***
Кенсу подъезжает к какому-то неприметному бару с вывеской, которая то и дело гаснет. До думает, что таких заведений как в арт-хаус фильмах не существует уже давно, и он немного брезгливо ежится в черном драповом пальто. Мараться Кенсу сегодня явно не планировал. С глубоким вздохом он делает шаг к бару и почти кончиком пальца толкает деревянную дверь, что со скрипом открылась перед ним. В нос ударяет резкий запах пива, сигарет и чего-то еще. Кенсу даже не пытается распробовать местные ароматы, он лишь морщит нос и хмуро сводит брови, ища глазами шоколадные завитки волос в темном помещении. Но кто-то машет за дальним столиком в углу и До направляется туда, прижимая края пальто руками. — Не ожидал, что ты приедешь, — широко улыбается парень. — Лучше бы я назначил встречу и место, — цокает До и снимает пальто, аккуратно вешая на соседний стул. — Здесь просто… — Я предупреждал о баре за углом, все честно, — говорит Кай. Спорить Кенсу не хотелось совсем, но добавляет одно: — Если виски будет отвратным, то последствия ты уже знаешь. Кай от чего-то заливисто смеется и До не понимает в каком же он месте пошутил. Потому что плечи парня подрагивают от смеха, пока официант подносит им два рокса с алкоголем. До тут же берет стакан и пробует на вкус чертов янтарный напиток. — Ну и как, мистер Большая Шишка? — спрашивает фотограф. Кенсу лишь молча кивает, что все хорошо и делает еще один глоток, чуть поджимая губы. Напиток в меру крепкий и согревает до самых кончиков пальцев. Кажется, это был Jameson Black Barrel, потому что он отчетливо чувствует привкус ванили, который смягчает горечь и это очень кстати. Он откидывается на спинку стула и расслабляет галстук. Взглядом он ловит пристально следящие за ним глаза Кая. Сам же он с любопытством рассматривает парня напротив него. Непослушные завитки волос торчат в разные стороны, кошачий вырез глаз дарит обладателю непомерную сексуальность вкупе с пухлыми губами и чертовой кожей бронзового оттенка, которая впитала в себя теплые лучи заграничного солнца. Ким Кай был горяч и изящен, но и до мозга костей бесячим для Кенсу, однако, чем именно он так раздражал, определиться мужчина пока не успел. — Что ж, тогда представлюсь настоящим именем, раз уж ты пришел, — говорит парень, протягивая руку. — Меня зовут Чонин. — До Кенсу, — отвечает он и жмет ладонь Кима. — Как ты узнал мой номер? — Ах это, — говорит Чонин. — Парень по имени Сехун дал мне его. Он узнал тебя на снимке. Который к слову был очень популярен на выставке. — А ты по-прежнему без манер и уважения к старшим, — лениво произносит Кенсу. — Окей, тогда буду звать тебя хёном, сойдет? Удовлетворит твое непомерное эго? — говорит Кай, изламывая брови и выуживая откуда-то сигарету, тут же зажимая ее зубами и прикуривая. Ким выдыхает серый дым, который медленно и тяжело растворяется в теплом воздухе небольшого помещения. Кенсу же от такой наглости немного офигевает и зависает. Еще никто не разговаривал с ним так, словно он зазнавшаяся в суете большого города задница. Только Бён мог говорить с ним так в шутку, но не первый попавшийся незнакомый человек. Однако, беззаботность фотографа изумляла и в некоторой степени была глотком свежего воздуха в его жизни. — Ты чертовски бесишь меня, догадываешься наверняка об этом, — говорит Кенсу и достает собственные Pipers сигареты. Чонин тут же любезно помогает прикурить, хмыкая от заявления старшего: — Но ты здесь и даже не собираешься уходить. — Сам не знаю почему, — произносит шатен, глубоко выдыхая дым с ароматом вишни. — Променял корпоратив в Рице на этот захудалый бар. Чонин опирается сложенными руками о столик и смотрит, не отрывая взгляда от Кенсу. Его взгляд томительный, выжидающий. Кенсу не может прочесть, что у того на уме, но почему-то до боли в позвоночнике хочется приблизиться и выдохнуть табачный дым прямо тому в лицо. Тело шатена расслабляет алкоголь, взгляд становится ленивым и движения медленными. Кенсу чертовски устал. Корпоратив вымотал его до чертиков, да дорога до этого дурацкого «бара за углом» заняло не меньше времени. — Твои глаза, — начинает Чонин, указывая зажатыми пальцами сигаретой. — Я бы хотел сделать портретную съемку. — Мое время стоит тысячу долларов в час, — говорит Кенсу. — не думаю, что тебе по карману. — А разве сейчас ты его проводишь не со мной? — Дешевый пикап, — хмыкает До, зажимая пухлыми губами сигарету. — Со мной такое не сработает. Чонин вновь улыбается и обречено качает головой. До Кенсу заносчивый тип, любящий свою работу, деньги, власть. Он упивается своим превосходством и незаурядным умом. Еще чуть-чуть и тот окончательно утонет в пучине нарциссизма. Но эти чертовы глаза, за которые Чонин готов продать душу. Ким тонул в темно-карих глазах, которые видели не мало дерьма и сейчас в них холодный расчет и самоуверенность. Киму хочется запечатлеть это. — А ты только продаешься за деньги? — спрашивает Чонин. — Работа шлюхи, как по мне. — Как-то один клиент сказал мне тоже самое, — говорит До и тушит сигарету в пепельнице. — Угадай чем все закончилось? Чонин кривит губы в усмешке и машет рукой в сторону бара, заказывая еще по одной порции виски. — Твое самомнение меня приводит в восторг, — говорит Ким. — Даже не знаю, как ты живешь с ним? — Я наслаждаюсь жизнью, — отвечает Кенсу. Он разлохмачивает волосы своими длинными пальцами, превращая идеальную укладку в нечто более обыденное. — И это лучшая часть всего, что происходит со мной. Чонин завороженно смотрит, как густые пряди изящно распрямляются и ниспадают на лоб, прикрывая широкие и выразительные брови. Он видит в мужчине квинтэссенцию эстетики, которую хочется потрогать. Вся мишура на нем в виде люксовых костюмов, аксессуаров и остального лишь портит всю картину. Киму до ужаса хочется сорвать и выкинуть этот мусор, потому что До погряз в роскоши, которая ему вовсе не нужна. — Так уж и лучшая? — изгибая бровь, спрашивает Чонин. — Вот смотрю на тебя в жутко дорогом костюме, а эти часы? — кивает в сторону руки парень. — Стоят не меньше чем как один хороший автомобиль? Даже не представляю весь прайс твоего гардероба. К чему я это все, — Ким тушит сигарету и абстрактно обводит Кенсу пальцем. — Все это обертка. Красивая обертка, на которую падко наше общество. Кенсу хмыкает на такое сравнение и наклоняется ближе, заглядывая томным взглядом в темно-карие глаза: — А ты не падок? — спрашивает До. — тебя не привлекло всё это? В этот момент им приносят виски, Чонин внезапно щедро кидает на стол несколько крупных купюр и встает. — Я тебе покажу, что именно меня привлекает. Он протягивает руку мужчине и совсем не удивляется, когда тот крепко хватается за нее в ответ.***
Чонин почти тащит за собой Кенсу, который — на свое удивление — даже не сопротивляется. Начищенные туфли потеряли свой лоск от слякоти, а брюки от Brioni не выглядят на десяток тысяч долларов. Кенсу от этого становится смешно, потому что чертов Чонин замызгал его с головы до пят. Ведь пока они ловили такси и взбирались на какую-то возвышенность, До растерял свой напыщенный лоск. И в этот момент Кенсу понимает, что ничто не занимает его мысли, кроме одного - дурацкий и чертовски грациозный Ким Чонин. — Вот. Чонин хватает за плечи мужчину и чуть толкает вперед, стоя позади него. Перед Кенсу открывается вид ночного Сеула, который сиял ярче звезд на небе. Поток автомобилей выстроенным роем носился вперед-назад, то тут то там сверкали огни, словно перед ним открылась пещера с сокровищами из сказок. В такой гигантской суете шатен внезапно ощущает себя крошечным и не столь уже великим, каким себя привык считать. Он совсем позабыл как огромен город, потому что Кенсу во власти времени бесконечного потока дел и он с удивлением замечает, что совсем не помнит видел ли цветение вишен в этом году. Кенсу делает глубокий вдох прохладного воздуха. Холод чуть заставляет покалывать легкие и он выдыхает облако пара изо рта. — Тебя привлекают такие простые вещи? — спрашивает До, разворачиваясь лицом к лицу к парню. В шоколадных прядях волос Чонина прячутся снежинки - рассыпаясь по ним мелким конфетти. Ким славно укутался шарфом, зарываясь в него носом. Кенсу думает, как этот парень умудряется выглядеть до одури мило и бесить его в один момент. Он видит в Чонине то, что обычно не встречает среди своего окружения — искренность. И это давно позабытое ощущение заставляет его внутренние органы сжаться. — Все в этом мире просто как по мне, — говорит Ким и высовывает свой нос из кофейного цвета шарфа. — Надо уметь это увидеть, а еще запечатлеть. — Кажется, тебя легко удивить, — хмыкает До, отводя взгляд, потому что он то и дело поглядывает на чертовы пухлые губы напротив. Кенсу отходит от Чонина на пару шагов, а затем поворачивается и говорит: — Так что с моим гонораром? Виски было не достаточно. Чонин внезапно хохочет и смотрит на темное небо над головой: — Черт, До Кенсу, ты до жути меркантилен! — говорит он. — Я кажется говорил уже об этом? — Фото пользовалось спросом, — пожимает плечами До. — Так почему бы мне не потребовать больше? — Тогда заключим сделку? Чонин идет ва-банк. Он знает, что До Кенсу выжмет до последней капли, но и он не хочет уступать. Его чутье фотографа не дает покоя. Его пальцы покалывают от желания зажать кнопку затвора и услышать щелчки. Он чувствует себя изголодавшимся до портретных съемок, потому что он видит в Кенсу уникальность, пусть и граничащую с его раздутым эго. И Ким уверен, что слово «сделка» прозвучит как ловушка, в которую попадется этот юрист. Кенсу же прищуривает взгляд, потому что обычно такие вещи не заканчиваются так просто и хорошо. Уж ему-то опытному специалисту как не знать об этом. Но иногда такие сделки приносят нечто большее, чем хруст купюр и положение в обществе, к тому же взгляд Чонина каким-то образом заставляет довериться. — И что же ты хочешь мне предложить? — спрашивает Кенсу. — Мои запросы всегда высоки, недооценивай меня. — Я лишь хочу еще раз сделать твои фото безо всяких брендовых штучек на тебе, а что хочешь за них ты взамен — предложи сам. Пухлые губы шатена изгибаются в хищной улыбке, а в глазах загорелся не огонек, а нечто наподобие адового пламени. От этого взгляда по спине Чонина пробегается холодок, оставляя после себя марушки до кончиков пальцев. — Ты уверен? — спрашивает Кенсу и подходит ближе к парню. — Действительно? — Я же не с дьяволом сделку заключаю, — говорит Чонин, - прекрати переспрашивать. Кенсу на это сравнение смеется в голос, щуря взгляд. Если бы только Ким знал как иногда подло он может себя вести: - Тогда по рукам, - говорит До и протягивает свою ладонь, которую Чонин тут же пожимает в ответ. Снег на удивление медленно и как-то сказочно кружится вокруг них. Только момент отнюдь не романтичный. Такие слова как сделка и дьявол совсем не подходят для волшебной новогодней ночи. Вдруг послышался писк часов, Кенсу недоуменно опускает взгляд на чужие руки. Как Чонин поспешно отключает на черных G-Shock будильник. — С Новым годом, До Кенсу, — говорит Ким, улыбаясь так ярко, что мужчине тяжело сдержать легкую улыбку в ответ. — Надо же, — говорит юрист. — Впервые встретил Новый год на улице, да еще и непонятно с кем. Чонин фыркает и отворачивается, но отнюдь не обижается, а просто вновь любуется городом, над которым сейчас взорвутся тысячи фейерверков. — Мне кажется оно будет одним из лучших, — Ким берет под руку мужчину и подходит ближе к ограждению. Буквально через несколько минут над городом один за другим пролетает свист и небо озаряется радугой цветов. Залп фейерверков вспыхивает то тут, то там и Кенсу впервые за долгое время наслаждается видом. В душе по-детски плещется радость от вспышек золотого, красного и зеленого. Он совсем не замечает, как Чонин беззастенчиво пялится на него. Фотографу до безумия нравится отблеск ярких цветов в больших глазах, как пухлые губы изгибаются в мягкой форме сердца и что сейчас перед ним не хладнокровный юрист, который готов сделать все ради победы над делом, а просто До Кенсу, которому оказывается нравятся фейрверки не меньше чем Чонину. Кенсу поворачивается и встречается с шоколадного цвета глазами. Ким по-прежнему держит его под руку, а пристальное внимание со стороны парня ничуть не смущает До. — Что, не терпиться сорвать красивую обертку? — хмыкнув спрашивает Кенсу, изгибая сочные губы в лукавой улыбке. Чонин хмыкает куда-то в глубину своего шарфа, словно он смутился такого откровенного вопроса. Но затем он поворачивается всем телом и сует свою руку в карман Кенсу, переплетая их пальцы вместе: — Если Санта подарил мне тебя в эту новогоднюю ночь, то я сниму все аккуратно.***
Чонин целуется фантастично. Чонин целуется превосходно. Чонин целуется до головокружения и боли в легких. Кенсу наслаждается и смакует привкус чего-то сладкого и слабый аромат видимо дешевых сигарет на пухлых губах. Крепость молодого тела под ладонями заводит не на шутку и он жадно расставляет на ключицах метки. Чужие ладони цепляются за него, оставляя за собой алые разводы. Мужчина шипит, когда чониновские пальцы грубо сжимают бедра. — Боже, — выдыхает Чонин. — Можешь звать меня именно так, — шепчет ему Кенсу и Ким с рыком вдавливает того в постель. Парень не может сохранить контроль своего сознания. Стоило ему коснуться манящих губ, как он очутился в ловушке этого демона. Чонин не может насытиться, он продолжает целовать до куда может коснуться, а в носу щекочет аромат дорогого парфюма и это жутко бесит, он хочет ощутить настоящего Кенсу безо всякой лакшери мишуры. Кенсу ведет носом по шее и запах тела Чонина дурманит разум. Чувство вожделения его переполняет до краев и ему до безумия хочется ощутить какова на вкус бронзовая кожа. Кенсу беззастенчиво ведет языком от шеи к мочке уха, захватывая ту и слегка прикусывая. В этот момент Чонин утробно стонет и Кенсу чувствует этот стон в области груди фотографа. Чонин поддается напору старшего и До с диким восторгом наблюдает как теперь изящно Ким прогибается под ним. Кенсу как в тумане думает о том, насколько же тот прекрасен, лежа вот так на самых обычных белых простынях и умоляя сделать уже с ним что-нибудь. Кенсу обещает сделать с ним самые грязные вещи на какие способен. От таких слов любой мог бы сгореть со стыда, но все что он слышит в ответ это: — Так поторопись же скорей. Бесконечные ласки и объятия; поцелуи невпопад и путаница слов о большем с их именами. Они стали одним целым и это воистину прекрасно. Чонин горел в руках Кенсу, умирая и воскресая вновь. Кенсу пьянел от Чонина и не мог испить его до дна. Эта ночь для До была сродни испытанию и одновременно подарком судьбы. Никогда прежде Кенсу не ощущал подобного. Его голод был не утолим и если бы не физическая усталость (истинная слабость всего человечества), то он мог бы продолжать еще очень долго, сминая чертовы губы Чонина и уже точно зная от каких прикосновений парень будет стонать его имя тысячу раз. Они засыпают когда солнце уже беззастенчиво светит через окошко квартиры Чонина, пробираясь через щели плотно задернутых штор. Кенсу отчетливо запоминает смазанный поцелуй парня в его губы и как в шоколадных завитках волос младшего пляшут лучи самой большой звезды Вселенной. Наверное так выглядят любимые по утрам: трепетно, безгрешно и нежно. С такими мыслями Кенсу проваливается в сон, тем временем Чонин какое-то время смотрит на безмятежно спящего мужчину, доставая свой любимый фотоаппарат. Звук затвора раздается несколько раз и Ким тут же провряет снимок: Кенсу выглядит потрясающе с растрепанными волосами и до неприличия алыми от долгих поцелуев губами. Утреннее солнце сыграло на руку Чонину и он по-детски ловит лучи своими пальцами, после нежно касаясь лица мужчины. Кажется, фотографировать украдкой До Кенсу становится привычкой.