Поместье Гильдербуг, Абердиншир, 1995
Никто бы не мог назвать женитьбу Шерринфорда Холмса и мисс Вайолет Верне предсказуемым событием. Большинство гостей познакомились с невестой на свадьбе, и, как минимум, были очень удивлены.
Шерринфорд Холмс - высокий статный мужчина с очаровательной улыбкой и хорошим вкусом в галстуках - был опорой местного общества. Он провел юношество и молодость вне резиденции Холмсов, но к тридцати трем годам вернулся в Хайленд (1), так как его родителям нужна была помощь в ведении хозяйства. Никто не ожидал, что он когда-либо женится: ни одна местная девушка на него не смотрела, а когда он вернулся, женщин, соответствующих его критериям, стало еще меньше, и соседи начали за спиной звать его "убежденным холостяком". Мужчина являлся уважаемым членом общества, всегда платил работникам вовремя и спонсировал Гильдербугские Игры каждое лето.
Здоровье старшего Холмса ухудшалось с каждым десятилетием, и он все сильнее отдалялся от жизни вне поместья - он полагался на Шерринфорда, надеясь, что тот продолжит его дело и сохранит усадьбу такой, какой она была последние два века. Миссис Холмс была осмотрительной женщиной, которая заправляла церковным комитетом железной хваткой и милой улыбкой, и это она всегда поднимала в разговоре тему будущего Шерринфорда - что случится с Гильдербугом, если он уедет. Его младший брат, Сигер, занялся бизнесом на юге, женился и стал отцом двух сыновей. Была маленькая вероятность того, что семья переедет в Шотландию, и мистера Холмса успокаивала мысль о том, что поместье будет продано только после смерти Шерринфорда.
Шерринфорд вынес это с чувством достоинством и уклончивыми отговорками. Он не хотел жениться, и не хотел жить со своей матерью; просто надеялся, что она примет тот факт, что он холостяк, которому не было дела до детей. Его жизнь не была пустой из-за их отсутствия, но миссис Холмс продолжала поднимать эту тему минимум два раза в месяц - это продолжалось больше десяти лет, и мистеру Холмсу все больше нездоровилось.
"Тебе разве не хочется, чтобы твой отец был счастлив, когда умрет, Шерри? Зная, что все, ради чего он работал годами, останется сохраненным?" (во время завтрака холодным ноябрьским утром. Шерринфорд вежливо улыбнулся и спросил отца, хочет ли он еще сливок в свою кашу.)
"Разве не прекрасно было бы услышать смех и игры деток в доме, Шерринфорд?" (во время прогулки после вечерни, благоухающим июльским днем. Шерринфорд издал неопределенный звук: честно говоря, он не мог подумать ни о чем хуже. Он еле выдерживал своих племянников, когда те приезжали погостить.)
"Шерринфорд, было бы прекрасно, если бы все рабочие знали, что их источник доходов будет в безопасности после твоей смерти." (во время апрельского ливня, наблюдая за рабочими на поле из окна комнаты для рисования. Шерринфорд немного отвлекся на вид молодого мистера Броуди во влажной футболке и забыл ответить своей разочарованной матери.)
"Шерринфорд, ты же хочешь, чтобы кто-нибудь подал тебе стакан воды в старости?" (во время распаковки его новых приобретений для лепидоптерологической коллекции. Он нахмурился, и вернулся к своим экспонатам. По мнению Шерринфорда, его мать слишком сильно о нем беспокоилась, и лучше бы он продолжал оставаться беспризорным.)
По правде говоря, Шерринфорд не особо задумывался о будущем поместья. Семья Холмсов не была шотландцами, но он и его семья думали об усадьбе в Шотландии как о доме.
Они втроем были действительно привязаны к Гильдербугу: к реке, которая протекала через ближайший лес и окружающим угодьям. Шерринфорд не особо любил заниматься самокопанием или размышлять над смертностью - он был практичным мужчиной, который расправлялся с каждым днем и думал о будущем не дальше года вперед, но, когда ему исполнилось пятьдесят, слова его матери начали приобретать смысл, от которого он до сих пор отмахивался: всегда был шанс, что кто-то из его племянников унаследует усадьбу.
Время шло, и каким-то образом оно начало идти быстрее. Мистер Холмс не мог ходить без помощи - он не выходил из своей комнаты, был не в состоянии добраться даже до библиотеки и его руки настолько дрожали, что он больше не брал древние рукописи. Губы миссис Холмс становились все более сжатыми, а слова, которые она говорили Шерринфорду - все более резкими с каждым годом.
Не то, чтобы Шерринфорд правда хотел жениться - он был доволен своей жизнью в Гильдербуге, был доволен своими годами юности, проведенными в коллекционировании бабочек - и по возвращению был готов принять полную ответственность за поместье, но он знал, что что-то висело на нем грузом невыполненного дела и оставалось неясным.
Но в один день, словно по волшебству, решение нашлось в лице некой мисс Вайолет Верне.
Шерринфорду тогда уже исполнилось пятьдесят девять лет, и его обязательства по поводу полей и скота стали занимать слишком много времени. Каждый день, кажется, список его дел только удлинялся. У его отца была сиделка, а ревматизм матери стремительно ухудшался - пока владения процветали, их дом зачах, библиотека и коллекции экзотических сокровищ были заброшены.
Одним особо дождливым утром среды приехала Вайолет Верне, порекомендованная одним старым знакомым Шерринфорда, мистером Макиндо из усадьбы Макл Глейкит. Мисс Верне потратила несколько недель на чистку, починку и сортировку семейных архивов Макиндо для их перемещения в Национальный архив Эдинбурга; мистер Макиндо был чрезвычайно доволен этой эффектной молодой леди - он по-дружески подтолкнул Шерринфорда и подмигнул, когда они встретились на ярмарке, добавляя: "А еще она довольно симпатичная!", перед тем как вспомнить, с кем он разговаривает.
Шерринфорд поговорил с ней по телефону несколько дней спустя: она сказала, что была бы рада приехать и навестить его в Гильдербуге на следующей неделе (акцент у нее был странный, а голос - мелодичный), осмотреть коллекции Холмсов и трудоустройство.
После знакомства, Шерринфорд был сконфужен ее молодостью и очевидным умом. Он даже представить не мог, каково это - иметь такую самоуверенность, когда тебе двадцать. Она подмигнула ему, взяла за руку, и меньше чем через полчаса он уже сидел рядом с новоиспеченным домашним архивариусом и личным секретарем в одном лице.
А дальше он даже не понял, как все произошло.
Во-первых, мистер и миссис Холмс любили Вайолет так, будто она являлась их дочерью. В деревне ничего не происходило, поэтому увидеть новое лицо было приятно, особенно в виде очаровательной молодой девушки, которая была в состоянии во время обсуждать такие вещи как царская Россия, французская литература и посмертные обряды этрусков. Она каталась на старом черном велосипеде миссис Холмс по территории поместья и болтала с рабочими, некоторые из которых смотрели на нее с надеждой, увидев на холме с развевающейся от ветра юбкой. Она была чертовски эффектной девушкой, и, внезапно, Шерринфорд понял, что у него найдется пара свободных вечеров для работы над своей коллекцией бабочек; и еще несколько - для деревенского паба.
И все же, миссис Холмс волновалась за нее. Казалось странным, что такому жизнерадостному молодому существу нравилось работать в таком скучном месте - ее работа заключалась в сортировке и оформлении коллекций. И, еще более странным было то, что мисс Вернет умело уходила от любых разговорах о ее прошлом, родителях и детстве. Ее акцент был очень странным, заимствованным оттуда и отсюда, никогда не задерживающимся в одном регионе. Она жила в Ирландии до того, как приехала в Шотландию, но это было всем, что миссис Холмс смогла узнать за четыре месяца совместной жизни.
С другой стороны, Шерринфорд был рад тому, что Вайолет ему помогает - она приходила к нему на чашечку кофе поздним утром и рассказывала ему о своей работе над последней коллекцией мистера Холмса; они разговаривали о его работе в усадьбе и последних сплетнях. Шерринфорд понял, что впервые за много лет нашел себе доверенное лицо, и каким-то образом рассказал Вайолет о всех своих переживаниях за землю и о давлении его матери.
Вайолет откинулась на спинку ее кресла возле камина и очень задумчиво смотрела на Шерринфорда, протянув свои ноги на его колени (совершенно по-дружески), и не говорила ни слова где-то минуту.
— Хорошо, Шерри, у меня есть необычное предложение.
***
Церемония проходила в ближайшей церкви, и была она прекрасной.
К сожалению, со стороны Вайолет было очень мало друзей и родственников, но зато семья Холмсов занимала все места. Мисс Верне выглядела просто потрясающе - в облегающем светло-зеленом шелковом платье, держа в руках букет розовых антирринумов, которые были срезаны в саду поместья. Она шла к алтарю, широко улыбаясь, и, проходя мимо своей будущей свекрови, подмигнула. Миссис Холмс улыбнулась ей в ответ, наблюдая за тем, как ее старший сын женится на очаровательной девушке детородного возраста. Она ждала этого очень много лет, и теперь ей было не на что жаловаться.
***
Живя в Абердиншире, библиотека была полностью предоставлена Вайолет: бедный мистер Холмс уже был не в состоянии туда зайти, а миссис Холмс не горела желанием там появляться, пока Вайолет работала; Шерринфорд заглядывал, чтобы поздороваться или выбрать книгу для чтения; в основном, это место было предоставлено ей. И вот, в вечер дня ее свадьбы, Вайолет зашла в библиотеку с новым ощущением: теперь она принадлежала ей по-настоящему.
Довольно неприятным сюрпризом было увидеть сидящего на подоконнике долговязого юношу, читающего первое издание "Горменгаста"(2) и не обращающего на свою новоиспеченную тетушку никакого внимания.
— Шерлок, блять, Холмс. Ты куришь блядскую сигарету в моей сраной библиотеке? — ее голос был беспристрастным, с нотками обещания расправы и боли. Шерлок моргнул и немного ошарашенно взглянул на нее. Они до этого ни разу не разговаривали: во время семейного ужина он куда-то исчез и вернулся только после полуночи.
Вайолет выхватила сигарету из его тонких пальцев и потушила ее носком своей туфли, глядя на парня в ожидании.
Шерлок поднял голову и посмотрел на нее, позволяя своим длинным темным кудрям закрыть половину его угловатого лица; его ноги и руки казались слишком длинными для такого худого тела. Он был одет в элегантный костюм и белую рубашку, а галстук, кажется, куда выбросил.
— Тетушка Вайолет, могу ли я вас поздравить от всего сердца с самым счастливым днем вашей жизни? — радостно спросил он, думая, что вежливый разговор спасет его от наказания.
Вайолет подняла бровь: ей казалось, что ее считывают очень быстро и тщательно; что парень делает кучу выводов о ней по длине ее платья, количеству веснушек на носу и сережках. Но Вайолет вспомнила свою более чем дерзкую юность, и даже не дернулась.
— Если хочешь, — холодно сказала она, — Это будет обычно. Но ты, парниша, не думай, что я обычная.
Шерлок улыбнулся ей, и в его глазах промелькнула искра.
— Моя бабушка не особо рада, что ее желание исполнилось. Я слышал, как она жаловалась мамуле на кошмарных охотников за деньгами.
Если он пытался ее задеть, то ничего не вышло. Но, как Вайолет успела понять, он даже не подразумевал оскорбление. Он с интересом ее разглядывал, ожидая реакции; она ничего не сказала, только смотрела на него в ответ, пытаясь расшифровать его лицо и угол его неуклюжих конечностей.
— Выгнали уже из... третьей школы за год? Довольно необычно, — лениво заметила Вайолет, — Я могу сказать по твоим запястьям и шее, что ты поменял три школьные формы за последние несколько месяцев.
Глаза Шерлока незаметно расширились.
— Моя бабушка возражала против декольте в этом платье, наверное, думала, что показывать твою грудь в церкви будет немного неприлично. Ты с ней согласилась, а потом переоделась с утра, когда было бы поздно что-то менять, — когда он закончил, Вайолет задумалась о том, считаются ли такие наблюдения оправданием тому, что мальчик-подросток пялился на ее прелести, и решила, что нет, не считаются, — Вас не особо волновало платье, но вам нравится выводить из себя свою свекровь.
— Ты поссорился со своим братом с утра. Сломал какую-то его вещь, что-то ценное, — Вайолет остановилась, размышляя. Шерлок ждал, пока она рассмотрит его щеки, верхние пуговицы рубашки и пальцы его левой руки, — О! Его телефон. Ты сделал это специально?
Шерлок внезапно усмехнулся.
— Не совсем, я просто хотел посмотреть, как он работает. Майкрофт, кажется, воспринял это иначе. В любом случае, только полные придурки пользуются мобильными телефонами. Он выглядел таким идиотом, когда болтал со своими дружками из министерства.
— Согласна, — Вайолет кивнула, — Твой брат меня не особо любит. К сожалению, кажется, большинство Холмсов меня не одобряет - хотя я была уверена, что многим понравилась.
— Должен успокоить тебя, тетушка Ви. Могу заверить, что они не планируют спускать собак на тебя.
— Рада слышать. Кстати, если назовешь меня тетушкой Ви еще хоть раз, я тебя выкину из окна, мерзавец, — лениво протянула Вайолет, облокачиваясь на окно. Она очень устала и сама мысль о том, чтобы снова спуститься вниз и мило разговаривать с теми, кто ее недолюбливал, казалась очень утомляющей. Несмотря на то, что ее глаза были закрыты, она чувствовала, что Шерлок до сих пор на нее смотрит.
— Что? Я знаю, что я до ужаса соблазнительно выгляжу, но дело же не в этом, — она спросила, решив, что такой подход будет лучшим.
Шерлок шмыгнул носом.
— Пытаюсь понять, права ли моя семья насчет тебя.
— И как? — глаза Вайолет сузились, а в голосе слышался вызов.
Шерлок слегка усмехнулся.
— В какой-то мере, да. Очевидно, что дядя Шерри не привлекает тебя ни романтически, ни сексуально. Любой дурак заметит. Но не думаю, что ты здесь ради того, чтобы сделать что-то плохое, однако, ты здесь только из своих интересов.
— Умоляю, Шерлок, покажи мне не корыстного человека. Спустись и найди хоть кого-то среди этой толпы внизу. И принеси мне выпить, раз уж идешь туда, — огрызнулась Вайолет.
Шерлок дернулся, и, кажется, начал волноваться, что обидел ее.
— Извини, я не... не имел этого ввиду. Всего лишь хотел сказать, что у тебя есть свои на то причины. Я не осуждаю тебя, правда. Ты - самая интересная вещь, случившаяся с нашей семьей за последние годы.
Вайолет немного расслабилась.
— Спасибо, — она ткнула в голень Шерлока своей ногой, — Но, серьезно, может, все-таки принесешь мне выпить?
Когда Шерлок вернулся спустя десять минут, в одной руке он держал бутылку Боллингера (3), и несколько пластинок - в другой. Он достал из кармана своего пиджака свадебный торт, завернутый в салфетку, перед тем как включить древний проигрыватель. Вайолет открыла шампанское и сделала большой глоток, а Шерлок задумался на несколько секунд и поставил альбом The Smiths (4).
После пары бокалов шампанского, Шерлок почувствовал потребность в том, чтобы поделиться с Вайолет своей любовью к Моррисси (5), Стравинскому (6), математическому правилу Макса Борна (7), сербскому языку и фильмам Стэнли Кубрика (8).
Вайолет по-доброму над ним смеялась, что, в каком-то роде, даже его немного осчастливило. Она ему рассказывала о зимних прогулках по набережной Сены в пять утра, о найденной среди налоговых чеков рукописи Вивальди в местном Национальном архиве. Она нарисовала его маленький портрет на листе писчей бумаги и сказала, что он выглядит как Эгон Шиле (9) или Мервин Пик(10) после ночи, наполненной слишком большим количеством абсента. (Он не знал, принять это как комплимент или обидеться, поэтому сделал и то, и то).
Они разговаривали в библиотеке до трех часов утра. Шерлок случайно уснул на диване, продолжая во сне бормотать о теории, что его двоюродная сестра Маргарет на самом деле голландец по имени Борис.
Вайолет укрыла его своей шалью и оставила легкий поцелуй среди его беспорядочных кудрей, перед тем как пойти спать.
