Кошка и ее котенок

Молодой человек с темными волосами целеустремленно вышел из кабинета директора, его черная мантия развевалась позади него. Его острые черные глаза осматривали коридор в поисках своего неохотного сообщника по преступлению, когда он возвращался в подземелье. Повернув за темный угол, он чуть не споткнулся о фигуру, которая проворно вышла из тени. Ругаясь вполголоса и пытаясь успокоить свое быстро бьющееся сердце, он впился взглядом в маленькую ведьму, которая смотрела прямо на него своими непоколебимыми желтыми глазами. Закатив глаза, он коротко кивнул и прошел мимо нее, продолжая свой путь к подземельям. Глядя, как его фигура исчезает за следующим углом, Аманда вздрогнула. — Имею дело со Слизеринцами, — мрачно размышляла она, — куда катится этот мир? — Затем, вспомнив о кивке, она издала громкий боевой клич в своей голове. Возвращаясь в свои покои, она подумала: –Лучше бы это сработало. Прошло уже почти пять лет. Старик с длинными седыми волосами и такой же бородой задумчиво смотрел на огонь в камине, обдумывая свой поздний ночной разговор с самым молодым профессором в школе. В своей бесконечной мудрости и непрошеной искре вдохновения директор сказал молодому, разочарованному человеку: —Ошибки нашего прошлого можно исправить, но нужно очень много силы, чтобы признать их. Я верю в тебя, Северус. Ты уже доказал прежде, что способен принять то, что был несправедлив, и что готов загладить свою вину. Есть люди с меньшей силой воли, чем ты, и их ошибки преследуют их всю оставшуюся жизнь. Создавая будущее, вы восполняете прошлое. Я знаю, что это кажется трудным, но ты можешь это сделать. Молодой мастер зелий пришел к директору школы, умоляя освободить его от преподавательского контракта, иметь возможность встречаться с учениками, чьи родители, родственники и друзья погибли от рук его бывшего хозяина, было невыносимо. За первый год их совместной работы этот разговор происходил по меньшей мере восемь раз. Альбус думал, что они решили этот вопрос уже много лет назад, но, очевидно, нет. Однако этот спор о непоправимых ошибках был новой темой. Вздохнув, он задумался: — Рано или поздно он научится. Я всегда выигрываю в этих маленьких спорах. Нахмурившись сразу же после этих мыслей, он вспомнил один спор, который проиграл, причем очень основательно. Эта конкретная «ссора» стоила школе блестящего профессора, способной заместительницы директора и лично ему незаменимой дружбы. Он медленно выдвинул средний ящик своего стола и вытащил короткую, отрывистую записку, которая довольно точно описывала текущее состояние их отношений. «Спасибо, что установили заклинания, но это не значит, что ты прощен. Это значит, что теперь у вас есть шанс извиниться и быть прощенным. . . в конце концов.» Сколько он ее знал, Минерва Макгонагалл всегда была упрямой женщиной. Он наблюдал, как она выросла из дерзкой первокурсницы в красивую молодую женщину с таким большим потенциалом. Он был рядом с ней, когда она стала учителем, а затем заслужила право называться профессором. Как бы ему сейчас ни было противно это признавать, она была лучшей в своем деле. Она могла одним взглядом завладеть вниманием ученика и никогда не отступала, когда у нее в голове появлялась какая-нибудь идея. Последнее обстоятельство было причиной ее ухода, и он остался без подходящего учителя преображений. Почти пять лет спустя он был не ближе к тому, чтобы найти ей замену, чем тогда, когда она только ушла. Он упрямо не откликнулся на ее просьбу, и она не послала ему другой, оборвав всякое общение между бывшими друзьями. Альбус снова уставился в огонь, мысленно повторяя свои слова мастеру зелий. «. . . нужно очень много сил, чтобы признать наши ошибки. . .» Где-то на задворках его сознания раздался хриплый голосок, говоривший ему, что он придурок и должен немедленно извиниться перед женщиной. Однако он демонстративно проигнорировал его, упрямо поддерживая свое первичное решение. Он знал, почему она была расстроена-он видел обиженное выражение на ее лице, когда сказал, что она не может быть матерью. Он видел, как ее рука дрожала от ярости, когда она указывала ему на выход. «. . . нужно очень много сил, чтобы признать наши ошибки. . .» Но он ошибся. Осознание этого сильно ударило его. Он все время ошибался, а Минерва была права. Мальчик мог бы быть защищен где угодно, если бы были наложены правильные заклинания. Хогвартс защитил бы его, древней магии школы было бы достаточно, не говоря уже о том, что он сам был бы там. Мысленно застонав, он оперся локтями о стол, снял очки и устало потер глаза. Он был упрямым придурком. Как он мог позволить этому продолжаться так долго? Почему он никогда не пытался спасти их дружбу? С этими мыслями, крутящимися в его голове, он вытащил кусок пергамента и взял перо. Он сидел там и писал, стирал и переписывал давно просроченное письмо, никогда не удовлетворенный тем, как эти слова выходят на бумаге.Наконец, когда серые лучи рассвета поползли над горизонтом, он удовлетворенно кивнул. Фоукс, его Феникс, спокойно посмотрел на него, прежде чем подлететь и усесться на высокую спинку директорского кресла. Он наблюдал за его человеческой борьбой всю ночь напролет, подыскивая слова вне пределов досягаемости. Он видел, как тот стирал слова на пергаменте снова и снова по меньшей мере дюжину раз, пока наконец не кивнул. Окинув письмо беглым взглядом, он вздохнул: —Самое время, черт побери.