Сказ о сладкой Правде и горькой Лжи

      — О, новенькая! Как хорошо, что хоть ты здесь осталась!..       Мелодичный женский голосок заставил меня невольно напрячься, оцепенев сидящим на кресле в статичной позе истуканом. Даже веки против воли сомкнулись, будто на меня готовилось какое-нибудь покушение.       «Всё это не к добру!» — тотчас же тренькнул тревожный звоночек в мозгу.       К моему новому рабочему месту стремительно дефилировала одна экстравагантная обладательница золотистой заколки-мотылька, попутно продолжая бескомпромиссно разглагольствовать:       — Ты, как бы выразился Куникида-кун, идеально подойдёшь для одного важного поручения!       Около стола, где я сидела над порученной мне документацией, с патетичным видом затормозила одна из представительниц слабого пола в Агентстве — Йосано Акико. Однако, судя по слухам, слабой её назвать можно разве что с натяжкой. С огромной такой натяжищей, ага. Плюс, признаться честно, её аура меня очень… коробит, я бы так сказала.       — Мне нужно прошвырнуться за покупками, — её утончённая фигурка Дамокловым мечом нависла над моей старательно сохраняющей невозмутимость персоной. — И ты пойдёшь со мной. — Звучит как приговор.       По чарующим сливовым глазам данной леди я кристально ясно понимаю, что отвертеться не получится. Меня ждут все девять кругов Ада. Если не десять. Но попытаться-то стоит.       — Доброе ут… — я зыркнула на циферблат часов и осознала собственную оплошность. Врач Вооружённого Детективного Агентства почти никогда за всё очень короткое время моей работы тут не являлась на службу в тот период, который обычными людьми назывался утром. Посему я немедленно поспешила исправиться: — Добрый день, Йосано-сан. Знаете, у меня сейчас не слишком крепкое финансовое положение. Так что я, пожалуй…       — О, да ты не волнуйся на этот счёт, — она беспечно отмахнулась, — деньги тебе и так не понадобятся, — сия эффектная мадам непринуждённо пожала хрупкими плечами да многообещающе дополнила: — Ты просто поможешь мне с переносом покупок и с подбором одежды.       Кажется, у меня появился новый личный сорт пыток.

***

      Из здания с конторой детективов меня тащили практически волоком под локоток, словно боясь, дескать, я сбегу в любую минуту. В принципе, подобные опасения не были совсем уж безосновательными…       Мне приходилось лишь молчать и стоически терпеть всё это форменное издевательство, параллельно тщательно контролируя мимику лица.       Меня вырвали из рабочего процесса прямо посреди дня! Это вообще нормально? А законно?! Куникида потом не устроит мне Вальпургиеву ночь, где роль ведьмы уже заведомо известна?..       Не ожидающая от меня особой отдачи в нашем диалоге Йосано жаловалась на «внезапно» запропастившихся коллег, вечно сетовала на таких-сяких мужчин, которые о джентельменских манерах и слыхом не слыхивали. Не могут, мол, помочь даме с тасканием поклажи — какой кошмар! В общем, трещала она на типично бабские темы.       Мы весьма благополучно и быстро добрались до торгового центра. А дальше началась канитель. Йосано с проворностью бабочки носилась по громадному зданию, регулярно останавливаясь в разнообразных бутиках со всякой всячиной. А я меж тем обрастала пакетами с приобретённым ею товаром да искренней ненавистью к шоппингу до кучи.       Возможно, кара за то, что я здесь прохлаждаюсь, не положена и вовсе? Может, это в порядке вещей? Ну, как грезящий двойным суицидом Дазай?..       Самое сложное заключалось в комментировании разномастных образов примеряющей новые шмотки доктора.       Потому что ежели расположившаяся возле примерочных я выглядела не шибко убедительно, со своей миной-кирпичом утверждая, мол, «Да-да, всё идеально. Вам очень идёт, Йосано-сан!», то моя самокритичная мучительница мгновенно принимала это в штыки, расшифровывая мои изнеможённые взгляды как неодобрительные. И поэтому она затягивала процесс выбора наряда чуть ли не вплоть до перебирания всего товара в одном магазине.       Стараться оценивать чужое одеяние, когда тебе совершенно нет до него дела — это ужасно. Особенно когда от твоих потуг в актёрское мастерство зависит время всех этих пыток.       Впрочем, каждому существу на нашей планете не чужда усталость. Слава Всевышнему, Акико не была в данном аспекте кем-то из ряда вон выходящим. Нам потребовалась небольшая передышка. Особенно мне. Просто не шибко-то удобно таскать целую уйму пакетов на предплечьях и пирамиду из коробок в ладонях. Нагрузки — это, несомненно, хорошо, однако всё должно быть в пределах разумного! Хотя… слово «разумное» к моим коллегам, как я уже давно догадалась, применять не стоит.       Скамейка в торговом центре неприятно холодила своей поверхностью даже сквозь слой из пальто и классических штанов. Размещающийся позади фонтанчик плюсов к согреванию аналогично не прибавлял. В придачу плохая терморегуляция — то ещё зло.       — Так ты говорила, что не любишь сладкое? — заискивающе растягивая гласные, вдруг полюбопытствовала Йосано, заодно поедая купленное себе мороженое. Я сидела и разминала руки, периодически сжимая и разжимая пальцы. Что-то я совсем хватку теряю. Надо поскорее наверстать на досуге. — А что ты тогда любишь?       И к чему этот её очередной бессмысленный вопрос? Проклятье, а ведь раньше она давала мне возможность не отвечать, попросту быстро прыгая с темы на тему. Сейчас женщина определённо ждёт отклика. Чёрт.       — Если Вы о предпочтениях в пище, то что-нибудь перчёное или горькое, — с бесцветной интонацией отозвалась спустя примерно дюжину секунд молчания.       — Ха, наша жизнь иногда и так не сахар, но ты умышленно делаешь её для себя ещё более едкой? — как-то лукаво усмехнулась доктор.       — Почему же? — не согласилась я, меланхолично взирая на свои обтянутые беспалыми перчатками кисти, покоящиеся на коленях. — От этого мне только наоборот становится легче. Горечь на языке порой вполне способна заглушить горечь на душе. Это как с выпивкой. Ну, или с намеренным самоистязанием, например.       — Хм, занятная позиция… — протянула собеседница, а засим хотела, вероятно, произнести что-нибудь ещё, как её внезапно прервали.       — Всем стоять на своих местах и не двигаться! Иначе я всё здесь нахрен подорву!       Поистине безумный мужской голос, звучащий не так далеко от места нашего отдыха, заставил сердце нервозно трепыхнуться в грудной клетке.       Вот это поворот.       Мы с Акико пересеклись взглядами, а далее синхронно сползли с лавочки на пол.       Так-с, дело дрянь.       Я на автомате прикрыла очи, взывая к Концентрации. Ногти живо зацокали по кафельной плитке под подошвами. Картина окружающего пространства вырисовалась в воображении в монохромных тонах, где люди являли собою безликие белёсые силуэты, а все объекты обладали сероватыми контурами.       Нужно сосредоточиться по максимуму. Поиск угрозы пошёл.       Ага. Он один. Уже неплохо. Стоит как раз весьма близко, с противоположной стороны фонтана. Дышит хрипло. Сердце тарабанит, аки музыкальный ритм каких-нибудь папуасских плясок. Нервничает? Испуган? В ужасе? Не важно. Более приоритетно то, что в области грудины у него, как я могу понять по уплотнению воздуха в том районе, действительно прикреплён некий коробок размером с мяч, предназначенный для игры на теннисном корте.       Мать-перемать. Неужто реально взрывчатка? Надо действовать рассудительно.       — А теперь ты! — судя по моим ощущениям, террорист ткнул пальцем в направлении ближайшего бутика. — Неси сюда все деньги! Немедленно! Иначе вы все тут сдохнете! И я вместе с Вами, уаха-ха-ха!.. — Ба, да он же напрочь отбитый. Вот ведь невезуха.       Я осторожно сняла пальто, сгрузив его в сторонку. Оно будет только мешаться и сковывать при возможной драке.       — Йосано-сан, — не размыкая век, шёпотом практически на грани слуха с непоколебимостью обратилась я к тоже замершей подле в сидячем положении коллеге, — я понимаю, что Вы врач, и мы с Вами почти не знакомы, но доверьтесь мне. У меня есть план.       — Какого рода этот твой план? — Выражения её лица мне, к сожалению, не видно, однако отчего-то создаётся мимолётное впечатление, дескать, сия леди и не переживает вовсе. Концентрироваться на её сердцебиении, дабы попробовать определить потенциальную ложь, времени нет. Его вообще, блин, нет!       Но объяснить доведётся:       — Вы отвлечёте внимание, а я разберусь с бомбой. Не беспокойтесь, я справлюсь.       — Ладно. В конце концов, мы члены Вооружённого Детективного Агентства. Придётся соответствовать званию, а? — Этих её якобы подбадривающих слов я уже не слышу, как и не слышу воплей неуравновешенного психа неподалёку.       Сосредоточение перерастает на уровень обездвиженных предметов. Необходимо вовремя подгадать момент.       Периферией я ощущаю лёгкую поступь вставшей с пола Акико. Она нечто начинает увещевать чокнутому индивидууму. Чрезмерно короткие дипломатические переговоры успехом не увенчиваются буквально мгновенно. Поскольку уже выскочившая из убежища, как чёртик из табакерки, я улавливаю меж чужой экспрессивной беседой тонкий пронзительный писк, пульсирующий с размеренной периодичностью. Лады, взрывчатка с таймером. Это уже даёт мизерный шанс на спасение!       Молнией оказываюсь возле террориста. Коронная подсечка выбивает из него спесь и твёрдую поверхность из-под стоп.       Я не сапёр. Не успею проявить чудесным образом возникшие обезвреживающие способности в подобной ситуации хотя бы потому, что могу лишь навредить. Посему резко и быстро, но в тот же час наиболее аккуратно стягиваю с опрокинутого навзничь да сбитого с толку оппонента ремень, к каковому и присобачена взрывоопасная коробочка.       Надо найти ближайший выход. Скорее же!       Не обращая внимания на нечленораздельные выкрики моей спутницы и перманентно не раскрывая очей, опрометью мчусь прочь по коридору, периодически лавируя между любыми препятствиями.       Окно. Мне нужно самое первое на моей дороге окно! Срочно! Плевать, что четвёртый этаж. Плевать, что будет до одурения больно уже хотя бы разбивать стекло. Я не собираюсь позволить сдетонировать этой штуковине у меня в ладони в здании с кучей ни в чём не повинного народу. Дети, старики, взрослые… Все они испытают боль в миллиард раз мощнее, чем от моего следующего поступка, ежели я не совершу это! Не позволю. Ни за что.       Мимолётом я на краткий миг приоткрываю один глаз, бегло изучая смертоносно попискивающий предмет в пятерне. Сияющие алым цифры выстроились в красивое число тринадцать. Замечательно. Время в запасе имеется. Главное сделать всё правильно.       Стеклянная поверхность, которой я, наконец, достигаю, оглушительно проламывается под врезавшимся на всей несусветной скорости в неё локтем. Острое всепоглощающее жжение аж охватывает ту конечность, каковой я нанесла данный сокрушительный удар.       Осколки царапаются, впиваются в кожу, буквально пылающую из-за сего адским пламенем. Вязкая субстанция моментально облепляет ткань рукава блузки, сочится из рассечённой щеки и лба.       Из горла непроизвольно вырывается сдавленное шипение. Резцы машинально вонзаются в нижнюю губу, практически инстинктивно подавляя болезненный вопль. Плавно переворачивающееся в воздухе тело, лишившееся опоры, по инерции несётся вперёд. Зажмуренные доселе веки распахиваются. Мутнеющий взор задевает заветные цифры.       «Три».       Со всей дури замахиваюсь своей ношей прямо в полёте. И запускаю её далеко-далеко вверх. В самое небо.       «Два».       Тело, обдуваемое в спину люто, безжалостно шумящими в ушах потоками ветра, с неимоверной стремительностью мчится в обратном направлении — просто-напросто книзу. Навстречу асфальту. Последнюю и летальную нашу встречу.       «Один».       Снова сощуриваю очи. Однако спустя чрезвычайно долгую миллисекунду полёта в ошеломлении заново их открываю.       Взрыв… не звучит. Не оглушает барабанные перепонки ошарашивающим хлопком. Не лопаются стёкла в соседних строениях. Не дрожит воздух. Не ослепляет широко распахнутые глаза мощная вспышка. Не кричат в ужасе сотни людей. Ничего этого нет.       Есть только что-то напутавшая глупая я, неумолимо падающая с небес на землю. Причём в прямом смысле сего словосочетания. Ведь я ощущаю: приземление уже чрезмерно близко. И мягким оно не будет.       Но, к жутчайшему изумлению, с последним выводом я частично промахнулась.       На невообразимой скорости моя тушка ушиблась спиной в нечто относительно… не совсем уж и твёрдое? Ну, то стопудово был не тротуар, иначе я бы сейчас не взвыла от неистовой боли в придавленной к чему-то мягковатому руке. Да меня б в противном случае вообще не существовало бы!..       Давешний толчок сзади буквально выбил весь воздух из полыхающих жаром лёгких. А взрыв, по-видимому, исходя из ощущений, решил грянуть у меня в голове…       — Оп! Поймал, — констатировал некто сверху с откровенным задором, покуда я натужно дышала сквозь стиснутые челюсти и находилась банально не в состоянии оклематься.       С дерьмовым болевым порогом жизнь попросту отвратительна… Однако это жизнь! И я жива, чёрт побери!.. Как? Кто?!       Частично узнаваемый голосок почти над ухом перманентно с прытью пулемётной очереди продолжал тараторить:       — Ну что же ты? Если собралась устраивать самоубийство, то почему хоть с собой не позвала, а? Ты ведь в курсе моих предпочтений! — Он неизменно с увлечением лепетал мне всю сию околесицу, а я наконец-то получила возможность осоловело рассмотреть моего, очевидно… спасителя? Шкодливо чернеющие шоколадным оттенком глазищи надо мною да обрамлённое тёмными волнистыми прядками волос лицо расставили всё по своим местам. — Значит, ты сделала эту маленькую пакость специально? Эх, вот тут ты меня очень, очень расстроила, Бан-чан!       Сперва я недоуменно пару раз моргнула в ответ, пытаясь окончательно постичь ситуацию. А затем взвилась в чужих загребущих лапищах, аки уж на сковородке, заодно усердно игнорируя пронзительное жжение в повреждённых участках кожи.       — Пустите! — Мне всё-таки позволили (именно позволили) спрыгнуть на землю и встать на предательски подкашивающиеся ноги. Было что-то не то в прикосновениях данного человека… Нечто неприятное такое. Необъяснимое и нехорошее. И оно мне не понравилось ещё при прошлом нашем тактильном контакте. Отчаянно пытаясь позабыть об этом, я не без толики паники отпрянула от спасителя на добрый метр, запрокинула голову кверху да с натугой прохрипела: — Бомба. Она…       А далее до меня дошло окончательно, когда стоящий впереди Дазай ловко перехватил за ремешок упавшую с неба вслед за мной вещицу. Мой встревоженный взор затронул циферблат на коробочке. Четыре нуля. Меня надули.       — Не взорвётся, ты правильно поняла, — как-то хищно оскалился собеседник и аж пропел вдобавок: — Бутафория творит чудеса.       Неожиданно подрулившая к нам сбоку да всучившая мне в немножко подрагивающие кисти моё пальто Йосано стала для меня не шибко огромным сюрпризом.       — Прости за эту постановку, — не без доли виноватости изрекла она, с некоей неловкостью поправив свою элегантную стрижку. — Дазай попросил меня подсобить со вступительным экзаменом. Зато теперь, после его блестящего прохождения, ты официальный член Вооружённого Детективного Агентства. Мои поздравления! — она с явственным ободрением улыбнулась по-прежнему отходящей от шока мне.       Слегка растерянно таращась то на ухмыляющегося фаната самоубийств, то на леди с заколкой-бабочкой в волосах, я окончательно осмыслила произошедшее. Всё. Это. Было. Элементарным. Спектаклем!.. Это… это же…       Из невольно искривившегося в невероятно облегчённой улыбке рта вырвался слабый, неуверенный смешок. Потом ещё один. А затем я расхохоталась настолько радостно, как, наверное, уже давно не смеялась.       — Аха-ха-ха! — заслонив побледневшее лицо ладонью, я банально не могла остановиться и заливалась хохотом неподдельного счастья. Возможно, со стороны сие выглядело до дрожи жутко, но мне было уже фиолетово на реакцию коллег. А потом преисполненная истинным ликованием речь просто полилась из моих нетипично широко растянутых уст: — Боже, так это… это с самого начала всё было не по-настоящему! И тот человек тоже подставной!.. Ах, Господи, я так рада! — Пятерня со лба перекочевала на макушку, попутно в едином движении откинув назад парочку выбившихся из высокого хвоста локонов. — Никто не пострадал по моей вине. Никому не было больно. Никто не погиб! Всё в порядке. Слава Богу. Как… как же хорошо, — данную реплику я произнесла более спокойным тоном, максимально приближённым к моему повседневному невозмутимому говору.       А дальше, прекратив пялиться в пространство пред собою остекленевшим взором, я внезапно опомнилась и на полном серьёзе, вкрадчиво да предостерегающе обратилась к, скорее всего, пребывающим в смешанных чувствах горе-экзаменаторам:       — Но прошу вас впредь никогда больше не поступать так.       — Клянёмся, это был первый и последний раз, — заверила как-то малость нетвёрдо Акико.       Традиционно лыбящийся Дазай исключительно воздел лапки в примирительном жесте, дескать, «Сдаюсь», а через пару секунд всё же не преминул затянуть свою старую шарманку:       — Да кто ж знал, что ты тоже фанатка суицида?! Выходит, у нас много общего! — он обрадованно всплеснул ручонками, обмотанными белеющими бинтами. — Как насчёт подняться обратно и спрыгнуть теперь уже вместе?       — Откажусь, пожалуй. Одного раза по горло хватило, — совершенно сухо парировала я, стараясь особо не шевелить потерпевшей верхней конечностью.       После эмоционального потрясения наступает, ожидаемо, эмоциональное истощение.       У врача ВДА вдруг немного недобро сверкнули очи, а она сама, предвкушающе потирая ладони, с притворным волнением защебетала:       — Ах, так ты ранена! Бедняжка! О, не переживай, доктор Йосано тотчас же поставит тебя на ноги!..       — До свадьбы заживёт, — с горем пополам набрасывая на себя пальто, безразлично оборвала её пламенную тираду я, равнодушно отмахнувшись. — Тем более с ногами у меня всё в порядке. Поэтому я пойду. Домой. Передадите Куникиде-доно, что мне нездоровится. До свидания, — и, веско отчеканив сие, целенаправленно пошагала прочь по улице, даже не удостоив коллег прощальным кивком.       Вероятно, тогда мне дали торопливо ретироваться лишь по причине моей давешней эмоциональной нестабильности, позволяя элементарно очухаться после столь эксцентричного экзамена.       Спасибо и на том.