***
Все то время что Тао не высылал информацию о Чонине, Кенсу был немного на нервах, мягко говоря. С клиентами вел себя холодно, резко и только по делу, не разбавляя беседу не нужными лестными словами. Бэкхен завидев странные изменения в друге, пару раз пытался разузнать что с ним такое, но лишь получал отрицательные покачивания головой и приподнятые бумаги в руках, дабы тот не мешал ему работать. Бёну оставалось лишь коротко кивать в ответ и переживать, потому что такой Кенсу ничего не скажет, пока не получит свое. А почему именно свое, потому что когда в шатене чуть колеблется уверенность или появляется сомнение он ведет себя именно так. Только кто сумел расшевелить так его друга до состояния гребанного трудоголика он не знал. Бён лучший друг Кенсу и как друг он прекрасно был осведомлен, что происходило с Кенсу на протяжении многих лет. Он видел его успешный карьерный рост и был рад, однако из добродушного Кенсу он превратился в заносчивого засранца, который знал, что он безупречен и ему нет равных в деле. До умел пользоваться всеми средствами, которые были безоговорочно хороши, но также он не брезговал давить людям на больное и копаться в их грязном белье. Потому многие бракоразводные процессы и громкие дела крупных компаний шли к нему, он умел заставлять нервничать оппонентов, которые шли на попятную после предоставленных им «грязных» фактах. Пока он размышлял, Йери позвонила на телефон, сообщая о том, что через полчаса подъедет клиент Чон Чжуен, на что Бэкхен устало вздохнул и попросил предупредить Кенсу о приезде мистера Чона и пусть тот будет готов предоставить анализ компании. И Бэкхен не сомневался, что вскоре перед ним разыграется сцена — нервная, пыхтящая и полная гнева, которая будет полностью контролироваться Кенсу. Некоторое время спустя через стеклянную дверь вошел коренастого телосложения мужчина, его ехидная улыбка расползлась, когда он увидел Бёна: — Добрый день, мистер Бён, — лестно произнес мужчина, — прекрасно выглядите! — Добрый день, мистер Чон, — натягивая вежливую улыбку, ответил Бэкхен. — Смело могу отозваться так же! Прошу, присаживайтесь. Мужчина громко хохотнул, расстегивая нижние пуговицы пиджака и присаживаясь в кресло. Он чуть засопел, откидываясь в мягком кресле и поправляя галстук. — Вы сказали, что дело у мистера До Кенсу, верно? — заинтересованно спросил он. — Да, и поверьте, он Вас не разочарует, — заверил его Бён, ведь это его работа. За стеклянной стеной он увидел, как к ним уверенной походкой направляется Кенсу, держа в руках желтый большой конверт. Он зашел в кабинет с высоко поднятой головой, словно не его наняли, а это к нему пришли на встречу. Кенсу выглядел безукоризненно, его взгляд был полон решительности, а уголки губ были слегка приподняты в любезной улыбке. — Добрый день, Мистер Чон, — вежливо произносит До, присаживаясь в соседнее кресло и закидывая ногу на ногу. Весь его вид говорил о том, что я чертов элитный юрист, ублюдки. Бэкхен же решил не вклиниваться в разговор, он должен узнать, что же подготовил Кенсу. Однако он был уверен — это заткнет за пояс самомнение Чона. — Мне сказали, что увидев Вас, я буду впечатлен, — улыбнулся мужчина, чуть пыхтя от очередного движения. — Это накладывает еще больше ответственности, — уклончиво отвечает Кенсу и достает фотографии из конверта. — Перейдем сразу к делу, прошу Вас взгляните на это. — Что это? — удивляется Чон, но увидев изображения, тут же переворачивает их белой стороной вверх. — Это Вы с другими женщинами, — спокойно говорит брюнет, переплетая пальцы в замок, — ублажаете их, целу-… — Вы угрожаете мне? Мистер Бён, что все это значит? — мужчина выглядел злым, словно разоблаченный мальчишка. На что Бэкхен лишь заинтересованно наклоняется вперед, опираясь сложенными руками о стол. Он пожимает плечами, кивая в сторону фотографий, принесенных Кенсу. — Это Вы просили выявить слабые стороны, — отвечает Бэкхен. — А это они и есть, — говорит До, чуть склоняя голову на бок. — Ваша жена будет совсем не в восторге от такого компромата, который мой человек накопал меньше чем за неделю. Как думаете, сколько найдут заинтересованные конкуренты за месяцы или год? Ее шестнадцать процентов акций могут отрицательно сыграть на итоговом совете избирателей. Мой Вам совет: отдать ей привилегированные, не имеющие права голоса, а ее обычные — взять себе. — Но привилегированные стоят на 850 миллионов вон больше! — воскликнул Чон Чжуен, вставая с кресла. — Неужели Вас беспокоят деньги, когда авторитет и управление над компанией находятся под угрозой? — брови юриста иронично вздергиваются, от чего Бэкхен тихо фыркает — зашкаленное эго До порой бесило, но иногда от этого на прямую зависел успех. — Это слишком, мистер… Кенсу встает напротив Чон Чжуена и тот замолкает от резкого движения юриста. Хоть они и были почти одного роста, но уверенность всегда делала его выше остальных на голову, а то и больше. Кенсу делает глубокий вдох-выдох — за неделю его нервы перемололись в кашу — руки прячутся в карманах брюк, а взгляд устремляется на витражное окно, которое очаровательно и выгодно подчеркивает престижность района Каннам, олицетворяющее деньги, амбиции, алчность, безлимитные карточки и купюры с множеством нулей. Все самое лучшее для отборного общества. — Вы можете спать хоть со всей женской половиной Сеула, — говорит Кенсу, возвращая взгляд на коренастого мужчину, которой хмурил брови и сжал челюсти так, что его желваки двигались в такт жилке на виске, — мне Ваш бизнес не нужен, я заинтересован в том, чтобы сохранить его. Поэтому сделайте так, как сказал я. Чон Чжуен шумно дышит, сжимая фотографии в руках. Он смотрит на юриста До и Бэкхена, затем делает глубокий вдох и говорит завершающие фразы, которые ждал Кенсу: — Хорошо, я все сделаю. Когда г-н Чон покидает кабинет, Бен дарит несколько аплодисментов другу: — Превосходно, Су, — улыбается блондин, — как я того и хотел. Чон стал слишком часто просить прикрыть его толстый зад. Мне уже порядком надоело. — И мне, — добавляет брюнет и присаживается на кресло, свободно откидываясь на спинку. — Откуда ты берешь все эти… — окидывает взглядом Бэкхен конверт, — улики. — Свои связи, — отмахивается Кенсу и неожиданно взъерошивает волосы, в одно мгновение разрушая весь свой лощенный вид. — Тебе не зачем это знать. Но если надо проследить за Паком, ты только скажи, — насмешливо и устало ухмыляется Су. — Спасибо, конечно, но я доверяю ему, — фыркает Бён, настороженно посмотрев на До. — Давай посидим где-нибудь вечером, давно не выпивали вместе. — Думаю да… — задумчиво произносит Кенсу, со стеклянным взглядом. Бэкхена озадачивает изменившееся настроение друга, и он приподняв брови, наклоняет голову на бок, интересуясь: — Су, с тобой все хорошо? Кенсу слышит вопрос отдаленно, словно через толщу воды, и он думает, а с ним все в порядке? Он чувствует себя рассеянно, словно выдохся за одно мгновение перед этим тупым Чоном. Ведь перед глазами так ярко мелькают свежие фотографии Чонина, которые Тао только что прислал и ему понадобилось вся сила воли, чтобы прийти на встречу собранным. Потому что он наконец-то увидел Чонина на снимках. И он был не один. В его голове то и дело мельтешит фото Чонина с каким-то парнем на пусанском пляже, и как морской бриз развевает чертовы шоколадные пряди волос, делая их еще больше непослушными. А еще тот парень рядом с младшим слишком мил и улыбается слащаво, заставляя растягивать в улыбке пухлые губы Чонина в ответ. Тао слишком хорошо знает Кенсу, и он заранее подготовил информацию и об этом парне, за которую мужчина тут же перевел Тао кругленькую сумму на счет. Ли Тэмин. Одногодка Чонина и прекрасный танцор. И наверняка не такой засранец как До Кенсу. К тому же Чонин до одури ярко светится рядом с этим Тэмином. Тем временем как Кенсу считал, что это ничего не значит для него. Он думал, что это игра на его условиях и правилах. Но он чертовски ошибался. Ведь фотограф не покидал его мысли ни на единую чертову секунду за последнюю неделю. Черта с два они деловые партнеры, едко подметил внутренний голос Кенсу. — Су? — Да.? — Кажется, нам пора с тобой очень серьезно поговорить, — загадочно произносит Бён. Он смотрит на часы и набирает Йери по телефону, спрашивая о расписании на оставшийся день. Бэкхен удовлетворительно кивает и говорит: — Перенеси оставшиеся встречи на другие дни. Мне нужно уйти. Все интересующие вопросы и звонки — всё на завтра. Кто из юристов будет пытаться бомбить мой мобильный — гони взашей. Иначе завтра на моем столе будут лежать их увольнительные. Кенсу удивленно приподнимает брови вверх, потому что когда это Бэкхен отказывался работать в середине рабочего дня? Да еще и грозить всем подряд увольнением? — Ты что делаешь? — спрашивает Кенсу. — Не смотри на меня так, мой дорогой Су, — смеется Бён, вставая из-за стола. — Пошли, нам надо забежать за бутылкой лучшего виски.***
Бэкхен привез Кенсу к себе домой, где До увидел новую пару домашних тапочек просто огромного размера: — И давно Чанель поселился у тебя? — деловито спрашивает До. — Пока еще не поселился, — цокает Бён, но улыбается в ответ, говоря: — Но в скором времени все может быть. — Ох уж эта любовь, что витает вокруг тебя, — закатывая глаза говорит Кенсу, при этом имитируя кашель. — Сейчас задохнусь. — Такие как ты не умирают из-за таких мелочей, — тычет его острым локтем в бок Бэкхен. — Разве что только убивают по заказу, — добавляет он и громко смеется своей шутке. Блондин любезно предоставляет ему удобную одежду, фруктовые закуски и два стакана виски. В такой обычной обстановке Кенсу ощущает себя морально оголенным, потому что никакого начищенного лоска и расфуфыренного костюма с брендовыми аксессуарами на нем нет. Сейчас он самый обычный До Кенсу с дикой неразберихой в голове. — Ну что, — начинает Бён, отпивая алкоголь из рокса, — расскажешь сам или мне тебе устроить допрос? Кенсу фыркает и кривит губы. Бэкхен знает его чересчур хорошо. Он вертит в руках бокал из богемского стекла и как дневной мягкий свет играет на янтарной жидкости. Он делает небольшой глоток, который обжигает глотку и несет жгучее тепло по грудной клетке. — Разве что после трех, а может пяти бокалов виски? — как-то вяло отвечает Кенсу, поставив бокал на стол с тихим позвякиванием льда. — А может ты уже прекратишь быть такой задницей и все расскажешь? — нетерпеливо спрашивает Бэкхен. — Я вижу, что тебя гложет что-то. Так что будь добр расскажи все своему другу. Кенсу вздыхает, потому что, черт возьми, он сам себе не верит. Но только один ответ напрашивался на все возникшие вопросы за все последнее время. И это полнейший абсурд. Но с левой стороны так болит и сжимает, что трудно дышать. Открытая и яркая улыбка Чонина, теплые руки и поцелуи, что легче взмаха крыльев бабочки — все это слишком часто мельтешит перед глазами и мешает жить. Или он просто уже не может жить без этого. Кенсу делает вдох и одним залпом осушает бокал. Наверное, для смелости. — Я думал, что не погрязну во всем этом, — начинает Кенсу. — Думал, что контролирую ситуацию. Но все стало хуже. Бэкхен плещет ему в бокал еще виски. — Помнишь того фотографа в аэропорту, про которого я тебе рассказывал? — Бён утвердительно мычит в ответ, отпивая со своего бокал и чуть жмурясь от насыщенности вкуса. — Я с ним случайно встретился, когда Сехун повел меня на эту идиотскую выставку крутого Ким Кая. — До разводит руками в воздухе, словно рисуя радугу. — На выставке оказалось мое фото, представляешь? — чуть изгибая губы в усмешке, говорит Кенсу. — И все завертелось так, что мы с ним договорились о цене фото. И кажется я заплатил слишком много за нее. — Ты переспал с ним. И гарантирую, что не раз, — констатируя факт, говорит Бён. — даже не удивлен, идиота кусок. — Все бы ничего, но как-то у меня дома… Кенсу вспоминая тот момент, наполняется чувством стыда, хотя ранее он думал, что ему плевать. Но когда он вот так обнажен перед Бэкхеном, то прятать глубоко все свои загоны не имело смысла. Бён в любом случае его раскусит. Он вновь для смелости выпивает бокал виски и с тихим звоном чуть подтаявшего льда ставит на стол, где пустой рокс вновь наполняется алкоголем. Если ему необходимо напиться, чтобы хотя бы самому себе признаться и проявить свои чувства, то он это и сделает. — Представляешь глупый Ким Чонин прождал меня полночи у квартиры. А я…я пришел почти под утро. — Кенсу говорит это с какой-то грустью в голосе, но тут же откашливается, прочищая горло. Бэкхен берет нарезанное яблоко и откусывает небольшой кусок: — Продолжай, — машет он рукой, отпивая из своего бокала. — В ту ночь я был с другим человеком…вернее с другой, — До закрывает глаза и вспоминает все до мелочей-то утро, когда Чонин ушел. — И когда мы проснулись в обед он увидел на мне эти дурацкие засосы на груди, что оставила Айрин… — А-а-а, Айрин, — хмыкает Бэкхен, и понимающе кивает головой, — так вот настоящая причина перевода к Янг. Бестолочь ты, Су. Членосуватель херов. Кенсу хмыкает и опускает голову, смотря куда-то себе под ноги: — Плевать на Айрин, — отмахивается Кенсу. — Я не давал ей никаких надежд за пределами постели. — Ну окей, — деловито говорит блондин, проводя аккуратными пальцами по волосам и взъерошивая их. — Ну, а что Чонин? — Я позволил ему уйти тогда. Для меня не было смысла его держать, мы же никто друг другу. — говорит До. — Так я думал до недавнего времени. — А теперь? — спрашивает Бэкхен. — А теперь, — вздыхает Кенсу и поднимает взгляд своих больших карих глаз, в которых плещется грусть не хуже, чем янтарный виски на дне рокса с растаявшими кубиками льда. — Теперь я по уши в дерьме. Глупый Ким Чонин прочно засел вот здесь, — До тычет указательным пальцем в висок. Блондин чуть поджимает губы, потому что знает, До виноват сам и жалеть его отнюдь не собирается. Тем временем как Бэкхен мечтал о взаимной любви, то Кенсу скептично относился к ней. До всегда говорил о любви как о несуществующей вещи, которая лишь вводит в заблуждение и не дает никаких гарантий на счастье. Ведь кто-то всегда остается с разбитым сердцем, а ему, До Кенсу, не нужны сомнительные чувства, что похожи на американские горки. До верит в стабильные отношения с работой, а секс можно найти где угодно. — Пойдем подышим, — зовет он Кенсу, вставая с пола и отставляя стакан на журнальный столик. Когда они оказываются на балконе Бэкхена, прикуривая сигареты и выдыхая серый дым, что так изящно растворялся с паром на морозном воздухе, Кенсу нервно постукивает пальцами по перилам, потому что на вопрос, почему же он так погряз в том, что сейчас с ним происходит, Бэкхен ответил чересчур спокойно, делая еще одну затяжку и выдыхая дым: — Гребаные чудеса случаются, а когда — не важно. А ты, Су — вселенская задница, и тебя это непременно должно было коснуться. Когда-то, но должно было. — Чудеса? — фыркает До, отряхивая пепел. — Ты уверен? — А иначе и не назовешь, — говорит Бэк, прищуривая один глаз из-за едкого дыма. — кто же мне поверит, если я скажу, что великий и заносчивый До Кенсу влюблен? До на эту реплику отворачивается и опирается руками о перила балкона. Он смотрит куда-то вдаль, за крыши высотных домов спального района. Солнце чуть выглядывает из-за низких облаков, и он раскрывает ладонь, ловя меж пальцев солнечное тепло, которое чертовски напоминает ему только одного человека. И да, он влюблен в этого глупого фотографа Ким Чонина.