Научишь?

А темный Марс не во мне. Он в тебе. Потому что только так кажется светлей.

       Его глаза всегда смущали меня.        Поначалу кажется, что они полны искренней нежности, но если вглядеться. Подойти ближе. То заметишь в них нечто жестокое. Почти маниакальное. Настойчивый взгляд, зарождающий странную, приводящую в смущение покорность.        "Он правда считает меня идиоткой" - каждый раз проносится в голове, и я усмехаюсь.        То же мне открытие.        В потоке слов образовывался разрыв.        Медленно удлинялся. Растягивался. И в конце концов становился тишиной. Давящей, полой. Не нужно было прекращать говорить. Это самоубийство. Стремительная сила. Необычайное ощущение скорости, с которой ты вдруг отдаляешься от себя. Скорость хватает тебя за загривок. Она возрастает с каждой секундой. Сладко. Невыносимо. И ты продолжаешь катиться с опущенными тормозами прямо в разверстую могилу, сметая любые препятствия. Ломая их, как засохшие ветки. И эта радость, пронзенная страхом. Как она пьянит. Она суха, словно удар током.        Эта радость нескончаема.        Но если продолжать разговоры...        Все время надо быть настороже. С ним ни на секунду не оставляет чувство опасности. Шумная толпа слов спешила неизвестно куда. От его крепкого тела. От пронзительно темных глаз. Лица. Строгого, но до безумия прекрасного. Шаги. Слова. Шаги. Отдавались в голове. Быть только этими шагами. Этими словами. Все лучше, чем тишина.        - Никогда не знаешь, всерьез ты говоришь или шутишь, - я посмотрела на учителя из-под опущенных ресниц.        - Убери это детское кокетство, - он легко щелкнул мне по носу. - В этом есть что-то неловкое.        - Я смущаю тебя? - эта мысль могла бы привести меня в восторг.        Мужчина задержал взгляд на моем лице.        - Нет, - он улыбнулся, протянул ладонь и коснулся моей головы. - Я просто все думаю, что происходит в этот момент там внутри? Когда ты пытаешься строить мне глазки.        - Отвали, - я оттолкнула его руку и засмеялась.        Пальцы переплелись, и мужчина притянул меня к себе. Уткнулся носом в шею. Я почувствовала себя расслабленной и отяжелевшей от дыхания, которое касалось моей кожи. И даже немного побоялась потерять сознание от накатившего упрямого удовлетворения и этой странной, диковатой нежности.        Неужели, я все это делаю из-за него?        Денис схватил меня за запястья и свел их за моей спиной.        - Ты разве не опаздывала? - губами по уху.        - Разве тебя это волнует? - я выкрутилась из его хватки и нагло посмотрела прямо ему в глаза.        - Да, - улыбаясь, врал он. И могу поклясться я правда ненавидела его в этот момент. Наслаждалась этой воспаленной ненавистью, которая нас так объединяла.        Да, теперь он все знает. Наверное, он думает об этом. Упивается возможностью унижения или даже готов сам унизится со мной ради своего удовольствия. И я смотрю на него. Отвечаю ясным взглядом. Ничего не понимающим. Ничего не ждущим. Я бы хотела стать глухой, быть зачарованной его глазами. Читать в этих глазах шум. Мягкий шум, лишенный смысла.        Утро.        Серое февральское утро. Разочарование и сырость. Стоячее и пустое. Как всякое иное. Ежедневная помпезная церемония с прилюдным восходом солнца. Раньше оно было другим. Звонил будильник, и я вставала одним махом, подгоняемая страхом опоздания. Сам не понимаешь, как уже стоишь на ногах и чистишь зубы.        Мерзость. Вода потечет по лицу и шее. Попадет в глаза, а потом снова - вежливые, серьезные, лживые, смешные слова до самого вечера.        Я села, спустив ноги на холодный пол, но через секунду снова упала на спину. Совершенно обессиленная, положив руку под голову. Я слышала, как через стенку мать громко рассказывала отцу о том, как мой учитель химии вновь показал свою необязательность. "Ей экзамен сдавать, а он то уходит, то приходит! Я точно схожу к Светлане Евгеньевне!" Отец что-то пробасил в ответ, и женщина притихла.        Послышались шаги.        - Оля, вставай! - дверь распахнулась будто бы даже силой этого вопля. - Ты чего лежишь? Время вообще видела?        Тело, волоча ноги, двинулось вперед. Тяжелое. Горячее. С содроганием и спазмами в желудке. Глухие удары сердца отдавались в кончиках пальцев, а во рту был железистый привкус крови. Денис улыбался мне с противоположного конца кабинета, смакуя растерянность моих одноклассников, которые надеялись сегодня провести без его урока. Он положил учебник и провел большим пальцем по своей верхней губе, не отрывая от меня взгляд.        Прямой. Уверенный.        Теперь он уже не может вернуться назад: ему должно казаться странным чувствовать за собой беспричинный поступок, которого он и сам уже почти не понимает. Который переворачивает его. Сегодня этот поступок уже непоправим, но это больше не пугает.        - Прогуляешь? - руки потянули меня обратно в объятия.        - Я не могу, - проводя губами по его шее.        Желание поддаться было велико, но упустить эту толику хладнокровного превосходства я не могла. Чудовищную малость, но он зависим от меня. Он чувствует это, а поэтому не перестает злится. Ему тягостно ощущать даже такую тонкую зависимость. И все мысли уже от зарождения инфицированы. Мы начинали прогнивать вместе. А поэтому все разговоры про аморальность уже не имели никакого смысла. Денис попытался снова назвать себя негодяем, но это уже не возмущало по-настоящему. Бесполезный прием, чтобы откупиться от нравственного падения через его хваленую "трезвость".        Ты сам уже в это не веришь.        Меня завораживало. Затягивало. Пожирал нежный огонь. И больше было не важно, был он злом или добротой. Его доброе и мое злое были одним и тем же. Головокружительным единством.        - Ты сегодня очень красивая, - прошептал Влад.        Я не сразу услышала его.        - Посидим еще? - он улыбнулся.        Сухие, скованные движения. У меня почему-то получалось думать только о закрытых шторах. Не сравнивать. Отключиться. Ответить. Тело подыгрывало, заставляя щеки пунцоветь. Смотреть без интереса в беззащитном оцепенении.        "Вранье" - проносилось в голове.        Это не доставляло дискомфорта.        Я улыбнулась, закусив губу. Сейчас он уступит. Нужно только немного выждать. Поцеловать еще раз. Посмотреть приторно сладким взглядом, и он соскользнет, влекомый собственным весом. В смирение. В самозабвение. Мою открытую, тугую ложь. Он станет покорным и кивнет.        - Ладно, если тебе нужно задержаться в школе, - глаза Влада блестели в темноте. - Я прикрою на дополнительных.       Негодяйка.        Учитель рассмеется, когда я расскажу ему об этом. Его приводят в невероятную радость мои лицедейства, которые так потакают его самолюбию. Он курил и улыбался пустоте. В такой странный момент между нами будто бы возникала еще одна прочная связь.        - Ты ведь понимаешь, что это не обязательно? - Денис вылил остатки кофе в раковину и поставил кружку. - Это удобно, но не обязательно.        - Как ты себе это представляешь? - я подтянулась на руках и уселась на кухонную тумбу. - Вот так просто заявить ему и родителям, что все кончено? Мать съест весь мой мозг. Не знаю, да и не хочу знать, почему это настолько важно, но от меня многого не требуется.        - Малышка, - он подошел и провел пальцем по моей щеке, - ты решила достаточно цинично пользоваться своей молодостью.        - Разве ты ей так не пользовался? - усмехаюсь.        - И к чему это привело? - мужчина саркастически улыбнулся. - Но все же. Я больше не имею права тебе что-то советовать. Да и, мне кажется, ты уже можешь претендовать на интеллектуальную самостоятельность.        - И часто ты успокаиваешь себя этим? - я сложила руки на груди.        - Пару раз за день, - закатил глаза учитель.        - Зачем? - мой палец коснулся его шеи. - Ты так упрям.        Мужчина отстранился и нащупал пачку сигарет. Пару раз чиркнул зажигалкой. Закурил.        - Я не упрям, - он выдохнул дым в приоткрытое окно. - Я не люблю пьянеть. Мне всегда нужно думать о том, что происходит. Контролировать.        Ублюдок.        Я снова усмехнулась.        Он боится. Так сильно боится потерять чувство собственной реальности, что все проверяет на подлинность. Пытается принять на себя образ человека. Земного, уравновешенного, уверенного в себе, не подчиняющегося искушениям искусства, политики и психологии. Чтобы каждый в его присутствии чувствовал себя некрасивым, нескладным, обуреваемым всеми возможными смехотворными наваждениями.        Но посмотри.        Я сижу напротив тебя, а значит, что на человека ты все-таки мало похож.        Противные серые дни тянулись очень медленно. Выворачивали наизнанку. Запускали мысли в обратном порядке. Мы курили с Вовкой за школой, посмеиваясь друг над другом. Но все чаще просто молчали, рассматривая облака. Его беспокоило. Его метало из стороны в сторону, а я не могла набраться мужества, чтобы спросить. Один единственный вопрос, который имел бы хоть какой-то вес из всего разговора.        Тишина.        Прости.        - Какие планы на день Святого Валентина? - смеясь, спросила я парня, когда мы вышли с последнего урока.        - Как всегда, - хмыкнул он. - Надеть крылья купидона и попытаться не обосраться блестящей радугой.        - Да иди ты, - закатываю глаза. - Я серьезно вообще-то.        - Олька, - он остановился и посмотрел на меня. Напустил на себя холодный, чопорный вид безразличия. И собирался сказать мне что-то такое же ледяное, но меня окликнули из другого конца коридора.        - Ковалевская, я везде тебя ищу, - возмущенная и раскрасневшаяся Альбина подошла к нам. - Ты так и не написала тест по профориентации. Мне нужно завтра подать результаты в министерство.        - Я поступаю в медицинский, - отвечаю с сухой улыбкой. - Зачем мне тест?        - Оля, - женщина строго посмотрела на меня, - если бы от нас не требовали подробных отчетов, то я бы давно уже нарисовала этот тест за тебя, - Вовка усмехнулся, а завуч тут же сердито на него посмотрела. - Там нужно вдобавок написать небольшое сочинение. Это на полчаса, не дольше.        Я поджала губы и кивнула.        - А мое вы уже читали? - со смехом спросил одноклассник.        - Аверин, - Альбина насупилась, - ты мне еще должен принести справки за свои прогулы. Где ты опять был? Почему тебя вчера не было ни на одном уроке?        - Ну Альбина Станиславовна, - простонал парень, уже жалея, что влез в разговор.        - Не надо мне тут, - женщина нахмурила брови, - я матери твоей позвоню, все ей расскажу, - завелась она, но вдруг вспомнила о моем существовании. - Оля, иди в сто второй, там Рима Сергеевна, она все тебе расскажет.        Я смутно помнила Риму Сергеевну - нашего школьного психолога. Это была грузная, немолодая женщина, которая постоянно жаловалась на отекшие ноги. В среднем звене она часто приходила к нам со странными заданиями рисовать свои ассоциации и цвета мыслей, но ближе к десятому классу пропала. Наверное, психика наша стала устойчивей, или просто ей надоело рассматривать откровенные вариации на тему камасутры и гениталий, которые неизменно ей рисовали парни.        - Увидимся, - сочувствующе кивнула Аверину и поплелась в другое крыло.        Времени у меня на это, конечно же, не было. Но спешить на встречу с Владом я не собиралась. Эти мысли навевали скуку. Уж лучше рисовать гениталии, чем чувствовать вялые, влажные поцелуи Влада.        Я коротко постучалась и вошла.        Глаза девчонки за первой партой тут же вспыхнули.        Это даже забавно.        - А ты что здесь делаешь? - нахмурилась Северова. Я не ответила. Прошла и села за парту через ряд от одноклассницы. - Глухая?        - Нет, - невозмутимо.        - Чего приперлась? - девушка развернулась корпусом в мою сторону.        - Тест писать, - фыркнула я и отвернулась.        Алина еще раз смерила меня презрительным взглядом и уставилась в окно. Странное молчание. Меня почему-то не покидало ощущение, что я должна ей что-то сказать. Но это желание загустевало в голове и не давало раскрыть рот. Произнести хотя бы звук. Я тряхнула головой, чтобы сбросить это наваждение.        А она будто бы тоже чувствовала эту необходимость. Ее горло тоже начали наполнять слова. Они подступали, как тошнота. Накопившаяся желчь, и это вакуумное пространство с плотно закрытой дверью. Я точно знала, что Алина ненавидит меня. И у меня нет другого выбора кроме, как уважать эту ненависть. Потому что между нами, несмотря на нее, появилось нечто вроде солидарности.        Она смотрела на меня, но не замечала. Она видела на моем месте совершенно другого человека. Щурила глаза. Я видела, как лучи солнца выбеливают ей лицо и на секунду даже удивилась, насколько сильно я могла понять.        - Кто-то еще придет? - одноклассница даже вздрогнула от звучания моего голоса.        - Вика, - ответила она.        - Знакомая компания, - усмехнулась я, и Северова резко повернула голову.        - Заткнись, - прошипела.        Ее пальцы нервно постукивали по поверхности парты. Через рыжие кудри проходил свет и делал ее голову похожей на включенную лампочку. Стерва. Бестия.        - Решила доебаться? - прищурила глаза. - Давай, но просто знай, что он с тобой только мне на зло.        Ядовитая масса потекла из нее.        - Нет, - я усмехнулась. - Ты все не так поняла.        - Зато ты, я смотрю, все поняла отлично, - девушка крутанулась на стуле и поставила ноги в проход. - Не боишься, например, что в следующий раз, когда твой мальчик будет ждать тебя у школы, к нему подойду я и мило побеседую о том, какая ты на самом деле сука?        Она давно это планировала. И теперь говорила с явным удовольствием. Ей нравилось думать, что она ставит меня в тупик. Снова загоняет в ловушку.        - Расскажу, как ты мило ебешься на стороне со своим одноклассником, - продолжала Северова. Ей хотелось получить сто процентов гарантии. - Думаю, что он будет в восторге.        Она была безумна в своем стремлении. Восхищала, но все же так хотелось хорошенько ей врезать.        Безмозглая курица.        - Почему ты просто не можешь поговорить с Авериным? - выпалила я на одном дыхании. Лицо одноклассницы тут же потускнело.        - Не твое дело, - фыркнула она. - Не лезь и все. Оставь его.        - Мне он не нужен, - выдыхаю. Острый взгляд рассматривает меня в поиске еще одной мишени. Промах. Я смотрю на нее прямо.        - Тогда чего ты таскаешься за ним, а? - с явным ехидством.        - Мы просто курим иногда за школой и все, - я пожала плечами.        - Ну конечно, - она засмеялась. - Отличница и главный раздолбай вдруг сдружились за одной сигаретой. Не еби мне мозг.        Стерва.        - А как же главный раздолбай и первая мисс школы? - я подняла одну бровь. - У которой даже мистер есть.        Пухлые накрашенные губы напряглись и сложились в тонкую линию.        - И чего ты хочешь? - Северова сложила руки на груди.        - Ничего.        - Ковалевская, ты заебала меня! - она вскочила на ноги. - Просто, блять, скажи, чего тебе от меня надо? Отомстить? Окей - сделано. Чтобы я не трогала тебя? Да пожалуйста. Делай, что хочешь, но прекрати уже. Ты слишком далеко забралась.        Девушка села и откинулась на спинку стула. Раздавлена. Уничтожена. Когда-то это бы меня удовлетворило. Невероятно порадовало. Но эти мечущиеся глаза. Побег. Ревность. Я чувствовала к ней только жалость, с капелькой отвращения. Она сама себя приговаривала, сама унижала себя еще больше. Полностью уничтожала то скудное достоинство, что у нее осталось.        - Это глупо, - я вздохнула.        - Что глупо? - раздраженно.        - Ты ведь понимаешь, что между нами ничего нет, - я смотрела ей в глаза.        Она не понимала.        - Мне плевать, - монотонно.        - Сама себе противоречишь, - усмехаюсь.        Молчание. Секунда. Вторая. Все быстро возвращалось на места, позволяя нам снова стать совершенно чужими. Отбросить все попытки. Да и зачем? Это настолько же странно, как я и Аверин. Как - она и Аверин.        Пытаться поговорить с Северовой.        Такая глупость.        Всегда можно просто спорить. Объяснять так или этак. Разницы никакой. Эта тошнотворная реальность все равно будет существовать. Делай, что хочешь, но тебе не стать противоположностью.        - Что он тебе говорил? - ее голос разрезал меня пополам.        - О чем ты?        - Не придуривайся, - она убрала волосы за спину и повернулась ко мне. - Что он тебе рассказал?        - Ничего, - я пожала плечами. - Он не говорит о тебе.        Она вздрогнула, но тут же нахмурилась.        - Я не собираюсь перед тобой исповедоваться, - зло.        - Ты должна говорить не со мной, - вздыхаю. - Я здесь правда ни при чем.        - Что вы тогда делали в туалете? - прищурилась Северова. - Вика сказала, что вы целовались.        - Что? - я не удержала смешок. - Бред.        - А что тогда?        Поджимаю губы.        Прошлое взорвалось. Сердце бешено заколотилось. Шероховатый голос зазвучал в голове. Он произносил слова жестко и отрывисто. Они выскакивали из горла учителя то медленно, то быстро. Резкие. Больные.        - Блять, Оля! - воскликнула девушка, чтобы привлечь мое внимание.        - Я плакала, - выскочило самопроизвольно. - Денис Алексеевич орал на меня из-за экзамена. И я разрыдалась, как идиотка.        Алина посмотрела на меня с некоторым отвращением. Она не поверила. Но кивнула. Долго молчала, пытаясь найти какой-то ответ.        Он мне не нужен.        Но ведь вчера.        Это было только вчера.        Нет. Сколько уже прошло времени? Что произошло с тех пор, что все так изменилось? Учитель улыбается. Дни шли точно так же, и все поменялось. Когда это произошло? Балконная дверь закрылась за моей спиной. Она вдруг обрела реальность. Все, вплоть до мельчайших деталей, появилось перед моими глазами. Когда? Привычная тревога вернулась укоренилась в сердце. Время снова тронулось с места. Неумолимый, лихорадочный механизм. Каждая секунда разрывала, как зубец пилы. Каждая секунда приближала меня к непоправимой потере.        - А Аверин у нас значит, как рыцарь, всегда подставит плечо девушке в беде, - фыркнула Северова. Она сказала это так неопределенно. В пустоту. Что, наверное, даже больше просто себе, чем мне. - Придурок.        Я посмотрела на ее раскрасневшееся лицо. Вызывающее. Вне досягаемости. Северова была прямо передо мной. Жестокая, молодая, капризная. Одинокая. Больная.        - Скажи ему, что я хочу поговорить, - жестким голосом проговорила она.        - Я вам не посыльный, - усмехаюсь.        - Сложно? - глаза сверкнули.        - Попроси.        Одноклассница усмехнулась. Встала и сделала несколько шагов в мою сторону. Каблуки отбили удары по застарелому линолеуму.        - Я не буду тебя ни о чем просить, - она сложила руки на груди.        - Ладно, - я пожала плечами.        - Ковалевская, - она нахмурилась. - Ну, Оля.        - Что? - я знала, что так просто мне с рук это не сойдет.        - Блять, ну не веди себя, как сука, - простонала девушка. - Ты ведь все равно скажешь ему.        Мне было легко всегда представлять ее абстрактной ядовитой массой. Нечто, с чем мне не хотелось разговаривать и встречаться. Понимать. Думать. Но сейчас, будто бы между нами одна за другой зажигались лампы. Из серого нечто девушка превращалась в реальную плоть. Единственное в своем роде существо.        - А ты сама можешь не вести себя, как сука? - поджимаю губы. - Хотя бы раз?        Она закатывает густо подведенные глаза.        - Слушай, в чем твоя проблема? - я вздохнула. - Переизбыток вариантов в голову ударяет?        - Да иди ты, - девушка поставила свою сумку на парту и стала забрасывать в нее свои вещи. - С тобой невозможно нормально разговаривать, ты всегда нос задираешь. С самого первого класса. Оля, блять, лучше всех. Наклеим Оле огромную звезду отличия прямо на лоб. Что он вообще в тебе нашел?        Она рванула к двери, но зацепилась кофтой за стул, и тот потянул ее обратно. Послышался треск ткани.        - Твою мать! - заорала рыжая. - Блять, из-за тебя все, ебанутая!        Я не удержала смешок.        - Чего ты ржешь? - крикнула Северова, но ее губы тоже подрагивали в улыбке. - Ковалевская, от тебя одни проблемы.        - Ты сама себе проблемы устраиваешь, - вздыхаю и скрещиваю руки на груди.        - Кто бы говорил, - она пыталась отцепить свою кофту от стула, но только делала дыру в ней больше. - Что вообще с тобой случилось в этом году? - хитрые, лисьи глазки с интересом посмотрели на меня. Пальцы замерли, оставив и стул, и ткань.        Нельзя думать.        Все должно происходить само собой, без слов, в силу обстоятельств. Чтобы потом не упрекать себя. Спокойствие. Без гнева и с печальным недоумением. Я иду, потому что не имею ни малейшего желания отказаться от него. Уже свершилось. Я должна замучить себя удовольствием. Оно непрерывно возрождается.        Денис снова закурил.        Северова посмотрела на меня с некоторым недоумением.        Влад поцеловал.        Вовка усмехнулся.        Оля? О л я ? Оля?        - Ничего, - я не узнала свой голос. - Ничего со мной не случилось.