На пути в ад / On the way to hell

Этот день был самым счастливым в моей жизни — я понял это, когда, переполненный радостью, возвращался домой из университета. Шёл я один — Дарси нужно было забежать в супермаркет в противоположной стороне. Выходя из дверей, я уже был страшно рад, но стоило мне выйти на улицу, как меня со всех сторон окутало приятным ореолом. Я долго, минут сорок, сидел возле самого мостика, положив руки на перила, и не переставал бешено улыбаться. Как же красив и очарователен был в этот вечер закат! Как нежно светило ярко-оранжевым светом солнце, готовое уйти за узкую нить горизонта! Как же прекрасно было у меня на душе от одного вида всего этого пейзажа! Но я ничуть не удивлялся такой бурной радости, потому что её причина была выяснена. Я сделал это! Я раскрыл занавес, который ранее упорно прятал за обычной дружбой наши с Дарси истинные отношения. И это заставляло моё сердце часто, восторженно биться в груди. Прошло ещё какое-то время, и вдруг я ощутил всем телом, что должен немедленно повернуться и посмотреть назад. Почему — я понятия не имел, мне просто подсказывал это без всяких подробностей голос инстинкта. Мне не хотелось отрываться от такого отличного пейзажа в такое потрясающее, незабываемое время, но одновременно я с каждой секундой всё больше чувствовал, что у меня будут неприятности, если я не обернусь немедленно. Я обернулся — и сразу всё понял. Из университета выходил Джеффри Граймс. К счастью, меня он пока не заметил, поскольку смотрел в сторону, но по всему было ясно: ещё пара его чётких шагов по асфальту — и он приблизится, и увидит, как я наслаждаюсь заходящим солнцем, заметит счастье на моём лице, а потом, окончательно меня рассмотрев, точно что-нибудь заподозрит. Хорошо ещё, что это был Джеффри, а не Джозеф Гаррисон, который планировал, закончив университет, уйти в МСППЛ и, естественно, был экспертом по распознаванию влюблённых пультов*. Но Джеффри был истинным стражем порядка, так что бдительностью отличался от Джозефа не сильно — следовательно, он тоже представлял для меня опасность. К тому моменту, когда все эти мысли пронеслись у меня в голове, Джеффри был всего в пяти шагах, но меня пока не видел. Он глядел куда-то вбок, но не туда, куда смотрел я, а на дорогу, которая вела в левую сторону от университета. Именно в той стороне и находился супермаркет, куда отправилась Дарси. Я не стал терять больше времени и недолго думая нырнул в ближайшие кусты. А ещё мгновение спустя осознал, что сделал это вовремя: Джеффри, почувствовав сзади себя какое-то шевеление, оглянулся и пристально сверлил взглядом сквозь очки то место, где я стоял буквально секунду назад. Я присел на четвереньки и пополз по земле, стараясь быть как можно дальше от листьев: они могли зашуршать и выдать меня. Ползти было не очень приятно, по пути я изодрал о торчащие ветви все руки, а на пиджаке появилась пара царапин. Но всё же я каким-то образом умудрился пробраться через кусты и выбраться на свободу. Я повертел головой по сторонам, чтобы убедиться, что Джеффри пропал из виду, и кинулся бежать. Пробежав примерно квартал, я остановился, чтобы перевести дух. И удивился, как же я сильно стал меняться в течение времени. Раньше я никак не мог догадаться, почему до такого безумия боюсь встреч со студентами, с которыми мы были почти что одной семьёй, но теперь-то всё стало ясно. У меня была любовь. Настоящая любовь, которую я никому не мог позволить обнаружить. И этой любовью была Дарси Хиллс, с которой я совершенно случайно познакомился в университете. Боже, как я был счастлив, что этот миг тогда настал! Никого из врагов больше поблизости не наблюдалось, и я пошёл вперёд спокойным шагом. До моей телильни оставалось всего несколько кварталов, которые я преодолел без труда. Едва я очутился у дверей, из моей груди вырвался вздох облегчения: путь от университета показался мне адом. Запотевшей спиной я прислонился к стене веранды и сразу понял, что устал гораздо сильнее, чем сперва думал. Мне требовался срочный отдых. Я зашёл в спальню и прилёг на диван. Перед глазами проносились картины, быстро меняясь одна на другую: вот я ползу через кусты, а опасный враг в лице Джеффри Граймса удивлённо разглядывает асфальт… На мгновение я заколебался: а не перебор ли всё это? Не слишком ли плохо я стал думать о своих студентах и особенно о Джеффри? Однако в голове немедленно всплыла Дарси Хиллс и закрыла все другие мысли и переживания яркой шторой своих оранжевых волос. Улыбка до ушей привычно украсила моё лицо. Весь оставшийся день прошёл идеально. Пообедав (а вкус еды был великолепным после столь прекрасного и незабываемого события!), я вышел на веранду и примерно час сидел, уставившись вдаль, туда, где за горизонт уходило красное солнце. Лишь тот факт, что завтра у меня снова будут занятия в университете, и мне нужно к ним готовиться заранее, заставил меня оторваться от заката. Но всё равно, начиная с той минуты, когда мы с Дарси, объятые счастливым блаженным сиянием, признались друг другу в любви, университет и студенты слетели для меня куда-то на задний план. Теперь только она, Дарси Хиллс, была самым главным в моей жизни и стояла на первом месте. Недаром я был не в силах прекратить о ней думать. Скоро наступила ночь. Пока я стелил постель, собираясь лечь спать, всё время предчувствовал такую же бессонницу, что была у меня несколько дней назад, когда я не мог заснуть от счастья и бурных размышлений — правда, тогда я ещё не осознал, что на самом деле чувствую к Дарси. После того, как это перестало быть тайной для меня, и истина как следует меня порадовала, практически бессонная ночь вполне могла повториться. Однако, к моему облегчению, как только я улёгся на диван, мои веки начали тяжелеть и слипаться. Через пару секунд в глазах уже стоял мрак. Я повернулся на другой бок и сразу задремал. Примерно минут через двадцать до меня донёсся пронзительный звон. В полной тишине он так оглушительно, как будто дрель, залез мне в уши, что я заткнул их диванным пультом**, не соображая со сна, что творится. Как вдруг я понял — это звонок в дверь! Моё сердце быстро-быстро застучало, силясь выпрыгнуть из груди. Я догадался в один миг, кто явился ко мне в такое позднее время. Словно молния ударила в меня — такими быстрыми были мои последующие действия. Стрелой я выпрыгнул из постели, откинув одеяло в сторону, и побежал открывать дверь. Задыхаясь от азарта, я рванул ручку. Так и есть — это была ОНА. Одетая в ночную рубашку и тапочки, с фонариком в руке и, как всегда, приятным лицом, Дарси стояла у порога моей телильни. — Джонс, — ласково произнесла она. — Я счастлив, что ты здесь, — проговорил я почти через силу. — Джонс… — Дарси и вдруг заулыбалась так, что я на мгновение потерял сознание от нахлынувшего приступа радости и смущения и машинально уставился взглядом в пол. — Мне никак не спалось без тебя. Если я проведу ночь вместе с тобой, то мы оба будем счастливы. — Ты права, — я нежно опустил руку ей на плечо, тут же почувствовав мягкую, как пуховик, поверхность её ярко-оранжевых волос. Это было настолько приятно, что у меня перехватило дыхание. — Мы с тобой будем наслаждаться. Дарси ещё сильнее приблизила своё лицо к моему. Теперь я неудержимо смотрел прямо в её глаза. Я видел каждую чёрточку, каждый самый маленький штрих её лица, и в каждом таком штрихе была заметна её красота и любовь. Моё лицо уже почти касалось лица Дарси. Я ощущал, как мои уши уже начинают задевать пышную ткань её волос. Прошло ещё одно короткое мгновение, и мои губы соприкоснулись с губами Дарси. Словно некая волшебная жидкость налилась мне в рот — так это было удивительно блаженно. Я стоял на пороге веранды. Дарси была всего в нескольких миллиметрах от меня. Наши губы с каждой секундой всё сильнее и сильнее прижимались друг к другу. Моё сердце бешено билось в груди, щёки приобрели цвет алых роз, и я совершенно ясно различал перед собой ЕЁ прекрасный лик, ЕЁ цветущие уста, уже совсем крепко приникшие к моим. Весь остальной мир для меня как будто пропал, испарился во тьме ночи: сейчас я видел и слышал только ЕЁ. Мою Дарси, которая представляла самое ценное, что было в моей жизни — любовь. Любовь, которая навеки останется со мной, в моём сердце. Которую я ни на что на свете не променяю. И этой любовью была ОНА. Дарси Хиллс, с которой мы познакомились в университете всего несколько недель назад.