Чертёнок

      Алый свет жёг глаза, а с лестницы, ведущей в подпол, доносилась громкая музыка. Лука стоял с подносом в руках у барной стойки и терпеливо ждал, пока бармен внесёт последние штрихи в оформление коктейлей. От работы было не продохнуть. В пятницу в подобные заведения за выпивкой и хорошим настроением стекалась масса народа.       Луке было интересно, скольким из людей здесь сегодня разбили сердце. Его мысли периодически возвращались к Маринетт. Он всё ещё чувствовал себя паршиво, но работа помогала отвлечься. И вот он принимал заказы, разносил напитки, улыбался и желал хорошего вечера, а позже получал хорошие чаевые за хорошие манеры. Здесь его любили, и он, зная это, с душой втягивался в работу, точно это было каким-то развлечением.       Здесь, на нулевом этаже, сидели те, кто приходил поболтать в компании за стаканчиком пива или в очень гордом и жалком одиночестве занять столик, завистливо поглядывая на шумные группы и промачивая горло каждые десять секунд от нечего делать. На нижнем этаже, куда уходила узкая лестница, всегда царил полумрак и играла оглушительная музыка. Там всегда вились те, кто жаждал уйти в отрыв или затянуть всей толпой песню, слова которой у всех были на слуху. Оттуда нередко приходили люди, покупали бутылочку пива и, довольные, возвращались в хаос, в весёлый ад, туда, где жарко и бравурно. Туда, где пахнет потом и разлитым алкоголем.       Смена Луки оканчивалась в полночь, примерно полчаса он добирался до квартиры, где-то в час засыпал. Сна вполне хватало, чтобы быть на рабочем месте в музыкальном магазине, открывающемся в десять часов утра. Синяки под глазами превратились в хронические, но Луку всё устраивало. Он любил такую жизнь и грезил мечтами о том, что когда-нибудь у него будет собственный музыкальный магазин в каком-нибудь маленьком городке на юге Франции. А работа в баре давала так необходимый дополнительный заработок и не давала заскучать.       На оставленном в подсобке телефоне высветились сообщения и пропущенный от Маринетт. Ему нужно было время, чтобы забыть сказанное Джулекой, но Дюпен-Чен настойчиво напоминала о своём существовании.       Уже вне формы официанта Лука устало опустился на барный стул перед барменом, для которого теперь он являлся не коллегой, а клиентом. Ему хотелось забыться на какое-то время, ощутить лёгкое головокружение и полную свободу, которую ему давал алкоголь. Возможно он перезвонит Маринетт и, если ему хватит мужества, спросит напрямую об Адриане. А если нет… то они просто проведут хорошо время.       — На тебе сегодня нет лица. С девушкой поссорился? — Вивьен, спокойный мужчина на вид лет тридцати-сорока с несколькими глубокими морщинами на гладко выбритом лице, носивший строгую прическу, что, казалось, совсем не подходило анархичной атмосфере заведения, в котором он работал, облокотился о барную стойку, любопытно щурил глаз и ухмыльнулся так, чтоего белый клык заблестел под софитами. В его проколотых ушах мерцали круглые, золотые гвоздики. Воротник синей рубашки был небрежно расстёгнут, а завёрнутые рукава открывали вид на чёрную татуировку, расползшейся по всей руке.       — Допустим. Почему ты так подумал? — Лука потёр слезящиеся от усталости глаза.       — Я просто назвал самую распространённую причину, почему морды посетителей бывают кислыми, — он ухмыльнулся, разводя руками. — Но ты можешь думать, что я просто психолог. Наверное, нужно было пойти учиться на врача, а не это вот всё.       — Может быть…       — Обычно ты просто задумчивый. Но сегодня… Расскажи — легче станет. Я тебе налью по дружбе.       Лука не смотрел на Вивьена, но слышал, как за стойкой началась возня: опустился стакан, зашуршали крышки, бархатно зароптал и булькнул алкоголь, звякнул лёд, — и через минуту к Луке подкатила рюмка. Он знал, что в конце концов ему придётся заплатить за выпивку несмотря на сказанное Вивьеном.       Бармен одобрительно кивнул, когда Лука поднял на него взгляд, а потом его лицо приобрело вид серьёзный и сосредоточенный, будто ему было действительно не всё равно. В глазах Вивьена читалась отцовская снисходительность и волнение, и Лука понимал, что сейчас, наверное, впервые за жизнь произойдёт его разговор сына с «отцом». Он старательно подбирал слова, чтобы лучше выразиться. Разговоры не были его сильной стороной.       Когда же Лука рассказал всё, как есть, Вивьен какое-то время сохранял молчание, задумчиво потирая ладони. Куффен терпеливо ожидал вердикта.       — Ты либо самый везучий, либо самый большой неудачник. И всё зависит от одного маленького нюанса: когда она написала тебе, она уже была в отношениях? — Вивьен вкрадчиво посмотрел на него.       Лука попытался вспомнить, говорила ли ему что-то подобное Джулека. Но безуспешно, и в этом не был виноват его уже пьяный и уставший мозг. Его сестра ничего не знала об отношениях Маринетт и Адриана.       — Это мне неизвестно, — отвечал он, растирая лоб.       — Тогда тебе остаётся лишь поговорить с ней откровенно. Или ты можешь продолжать вашу игру. Погоди, у меня клиенты.       Вивьен отвлёкся, и у Луки было время полноценно погрузиться в себя. Неужели снова настанет момент того самого «серьёзного разговора», которого боялись все влюблённые пары. Когда в последний раз это произошло, его отношения прекратились. Он понимал, что ключевую роль в сохранении отношений играло желание их сохранить, и сомневался, что хочет остаться с Маринетт. День назад ему казалось, что её слова о любви имели вес. Он чувствовал себя вдвойне глупо: потому что верил Маринетт и потому что убивался горем из-за отношений. Хотя второе являлось поверхностной причиной. «Достаточно ли я хорош?» — спрашивал себя Лука и не мог ответить точно, чувствуя себя лишь запасным вариантом, всегда готовый дать дополнительный шанс.       — Но, честно, не нравится мне это всё. По твоим словам, она готова метнуться кабанчиком к этому Адриану, — внезапный голос Вивьена заставил Луку вздрогнуть. — Я видел его. Кажется, одна моя подружка коллекционирует с ним рекламные постеры. И по тому, что я слышал, многие девчонки готовы ему просто отсосать.       — После твоих слов мне стало легче, — сказал Лука хмуро.       — Нет, я просто реалист и херовая группа поддержки. Обычно я не говорю с клиентами, но ты мой особенный. Прими то, что у тебя нехилая конкуренция, — он снова облокотился о стойку, и казалось, что сейчас он по-дружески хлопнет его по плечу, однако этого не произошло.       — Да, ты чертовски херовая группа поддержки.       Вивьен усмехнулся и, проигнорировав, продолжил:       — Понимаю: ты боишься, что твоя Маринетт бросит тебя. Но ты даже не предпринимаешь никаких мер, чтобы этого избежать.       С языка чуть не сорвалось «неудачник». Лука чуть не рассмеялся над тем, с какой поразительной покорностью он принял такую унизительную характеристику. Нужно было что-то менять. Что? Уму непостижимо! И он вновь вернулся к разъедавшим мыслям о Маринетт. Что она думает о нём? Планирует ли она с ним будущее в таких же мельчайших подробностях, как когда-то планировала имена их с Адрианом общих детей? «Эмма, Льюис и Хьюго? Мне больше нравится Ария», — подумал он.       Он всё ещё был влюблён…       На дне рюмки в каплях алкоголя катались подтаявшие кубики льда. Лука заплатил за выпивку и вышел из душного бара. На улице было не многим лучше. Лето в Париже адское.       Пустые улицы вверяли Луке романтическое настроение, как и градус алкоголя, теперь уже игравшего в крови. Куффен надеялся на то, что сейчас он действительно шёл к себе домой, а не валялся под барной стойкой. Пряча руки в карманы толстовки, он шёл вперёд по выученному маршруту, мечтая только об одном — рухнуть в постель и закрыть глаза.       В грязном подъезде стоял полумрак. Несколько мотыльков безрассудно билось о подъездную лампу. Лука медленно поднимался по лестнице, но на третьем лестничном пролёте он остановился, поражённый и даже протрезвевший, — свесив ноги, на подоконнике сидела Маринетт. Она заинтересованно и даже обеспокоенно изучала его вид.       — Думала, ты сегодня ночуешь не здесь. Но я рада, что ошибалась, — она облегчённо выдохнула.       Он не ожидал увидеть её настолько скоро. Она не боялась, что он поднимет тему сегодняшнего утра? Или она была уверена в том, что он струсит? Была ли это просто игра его воображения?       — Почему ты здесь? — Лука встревоженно спросил, подходя ближе.       — Мне захотелось увидеть тебя. Нельзя? — её юркие раскосые глаза засверкали ярче. Подъездная лампа освещала округлые скулы на таком же круглом лице.       Это точно фантазия. Он спал.       — Уже поздно. И твои родители, они знают?       — Нет, — Маринетт пожала плечами. — Они уверены, что я ушла на ночёвку к Алье.       Она сидела, чуть наклонившись вперёд, словно ожидала, что он подойдёт ближе. Но он не смел приблизиться, боясь прекратить чудесный сон.       — Давно сидишь?       — Не очень. Я помню, ты сегодня работаешь, и звонила, чтобы предупредить, что прийду. Ты видел?       — Нет, — соврал он.       — Ну и ладно. Возможно, так тебе ещё приятнее видеть меня, — она ослепительно улыбнулась.       «Ещё как», — мысленно ответил Лука и не смог и дальше противиться соблазну подойти ближе.       — Боже, ты пил? От тебя пахнет, — Маринетт удивлённо рассмеялась.       — Ты настоящая? — как бы не веря, он произнёс. Его руки нашли её оголённые бёдра, прошлись по спине.       — Конечно, — она улыбнулась, целуя его и подтверждая свои слова.