***
Тейлз блуждал во тьме уже долгие часы. Может быть, даже дни — точное время не поддавалось определению. Одно он знал наверняка: он ничего не желал так сильно, как освобождения из этого кошмара. Его уши изголодались по звуку, глаза — по цвету, а душа хотела избавиться от непередаваемой тяжести, что давила Тейлзу на все его члены и, кажется, медленно лишала рассудка. Земля под ногами — скучный, безликий, серый камень, лишённый всех признаков жизни, — была равноправной частью этого проклятого мира, как и чернота, царившая вокруг. Ни капли света не пробивалось сквозь неё, кроме, пожалуй, слабого свечения, что исторгал из себя сам Тейлз, наверное, на правах живого существа. Уже который час (или день?) он бороздил просторы тьмы в поисках ответов, подсказок, хоть чего-нибудь, что помогло бы ему спастись. Сначала он был напуган, но полон надежды. Затем он успокоился, и во время своего путешествия стал хладнокровно и логично мыслить, методично отбрасывая совсем уж неправдоподобные догадки, и накапливая вопросы, на которые вполне возможно найти ответ. Но сейчас ему хотелось упасть на землю и кричать. Просто выпустить из себя всё, что переполняло его разум. Темнота была живой, в этом не было сомнений. Она наслаждалась его мучениями, дразнила фантомами и обманчивыми силуэтами, которые не стеснялась ткать из материи своей чёрной сущности. Но лисёнок твёрдо нацелился не сдаваться. Если он отбросит попытки выбраться отсюда, значит, он признает свою слабость и проигрыш, а такого удовольствия теневому миру он доставлять не намерен. Он будет смелым как Соник! Мысль о друге опечалила Тейлза, но вместе с тем придала ему сил. Лис на инстинктивном уровне чуял, что именно эта тьма была повинна в смерти его друзей. Она забрала их, утопила в себе, и, может быть, они тоже сейчас скитаются по её просторам. Тейлз испытывал ненависть к ней, а ещё немного к Шедоу. Он совсем не ожидал подобного от всегда серьёзного и собранного ежа, который никогда не поддавался своим эмоциям… До того самого момента. Хоть Тейлз и злился на Шедоу, в глубине души он понимал смысл его поступка. Что бы сам Тейлз сделал с теми, кто отнял у него друзей? Наверное, то же, что и Шедоу. Однако думать об этом было пока рано. Сначала нужно было спастись. То, что коммуникатор сорвался с его руки, когда Шедоу принял суперформу, и валялся теперь где-то на колонии Арк, раздражало Тейлза до зубного скрежета. Это означало не только, что он не сможет связаться с Шедоу и Руж, но и то, что он не сможет связаться с Сильвером. Лисёнок на самом деле создал четыре коммуникатора — первый из них достался именно ежу-телекинетику. Ещё до того, как пропал Соник, Тейлз побывал в будущем. Он хотел ввести Сильвера в курс дела, потому что был уверен, что серебряному ежу не грозит участь пропавших, а значит, на него можно будет положиться. Такой ход мог обеспечить кучу возможностей и места для манёвра, но теперь из-за одной поистине идиотской случайности канул в тартарары. И лису ничего не оставалось, кроме как идти всё дальше и дальше в поисках ответов, в существовании которых он даже не был уверен.***
Когда Шедоу легко вынырнул из дремоты, он обнаружил себя в какой-то просторной белой комнате, лежащим на чём-то жестком и холодном. Яркий химический свет больно бил по глазам, но ёж всё равно жадно осматривался вокруг, пытаясь понять, где он. Смотреть, впрочем, было совсем не на что — кроме металлический кушетки под ним, никакой мебели больше не было. Шедоу не мог найти даже двери или хоть какого-нибудь входа, и этот факт его сильно нервировал. Что-то спадало ему на глаза. Шедоу потрогал свою голову и понял, что она перебинтована. Это удивило его больше всего. Что произошло? Как бы ёж ни напрягал свою память, он не мог вспомнить ничего. За его спиной раздался шум. Шедоу обернулся и увидел, как дверь, которая раньше была неотличима от стены, отъехала в сторону. В проёме показался молодой парень в халате и, когда они встретились взглядами, заулыбался и побежал прочь. Во второй раз Шедоу находился в полной растерянности. А когда в комнату вошло ещё три человека, он уже не знал, что и думать. — Профессор, взгляните, его раны почти затянулись, — сказал парень пожилому усатому мужчине в очках. При виде него на задворках сознания Шедоу задребезжало узнавание. — А что Вы хотели? — не без гордости ответил профессор. — Совершенная Форма Жизни! — Первым делом следует проверить черепное давление, — заговорил третий незнакомец. — Затем взять анализ крови, а уж потом… — Извините, — перебил Шедоу. — Где я? И кто вы такие? Ранее увлеченные разговором визитёры теперь смотрели на Шедоу в молчаливом недоумении. Под их вопросительными взглядами ежу стало не по себе. — Шедоу, — заговорил усач. — Ты не помнишь меня? Зуд в мозгу становился всё сильнее и сильнее, пока Шедоу пытался вспомнить личность визави. Но ему это всё же удалось. — Профессор… Джеральд? — увидев счастливое выражение лица профессора, Шедоу пробормотал также. — Роботник… — Да, всё верно! А кто я такой? — Мой создатель. — Правильно. Что ещё ты помнишь? — Помню… Марию. И что я родился на колонии Арк, — под нетерпеливыми взглядами вошедших Шедоу судорожно пытался вспомнить хоть крупицу информации, но вскоре сдался. — Вот и всё, что я помню. В некогда довольных глазах профессора засверкало разочарование. — Что же, это не так уж и плохо, — сказал он, обращаясь к своим спутникам. — В конце-концов, при таких травмах мозга последствия могут быть куда хуже. — Травмах? — снова встрял в разговор Шедоу. — Каких таких травмах? Где я их получил? Профессор посмотрел на Шедоу со странным выражением лица. От сгустившийся неуютной тишины комната будто стала меньше. Пожевав нижнюю губу, профессор ответил голосом мягким, но твердым, неприемлющим никаких возражений. — Шедоу, мы поговорим с тобою об этом позже. Сейчас тебе следует проследовать с доктором Смитом на процедуры, а затем и в столовую. А вечером тебя навестит Мария. При одном только упоминании имени подруги, в груди Шедоу расцвело тепло. — Вот, хороший мальчик, — сказал профессор, когда ёж с улыбкой на лице спрыгнул с кушетки и направился к выходу вместе с молодым парнем, который и оказался доктором Смитом. В голове Шедоу табунами неслись всевозможные вопросы. Но как только он вышел из комнаты, его разум стал как чистый лист, а челюсть отвисла от шока. В коридоре царил неописуемый бардак: стены, хоть и были сделаны из металла, были покорёжены и обуглены, проводка свисала с потолка и угрожающе брызгала электрическими искрами. Даже пол, казалось, пережил настоящую бомбардировку, и будто того было мало, был весь измазан чем-то вязким и дурно пахнущим. Доктору Смиту было заметно неуютно, но он выдавил из себя фальшивую улыбку: — Сейчас у тебя по расписанию осмотр. Он займёт много времени, так что успеешь проголодаться. — Что здесь произошло? — спросил Шедоу и всей шкурой почувствовал, как его сопровождающему был неприятен этот вопрос. — Профессор Джеральд ответит на все твои вопросы. — Почему Вы не можете этого сделать? Шедоу приметил, что лоб доктора Смита покрылся россыпью пота. — Потому что у нас расписание, — ответ сочился неумелой ложью. — Разговор об инциденте тебя сейчас не касается. — Инциденте? — Шедоу твёрдым взглядом врезался в доктора. — Каком таком инциденте? Тот сию же секунду стал напоминать шпиона, которого рассекретили и ёж понял, что задел его за живое. Шедоу жаждал узнать, что же за травму он получил, почему у него отшибло память, что случилось с коридором и многое-многое другое. С самого момента пробуждения он чувствовал странную слабость в теле, совсем несвойственную для него, а также туман в голове, который мешал ему быстро и связно мыслить. Всё это не складывалось в одну картину. Единственным выходом ежу казалось постепенно узнавать всё больше и больше информации, чтобы заполнить пробелы в памяти и найти ответы на все свои вопросы. — Ну же, Смит, что это был за инцидент? — Это не твоё дело, Шедоу, — раздалось сзади. Ёж оглянулся через плечо. За его спиной стоял целый отряд вооружённых людей, одетых в белые халаты. Они смотрели на него с опаской и пристальным вниманием, как на опасное животное, готовое наброситься в любой момент. Шедоу вопросительно поднял одну бровь. — Опустите оружие, — сказал он. — Иначе я всё расскажу профессору Джеральду. — А кто ты думаешь, нас сюда прислал? — с какой-то усмешкой проговорил один из них. — Иди куда тебе велено и без разговоров. Шедоу моргнул. Зачем профессору это было нужно? Ёж не хотел встревать в конфликт и покорно пошёл вслед за доктором Смитом, мысленно сделав себе зарубку спросить у профессора об этом всём. «Как только я проснулся, странной казалась только повязка на голове», — подумал Шедоу и оглянулся на вооружённый эскорт. — «А теперь странно всё».***
Тейлз упрямо шёл вперёд, но по его мордочке горстями катились слёзы бессилия и отчаяния. Ему не удалось сдержаться — бесконечная темнота и полная тишина так сильно давили ему на психику, что, казалось, если бы он не нашёл выхода своим эмоциям, он бы просто сошёл с ума. Это было недалеко от правды. Вот уже несколько раз Тейлза посещали слуховые галлюцинации, а перед глазами то и дело начинали плясать разноцветные пятна. Бывало, они загромождали лису всё поле зрения, будто дразнили его, и служили грустным напоминанием о ярких красках настоящего мира. Тейлз раздражённо вздохнул, когда пятна появились снова. Из-за слёз они размылись, потеряли всякую форму и, что ещё хуже, большая часть из них была синего цвета, такого же, как шёрстка его лучшего друга. Оттенок совпадал идеально, и лисёнок воспринял это как издевательство. Тейлз решил передохнуть от ходьбы и остановился. От слёз ему действительно стало легче, и чувства тревоги и безысходности в его душе превратились в относительное спокойствие и безмятежность. Он стал тереть глаза, не без удовольствия заметив, что надоедливое пятно пропало. Это было маленькая, но вполне реальная приятность. Потому что блуждать по абсолютно пустому миру, вспоминая давно ушедшего друга — это куда печальнее, чем просто идти, не надумывая себе лишнего. Но когда Тейлз открыл глаза, он понял, что поторопился с выводами. Синее пятно осталось на месте. Более того, оно стало ещё ярче, чем было. Лисёнок пнул воображаемый камушек от досады. Секунду подумав, он решил воспринимать это как испытание, которое нужно преодолеть. Смешно, конечно, считать испытанием такой пустяк. Но Тейлзу было не до смеха. Ещё раз протерев глаза, он всеми силами старался не замечать синее пятно, хоть это и было непросто. Он в последний раз взглянул на него, как раз в тот момент, когда оно начало принимать форму. Тейлз моргнул. Ещё раз протёр глаза. «Нет», — подумал он. — «Быть не может». Он уставился на него, пока его сердце билось всё быстрее и быстрее. Опухшие глаза лисёнка расширились от шока. Мысли кружились у него в голове, как сломанная карусель, пока он пытался вычленить из них хоть толику смысла и порядка. Внутри него клокотала целая смесь чувств: радость, страх, неверие, надежда и удивление. Он так и не смог отвести взгляда от того, что сначала посчитал галлюцинацией. И, о Хаос, как же он счастлив, что это была не она. Это был Соник.