На пути в ад / On the way to hell

На работу идти завтра было не надо — была пятница, а в субботу наш университет не работает. Поэтому я имел полное право отдохнуть и провести эту ночь идеально — во сне, а не с бессонницей и почти опозданием в университет, как в прошлый раз. Так что, когда главные часы на кухне показывали 22:00, я уже стелил постель. Но перед этим я совершил действие, которое стало с того дня, как мы познакомились с Дарси Хиллс, обязательным в моей жизни: вышел на веранду и полюбовался ночным видом набережной и моря. Над горизонтом во мраке ночи ярко светила луна, и вдруг я совершенно ясно увидел в ней лицо Дарси. Да, это было оно! Оно светилось на белой лунной поверхности, как на экране, и я просто не мог поверить своим глазам. Лишь когда я протёр их, осознал, что то, что я только что узрел, мне привиделось, и пришёл в себя. Я зашёл внутрь телильни, и меня внезапно обдало чем-то холодным. Теперь, когда луна в моих глазах превратилась в лицо Дарси, я просто не мог оторваться от раздумываний: что это за чувство, которое я испытываю, когда рядом с ней нахожусь? Почему я был так рад, едва завидев её? Почему я не хотел, чтобы Джеффри Граймс и другие студенты увидели меня вместе с ней? Почему, наконец, она постоянно сидит у меня в мыслях? И даже более того, мне почему-то не хотелось, чтобы Дарси пропадала из моей головы. Наоборот, я вовсю желал, чтобы она осталась пришитой к моему мозгу до конца моей жизни. Тут я бросил наволочку, которую держал в руках, на уже почти постеленный диван и снова выскочил на веранду. Потом начал настороженно всматриваться в ту сторону, где находилась телильня Дарси. Как назло, на улице, где она жила, фонарей было очень мало, и вся улица была закрыта занавесом тьмы. Стояла мёртвая тишина, будто в склепе — только где-то в сумраке тихо пели цикады. Им вторил шелест листвы. Разглядеть телильню Дарси я не смог, поэтому оставил это и ушёл назад, в спальню. Я поставил будильник на телефоне, положил его на подлокотник дивана и на этот раз заснул довольно быстро. Мне потребовалось всего минут десять-пятнадцать, чтобы вырубиться и провалиться в сон. Всё это время я думал только о двух вещах: о Дарси и о том, какой будет ночь сегодня. Примерно в два часа ночи меня разбудила какая-то мелодия. Спросонок я не мог сообразить, что это, и только секунд через десять до меня дошло: звонит мой телефон! Я заинтересовался, кому это понадобилось звонить мне в такой поздний час, но об этом думать не было времени — мне нужно было быстрее взять трубку, пока звонок не прекратился. Я взял мобильник в руки, и мне в лицо ударил яркий свет от его экрана. Поскольку мои глаза здорово привыкли к темноте, он показался мне таким ослепительным, словно я посмотрел на солнце. Я только бросил взгляд на экран и вдруг подскочил как ужаленный. Звонила Дарси. Я вспомнил, что ещё вчера, когда мы с ней шли из университета, мы обменялись телефонами, чтобы оставаться на связи. Всякий сон слетел с меня мигом. Я поднёс трубку к уху. — Алло! Здравствуй! Чего ты мне звонишь в такую поздноту? — Здорово, Джонс! — раздался в трубке счастливый голос Дарси. — Ты не представляешь, как сейчас круто! Пойдём прогуляемся по набережной? — Прямо сейчас?! — Ну конечно! Пошли, братан! Такой экстрим! — Хорошо, я уже бегу! — быстро крикнул я и отключился. Все мои следующие действия были выполнены одним махом. Я снял пижаму, надел лёгкие шорты и футболку. Больше ничего мне было не нужно — ночи были тёплыми. Затем я взял телефон и побежал прямиком к телильне Дарси. Она уже дожидалась меня на веранде и была, судя по всему, полностью готова к ночному походу на море. На ней был купальный костюм, пляжные бутсы, а в руке она держала небольшой карманный фонарик и пакетик попкорна. — Спасибо, что пришёл, Джонс, — нежно сказала она и направила свет на своё лицо. В луче фонарика оно показалось мне таким красивым и приятным, что я опять едва не покрылся цветом рака. — Всегда рад, — выжал я из себя. Мы взялись за руки и пошли в сторону той улицы, которая спускалась вниз с холма и выходила прямо на набережную. — Какой аппетитный попкорн, — сказала Дарси с полным ртом и протянула мне пакетик. — Будешь? Я взял из упаковки горстку зёрен попкорна и стал их жевать. В целом, мы довольно весело провели время: по дороге постоянно вспоминали разные анекдоты, которые буквально сами собой приходили мне в голову, и здорово поржали. Потом у нас зашёл разговор об университете, где мы оба работали, о наших студентах, и Дарси в подробностях описала мне математический факультет, который она возглавляла. По её словам, там был даже студент, очень похожий на нашего Джозефа Гаррисона: он только и думал о том, чтобы постоянно быть уродом. — Хороший у тебя факультет, — прокомментировал я. Дарси была с этим согласна полностью. Время от времени я осторожно подсвечивал своим телефоном в какие-нибудь кусты, казавшиеся мне подозрительными: мне так и чудилось, что вот-вот оттуда появится Джеффри Граймс или ещё кто-нибудь из моего коллектива. В те минуты, когда я, переполненный счастьем, шёл по улице вместе с Дарси, я почему-то до ужаса боялся их увидеть. Но, естественно, никто так и не объявился, да и не мог объявиться, и я успокоился. Довольно скоро, минут через семь, мы пришли на набережную. Она была вся озарена светом от фонарей, но никого на ней, кроме нас, не было. Совсем близко разливалось море. Я молча наблюдал, как его волны ударяют в самый край песчаного берега, как оно пенится, бурлит и шипит в ночной тиши, и всё выглядело так, будто там, за горизонтом, за пеной и волнами, куда не достаёт наш взор, расположен совершенно другой мир, ещё никому не известный. Мы с Дарси спустились на самый берег моря, туда, где был пляж. На короткое мгновение я обернулся назад и увидел почти весь наш город, который величественно раскинулся на холме. Дарси была права — Провинстаун в такое время прекрасен. К нашему удивлению, ни лежаки, ни зонтики на ночь не убрали — всё пляжное оборудование стояло на месте, хотя обычно с наступлением темноты его уносили в специальное место для хранения. Нас это очень обрадовало. Мы выбрали подходящий лежак и улеглись на нём рядышком. Смотреть на ночное море сразу стало ещё приятнее. А если ещё прибавить к этому тот факт, что рядом со мной лежала Дарси, мне становилось так приятно и удобно, как не было ещё ни разу за всю мою жизнь. — Джонс, давай искупаемся! — предложила Дарси минут через двадцать. Я с радостью согласился, тем более что мне хотелось немного размяться. Дарси надела свой купальный костюм, а я просто скинул футболку, шорты и обувь и остался в одних трусах. Как только мы вошли в воду, море любезно накрыло меня солёным, удивительно тёплым водяным покровом. Я улыбнулся и, размахивая руками и ногами, поплыл вперёд. За мной последовала Дарси. — А я быстрее тебя плаваю, — ехидно сказала она и подмигнула левым глазом. Я, ухмыляясь, поплыл ещё быстрей. Плавать я умел отлично: меня этому научили мои родители ещё в четыре года, когда мы были на море в первый раз. Дарси не отставала от меня. Мы уплыли далеко от света и фонарей, и буйков не было видно, но мы нисколько не боялись, что невзначай заплывём за них. Через пару минут мои руки устали, и я замер в воде. Дарси тоже остановились. Мы подобрались друг к другу поближе и без слов смотрели то на виднеющийся вдалеке горизонт, то на освещённый, но пустынный берег, за которым простирался город. Дарси обняла меня за плечо: — Джонс, а как ты думаешь… вот если бы мы с тобой так и не познакомились в университете, и я бы была здесь одна, индивидуально, я была бы так счастлива, как сейчас? — Скорее всего, нет, — ответил я. Сказал так и понял: очень, очень скоро между мной и Дарси начнётся нечто большее, чем просто дружба. Но что именно — я пока сообразить не мог. Мы просидели в тёплой воде ещё пару часов — это было так классно, что вылезать никому из нас не хотелось. Понемногу начало светать, из-за горизонта стало медленно вылезать яркое солнце, а ещё через полчаса пляж начал наполняться народом. Пульты* набегали со всех сторон: все спешили выкупаться и освежиться с утра пораньше. Мы с Дарси вышли из воды, и по мере того, как мы шли со своим имуществом через пляж, народ взирал на нас поражёнными глазами. — Вы что же, всю ночь там купались? — спросил нас какой-то старик. Но мы проигнорировали его: не хотелось сообщать чужому пульту, что мы делали ночью на пляже. Через какое-то время мы снова стояли на моей улице. — Как всегда, мы идеально провели время, — сказала Дарси и помахала мне рукой. — Пока, Джонс! Я махнул ей в ответ и ушёл в свою телильню, с каждой минутой всё больше уверяясь в мысли, что спустя совсем небольшой период времени наши простые дружеские отношения перерастут во что-то более мощное.