чем прежде.       На ум приходили одни лишь банальности, недостойные того, чтобы быть высказанными в подобной ситуации особенному человеку, поэтому Неджи молчал. Странно, Кенара была сильной, она все это пережила и не нуждалась в жалости, но сердце его наполнилось сочувствием, ему хотелось обнять ее, погладить по волосам, однако он не смел.       — Жаль, что тебе пришлось пережить такое, — произнес он.       — Знаешь, физические раны были не так страшны, как его горе. Сейджин больше всего на свете любил отца.       Эти чувства были знакомы Неджи.       — Надеюсь, время облегчило его боль…       — Да. Один месяц из трех мы проводим вместе: тренируемся и разговариваем целыми днями. Больше всего он мечтает о том, чтобы стать первоклассным шиноби.       — Кто его тренирует кроме тебя? Что у него получается лучше всего?       — Сейджин осваивает техники Стихии Земли. Он сейчас, пожалуй, быстрее, чем я была в его возрасте, но, как я понимаю, он не хотел бы специализироваться именно на тайдзюцу. Есть еще проблемы с теорией: он умнее своих лет, но очень избирателен в выборе литературы. И никто не может надавить на него: ни я, ни тетя с бабушкой, которые вдруг стали мягкими, как мофу, хотя когда воспитывать приходилось меня, все было иначе! — Кенара усмехнулась.       Она замолчала, подумав, что сказала больше, чем хотела. Почему именно с ним ей было так легко всем делиться? Куноичи была уверена, что Неджи поймет все, о чем она захочет рассказать.       Хьюга улыбался.       — Твои отношения с тетей и сестрой изменились к лучшему?       — Да, наверное, да. Нинаки вылечила моего сына, этого я никогда не забуду. Она оказалась рядом, когда была нужна, а больше ничто не имеет значения.       Неджи кивнул. Кенара подняла на него глаза.       — А как твоя семья? — неуверенно спросила она.       — Кого ты имеешь в виду: моего дядю или моих сестер? Кажется, у них все в порядке.       Отвечая на этот вопрос, он так внимательно смотрел на нее, даже не скрывая, что наблюдает за ее реакцией, что Кенара смутилась. Ей было стыдно за радость, которую она испытала, узнав, что он свободен. «Ну вот какое мне дело? — подумала куноичи, отводя глаза в сторону. — Это меня не касается…» Однако, судя по внутренним ощущениям, это ее касалось, и еще как. Неджи это понял и тоже слегка отвернулся, будучи не в силах скрыть улыбку.       Чуть позднее он спросил:       — Как долго собираешься пробыть в Конохе?       — Часа два, — ответила Кенара. — Как только станет прохладнее, отправлюсь в Звездопад.       Два часа! Целых два часа вместе… Хьюга даже не сомневался, что она проведет оставшееся время вместе с ним.       — А когда приедешь сюда снова?       — Через две недели. Ирука-сан обещал созвать комиссию, чтобы проэкзаменовать Сейджина. В зависимости от результата его определят на четвертый, пятый или шестой курс Академии.       — Вы вместе будете жить в Конохе?       — Думаю, да.       Неджи сделал вид, что следит глазами за воробьями, которые подпрыгивали в траве на противоположном берегу реки. Сердце его билось слишком быстро.       — Неджи, вот ты где! — К молодым людям подошел Хатаке Какаши, бывший Шестой Хокаге, в плаще и походном обмундировании.       Кенара, узнав его, поклонилась.       — Добрый день, — приветствовал ее Какаши в ответ. — Кажется, это твое? — Он протянул Неджи его позабытую сумку.       — Спасибо, да.       — Послушай, ты не мог бы заступить на дежурство пораньше? Мне нужен Ямато.       «Чтоб тебя!..» — подумал Неджи, но остался внешне невозмутим.       — Насколько пораньше? — спокойно спросил он.       — Лучше прямо сейчас. — Больше половины лица Какаши было скрыто под маской, но по тому, как сощурились его глаза, стало понятно, что он улыбается.       Хьюга знал, что услышит именно такой ответ. Он повернулся к Кенаре.       — Тогда до свидания, — произнесла куноичи, сдержанно улыбнувшись.       — До свидания.       Отойдя на несколько шагов, Какаши вдруг обернулся.       — А кстати, Кенара-сан, как поживает госпожа Кайса-сама?       «Откуда он меня знает? Кажется, его не было в зале…»       — Ее пытались убить люди Ядзуры, ну а так вполне нормально. Передать ей что-нибудь от вас, Какаши-сама?       — Да, пожалуйста, передайте от меня большой привет и скажите, что стеклянный карп в самом деле так хорош, как о нем говорят.       В глазах Какаши проскользнуло такое лукавое выражение, что на секунду Кенара подумала, не являются ли его слова какой-то пошлой метафорой, но затем вспомнила, что такая рыба и в самом деле существовала. Кажется, в Стране Снега.       Завернув за угол, Какаши и Неджи двинулись к штабу.       — Прошу прощения, что оторвал тебя от беседы с этой загадочной куноичи, — сказал Шестой.       — Загадочной?       — Так говорят. Куноичи Звездопада на службе в АНБУ Песка, выступающая от лица подразделения, сутки считавшаяся ниндзя-отступником… Разве не в этом причина твоего интереса к ней?       Неджи неопределенно пожал плечами.       — Человек, пользующийся полным доверием Кайсы-сама, главы клана Суреми. Даже я не смог добиться такой привилегии, — едва слышно добавил Какаши и вздохнул, вспоминая насмешливые черные глаза и дивные ножки, словно вырезанные из золотистого мрамора.       Яманака Реза первым встретил Какаши и Неджи у входа в кабинет координатора. Глядя на серьезные лица этих двух уважаемых людей, Реза попытался представить себе, о каких масштабных проблемах, чуждых его уму, они могли размышлять, и был бы разочарован, если бы узнал, что каждый из них всего лишь мечтал о милой его сердцу куноичи.              Инари-сан задумчиво молчала, хмуря свои тонкие брови, и колотила кончиком карандаша по столу. Она еще не знала о том, что собиралась ей сообщить младшая племянница, но уже была не в духе.       — Кажется, Кей-чан теперь носит кофе в два кабинета? — с едва заметной усмешкой спросила Кенара.       Инари шумно выдохнула и села еще прямее. Понять причину ее недовольства было легко: в Ратуше появился второй Старейшина. В Звездопаде было три таких должности, равноправных и взаимозаменяемых, но как-то давно уже сложилось, что управление полностью сосредоточилось в руках главы дома Масари. Старейшина Райракку жил за городом и разводил бархатные розы. Он также писал стихи и составлял проекты реформ. Эта интеллектуальная деятельность время от времени давала плоды, так что по менее значительным и более приземленным вопросам его никто не тревожил. К Старейшине Райракку в основном обращались за помощью в составлении справочников и календарей, собственно процесс управления деревней его мало беспокоил.       Несколько иначе все обстояло с дедушкой Вакашика из дома Суягава. В текущем году ему исполнилось девяносто четыре года, он уже пятьдесят лет занимал пост Старейшины Звездопада и был своеобразным символом деревни. Вакашика-оджисан хотя бы раз в неделю прогуливался до Ратуши, заходил в кабинет к Инари-сан и чересчур громко (так как был глуховат) осведомлялся, как идут дела. Госпожа Старейшина пыталась рассказать последние новости, зная, впрочем, что дедушка ее почти не слышит и кивает просто так. Заканчивалась беседа традиционным:       — Ну, ты тут лучше разберешься, дочка! — И Вакашика-оджисан отбывал восвояси.       Всех устраивало такое положение дел, а больше всех оно устраивало саму Инари, но теперь все изменилось: дедушка почувствовал себя плохо и решил передать свою должность одному из джонинов. Им оказался самый талантливый из юных шиноби, тоже выходец из дома Суягава, Каоро. Когда-то он обучался у Номики и Кенары, так что куноичи радовалась за своего ученика и считала его способным изменить деревню к лучшему. Конечно, Каоро было всего двадцать шесть лет, но даже Каге нередко становились в намного более юном возрасте.       Каоро скромно водворился в маленьком кабинете в конце коридора, но именно туда предпочитала заглядывать Кей-чан, и туда же носила чашки самого ароматного своего кофе, так что Инари-сан имела причины досадовать.       Это было не лучшее время, чтобы сообщить тете новости, но Кенара не могла их дольше скрывать.       — Знаешь, после Номики я так и не смогла подготовить себе другого преемника, — произнесла госпожа Старейшина. — Никто больше не казался мне достойной кандидатурой.       — А как же Нинаки?       — Бесполезно. Она не расстанется ни со своими больными, ни с учениками, и не захочет отобрать у них ни минуты своего времени.       «А мою кандидатуру вы даже не рассматривали?» — улыбнувшись, подумала Кенара. Ее это почти не задевало, ведь она и не стремилась к власти.       — Так ты пришла мне посочувствовать или принести Каоро свои поздравления?       — Я обязательно поздравлю его и уверена, Номика тоже был бы за него рад.       — Да, да, — Инари вздохнула, — пожалуй, не худший вариант, если уж перемены неизбежны…       — Перемены неизбежны, — подтвердила Кенара. — На следующей неделе Сейджин будет поступать в Академию Конохи.       Тетя посмотрела ей в глаза и слегка побледнела. Губы ее поджались, одна бровь приподнялась, а другая приблизилась к переносице.       — Вот как? — сухо спросила она. — Надеюсь, ты хорошо подумала о последствиях этого решения?       — О каких именно?       — Ты хочешь, чтобы твой сын стал шиноби Листа? Я знаю, ты никогда не отличалась особенной привязанностью к семье или к родной деревне, но… этот мальчик наш! Он — Масари. И я как глава дома, как глава семьи, не одобряю принятого тобой решения!       — Сейджин не станет шиноби Листа, — спокойно ответила Кенара. — Я говорила с Ирукой-саном и с Седьмым лично: он останется в статусе шиноби Звездопада и будет носить соответствующую символику, когда придет время. Коноха не ставит своей целью переманивание нашей молодежи, она хочет содружества. Мы уже давно выполняем миссии вместе с Листом, ни разу нас не просили сменить повязки или форму, забыть о своем происхождении и присягнуть Хокаге. Для сравнения: на службе в АНБУ Песка мне приходилось носить их знаки различия, что, кстати, не сделало меня шиноби Песка и даже…       «Не защитило от других шиноби Песка», — хотела сказать куноичи, но ее тетя, к счастью, не знала об истории с Тсучиторой.       — Хотя я для тебя не пример, — хмуро добавила она.       — Потому что ты никогда ничего не делала в интересах Звездопада, — веско ответила тетя. — Тебя интересовал только твой личный успех, и этому же ты учишь Сейджина. Но ответь на один вопрос: для чего еще быть хорошим шиноби, если не для защиты собственной деревни?       — Чтобы защищать всех людей во всех странах, не делая различий.       — Пф! Эти ваши новые теории… А по сути, ты никогда не сможешь защитить всех! Поэтому надо выбирать. И честные люди выбирают свой дом, свою семью, свою деревню. Так было всегда — и это правильно!       — Я в чем-то согласна с вами, тетя. Если Звездопаду понадобится защита, и я, и Сейджин будем здесь.       — Как?! Как он это сделает, если будет иметь контракт с Хокаге? — Тетя возмущенно покачала головой. — Молодежь всегда такая непосредственная… Ни о чем по-настоящему не имеете представления, все решаете в своей голове по щелчку пальцев. У меня когда-то был похожий разговор с молодым Хьюга, я так и не смогла его убедить в опасности, которую таит в себе дружба без границ. И ты тоже не понимаешь, что мы растворяемся, исчезаем навсегда, уходим в прошлое? Кенара, увозя сына, ты забираешь у Звездопада надежду на будущее!       Куноичи хмурилась и смотрела в сторону, чтобы тетя не видела ее гнева. Услышав имя «Хьюга», она частично смягчилась.       — Мальчик хочет учиться в школе, — спокойно сказала Кенара. — Я прошу вас понять его желание. Он закончит Академию и получит звание генина Листа и генина Звездопада одновременно, но выберет он второе.       — Почему ты так уверена?       — Потому что его отец был шиноби Звездопада. Поверьте мне, тетя, Сейджин никогда не забудет отца и не сможет пренебречь своим происхождением. Скорее я стану шиноби Листа, чем он.       Инари-сан почти успокоил аргумент касательно Номики. В ответ на последнее предложение она хмыкнула, но возражать не стала. «Я бы не удивилась», — говорило выражение ее лица.       — С кем это из молодых Хьюга вы общались? — напуская на себя равнодушие, спросила Кенара.       — С Хьюга Неджи. Он был здесь два года назад с посланием от Седьмого. Кажется, спрашивал о тебе, но это не точно.       Кенара была недовольна столь расплывчатым ответом, но другого добиться не смогла.              Возле Академии было довольно шумно: один из первых курсов столпился во дворе в ожидании отлучившегося по срочному делу учителя. Здесь царила своеобразная атмосфера суеты и упорядоченности одновременно, казалось бы, чего легче затеряться в толпе одноклассников? Но всем до всех было дело, каждый был на виду.       «Сейджину придется нелегко, но это пойдет ему на пользу», — с улыбкой думала Кенара. Если не считать Номики, она всегда была одиночкой, сама по себе. Казалось, ее это устраивало, но ощущение выключенности из жизни, отстраненности нередко посещало ее. Куноичи волновалась, хотя была уверена в знаниях и силе сына, и обрадовалась, когда увидела Неджи, входящего во двор Академии. Еще в прошлую их встречу она убедилась, что он готов возобновить с ней дружескую связь. Это казалось таким правильным: забыть о том, что вызывало неловкость, и продолжить непринужденное общение. Неджи — хороший человек, он так добр к ней, деликатен и вежлив… И, если не позволять себе расслабляться, вполне возможно дышать рядом с ним ровно.       — Кенара! — Он называл ее по имени вместо приветствия, чтобы услышать, как она сделает то же самое.       — Неджи…       — Вообще мне нужен Шино, но я предполагал встретить тебя здесь. Сейджин экзаменуется?       — Да.       — Ты волнуешься, — сказал он скорее утвердительно, чем вопросительно.       — Да.       — Это только первый этап. Впереди выпускной экзамен, первые миссии, экзамен на чунина… Не растрачивай слишком много душевных сил за раз.       — Помнишь наш экзамен на чунина? Это же были настоящие сражения…       Неджи кивнул.       — Так и есть. Так и должно быть. Но неужели ты считаешь, что твой сын в чем-то тебе уступает?       Кенара улыбнулась.       — Нет. Он умнее и сильнее, чем я была в его возрасте. Он меня превзойдет.       — Полагаю, это и есть величайшее счастье для любого родителя?       Куноичи кивнула и улыбнулась еще шире: несколько минут назад она была почти несчастна, а Неджи парой реплик доказал ей обратное.       Из здания Академии вышел Сейджин, его серьезное лицо выражало озабоченность.       Увидев рядом с матерью одного из Хьюга, он не смог удержаться и не посмотреть в светло-серые глаза без зрачка. Бьякуган! Сейджин никогда не видел настоящего бьякугана.       — Здравствуйте, — сказал он, подойдя ближе.       — Здравствуй. — Неджи несколько смутился, хотя внешне остался невозмутим. Глаза точь-в-точь как у Номики! Высокий для своего возраста, тело крепкое, движения упругие — видно, что много тренируется.       — Сейджин, это Хьюга Неджи-сан, — не без волнения произнесла Кенара.       Большие глаза мальчика снова обратились на одного из самых прославленных Хьюга. Он хотел сказать, что для него честь быть представленным такому сильному шиноби, но боялся, что это прозвучит как лесть, и продолжал молчать. В конце концов с его губ сорвалось то, что он думал в данный момент:       — Хотел бы я посмотреть на ваше тайдзюцу.       Это прозвучало немного дерзко, так что Кенара слегка покраснела. Неджи хмыкнул в своей манере и усмехнулся.       — Как только получишь повязку, ты его увидишь, — ответил он.       — Спасибо, я это запомню! — Сейджин повернулся к матери: — Мам, комиссия совещается, скоро объявят результат, и нужно твое присутствие.       Мальчик был определен на пятый курс Академии. Его успехи в освоении техник всех приятно удивили, но, к сожалению, обнаружился недостаток теоретических знаний. Неджи остался решать свои вопросы с помощником директора, а Кенара с сыном отправились домой.              Они снимали квартиру, занимавшую второй этаж небольшого дома. Лестница вела с улицы прямо к двери на втором этаже, окна были широкими. Спальни, правда, выглядели скромно по сравнению с великолепием Особняка Масари, но ни для матери, ни для сына это не имело никакого значения. Оба считали в душе, что чем меньше жилье, тем меньше уборки. Комнаты выходили в помещение, которое служило одновременно и прихожей, и гостиной и было отгорожено от кухни лишь продолговатым столом, выполнявшим функции шкафа для утвари. В это же помещение вела дверь из ванной комнаты.       Сейджин начал посещать занятия. Это его захватывало и воодушевляло. Кенара скучала дома, от нечего делать расставляя книги, натирая окна и мебель, чтобы окончательно обжиться. Она попросила месяц отпуска у Кайсы-сан перед переводом в другое подразделение, чтоб побыть с сыном, пока он не освоится. Что делать с ним дальше, она еще не решила. Вызывать к Сейджину Нинаки каждый раз, отрывая ее от дел, было бы неправильно. Просиживая в отпуске слишком долго, можно было и вовсе лишиться службы. Похоже, мальчику предстояло стать самостоятельным на двенадцатом году жизни, что, впрочем, было отнюдь не редкостью.       Иногда куноичи осмеливалась погулять по городу, но чувствовала себя чужой. Бывая здесь по службе, Кенара никогда не задумывалась о косых любопытных взглядах, о своем праве находиться в этой деревне, но теперь она тут практически жила. Ее положение было каким-то неопределенным, это ее тяготило.       Она вытерпела два дня, а на третий отправилась в Резиденцию Хокаге. Кенара остановилась у входа в кабинет Седьмого и решила подождать секретаря или помощника, чтобы обратиться к нему со своим вопросом, но натолкнулась на самого Наруто. Он как-то подозрительно тихо вышел из кабинета и осторожно прикрыл за собой дверь, озираясь по сторонам. Увидев Кенару, он узнал ее и пошел к ней навстречу с такой теплой улыбкой, будто давно ее знал. Куноичи смутилась.       — Спасибо, Хокаге-доно, за то, что разрешили устроить моего сына в Академию, он уже приступил к занятиям.       — А ведь и правда… Я рад! — Наруто улыбнулся шире, но с некоторым нетерпением посмотрел через ее плечо.       — Я вас задерживаю? У меня не такое уж срочное дело.       — Да? Ну тогда пройдите, пожалуйста, ко мне в кабинет и я вас выслушаю.       — Спасибо. — Кенара остановилась, пропуская Седьмого, но он сделал ей знак рукой идти вперед.       Куноичи подошла к двери кабинета и выжидающе посмотрела на Хокаге. Тот остался там, где был, и явно не намеревался возвращаться.       — Заходите, заходите, — сказал он и, кивнув ей на прощание, быстро и бесшумно удалился.       Кенара открыла дверь, пребывая в некотором недоумении, и увидела перед собой Хокаге, только что поднявшего голову от бумаг. Тут она сообразила, что перед ней теневой клон, и улыбнулась собственной недогадливости.       — Я не хотела беспокоить вас лично. Собиралась лишь сообщить, что живу теперь в Деревне Листа. У нас в таких случаях отмечаются у Старейшины, ведь, хоть сейчас и мирное время, официально я нахожусь на службе в другой стране.       — М-м-м-м… да? Я как-то и не подумал об этом, — Наруто улыбнулся. — Попрошу Шикамару-сана внести соответствующую информацию в ваше личное дело.       — Благодарю вас, Хокаге-доно.       Кенара собиралась было удалиться, но Седьмой вдруг спросил:       — А все-таки почему вы выбрали Песок, а не Лист? Кажется, вас рекомендовали в АНБУ Листа несколько лет назад, еще при Шестом Хокаге? Неджи рекомендовал вас. Эээ… Хьюга Неджи-сан.       Шикамару как-то рассказал Наруто об этом.       — По семейным причинам…       — Я спрашиваю, потому что нам нужны такие шиноби. Конечно, и Гааре нужны… То есть, Казекаге-доно, я имел в виду, но тут уж каждый о своем АНБУ печется в первую очередь… В общем, когда срок вашего контракта с Казекаге подойдет к концу…       Кенара покраснела.       — Простите, господин Хокаге, но я не могу. Когда мы говорим об АНБУ Песка, речь идет о расширенном составе. Да, я ношу символику Суны, но меня не посвящают в тайны этой деревни, я не приношу присяги и остаюсь шиноби Звездопада. АНБУ Листа — закрытая организация. Быть ее агентом означает быть шиноби Листа пожизненно. Не уверена, что готова к такому шагу. Пожалуйста, поймите меня правильно…       Наруто удивился, потому что эта сторона вопроса как-то от него ускользнула.       — Я уважаю вашу позицию, — серьезно сказал он.       Ему было, о чем подумать, когда куноичи покинула кабинет. Во время Великой войны все шиноби носили повязки с единым символом, но потом вернулись к прежним. Почему? Сколько бы он ни пытался укрепить связи между деревнями, каждая держалась за свое прошлое и традиции. Было трудно понять, как соблюсти баланс между общими и частными интересами. Вот и эта куноичи служит Песку, живет в Конохе, а сердцем принадлежит Звездопаду, разве не удивительно?       У Кенары были свои причины удивляться: никаких проволочек, долгого ожидания, бесконечных вопросов… Да что уж там, к Инари-сан не всегда можно было попасть так просто, как к Седьмому. Ей даже не пришлось испрашивать официального разрешения на постоянное проживание. Достаточно было того, что две недели назад она упомянула об этом в беседе с Хокаге и встретила одобрение с его стороны. И он не забыл… хотя кто она была?              Как и любого новичка, Сейджина приняли в классе с любопытством и настороженностью. На его счастье, он был достаточно красив, чтобы понравиться девочкам, и достаточно крепок и высок, чтобы приглушить желание связываться с ним у мальчишек. Он был спокоен и молчалив, не вмешивался в чужие разговоры, никого ни о чем не спрашивал и пытался вникать во все самостоятельно. Несколько человек вызвали его интерес, и Сейджин приглядывался к ним, прежде чем сделать шаг к более близкому знакомству.       На физической подготовке детей выстраивали по росту, так что Сейджин оказался в паре с девочкой, стоявшей в шеренге за ним следом. Им предстояло вместе отработать несколько простейших приемов ближнего боя с имитацией кунаев. Вполуха слушая объяснения Фуку-сана, юноша разглядывал свою партнершу. Ее звали Эри, и кто-то из ее предков явно имел корни в Стране Молний, так как кожа девочки была темной, цвета кофе с молоком. Светло-серые густые волосы приподнимались надо лбом и были зачесаны на бок. Сверху более длинные, внизу, у шеи, они были подбриты. Брови и ресницы отличались более темным оттенком. Еще по-детски круглое лицо имело широкие скулы и крупные, идеально симметричные черты. Большие глаза были прозрачными, ясными, цвета крыжовника. Эри была крупной девочкой, с широкими плечами и крепкой фигурой, стройной и упругой, с легкостью в движениях.       Сейджин спокойно и с некоторым удивлением смотрел прямо в ее не по-детски серьезное лицо, так что она заметила, что он ее разглядывает, и взглянула на него в ответ, чтобы это показать. Однако юноша не смутился.       — Ты такая красивая, — сказал он все с тем же спокойствием.       Эри сделалась похожа на румяное яблочко.       — Ты что, разве можно такое говорить?! — возмутилась она. — Это неприлично…       — Неприлично было бы, если бы я сказал, что хочу поцеловать тебя, но я бы так не сказал.       Эри быстро огляделась по сторонам.       — Молчи же ты! Если ребята услышат, нас до самого выпуска будут дразнить!       — Хорошо.       Все-таки он правильно сделал, что высказал свою мысль: благодаря этому он теперь чаще имел возможность любоваться розовым румянцем на нежных щеках Райюн Эри.              Казалось бы, теперь, когда Кенара жила в Деревне Листа, все упростилось для Неджи, но это была только видимость. Раньше любая встреча сама по себе являлась лучшим поводом для разговора, а теперь приходилось искать уважительные причины, чтобы увидеться, иначе это походило бы на преследование. Он наслаждался ее реакцией: не мог не видеть, что она всей душой тянется к нему, но подавляет свои порывы. Как Кенара сама однажды сказала, это было завораживающее зрелище: разум, борющийся с чувством. Когда она побеждала и напускала-таки на себя вид обычной дружелюбной вежливости, это делало ее особенной в его глазах. Когда Кенара оказывалась беспомощна, лицо ее выражало смущение, а глаза — нежность, это делало особенным ее чувство к нему. Настолько сильным, что даже такая выдающаяся куноичи не могла побороть его полностью.       Неджи нравилось играть в дружбу. Если бы они были знакомы неделю или месяц, он бы продлил это удовольствие, но он ждал ее пять лет! Так что ему хотелось прекратить игры и перейти к чему-то более серьезному, но в силу обстоятельств это пока было трудноосуществимо. Неизвестно было, смирилась ли Кенара со смертью своего мужа, забыла ли его настолько, чтобы принимать ухаживания от другого мужчины. Неджи уже не испытывал к нему ревности, он охотно признавал Номику настоящим героем и хорошим человеком. Он не радовался его смерти и ему было его жаль, но это не являлось причиной отказаться от Кенары даже на время. Другое дело, если она сама была не готова… К тому же ее сын… Неджи не всегда удавалось поставить себя на место другого человека, но тут он понял, что чувства мальчика тоже имеют значение.       Он встретил ее случайно через неделю после того, как Сейджин сдал экзамен, на том самом месте, где они беседовали после выступления в Резиденции. Кенара стояла, держась за перила, и смотрела на розовеющее небо над городской стеной, на реку и птиц в траве. Не дойдя до нее шагов тридцать, Неджи понял, что она увидела его боковым зрением и отвернулась, чтобы скрыть волнение. Хьюга улыбнулся про себя. Он знал, что когда через несколько мгновений куноичи повернется к нему, ее лицо будет спокойным. Но чем крепче она будет держать себя в руках, тем больше радости он получит в конце концов, когда сможет снова вызвать ее волнение…       — Такой красивый вечер, — произнесла, повернувшись, Кенара. — Ни облачка, но ветер свежий.       Неджи кивнул и встал рядом, положив руку на поручень неподалеку от ее руки.       — Хотя уже непривычно, когда ветер не пахнет морем, — добавила куноичи.       Оба вспомнили события лета, Тсучитору, скрывавшуюся на волнах в десяти километрах от побережья, и собственные чувства. Кенара — страх существа, загнанного в угол, ощущение безвыходности положения и пробудившуюся затем ярость. Неджи — азарт погони, желание одержать верх и разочарование из-за неудачи.       — Так странно, что нам довелось побывать и союзниками, и врагами, — сказала куноичи. — Ты не думал о том, что было бы, если бы мы столкнулись на поле боя лицом к лицу? — Темно-синие глаза встретились со светло-серыми.       — Я не смог бы причинить тебе вред, — ответил Неджи.       Кенара едва удержалась от скептической усмешки. «Знал бы ты, какой вред причинил мне, поцеловав меня тогда», — подумала она. Однажды ей пришлось признать, что тот поступок и его характеризовал не с лучшей стороны, но уже поздно было взвешивать достоинства и недостатки Неджи: к сожалению, он был ей дорог таким, какой есть.       — Но мы сражались однажды, причиняя друг другу вред, делая друг другу больно. Значит, это возможно, нужны лишь правильные причины.       Хьюга тщательно обдумал ее слова.       — Человек способен на все, дело лишь в причинах. Кажется, мы уже обсуждали это когда-то, — заметил он.       — От чего же зависят причины? От случайного стечения обстоятельств?       — И от наших чувств, — ответил он и понял вдруг, что начинает краснеть под ее открытым взглядом. Как ей удалось смутить его? Наверное, потому что она в этот момент лучше владела собой.       Кенара пощадила его и отвела взгляд. «Чувства меняются, — подумала она с горечью. — Или нет? А если они меняются, то это уже не настоящие чувства? И как узнать заранее, изменятся они или нет?» Ей не хватало жизненного опыта, чтобы ответить на эти вопросы, а тема была слишком щекотливая, чтобы сейчас обсуждать ее с Неджи, даже если они всего лишь друзья. Она молчала, погруженная в собственные мысли. Хьюга наблюдал за ней.       Он думал о том, что служило лейтмотивом всей его жизни: о бесконечной пропасти между эмоциями, желаниями, страстями — и поступками. Даже задумываться о том, чего бы он хотел, было опасно: невозможно предсказать, к чему приведет этот путь. Неджи никогда не мог поручиться за себя, не мог дать гарантии, что в его душе не вспыхнут злоба или раздражение, жестокость или презрение; он мог лишь бесконечно стоять на страже собственных страстей и завидовал тем людям, которые по натуре своей склонны испытывать преимущественно добрые чувства. Это был вечный парадокс его существования: хороший шиноби — плохой человек.       Чего бы он хотел прямо сейчас? Подхватить стоявшую перед ним куноичи на руки, унести к себе домой, запереть в четырех стенах и в одиночку наслаждаться ее обществом. Но вместо этого приходилось оставаться у всех на виду, вести вежливую беседу и не сметь даже коснуться ее руки, чтобы не оскорбить Кенару и не вызвать сплетен.              По набережной проходили помощник Седьмого и его жена. Они не спеша прогуливались, возвращаясь домой после трудового дня, и лениво перебрасывались ничего не значащими фразами, как это обычно делают люди, которые проводят вместе очень много времени. Темари вдруг оживилась и коснулась рукава Шикамару.       — Смотри: удав гипнотизирует свою добычу, — усмехнувшись, сказала она.       Шикамару проследил за ее взглядом, увидел стоявших вместе на другом конце улицы джонинов и тоже усмехнулся.       — Полагаю, под добычей ты не Хьюга Неджи имеешь в виду?       — Конечно, нет!       — Неужто ту куноичи?       — Ага. Она, конечно, командир лучшей команды Кайсы-сан, — ответила Темари, — но он все равно сожрет ее и косточек не оставит. Видел, что было на собрании в сентябре?       — Видел.       — Она не смогла выставить защиту!       — Хм, можно и так сказать.       — А так как ему явно это интересно, все закончится печально. В худшем случае бедная куноичи очнется лет через пять, увешанная кучей детишек с чудным бьякуганом и темными кудрями, запертая в четырех стенах, полностью потерявшая свои навыки и смысл жизни, и будет с недоумением задаваться вопросом: как так получилось?       Шикамару рассмеялся.       — Ну а в лучшем случае? — спросил он.       — Я бы сказала, но ты ворчишь, когда я говорю пошлости.       — Только если они касаются посторонних…       Супруги переглянулись с улыбкой и вдруг потеряли интерес к обсуждаемой паре. Шикамару приобнял жену за талию и на несколько мгновений прижал к себе. Темари сделала вид, что сердится, и оттолкнула его.       — Люди же кругом, — притворно проворчала она, вдыхая глубже, чтобы выровнять дыхание.       — Ну, с тобой-то ведь все было не так? — сказал Шикамару.       — Моим-то мужем был ты. Но ты же знаешь этого Хьюга: его раздутому эго нужно постоянно кого-то подавлять. Собственник, придирчивый, раздражительный… Худшие качества для семейной жизни.       — Хм.       «А еще ответственный и постоянный», — подумал Шикамару, но ему было прекрасно известно, что его жена, как и большинство шиноби, недолюбливала Неджи: он когда-то выгнал из команды Сурудой ее знакомую куноичи. Однако спорить с Темари было себе дороже, поэтому Шикамару просто сказал:       — Да, я знаю его достаточно.              Фуку-сан как-то представил вниманию учеников пять сложных задач.       — Сегодня это будет самостоятельная работа, — сказал он, — в которой каждый сможет показать себя. Задачи нужно решать по порядку, приступать к следующей только после того, как сделано предыдущее задание. По мере готовности после каждой задачи вы должны поднимать руку, чтобы я мог проверить ваш ответ и позволить вам двигаться дальше. На доске я буду писать имена лидеров, они получат высшие оценки. Можете приступать.       С математикой и физикой у Сейджина не было проблем, но задачи и вправду попались сложные, так что пришлось поломать голову. И все же он справился с первым заданием раньше других. Фуку-сан похвалил его и записал его имя на классной доске. Ребята перешептывались и посмеивались, то и дело упоминая Райюн Эри. Из обрывков фраз Сейджин понял, что Эри была лучшей в решении задач и теперь одноклассники поддразнивали и подзадоривали ее, говоря, что у нее появился конкурент. Девочка хмыкнула и демонстративно отвернулась, показывая, что ей все равно. Однако это было не так.       Несмотря на то что Эри сидела в другом конце класса, ближе ко входу, Сейджин видел ее со спины и сбоку. Девочка слегка покраснела от злости и напряжения, от того, что никак не могла понять задачу и от того, что над ней насмехались. В конце концов она взяла себя в руки и справилась с заданием второй. Имя Райюн Эри записали на доске под именем Сейджина. Оба с усердием взялись за следующую задачу и решили ее одновременно. С третьей получилось так же. Вскоре уже остальные ребята побросали карандаши и, несмотря на замечания Фуку-сана, увлеченно следили за внезапно возникшим соревнованием.       — Давай, новенький, поднажми! — поворачиваясь, говорил мальчик по имени Ибуки, сидевший перед Сейджином. Он был крупным и громким и терпеть не мог Эри.       Девочки подбадривали Эри, пожалуй, даже слишком яро, тем не менее стреляя глазками в сторону последней парты.       Фуку-сан под конец решил, что и такой формат урока полезен, и перестал одергивать детей. Четвертую задачу первой решила Эри. Глаза ее блестели, она не удержалась и, когда учитель засчитал ей успех, с торжеством взглянула на своего соперника. Девочка ожидала увидеть все, что угодно: его злость, разочарование, обиду, — но Сейджин так тепло ей улыбнулся, будто и сам болел за нее. Эри совершенно растерялась.       Он решил пятую задачу и сидел, прикрыв лист обеими руками и задумчиво глядя в окно. Наверное, тщеславие было ему чуждо, потому что Сейджину было достаточно знать самому, что он одержал верх. Пусть Эри думает, что победила, пусть ее зеленые глаза снова засияют, а милое лицо озарит улыбка…       — Эй, да ты решил! — завопил Ибуки на весь класс.       Фуку-сан подошел и быстро пробежался глазами по листку Сейджина.       — Отлично! У нас есть победитель. Хорошая работа, Масари Сейджин, а теперь все могут отдохнуть.       Учитель подошел к доске и в очередной раз поменял имена местами. Третья строчка так и осталась пустой.       Когда Фуку-сан вышел из класса, ученики повскакали со своих мест и занялись болтовней и играми. Эри осталась сидеть, склонившись над задачей. Она билась над ней целую перемену, игнорируя все реплики со стороны подруг. Сейджин тем временем положил руки на парту, а голову — на руки, и, повернувшись лицом к окну, полулежал так, думая о своем. Внезапно он почувствовал чье-то присутствие и, слегка развернувшись и опираясь подбородком о тыльную сторону ладони, поднял глаза. Сначала он увидел край белой туники, затем серебряный оби… А потом резко выпрямился и посмотрел Эри в лицо. Она выглядела хмурой и при этом смущенной.       — Как ты решил ее? — очень тихо спросила девочка.       Сейджин молча подал ей свой листок.       — Не так уж просто, да? — произнесла Эри, вглядываясь в цифры и символы.       — Если хочешь, я тебе объясню, — охотно сказал Сейджин.       Девочка вспыхнула.       — Объяснишь? Мне?! Не будь таким самоуверенным, Масари Сейджин! — и, бросив листок на парту, Эри отошла прочь.       — Самоуверенный? Я? — пробормотал мальчик, глядя ей вслед и удивляясь, как это он за пару секунд превратился из героя обратно в пустое место из-за одной-единственной неудачной фразы.       После окончания занятий он отправился потренироваться на площадке за Академией и вернулся домой уже в сумерках. Матери еще не было, так что он не знал, нарушить свой режим и дождаться ее или ложиться спать. Сейджин нахмурился: где она могла быть?..