***
За окном солнце уже давно стояло в зените, когда Накахара услышал шаги в коридоре и встал с кресла, чтобы нажать на кнопку кофемашины, зная, что Ацуши не способен нормально функционировать с утра без чашки этого напитка. Теплые руки обняли его за талию и Чуя улыбнувшись чуть повернул голову, получая смазанный поцелуй и тихое. — Ты опять сбежал из спальни раньше меня. Как ты высыпаешься? У Накаджимы были влажные волосы и всё ещё заспанный вид, даже после контрастного душа. — Я не сбежал, просто не стал тебя будить. Нормально высыпаюсь, рядом с тобой тепло. — ответил так же тихо Чуя, поворачиваясь к парню лицом и целуя уже нормально, чуть ероша белые пряди и чуть-чуть вставая на носочки. Ацуши был всё же выше почти на двадцать сантиметров. Накаджима привычно прижал его к себе за талию, не заставляя тянуться вверх и машинально скользнул рукой под рубашку, поглаживая прогибающуюся поясницу. Чуя заурчал в его губы, прижавшись сильнее и чуть отстранился, делая короткий глоток воздуха, чтобы вернуться к поцелую. Ацуши прижал его к кухонному гарнитуру и пробормотал. — Ты опять меня провоцируешь, милый. Прекрати. Накахара недовольно вздохнул и фыркнул, отстраняя его от себя за плечо и впихивая в руки кружку с кофе. — Месяц прошел, у меня даже кошмары пропали, а ты всё ещё держишь меня на дистанции. К чему было тогда вообще это начинать? — резко ответил Накахара, беря со стола свой бокал с вином и допивая в пару глотков. Ацуши поморщился, потер переносицу, поставив чашку на стол и осторожно заметил. — Ты всё ещё иногда плачешь во сне и вздрагиваешь от неожиданных прикосновений. Чуя резко развернулся к нему, со звоном поставив пустой бокал на стол и прошипел. — Не надо искать оправдания, Ацуши. Простой признай уже, что я тебе не нравлюсь и прекрати давать мне надежду. В его глазах блестела ярость, обида, какое-то злое желание причинить такую же боль как причиняли ему. Накаджима тяжело вздохнул. Он сам не особо понимал, что чувствует. Ему нравился Чуя, нравилось его тело, нравился характер, запах, волосы и улыбка, но было что-то настораживающие. Он волновался, что тот обманывает сам себя. — Ты правда любишь меня или просто запутался? — устало вздохнул он, а Накахара криво усмехнулся и приблизился к нему, прошипев. — Считаешь меня настолько сумасшедшим, что я бы цеплялся за первого встречного? Я, может и был шлюхой твоего дорого Дазая, но не по своей воле. Я способен трезво разбираться в своих эмоциях, я не истеричный идиот. Накаджима цокнул языком, закатил глаза и обнял его, поглаживая по напряженной спине. — Ну всё, успокойся, милый. Прости. Я просто не знаю действительно ли ты этого хочешь. Чуя фыркнул, отстранился, плеснул себе ещё алкоголя и вышел из кухни, бросив на последок едкое. — Из нас двоих это тебе стоит разобраться наконец в том, чего ты хочешь. Потому что сейчас это похоже на ребячество.***
За месяц произошло немного событий, но для Чуи всё это было важно. Они ещё пару раз вместе с Ацуши выбирались в город, парню надо было посетить мафию, а Накахара просто решил прогуляться по центральному парку. — Это что? — чуть напряженно рассматривая белый комок шерсти в чужих руках спросил Накаджима. Чуя поспешно спрятал котёнка под шарф, прикрыл краем пальто и поджал губы, отвернувшись. — Его собаки на дерево загнали, я достал. Можно? Он правда не доставит проблем, он просто голодный и замерзший. Худой очень. Ацуши вздохнул, притянул его за плечи к себе и усмехнулся, доставая из рыжих, встрёпанных волос какую-то веточку. У Чуи были грязные руки и колени, а ещё длинная царапина на щеке, но выглядел он счастливым. — Конечно можно. Только давай сначала к ветеринару, вдруг он болеет чем-то. Надо будет лечить тогда. Накахара широко улыбнулся, встал на носочки, целуя парня и выдохнул благодарное. — Спасибо. Котёнок у него под пальто тихо замурчал.***
Теперь их жило трое в большом доме, хотя обитали они по большей части в спальне, гостиной, кухне и кабинете. Чуя сидел в позе лотоса с ноутбуком на коленях и кошкой рядом, пока в полуметре от него вытянулся Ацуши с документами по работе. — Ты не мог бы мне помочь, милый? — позвал Накаджима, костеря английский всеми известными ругательствами. Чуя отвлекся от своего перевода и потянувшись скользнул к Ацуши, уложив голову на плечо и заглядывая в бумаги. — Можешь это перевести? Накахара усмехнулся и кивнул, бегая взглядом по строчкам. — Просьба о финансовой поддержке какой-то западной организации была вами отклонена и это что-то вроде угрозы. Вот здесь они обещают вас уничтожить, а на следующей строчке опять умоляют о помощи. Хотя бы оружием. — пояснил он, зачитывая предложения и сразу говоря перевод. Ацуши понятливо кивнул, отложил бумагу в пепельницу рядом с кроватью и поджег. — В следующий раз будут писать на японском, если выживут конечно. — спокойно произнес он и чмокнул Чую в макушку, обнимая и слушая тихий смех. Несколько мгновений спустя Накахара хотел вернуться к своей работе, но Ацуши удержал его, спрашивая. — Кстати, хочешь съездить со мной в Токио? Мне нужно на прием в министерство, а одному там скука смертная. Чуя дернул бровью в ироничном жесте и протянул. — Ты хочешь втянуть в эту скуку и меня? К тому же, разве можно с кем попало приходить на приемы в министерство? Ацуши хмыкнул, щелкнул его по носу и ответил таким же ехидным тоном. — С кем попало нельзя, а со своим спутником можно. Там бывает красиво, после можем посетить фестиваль в центре, говорят, там весело. Накахара недовольно потер переносицу и мстительной укусил Накаджиму за плечо. — Конечно, я поеду с тобой раз ты хочешь.***
В министерстве тогда и правда было скучно, а в толпе фестиваля Чуя едва не потерялся и оставшуюся часть ночи ходил вцепившись в локоть Ацуши, чем невероятно его забавлял. Но зато они увидели красивый фейерверк, провели время вместе и Ацуши смог наконец избежать общества девушек и парней, пытающихся с ним познакомиться. Чуе хватало одного взгляда, чтобы развернуть их ещё на подходе.***
Накаджима осторожно прикрыл дверь в спальню, но Накахара даже не обернулся, продолжая читать что-то, с говорящим названием «терапия невроза и психоза». Ацуши вздохнул, присел рядом с ним, отобрал из тонких пальцев бокал с вином и привлек этим его внимание. — Что я должен сделать, чтобы ты перестал на меня обижаться? — мягко спросил он, а Чуя лишь фыркнул и перевернул страницу, погладил лежащую у него на коленях Кики. Ацуши прикрыл глаза, сдерживая раздражение и предельно спокойно сказал. — Милый, не веди себя как ребенок. Я не психолог, как ты, и не умею угадывать мысли людей. Просто скажи мне, что я должен сделать. Чуя захлопнул книгу, резко сел, заставляя недовольную этим кошку сбежать на другой конец кровати и раздраженно ответил. — Ты действительно не понимаешь? Просто прекрати вести себя так, будто делаешь мне одолжение каждым своим движением. Да ты даже когда целуешь меня, кажется, что ты заставляешь себя это делать. Я тебе настолько противен? Ацуши вздрогнул, отведя взгляд и поджал губы. Чуя устало вздохнул, потер ноющий висок и взял его за руку, осторожно переплетая пальцы. Он молчал пару секунд, а потом медленно, подбирая слова, произнес. — Мы давно не дети и у каждого из нас есть ужасное прошлое. Я не хочу, чтобы оно преследовало меня вечно. Хочу жить будущим. Счастливым будущим. И я хочу, чтобы в нём был ты. Я понимаю, это кажется бредом, но я люблю тебя. Если ты не чувствуешь того же, то я пойму. Просто скажи об этом и остановимся, иначе от этого будет больно нам обоим. По правде сказать у него сердце не билось, пока он смотрел в желтые глаза напротив и ждал ответа. Он пошел ва-банк этим ходом и если сейчас Ацуши действительно скажет, что Чуя ему не нужен, то всё пойдет прахом. Но если он сделал расчет правильно, то Накаджима больше никуда не денется. Совесть и чувства не позволят. Да, это было подло давить на него, это было нагло и беспринципно, но терять Накаджиму из-за неуверенности или глупости Накахара не собирался. Ацуши вскинул под подбородок и протянул. — Что, если я скажу нет? Что мы будем делать тогда? Чуя дернул плечом и спокойно ответил, понимая, что его просто провоцируют. — Тогда не будет никаких «мы». Я соберу вещи, заберу Кики и уеду, я взрослый мальчик, сам понимаешь. Может быть, останемся друзьями. Ацуши вздрогнул, смотря на него с долей страха. Снова одному, после того как почувствовал на языке вкус радости и счастья? Снова одинокой тенью слоняться по этому темному склепу, сходя с ума от холодной пустоты? Не с кем разговаривать, не будет теплых объятий с утра и некого будет поцеловать, проснувшись? Кто будет пить этот дрянной чай в шкафчике на кухне и готовить просто умопомрачительный глинтвейн с апельсиновыми маффинами? Выпечка это, пожалуй, единственная еда, которую Чуя был способен готовить лучше Ацуши. Накаджима слабо усмехнулся своим мыслям. Серьезно, маффины — это то, что его сейчас волнует? Нет, его волнует больше то, что он не увидит голубых глаз, искрящихся облегчением, когда Ацуши обнимает его после кошмара, что он не сможет больше заплести рыжие волосы в косу под недовольное шипение хозяина шевелюры. Накаджима боялся потерять то, к чему привык так пугающе быстро. Боялся потерять Чую. И осознание этого пришло как гром, оглушая и лишая способности мыслить нормально. Тишина начинала затягиваться и Чуя как-то потерянно улыбнувшись понятливо кивнул, разжимая руку Ацуши и отодвигаясь подальше, но Накаджима поймал его запястье и мягко коснулся губами шрамов. — Не уходи. Накахара замер, услышав мольбу в бархатном голосе и рвано вздохнул, понимая что на самом деле боялся проиграть эту партию гораздо сильнее, чем убеждал себя. Тело била крупная дрожь, но он справился с этим, положил узкую ладонь на щеку Ацуши и ласково улыбнулся. — Не уйду, пока ты сам меня не выгонишь. Я люблю тебя. — прошептал он, а Накаджима горько усмехнулся, прижимая его к себе и запутывая пальцы в волосах, аккуратно перебирая пряди. — Я не хороший человек, Чуя, и я никогда им не стану. — выдохнул он, прикрывая глаза. Накахара сжал крепче рубашку у него на спине и промолчал. «А я гораздо хуже, чем ты думаешь, Ацуши.» — мелькнуло в голове, заставляя нервно улыбнуться. Но, может, для него он станет лучше?***
Дазай постучал по столешнице кончиками пальцев, рассматривая окровавленное, но ещё дышащее тело перед ним. Всё не то, всё не так. Пускай волосы почти того же оттенка и глаза голубые, но это всё ещё не то, что нужно. Чёрт побери, какого хрена он вообще ищет себе игрушки, похожие на сбежавшего Чую? Помешался? «Ты сходишь с ума, признай. Месяц прошел, пора уже прекратить вспоминать его стоны. Но они тебе нравились, да?» — Дазай уже не дергался от этого голоса в голове. Слишком привык, пожалуй, что подсознание озвучивает своё мнение по поводу и без. Нравились? Наверное. Но тут дело было в другом. За свою жизнь Осаму ломал многих, многих трахал, многие при этом были рады. Но Чуя почему-то не подошел под привычную Дазаю планку «используй и убей». Внутри Накахары было что-то злое, черное, отчаянное. Уже сломленное, но зажившее и ставшее ещё злее. Осаму отчаянно хотел получить себе это нечто. Настоящее, хитрое, беспринципное, идущее по головам ради собственного счастья. Дазай за четыре года он перепробовал всё, чтобы извлечь из Чуи хоть капельку того, что он показал ему при первом знакомстве. Безумия. Тогда Накахара играл с ним, сам накидывали на перетянутую бинтами шею петлю и затягивал её, привязывая, понравившегося кандидата на любовь всей жизни, к себе. И вот сейчас Осаму сидит и понимает, что завидует Ацуши, который нашел правильный подход к зверю внутри Чуи и был способен усмирить его одним касанием. По правде сказать, тогда, на кухне в доме Накаджимы, Дазай был уверен, что Накахара ударит его ножом. И если ли бы на пороге не появился Ацуши, возможно, так и было бы, но Чуя определенно не хотел показывать раньше времени всё, чего хочет. Накахара не боялся убивать, он боялся что не сможет остановиться. Это Осаму знал лучше остальных, потому что не раз давал возможность Чуе убить себя, но тот всегда избегал этого. Осаму вздохнул, осушил свой бокал с виски и встал с кресла, застегивая рубашку и поправляя галстук. Пиджак прикрыл пятна крови на рукаве чуть пониже локтя, но переодеться всё равно нужно, перед тем, как ехать к боссу. А здесь за него приберут. В комнате остался лишь нож, пара шприцов и голое, уже мертвое тело парня с рыжими волосами. И что ему теперь делать с этим помешательством? Чуя точно не подпустит его ближе, особенно теперь, когда смог найти себе кого-то вроде Накаджимы, с кровью на руках и такой же зависимостью от любви, как у него самого. Убить Ацуши и забрать себе Накахару? Бред, рыжая бестия потом придушит его и всё, он помнил, как Чуя предупреждающие смотрел на него в последнюю встречу. Впрочем, Накаджима тоже был не самым белым и пушистым. Помниться, в первые пару лет жизни в борделе, он убил больше, чем за все последующие. Просто не позволял касаться себя до тех пор, пока не согласиться сам или пока не последует прямой приказ от босса. В конце концов Коё устала прибирать в своём борделе трупы и потребовала перевести мальчика в другой отдел. Огай очень удачно отправил его в шпионы, сдав на руки того самого Осаму, который привел его. Ацуши был настороженным, злым, а позже холодным и расчетливым, четко расставляя приоритеты и ставя свою жизнь и жизни людей, которых считал друзьями, превыше всего. Пожалуй, если дать Накаджиме цель и достаточную мотивацию к её достижению он и босса убьёт, и мафию под себя подомнет в считаные месяцы, особенно если рядом будет Дазай и Акутагава. Осаму мысленно хмыкнул. А это ведь ему пророчат место следующего главы организации. Слепые идиоты, сдалась ему эта возня с бумажками и угрозами? Ему главой отдела контрабанды и шпионажа вполне неплохо сидится. У них с Ацуши были сложные отношения, сначала врагов, потом взаимовыгодного сотрудничества, а теперь некого подобия дружбы. Если не считать Мори, Ацуши был единственным, кого Дазай честно приписывал в члены семьи. Да, они бы убили друг друга без зазрения совести в бескомпромиссной ситуации, но, пожалуй, такой ситуации никогда не случится. Дазай вздохнул, прикрыл дверь в квартиру и щелкнул замком. Вышел из подъезда, закурил, рассматривая серое небо. В их жизни не было места обычной любви, дружбе и остальным чувствам, но они действительно дорожили друг другом, хотя бы потому что, потерять кого-то значило почувствовать себя слабым и неспособным защитить. Осаму хмыкнул, затушил окурок и сел в машину. У него ещё есть дела сегодня, подумать о такой сложной системе, как человеческие взаимоотношения можно было и позднее. Если об этом вообще думать, конечно. Обычно это бесполезно, особенно для таких психопатов, как их веселая семейка.