Научишь?

       Я видела свое раскрасневшееся лицо в отражении зеркала под полками с алкоголем. Всего чуть больше бокала, Оля, а ты уже как помидор. Хихикающий над всем подряд. Голову повело, но не сильно. Больше дурманила неформальная обстановка и разговоры.        А еще рука учителя невзначай опускавшаяся мне на колено, когда он что-то рассказывал.        Зрачки расширялись. Кровь бурлила.        Было жарко, наверное, всем. Или просто мой организм так реагировал на неизвестный ему до этого алкоголь. Плевать. Мне было весело.        - Ты не можешь ставить такие слишком абстрактные цели для своей жизни, - воскликнул Макс, - Быть хорошим человеком? Да что это такое?!        - Почему быть хорошим человеком плохая цель? - смеялась я.        - Потому что ты не можешь быть им хорошим для всех, - не унимался парень. - Для, например, меня ты хорошая, а вот Дену ты будешь совсем не нравится.        - Тут скорее наоборот, - усмехнулся учитель, - Она мне нравилась намного больше, чем я ей.        - Не важно, - стукнул кулаком Макс, - Это все относительно и не регулируется никакими законами, только здравым смыслом каждого. Достоевский, например, думал, что если убить человека, то ты становишься Раскольниковым, но сейчас мы знаем, что можно убивать десятками и жить спокойную жизнь.        - Но я говорю не про убийства, а про обычные ежедневные поступки, - пожала я плечами.        - Может быть, для кого-то убийства - часть ежедневного ритуала, - ответил мне Денис Алексеевич.        - Вот, - Макс улыбнулся, - Дело как раз в том, что для людей становится нормальным.        - Ну раз так, то пойду уговорю себя, что пырнуть ножом кого-нибудь отличная мысль, - улыбнулась ему я.        - Не знал, что ты такая кровожадная, - учитель снова положил свою ладонь мне на колено то ли чтобы привлечь внимание, то ли чтобы просто сделать это. Я немного смущенно поджала губы.        Мы сидели слишком близко, и когда он поворачивался, чтобы что-то сказать Максу, то я ловила взглядом наше отражение. Комично, каким ребенком я выглядела рядом с этим мужчиной. Пылающие красные щеки, ошалелый взгляд против его уравновешенной уверенности и контролируемого опьянения.        - Может быть, мы выпьем еще? - Макс поднялся, поставив ноги на подставки стула. - Кира!        - Эй, тебе уже хватит, - спокойно бросил ему Денис Алексеевич.        - Ден, не лечи, - махнул он рукой в его сторону, но не сумел удержать равновесие, и немного завалился на стойку, опрокидывая на меня бокал с моим недопитым вином.        - Твою мать! - вырвалось у меня.        Стекло разбивается, а я тут же отскакиваю от места происшествия. И зря, потому что красная жидкость стекает с толстовки на джинсы, оставляя на светлой ткани красные пятна.        - Оля, Оля, прости, - Максим подбегает ко мне и начинает пытаться смахнуть остатки.        - Все в порядке, - пытаюсь успокоить его или себя.        В голове сразу же возникает гримаса, которая исказит мамино лицо, когда я явлюсь домой пропахшая и облитая вином. Из-за стойки появляется Кирилл и очень надменно смотрит на нашу кровопролитную сцену.        - Я сейчас.        Бегу скорее к раковине в туалете. Не знаю, на что надеюсь, но набираю побольше воды в руку и пытаюсь смыть красные пятна со светло-серой ткани.        - Подожди, - в дверях появляется учитель, с моим рюкзаком в руке. Бросает его на пол и подходит. - Оля, это не поможет.        - Да?        Замечаю, как его взгляд на секунду задерживается на небольшой полоске оголенного живота из-за задранного слишком сильно края толстовки.        - Тебе скоро надо быть дома? - учитель быстро смотрит на часы.        - В одиннадцать.        - Идем.        - Куда?        Он подхватывает мой рюкзак.        - Ко мне.        Стою на месте, не шевелясь.        - Ковалевская, не тупи, - хватает меня за руку и тащит за собой, словно упрямого ослика. - Дам тебе какую-нибудь одежду, чтобы переодеться. Или хочешь появиться перед матерью в таком виде?        Звучит рационально, но в голову лезут дурацкие вопросы.        - А как же Максим? - задаю совсем другой.        - Кирилл за ним присмотрит.        - Мама убьет меня, - вздыхаю, принимая из рук учителя свою куртку.        Когда он успел ее забрать?        - Если кто тебя и убьет, то только я, - снова треплет меня по волосам, всматриваясь мне в глаза. В них слишком много уверенности и спокойствия. Приходится ему довериться.        Дождь на улице уже закончился. Тротуары блестят от отражения фонарей, и в воздухе летает прохлада от прошедшего ливня. Вдыхаю ее и на секунду забываю о проблемах. Ловлю ощущение безмятежности от легкого первого в жизни опьянения.        - Ковалевская, нам некогда медитировать, - усмехается учитель.        - Мы пойдем пешком? - удивляюсь, смотря как он уверенно переходит дорогу.        - Я живу недалеко, или ты думаешь, что хожу сюда, потому что очень люблю маленькие бары?        - Откуда же мне знать.        - А ты понравилась Максу, - вдруг говорит Денис Алексеевич, когда подхожу к нему, шлепая кроссовками прямо по луже. - Спорим, через пару дней он попросит у меня твой номер телефона.        - У вас нет моего номера, - усмехаюсь я.        - Но ты ведь мне его дашь?        Хитрые. Очень хитрые глаза.        - А как вы с ним познакомились? - решаю перевести тему.        - Мы дружим еще со школы, - улыбается учитель. - Он ненавидит эту историю, поэтому я тебе обязательно ее расскажу.        Он достает пачку сигарет из кармана и прикуривает.        - Ему в девятом классе очень нравилась одна девчонка. Он ухаживал за ней долго, стихи писал. А она за мной бегала. И вот подошел этот горе-Ромео как-то ко мне и предложил повстречаться с ней, а потом бросить. И он, как джентльмен, утешит ее. Я согласился. А потом как-то и забыл совсем про это. Долго с ней встречался, пока этот поэт ходил кругами и злобу копил. В итоге не выдержал, и мы подрались. Помирились, конечно, потом в кабинете директора. Подружились и решили, что больше ни одна женщина между нами не встанет.        - А почему он эту историю не любит?        - Потому что я до сих пор храню листочки с его стихами.        - Что? - прыснула я.        - Эта девчонка смеялась над ним, показывала мне, а я зачем-то сохранил, - рассмеялся Денис Алексеевич, и сигарета в его зубах запрыгала.        - Идиотизм, - закатила я глаза, смеясь, а химик вдруг выпрыгнул передо мной, раскинув руки.        - Я свой фан-клуб открываю,        Тебя, чтобы в нем воспевать, - начал декламировать он на манер Маяковского.        - Я фото с тобой собираю        И клею в сердечках в тетрадь!        - Это определенно шедевр, - смех все никак не унимался.        - Даже не знаю, зачем я помню это, - усмехнулся учитель, развернувшись на сто восемьдесят градусов, и пошел дальше.        - Значит, филология точно его призвание.        - Знаешь, - учитель подождал, пока я с ним поравняюсь, - я заметил, с каким интересом ты обсуждала с Максом литературу сегодня. Почему бы тебе самой не попробовать поступить на филологический.        - Вы же знаете, что мне нельзя, - я поджала губы.        - Оля, я говорю только о возможности подать документы, - он посмотрел на меня, прищурившись. - Или постой, ты сама думала об этом.        - Нет!        - Оля, я не твоя мама, можешь сказать мне правду.        - Ну, - замялась я, - может быть.        - О, Ковалевская, ты меня начинаешь радовать, - протянул Денис Алексеевич, направляя выкуренную сигарету прямиком в ближайшую мусорку.        С двух метров не промахнулся, Черт!        - Но сразу же разочарую, - развожу руками, - я не собираюсь этого делать.        - Почему?        - А что если я поступлю? - алкоголь, конечно, давал о себе знать, хоть и в таком малом количестве. Я говорила быстро, совершенно не думая, и слишком искренне. - Мне все равно придется пойти в медицинский. И лучше я буду в счастливом неведение, чем буду точно знать, что меня приняли туда, а я не смогла пойти.        - А не думаешь, что если точно будешь знать, что поступила, то будешь чуть более мотивирована наконец-то сказать своим родителям нет?        - Денис Алексеевич, это бред, - усмехнулась я. - Я буду просто бояться того, что будет, если родители об этом узнают. И все.        Ох, Ольга, - вздохнул он, - как мало в тебе духа авантюризма.        - Сомнительный какой-то авантюризм вы предлагаете.        Бросаю быстрый взгляд на учителя, который идет, задрав голову, и рассматривает темное небо.        - Я бы предложил тебе другой, но обещал не учить тебя плохому.        - Вы уже напоили меня, - пожала я плечами.        - Это сделал мой друг.        Он опустил голову и посмотрел на меня. В темных глазах играли бесенята. Сейчас в этом свете фонарей, учитель казался захмелевшим, молодым студентом. Который гуляет всю ночь напролет, не беспокоясь о завтрашних парах. Воодушевленный холодным осенним воздухом.        - Я только повел тебя в темные дворы, - оскалился. - Пойдем, нам сюда.        Учитель хватает меня за руку и ведет по узкой тропинке, срезая приличное расстояние, до высотного дома. Путаюсь в своих ногах, пытаясь не наступить в лужу. Хотя какая разница, я и так уже облита вином.        Усмехаюсь над тем, как он не с первого раза набирает код на домофоне, чертыхаясь и хмурясь.        Уже совсем не хочется думать, насколько это все выглядит странно при свете ламп подъезда. Надо отметить, что довольно недавно и хорошо отремонтированного. Заботливые жильцы поставили кучу цветов на площадке у лифта и тут же прицепили несколько настойчивых объявлений, чтобы никто не смел их трогать, предупреждение какой-то женщине за похищение цветка и распечатка фото с камеры.        Мы поднялись на самый последний семнадцатый этаж в полном молчании и смешливой неловкости, когда маленькое помещение просто обязывает смотреть на человека напротив. Денис Алексеевич открыл передо мной массивную дверь своего жилища и подтолкнул вперед.        Большая, хорошо обставленная, светлая квартира. Слишком много пространства, а белые стены еще больше усиливали этот эффект. Я нерешительно прошла в гостиную, к которой прилегала кухня, фактически отделенная только маленькой стойкой. Тут царил небольшой хаос, но не беспорядок. Было ощущение, что вещи еще пока что ищут свои места, поэтому хозяин кладет их где попало, надеясь, что это место закрепится за ними.        - Не стесняйся, - учитель обошел меня и положил ключи на журнальный столик, - располагайся, где тебе удобно, а я пока поищу что-нибудь для тебя.        Я кивнула, и мужчина умчался в соседнюю комнату, где, видимо, располагалась спальня.        В противоположном углу от кухни, в тени, стоял большой стол, заваленный разными папками и бумагами. Сверху гордо, возвышаясь на всем этом, стоял открытый ноутбук. На нем было приклеено очень много цветных бумажек с какими-то пометками. Я сразу узнала почерк учителя. Не знаю, работал ли он сейчас где-то кроме школы, но этот стол казался довольно заброшенным.        Рядом висели несколько книжных полок. В большинстве пустые от книг, но заполненные кучей фотографий в разных по цветовой гамме и стилю рамках. Семейные снимки, с друзьями, на нескольких я даже заметила Макса. И одна, в самом дальнем углу, где только учитель. В сером костюме и галстуке. Показывает на какой-то график, задумчиво хмурясь.        - Шпионишь? - от шепота ударившего в ухо, я чуть не подпрыгнула.        Денис Алексеевич стоял передо мной с кучей одежды в руках.        - У вас много фотографий, - я кивнула на полку.        - Мама решила печатать их, - закатил он глаза. - Она приезжала пару дней назад, пришлось поставить, чтобы не расстроить.        - Выставляете фотографии ради мамы? Мило, - усмехнулась я.        - Помолчи, - улыбнулся он и положил одежду на диван, - Кофе хочешь?        - Вы ведь сказали, что у нас мало времени, - скрещиваю руки на груди.        - Это не займет больше пяти минут, - Денис Алексеевич подошел к кофемашине, поставил в нее чашку и нажал на кнопку. - Видишь?        Черная коробочка запыхтела.        Он прислонился к столешнице и посмотрел на меня.        - Вам нравилась ваша работа? - меня немного тяготил его прямой взгляд. - Не учителя, а...        Я неопределенно махнула в сторону его стола.        - Да, очень нравилась.        - Вы были успешны?        - В какой-то степени.        - И как вам пришло в голову от всего этого отказаться? - фыркнула я. - Не думаю, что вы настолько романтик, что предложение поработать учителем стало для вас новым шансом.        - Дело не в романтизме, - усмехнулся он, - но, возможно, ты немного права.        Кофемашина пискнула, закончив работать, и мужчина забрал свой напиток.        - Знаешь, это все - он обвел рукой квартиру, - чистой воды гедонизм.        - В смысле?        - Я работал на свой комфорт.        - Разве это плохо?        - Плохо, когда твое удовлетворенное состояние поддерживается постоянно, - он сделал глоток из чашки и поставил ее на стол. - Ты перестаешь получать удовольствие от своих удовольствий, когда они становятся для тебя обыденностью. Например, ты перестаешь чувствовать уникальный вкус вина, если пьешь его каждодневно, не замечаешь, насколько удобен твой дом или машина, когда закрываешь себя в этом вакууме удобств. Становишься овощем, не пытающимся что-то узнать или бросить вызов своим возможностям.        - И поэтому вы бросили работу?        - Я ее не бросал, - он улыбнулся, - мне предложили повышение, место, которое освободится не завтра, но скоро, и я решил подумать. Это просто отпуск.        Учитель отлепился от столешницы и начал подходить ко мне.        - А тут как раз Светлана Евгеньевна, давняя подруга отца, позвонила мне с предложением заменить у вас учителя химии.        - Значит, вот почему она так вас защищала тогда перед моей мамой, - усмехнулась я.        Денис Алексеевич растягивается в улыбке и кивает. Останавливается в шаге от меня и вздыхает. В его глазах появляется какой-то совершенно непонятный мне оттенок грусти. А, может быть, отголосок воспоминаний. Снова чувствую себя рядом с ним слишком маленькой, слишком неопытной, птенцом рядом с могучим орлом.        - И в чем тогда лекарство от вашего гедонизма? - тихо спрашиваю я.        - В рациональной умеренности и самоограничениях, - отвечает не сразу. - Например, заставлять себя подниматься каждый день к первому уроку.        Смеется. Рассматривает меня. Знает, что заставляет смущаться, но все равно смотрит. А я все никак не найду в себе смелости ответить на этот взгляд темных глаз. Рассмотреть их лучше, понять, может быть, они так темны только с первого взгляда. Но не сегодня.        - Наверное, стоит...        - Да, - учитель срывается с места и хватает с дивана одежду. - Боюсь, что никакие джинсы я предложить тебе не смогу. Пусть они будут не в пятнах, но ты в них утонешь.        Щеки тут же краснеют.        - Но попробуй надеть что-нибудь из этого, - он протягивает вещицы мне. - Можешь переодеться в спальне или ванной.        Вздыхаю и выбираю последнюю. Заходить в его спальню мне крайне неудобно. Да и выпила я не так уж и много. Щелкает замок, а вот мое сердце не перестает заходиться быстрыми ударами, когда мне приходится натянуть на себя толстовку учителя. Она конечно мне изрядно велика, но зато закрывает пятна на джинсах и похожего цвета с моей.        В такой поздний час мать точно встретит меня у двери. Но надеюсь, что объяснить почему толстовка стала висеть на мне, как мешок будет проще, чем огромное пятно пахнущее спиртом.        Эта вещица пахнет в разы лучше.        Оля, не дури.        Закрываю глаза и выдыхаю приятный аромат туалетной воды, которой пропитана ткань.        - Вполне, нормально, - оглядывает меня Денис Алексеевич, когда я наконец-то выхожу из ванной.        - Надеюсь, мама не заметит, что она больше меня раза в три, - нервно усмехаюсь.        Лицо пылает от внимательности, с которой учитель изучает свою вещь, надетую на мне.        - Все будет в порядке, - он подходит и щелкает меня по носу. - Поехали?        - Что?        - Домой тебя отвезу или еще хочешь фотографии посмотреть? - улыбается он.        Смотрю на него в полном изумлении, будто бы этим глупым выражением лица смогу донести до него свои мысли, но Денис Алексеевич только продолжает непонимающе на меня смотреть.        - Но вы же пили, - шепотом произношу я.        - Совсем немного, - он берет ключи и направляется к двери.        Семеню за ним. Смотрю, как мужчина одевается, скрестив руки. Он идиот. Сумасшедший. В голову приходит забавная мысль, насколько будет иронично разбиться в машине с учителем, одетой в его одежду после всего, о чем болтали про нас в школе. Но не позволяю себе усмехнуться.        - У тебя сейчас вена на лбу лопнет от напряжения, - учитель проводит пальцем между моих бровей. - Прямо тут.        - Не лопнет, - хмурюсь я.        - Идем, - он улыбается и открывает мне дверь.        - И не говорите мне потом, что во мне мало авантюризма.        Мы спускаемся на минус первый этаж, где находится парковка. Учитель идет, улыбаясь каким-то своим мыслям и насвистывая что-то.        Видимо, похоронный марш.        - Я прямо чувствую твое напряжение, - хохочет он и заставляет машину сорваться с места.        Страшно. Но признаться, уже не так сильно, когда не смотрю на скорость, с которой пролетают мимо нас фонари. Дороги свободны, и учитель позволяет себе немного покуражится на скорости. Вжимаюсь в сиденье, но улыбка растягивает губы.        Полет в темноте.        Из колонок доносится надрывный голос Тома Йорка*. Господи, какой же старперский у него плейлист. Но я знаю эту песню, и начинаю неосознанно подпевать про себя. Дурацкие мысли, совершенно новые чувства. Сразу все и тут. Сейчас.        Часы на приборной панели показывают пятьдесят две минуты одиннадцатого, когда BMW останавливается у моего подъезда.        - Жива? - улыбается учитель.        - Да,- усмехаюсь я.        Он отстегивает ремень и зачем-то выходит из машины. Следую за ним, забираю свой рюкзак с заднего сиденья и надеваю на плечи. В тайне очень радуюсь, что окна квартиры выходят на другую сторону, иначе мама бы точно торчала сейчас у одного из них.        Останавливаюсь напротив учителя и немного неловко развожу руками. Этот вечер был странным. Очень странным, а теперь я должна что-то ему сказать.        - Спасибо, что... - выдыхаю и усмехаюсь, - это все было крайне странно.        - Думаешь?        - Я первый раз пила в баре со своим учителем, - поднимаю одну бровь. - Вообще в пила в баре, надо сказать.        - Но, однако, мне понравилось, - Денис Алексеевич склоняет голову на бок и улыбается. - Даже то, что мне пришлось отдавать тебе свои вещи.        Он протягивает руку и хватается двумя пальцами за толстовку.        - Я вам ее верну, - смеюсь, запрокидывая голову назад. Небо темное, но чистое. Красиво.        - Ковалевская.        - Ммм? - тяну, не отрываясь от созерцания неба.        - Ты еще пьяна?        - Немного.        Учитель тянет за ткань, заставляя сделать шаг к нему. Опускаю голову, и мои губы тут же накрывает поцелуй.        Удар тока тут же проносится по всему телу, концентрируясь и останавливаясь где-то чуть ниже груди. Открываю рот, чтобы попытаться впустить воздух в грудную клетку, но мужчина принимает этот жест за мой ответ, и притягивает к себе ближе, увлекая мои губы в более замысловатую ласку.        Он целует меня так желанно и откровенно, что колени подкашиваются. Сама не понимаю, как принимаю эту спонтанность, на секунду даю возможность неосознанности выбиться наружу и просто почувствовать нежные прикосновения.        Черт.        Путаюсь, забываюсь на время в сладкой истоме. Может быть, даже верю, что это не испорченная реальность, где я бы могла позволить этому поцелую существовать, но нет.        Учитель отстраняется всего лишь на секунду, но мне хватает этого, чтобы осознать произошедшее. Темные, ошалелые глаза смотрят на меня с откровенным вожделением, когда я отталкиваю его.        Рука взлетает и приземляется на его щеке хлестким ударом.        Беги, Оля.