Кошка и ее котенок

Они кружились, как показалось Гарри, целую вечность, а он изо всех сил цеплялся за Минерву, пока они не добрались до места назначения. Она грациозно вышла из камина и вошла в свой дом, успокаивая маленького мальчика, который все еще держал ее за шею, словно в тисках.  — Гарри, все кончено, теперь ты можешь открыть глаза, — тихо сказала она ему на ухо. Поколебавшись, он медленно поднял голову от изгиба шеи Минервы, куда он спрятал свои глаза. Измученная как физически, так и морально, ведьма подошла к дивану и тяжело опустилась на него. Чувствуя, что с его новым опекуном что-то не так, Гарри, устроившийся у нее на коленях, подтянулся за ткань ее рубашки, балансируя своими крошечными ножками на ее коленях. Выпрямившись во весь рост, он всмотрелся в усталое лицо бывшей заместительницы директора Хогвартса. Увидев, что она закрыла глаза, он ткнул ее в правый глаз, пытаясь заставить его открыться. Застонав, она поймала бледной рукой оскорбительный палец и притянула к себе маленького мальчика. Гарри опустил голову на ее ключицу, обнял Минерву другой рукой за шею и глубоко вздохнул. Так они и стояли некоторое время, пока Гарри не заговорил: «Ма?» — Тетя Минерва, Гарри, — поправила она. Она не совсем понимала, почему мальчик настаивает на том, чтобы называть ее «Ма», но ей хотелось отговорить его. Она не была его матерью, и она считала неправильным, что он смог так быстро заменить Лили. Он раздраженно вздохнул, а затем поправился: — Мерва?» — Ну и что?» — Животик?» — О! Мне очень жаль, Гарри! — Воскликнула Минерва, вскакивая с дивана и спеша на кухню. -Я и забыла, что ты сегодня ничего не ел.» Взглянув на простые магловские часы, висевшие над раковиной, она увидела, что уже почти наступило время обеда. Она рылась в кухне, открывая шкафы и ящики, вытаскивая различные предметы, пока на кухонном столе не появились хлеб, яблочное пюре и молоко. Это был не совсем питательный обед, но это было все, что у нее было, и, по крайней мере, это не было мусором. Ужин был быстро закончен, и Минерва с Гарри устроили настоящий пир из нескольких съедобных предметов в ее доме. Когда они закончили, она вымыла столешницу с помощью палочки — она слишком устала, чтобы использовать маггловский метод, как она обычно делала. — Пошли, Гарри, — сказала она, подавляя зевок, — пора спать.» — Хорошо, — последовал спокойный ответ. Минерва удивленно подняла брови-она никогда не слышала, чтобы малыш по собственной воле засыпал в полдень, даже если он действительно устал. Гарри сонно встретил ее взгляд и протянул руки вверх, молчаливо требуя, чтобы его понесли. Мысленно пожав плечами, она подчинилась, подняла его и вышла из кухни, когда он сцепил руки за ее шеей. Она поплелась вверх по лестнице и вошла в большую из двух спален на этаже. Удерживая Гарри одной рукой, она сняла пальто и бросила его на спинку стула перед маленьким туалетным столиком в углу. Она села на кровать, скинула туфли и медленно откинулась назад, погружаясь в множество подушек, украшающих ее кровать. Гарри отпустил ее шею, но остался приклеенным к груди, когда удобно устроился на ней сверху. Руки Минервы удерживали его на месте, одна поддерживала его голову, другая покоилась на его спине, подушки поддерживали ее руки. Так они пролежали почти час, вдыхая друг друга и запоминая запахи друг друга. Его лоб прижался к ее шее сбоку, правая рука легла на левую ключицу, а левая закинулась ей на плечо. — Мам? — прошептал он через некоторое время. — Гарри, — вздохнула Минерва, — я не твоя мама.- Она села, поставив Гарри рядом с собой, и вытянулась на остальной части кровати. Она выдвинула ящик стола, сунула туда руку и достала почти полный фотоальбом. Это были фотографии ее любимых учеников, начиная с Молли и Артура Уизли в пятидесятых годах. Именно с этими студентами она поддерживала контакт даже спустя много лет после окончания университета. Она пролистала последние страницы, где были ее самые последние ученики. На последней странице были фотографии прошлогодних чемпионов Гриффиндора и их кубка по квиддичу. Там были дети Артура и Молли, Чарли и Билл. Маленький второклассник Чарли стоял рядом со своим старшим, более высоким братом, широко улыбаясь и сжимая в руке крошечный золотой снитч. — Малышка! — завизжал Гарри, с ликованием указывая на фотографию. -Да, но это не то, что я хочу тебе показать.- Она перенеслась еще дальше в 1975 год, когда печально известные мародеры начали свое царствование шалостей в Школе Чародейства и волшебства Хогвартса. На первой фотографии были изображены Джеймс Поттер, Сириус Блэк, Ремус Люпин и Питер Петтигрю, мародеры в их первый год. Гарри тут же указал на Джеймса и сказал: «Папа!» — Да, это твой отец, Гарри. — Папа сейчас на небесах? Минерва уставилась на фотографию, ее глаза наполнились слезами, когда она вспомнила двух своих любимых учеников, даже когда она гладила мягкие черные волосы на голове их сына. — Верно, дорогой, твой папа сейчас на небесах с ангелами. Он всегда следит за тобой. И твоя мать тоже, — мягко сказала она, поворачиваясь к следующей картине. Здесь мародеры были на шестом курсе-Лили и Джеймс застенчиво держались за руки в середине картины, в то время как трое оставшихся мародеров хихикали позади них. — Она указала на молодую девушку с огненными волосами, которая держала отца за руку. -Это твоя мать, Гарри.» Гарри протянул руку, чтобы дотронуться до фотографии, осознание мелькнуло на его лице, когда он сказал: «Мама.» Минерва перевернула страницу еще раз, в день свадьбы его родителей. На последней фотографии В альбоме Лили сидела в царственной позе, ее муж гордо стоял позади нее, положив руку ей на плечо, а их сын сидел у нее на коленях. Минерва улыбнулась, увидев, как Джеймс прикусил нижнюю губу, пытаясь подавить смех, вызванный этой нелепой позой. Лили закатила глаза на выходки своего мужа, и ребенок начал смеяться и хлопать, когда его отец выпал из картины, снова встав только для того, чтобы упасть на край картины, истерически смеясь. Даже Лили не смогла полностью скрыть свое хихиканье, когда несколько человек пробились сквозь ее строгое поведение. — Ма?» — Тетя Минерва.» — Ма, — твердо заявил он, ткнув Минерву в нос, подчеркивая свою точку зрения. — Гарри, что я тебе только что сказал? — раздраженно спросила она. — Мамочка на небесах с ангелами, Ма здесь со мной, — серьезно сказал он, скрестив руки на груди и глядя на Минерву так, словно она снова осмеливалась спорить с ним. Минерва не знала, что и думать. Пятнадцатимесячный ребенок объяснял ситуацию иначе, чем она сама. Он точно знал, что делает. То, что он назвал ее «Ма», было не заменой Лили, а скорее принятием нового опекуна. — Хорошо, Гарри, — сказала она наконец, уступая его взгляду и его рассуждениям. Счастливая улыбка осветила его лицо, когда он протянул руку и торжествующе сказал:"МА» Рассмеявшись, она обняла его и положила на кровать рядом с собой. Она наклонилась над ним и положила фотоальбом обратно на тумбочку. Откинувшись на подушки, она увидела, что ребенок уже спит, а безымянный палец ее левой руки пойман его правой и зажат в смертельной хватке. Она выдернула свой палец из его руки, и он начал хныкать. Убрав волосы с его лба, она шикнула на него, напевая старую песню, когда он повернул голову в ее объятиях. Улегшись, она положила голову на согнутую левую руку, а правой обняла мальчика, обняла его пухлые ноги и дотронулась до его щеки кончиками пальцев, огораживая его своим предплечьем. Легко и нежно поцеловав его в шрам на лбу, она задремала, рассеянно поглаживая его щеку. — Ма, — сонно пробормотал он. — Ма, — согласилась она с улыбкой.