Сказ о сладкой Правде и горькой Лжи

      — Напомни мне ещё разок… что ты здесь делаешь? — полюбопытствовала я как-то обречённо, совершенно угрюмо, параллельно созерцая открывшуюся с порога моему взору картину чужой обители. Это капец, товарищи. Просто капец.       — В смысле «что»? — мгновенно не без отчётливого раздражения из-за моих якобы тупых вопросов откликнулся Эдогава. — А то не понятно. Живу, вообще-то! — и засунул одинокий ключ от парадной двери обратно в карман да целеустремлённо помаршировал вглубь квартиры. Я чисто на автомате потопала следом, попутно хмуро обозревая небогатый на мебель интерьер тесноватых помещений жилища напарника.       — Как? — это всё, что меня сейчас интересовало.       Как? Как можно спокойно жить в подобных чудовищно загрязнённых и запыленных условиях?! Когда тут в последний раз уборка вообще происходила? А, я знаю! Наверное, перед заселением сюда нынешнего жильца и никогда больше. Вот сто пудов так оно и есть! Каков хозяин, такие и апартаменты, в принципе. Ничегошеньки удивительного, в общем-то.       Но как?.. Попросту… к-а-к?       — Ну, молча в основном, — с явственной ленцой проворчал в ответ детектив, которому определённо не нравилось моё скептическое настроение.       — Если ты хотел, чтобы я здесь порядок наводила, то мне проще было бы застрелиться сразу, чтоб не мучиться очень долго, — продекларировала я ещё мрачнее, чем раньше.       Нет, мусор в виде разномастных этикеток не валялся по периметру жилплощади громадными горами, вопреки моим красочным представлениям в воображении про убранство берлоги Известного сыщика. Всё было весьма скромненько в плане вещей.       Однако лицезрение бессчётного количества давным-давно засохших пятен почти на всех горизонтальных и вертикальных поверхностях, на стенах, да даже на потолке (Боже, просто… каким образом?), вдобавок целых «гирлянд» старой паутины кое-где и в придачу, как мерещилось, столетнего слоя пыли повсюду вгоняло меня в состояние, близкое к прострации.       Да здесь же работы — поле непаханое! Непочатый край, короче. Капец, если ещё более короче!       Нахохлившийся Рампо, вестимо, был жутко недоволен моим достаточно ироничным комментарием:       — Ой, да хорош утрировать-то! Нормально тут у меня ещё всё! — Вытащил из одного ящика в шкафчике коробок, вероятно, с медикаментами, плюхнулся на располагающийся рядом диванчик да обиженно пробубнил себе под нос на грани слышимости: — Тоже мне, неженка, — и щедро окатил неизменно исподволь кровоточащее ранение жидкостью из выуженного бутылька, очевидно, перекиси водорода, судя по тому, как она принялась активно пениться.       Я непроизвольно тихонько зашипела да рефлекторно крепко зажмурилась синхронно с несчастным потерпевшим, прекрасно осознавая, насколько это болезненная процедура. Бедняга.       Вао… Ежели честно, то я вообще не ожидала от него подобной… самостоятельности? А как же обожаемая жизненная позиция: «Величайший и гениальный Я — Царь и Бог, а вы все, никчёмные безмозглые людишки — мои верные холопы»?       Ну, то бишь я со стопроцентной уверенностью считала, мол, он банально припашет конкретно меня ему пострадавшую ручонку обрабатывать, а тут такой воистину поражающий сюрприз… Не столь уж он и неисправим, наверное?..       Но вот когда детектив приступил непосредственно к перевязке, искреннее сочувствие у меня против воли проклюнулось ещё интенсивнее.       Ему было совсем, совсем неудобно. Одной рукой не настолько комфортно орудовать при таких манипуляциях, где их требуется две. Плюс с бинтованием увечий у него, по-видимому, отношения явно на «Вы».       Выбора нет. Надо вмешаться. Не могу попросту стоять и смотреть на эти потуги совладать с перевязочным материалом. Мне практически на физическом уровне больно наблюдать столь… жалкое зрелище. В довесок он и вовсе способен навредить себе ещё сильнее. Ну уж нет. Не в мою смену, чтоб тебя!       — Слушай, ты так не справишься, в одиночку-то, — со шлейфом усталости сообщила тщетно пытающемуся правильно зафиксировать бинт пациенту, аж пыхтящему от непривычного для себя переизбытка усердия. — А если и справишься, то в итоге получится чёрт-те что, — неторопливо подрулила да аккуратно опустилась подле на мягкую обивку дивана. — Я помогу.       — Пф! И это мне предлагает та, у которой одна конечность сейчас абсолютно недееспособна? — не сумел сдержать собственной язвительности Эдогава, совершенно точно не собираясь покорно вверять мне свою искалеченную лапу. Даже специально спрятал её от меня, резко отведя в противоположном направлении.       Ребёнок. Ты ему толкуешь о том, как будет лучше, а он упрямо делает всё по-своему. Классика жанра.       — Тц, подловил, — не без еле различимой досады признала я да утомлённо возвела очи горе. Ещё и уговаривать теперь сие надменное дитё до кучи. Везёт так везёт. Взялась за терпеливое объяснение: — Но, по сути, у нас на двоих одна пара рабочих рук. У меня левая, а у тебя — правая. Всё элементарно. Нужно просто скооперироваться, действовать слаженно, поочерёдно и сообща, понимаешь? — вопросительно-заискивающе склонила голову к плечу да одарила определённо малость обескураженного Рампо чуть ободряющей эфемерной полуулыбкой.       Только бы моего таланта красноречия хватило для убеждения этого чванливого гениального вундеркинда.       — Ладно, — буркнул он спустя пару-тройку секунд внутренних сомнений как-то… сконфуженно, что ли?.. Ого, да матушка-Фортуна сегодня явно решила, наконец, почтить меня своим присутствием! Поверить не могу, что данного чересчур кичливого персонажа мне удалось уболтать хоть на что-нибудь без лишних проблем. Фантастика, не иначе. — Давай, — лаконично пробормотал согласившийся на моё предложение спутник и повернулся корпусом ко мне. Я вынуждена была зеркально повторить сие движение за ним, а дальше, слегка согнувшись в позвоночнике, наклониться немного вперёд.       Ведущая ладонь у него. Он и обязан положить старт будущей процедуры, покуда я осторожно придерживаю краешек ткани бинта на внутренней, не повреждённой стороне кисти.       Моя кожа, по сравнению с буквально опаляющей жаром чужой, контрастно-ледяная. Забавно. Всё чаще задумываюсь над приобретением новых перчаток, да как-то… руки пока до этого не доходят. Хе, мини-каламбур вышел.       Ох, совсем уже с ума схожу, походу. О чём угодно готова размышлять, лишь бы не про чрезмерно бережные прикосновения тонких и слишком горячих для меня пальцев к кожному покрову. Опять. «Как не потерять голову по чистой случайности, пособие для “чайников”», блин.       Лады, попросту тщательно игнорируем предательски ёкающее с каждым нашим тактильным контактом сердце в груди, ползущие по предплечьям будоражащие мурашки да комкающее ощущение под рёбрами; меньше мелко передёргиваемся, поджимаем порой капельку подрагивающие осушенные уста и преспокойно исполняем роль левой руки.       Всё. Э-ле-мен-тар-но!       Приноровившись, мы начинаем постепенно действовать, как я и завещала. Словно единое целое. Будто один человек. Регулярно перекладываем катушку бинта из пятерни в пятерню, под моим чутким надзором обматывая увечье по верной технике. Белые ленты послушно ложатся вокруг покалеченной ладони пациента.       Неплохо. Весьма, весьма неплохо.       Мне даже не удаётся усмирить невольно приподнимающиеся кверху уголки рта.       Способно всё ж сие великовозрастное чадо иногда быть вменяемым и не настолько высокомерным. Когда само того пожелает, естественно. Ну… очко ему за это, хех.       Вот ещё бы периодически не задевал мою кожу ненароком столь аккуратно и чуток робко, так я б вообще чувствовала себя отлично! А то градус температуры в комнате как-то плавно неумолимо повышается. Или мне банально кажется?..       Правая рука в беспрестанном повторении круговых движений вдруг сбивается с заданного ритма, и я едва успеваю поймать хотевший было ускакать от нас прямиком на пол бинт.       Ух, мать! Ещё бы немножко!       Недоуменно воздеваю взгляд, молниеносно пересекаясь им с не поддающимся описанию взором отчего-то пуще обычного расширенных бездонных малахитовых омутов напротив. Даже мизерного намёка на типичную заносчивую лисью ухмылку на лице визави как не бывало.       П-проклятье. Неужто настолько заметно, что у меня щёки пылают?! Так. Если что, отмазка про духоту по-прежнему в силе. Или на крайняк спишем всё на ещё не схлынувшую лихорадку. Идеально, ага.       — Не отвлекайся, — нарушив не шибко ловкую тишину, произношу максимально строго, чересчур непоколебимо. — Ещё несколько мотков и будет в самый раз. — Заново фокусирую внимание исключительно на пострадавшей конечности между нами, вместе с тем успешно избегая зрительного контакта с, казалось бы, на короткий миг затаившим дыхание компаньоном, практически напрочь замершим по доподлинно неизвестному поводу. — Продолжаем, — поудобнее перехватываю белоснежную катушку да возобновляю её движения по дуге. Правая рука тоже мало-помалу возвращается к работе, потихоньку подстраивается под наш обоюдный процесс.       Великолепно. И словно ничего не было. Мысленно выдыхаем с облегчением.       Ох, Эдогава, рехнусь я с тобою когда-нибудь, ей-богу. Либо по причине твоей неадекватной инфантильности да надменной сумасбродности, либо из-за подобного… умопомрачительного кошмара в виде чрезвычайно осторожных прикосновений.       Похоже, нельзя мне именно вот так с ним контактировать, поскольку крышу может снести нещадно!..       Глупый, глупый Лис. И ещё более глупая я.

***

      — Присаживайся, — предложили мне традиционно хладнокровным голосом, как только я прибыла в кабинет Директора по непосредственному вызову оного.       Старалась сохранять фасад аналогично невозмутимым, но внутренне чувствовала себя как на иголках, «предвкушая» будущий выговор.       Щас он мне люлей-то за все мои предыдущие огрехи таких пропишет! До кучи из офиса поганой метлой погонит. Вот как пить дать!.. А, пить мне, кстати, взаправду дали.       На столе — возле какового размещался стул, на котором я аккуратно умостилась — покоилось две изящных чашки, оформленных в старинном японском стиле. Над ними причудливо клубились прозрачные завитки пара. Одна была придвинута поближе к типично бесстрастному боссу, восседающему в кресле, а вторая, очевидно, предназначалась мне, ибо находилась с противоположного края столешницы.       Ой, как мило. Меня желают вежливо напоить напоследок, а потом благополучненько вышвырнуть (надеюсь, что лишь этим он и ограничится) к чёртовой матери. Очаровательно.       Не утратив якобы умиротворённого облика, решила ровным тембром осведомиться о целях собственного визита сюда, поскольку собеседник безмолвствовал, по-видимому, собираясь с мыслями:       — У Вас для меня какое-то задание, Фукудзава-доно? — чисто ради приличия осторожно взяла предоставленную мне посудину да пригубила напиток. За малым не скривилась. Чай. Зелёный. С сахаром. Пара ложек, наверное. Мерзость.       Медленно водрузила ёмкость обратно на стол. И вовремя, ибо следующая фраза шефа заставила бы меня с пятидесятипроцентной вероятностью разбить фарфоровое изделие к чертям собачьим из-за резко ослабевших пальцев:       — Я хотел поговорить с тобой о вопросе твоего жилья. Ты не можешь просто продолжать обитать в здании Агентства. — Напряжение буквально заструилось по сосудам, вынуждая моё тело непроизвольно будто бы окаменеть. Не ошиблась я, ох, не ошиблась. — Во-первых, подобное не совсем законно и вдобавок, ты сама это осознаёшь, неправильно. А во-вторых, в связи с достаточно неприятными обстоятельствами с покушением, про которое я недавно узнал, Рампо теперь необходима постоянная защита. Сейчас он живёт один, поэтому…       Мне стало внезапно до одурения тошно. Брови сдвинулись к переносице. Кулаки, возлежащие на бёдрах, невольно сжались, и я даже не шикнула на адское жжение в правой пятерне. Исключительно крепко-накрепко стиснула челюсти, каковые аж заскрежетали по причине излишней натуги.       Обжигающая всё внутри догадка о том, что этот треклятый капризный Лис нажаловался-таки своему «папочке», взвинтила меня с полуоборота, заставила хлынуть по жилам уже раскалённую волну инертной ярости неистовой мощи.       Конкретно посему я чрезмерно грубо для официального учтивого тона, с абсолютно безэмоциональной интонацией прервала речь вещающего Директора, не позволив ему даже завершить реплику:       — Что происходит, Фукудзава-доно? — твёрдо припечатала, заодно пристально взирая прямёхонько в жгущиеся холодным серебром раскосые глаза напротив. — Почему меня насильно навязывают в телохранители к Рампо Эдогаве? Почему он сам так упорно навязывается ко мне? Можете прояснить мне ситуацию по-человечески? Потому что Вы-то всяко знаете побольше моего, — почти ядовито процедила в финале, раздражённо прищурившись.       Мне надоели эти недосказанности, надоели тайны, надоели беспричинные, никак не обоснованные добрые поступки членов Детективного Агентства. Мне надоело это всё.       Отчего нельзя просто… жить безо всяких мудрёных загадок? Я хочу попросту спокойно жить. Разве это так сложно? Неужели я о многом прошу?.. Почему всё не может стать как раньше?       — Ты обязана понять всё сама, — мужчина прикрыл очи и слегка опустил подбородок, словно желал виновато склонить голову. — Со временем.       Упрямо продолжила гнуть свою линию:       — А я именно сейчас не понимаю, Фукудзава-доно. Ни черта не понимаю! — уже не сумев унять искренней злобы, повысила голос на несколько октав. Моим естеством правила неподдельная беспомощность пред более могущественным, главенствующим надо мной человеком. Отвратительное ощущение. Знакомое. — И мне очень не нравится, когда я чего-нибудь не понимаю. Но преимущественно мне не нравится, когда у меня за спиной плетутся какие-то тайные заговоры, а все относящиеся ко мне решения принимаются без моего же ведома. Я отказываюсь участвовать в чужих играх, — с размаху откинулась на спинку стула позади. Вздёрнула подбородок, тем самым тщетно пытаясь стать хотя бы капельку выше оппонента. Хоть в чём-нибудь. — Вы наш начальник. Вы всё знаете, я уверена. — Заново нагнулась вперёд да практически с доверительной интонацией, максимально вкрадчиво, быстро взялась изо всех сил переубеждать собеседника: — И разве Вы сами не осознаёте тот огромный риск, которому будет подвергнут Рампо, если я поселюсь с ним под одной крышей? Да это просто-напросто безумие чистой воды!.. — негодующе всплеснула здоровой рукой в итоге, продемонстрировав собственное недюжинное возмущение, сопряжённое со щепоткой тотальной обречённости.       Потому что я в курсе: он не отступит. Компромисс для данного гордого самурая — неприемлемая мера.       — Достаточно, — теперь была перебита уже моя около-истерическая тирада. Но чрезвычайно категоричный голос перманентно непоколебимого мужчины передо мною был контрастно-уравновешенным по сравнению с моим порой вероломно срывающимся тембром истинной безысходности. — Я всё прекрасно осознаю. Однако и ты уже способна защитить не только себя, но и окружающих, если сама того пожелаешь. Рампо необходим тот, кто сумеет уберечь его от опасности в любой момент, даже в неформальной обстановке. У меня не всегда получается быть возле него. Также ему давно нужен… — оратор совершил краткую паузу, будто подбирая правильный термин, — постоянный напарник. И, по моему мнению, твоя кандидатура вполне подходит на эту роль. — Он вновь с толикой усталости сомкнул веки, словно бы для него самого вынесение подобного судьбоносного решения далось не настолько уж и легко. — Возражения не принимаются. Это приказ. Ты должна быть рядом с Рампо, — отрезал безапелляционно, веско. Будто оглашая грёбаный смертный приговор. Отнюдь не мне. — Так будет лучше. — Для кого? Я попросту не понимаю. Не. Понимаю.       Понурила голову, чуточку ссутулилась в осанке да измученно закрыла глаза, дабы спрятать наверняка притаившееся там, в их глубинах, ужасающее бессилие против воли человека, во власти которого я ныне нахожусь. Ненавижу столь коробящие дежавю. Просто терпеть их, чёрт побери, не могу!..       Почему всё это происходит вообще? Никто не разъяснит мне. Я обязана дойти до всего самостоятельно. Однако я элементарно не желаю накликать губительную беду на кого-нибудь. На кого-нибудь невинного. На кого-нибудь такого, как Эдогава. Гениальный эгоистичный ребёнок.       — Как же Вам не ясно? — спустя пару-тройку мгновений гнетущего затишья прошептала почти на грани слышимости не без доли искреннего отчаянья в тоне. — Я не хочу подвергать опасности кого-либо. Если кто-нибудь погибнет из-за меня, из-за моих проблем, то я…       «Сойду с ума», — так и не вылетает из моих кривящихся с откровенной горечью губ. Но я уверена, собеседник без особого труда догадывается о смысле обрубленной фразы.       — Никто не погибнет при должном усердии с твоей стороны, — снова прерывают меня леденящей душу, аки наточенным лезвием катаны, интонацией. Разумеется. Он даже не намеревается идти на уступки. — Хоть крупица веры в собственные силы никогда не бывает лишней. — Вы шутить изволите, мистер Самурай?! Решили задобрить меня подбадриваниями? Это абсурд. Потакать великовозрастным детям, избалованным Вами же, это полнейший абсурд. — Ступай. Надеюсь, когда-нибудь ты поймёшь. — Нет. Я не пойму этого ни-ког-да.       С некоей роботизированной моторикой чисто машинально безропотно подымаюсь на ноги, не имея шанса нормально сосредоточить взор на изображении в поле зрения. В горле застревает противный комок, проглотить каковой слишком тяжело для моего текущего неважнецкого состояния. В очах что-то жжётся. Гадость какая.       Всё не должно было так обернуться. Это глупо. Глупый хитрый Лис, ведающий обо всех рычагах давления на меня.       Однако как эти двое не способны постигнуть, что я банально не хочу никому причинять вред собственным существованием? Ежели кто-нибудь серьёзно пострадает по моей вине либо и вовсе… умрёт, то моя психика элементарно не выдержит. Нервным срывом всё явно не ограничится.       Как же так?.. Нет, так не должно быть. Не должно. Не должно, не должно, не должно…       Потому что:       — Вы убьёте его моими руками, — практически бесшумно выдыхаю себе через плечо, параллельно чуть притормозив у порога да невесомо дотронувшись до дверной ручки подушечками пальцев.       Я не вижу лица того, к кому обращаюсь, не только по причине банального нежелания возобновлять с ним зрительный контакт, но и из-за омерзительной влажной плёнки, предательски застилающей обзор. Посему привычно смыкаю веки. Хватит демонстрировать слабости напоказ. Не этому меня учили почти всю жизнь.       Бред. Боги, какой же это всё-таки бред!       Противореча собственному проклятому имени, я аж до дрожи боюсь стать Предвестницей чужой гибели.       Не ожидая ответа от неизменно подозрительно безмолвствующего Фукудзавы, блёклой тенью выскальзываю прочь из кабинета. Беззвучно захлопываю за собою дверь, за малым удержавшись от остро возникшего соблазна сползти по ней спиной вниз.       Какой кошмар. Какой глупый кошмар!       Отчего они не могут постичь один-единственный тривиальный факт? Детское «хочу» Эдогавы вполне способно стоить жизни ему же.       Я — ходячая бомба замедленного действия. И я определённо убью его. Это не угроза, а неоспоримая аксиома. Убью косвенно, конечно. Отнюдь не лично. Взрывной волной, так сказать. Однако и данного нюанса уже достаточно для меня сполна, чтобы элементарно повредиться рассудком.       Мне, по идее, должно быть глубоко наплевать на него. Но кабы это было так, ох, кабы…       Меня никто никогда не слушает.       Глаза по-прежнему прикрыты. Это хорошо. Отсутствует охота «красоваться» своим никудышным состоянием на весь офис, каковой находится как раз предо мной, будто на ладони.       Пересохшие уста вероломно подрагивают.       Проклятье. Ну не здесь же, в самом-то деле.       Плотно заслоняю рот кистью. А сырость в носу — это из-за дурацкого насморка, да. Я всё ещё больна. Возможно, та шутка-намёк Великого сыщика была не настолько уж далека от истины, хах…       Ох, мать. Нужно уйти поскорее. Нужно проветриться немедленно.       Благо, техника помогает беспрепятственно продвигаться вперёд даже без обозревания обстановки вокруг. Я рада подобной удаче как никогда.       Быть может, мне мерещится, но с моим спешным шествием к выходу гомон в офисном помещении штаба вправду спадает на парочку тонов. Словно бы данный позорный побег засекли.       Нет, мне просто-напросто кажется. Ка-жет-ся.       Никто. Ничего. Не должен был. Заметить.       Не собираюсь даже размышлять о фокусировке на окружающих ради узнавания информации, привлекла ли я вообще чьё-либо внимание. Мне попросту всё равно.       На крышу. Быстрее. Мне срочно необходим свежий воздух. Иначе беды не миновать.       Промозглый ветер немилостиво обжигает оголённые участки кожи да застывшую гадкую влагу на предательски взмокших ресницах. Мне в действительности становится полегче. Размеренные, жадные вдохи бодрящего холодом воздуха нехило помогают восстановить надтреснутое самообладание. Вот так… Уже лучше.       Как мне быть?.. Опять поистине глобальным вопросом задаюсь.       Нельзя покидать Вооружённое Детективное Агентство. Нельзя ослушаться прямого приказа Директора. Нельзя дать кому-либо пострадать из-за меня. Нельзя отделаться от чёртового ребёнка в шкуре взрослого.       Сплошные ненавистные ограничения, в клетке которых меня замкнули обстоятельства. Будь проклят этот гениальный высокомерный Лисёныш. И сдалась же я ему, балбесу?..       — Ох, надо же… Плакальщица плачет. Ну, пожалуй, всё логично.       Мелко передёрнулась почти каждой клеточкой организма по поводу внезапно раздавшегося позади знакомого, чересчур жизнерадостного голоска. К слову, не шибко подходящая характеристика, учитывая извращённые пристрастия его обладателя.       Когда и как он умудрился подкрасться? И зачем я отпустила Концентрацию, свято полагая, дескать, никто меня не потревожит? Всё сегодня как-то глупо и не по плану идёт. Летит в Тартарары, короче. Радует, что я хотя б успокоиться мало-мальски успела.       Торопливо протёрла очи костяшкой указательного пальца. С горем пополам сглотнула отвратительный ком в горле.       Ещё примерно секунду-другую ненасытно втягивала в лёгкие отрезвляющие прохладой потоки ветра, а затем с максимально бесстрастной интонацией поинтересовалась, безразлично озирнувшись на практически традиционно нежданного собеседника:       — Вам что-то нужно, Дазай-сан?       «Ежели ответ отрицательный, свали в туман, будь добр», — очень уж хотелось добавить под конец.       — Да нет, — как обычно, безмятежный Осаму непринуждённо пожал плечами засунутых в карманы длиннополого плаща ручонок. А лыбится-то как довольно. Что, счастлив? Нашёл очередной рычаг давления на меня, верно? Он явно в сговоре с Рампо. Змей и Лис. И они на пару, вероятно, готовы разорвать меня на жалкие лоскутки, лишь бы вывести из душевного равновесия. Идите-ка вы к чёрту. Причём оба и сразу! Фанат самоубийств тем часом с присущей ему искоркой помешательства в шоколадных глазёнках неустанно щебетал буквально нараспев: — Я просто вышел воздухом подышать и заодно подумать над тем, что во-о-он тот край крыши выходит как раз на восхитительную клумбу, — он преувеличено мечтательно указал чуток затуманившимся грёзами о суициде взглядом в названном направлении. — Умереть в окружении дурманящих ароматов благоухающих цветов, с устеленным их нежными лепестками телом, будто заранее приготовившись к отбытию в мир иной, — с неким поэтическим восторгом повздыхал оратор да, вестимо, заискивающе обратился к помрачневшей пуще прежнего мне: — Как тебе такая идея?.. — Ага, звучит неплохо, если у тебя нет аллергии на пыльцу… Да и вообще, подобный поступок сам по себе невообразимо дебильный! Ну, в принципе, достойный такого дурня, как он.       Я не отозвалась, исключительно раздражённо цыкнув в сторонку.       Опять он за своё. Достал, ей-богу. Пускай уже сбросится с этой треклятой крыши и не морочит мне голову. Компанию ему в его эксцентричных замашках я в любом случае составлять не намереваюсь.       Осаму же, очевидно, вне зависимости от настроя собеседника, держать болтливый язык за зубами длительное время не желал, да и элементарно не имел возможности совладать с подобным неподвластным для него подвигом.       — Скажи мне, что же тебя так огорчило, Бан-чан? — Ох, парень, ты в курсе, что любопытство, вообще-то, кошку сгубило? Ах да, точно. Ты ж у нас из чешуйчато-пресмыкающихся…       — Собираете свежие сплетни? — сухо парировала вопросом на вопрос, параллельно вонзившись предостерегающим взором в пакостно мерцающие шоколадным оттенком омуты визави. — Не советую. Неблагодарное это дело.       — Почему же? — он забавно наклонил набок тёмную головёшку с хаотично развевающимися на ветру юркими змейками прядями волос. — Разве ты не знала?.. Кто владеет информацией, тот правит миром! — резко распростёр забинтованные руки в стороны на всю ширь, словно бы покорно готовясь к распятию.       — А что, желаете податься в правители? — скептически выгнула бровь я, смутно ощущая, что диалог с данным индивидуумом, к мимолётному изумлению, не столь уж и напрягающий. Даже наоборот — помогает отвлечься от основной проблемы. Оказывается, пикировка с этим дурнем вполне способна держать меня в тонусе, не позволяя окончательно погрузиться в беспросветные пучины отчаянья. Неплохо.       — Нет, это слишком большая ответственность на мои хрупкие плечи, — суицидник как раз вновь беспечно пожал оными в качестве закрепления изречённой им фразы. — Как-нибудь в другой раз. На досуге. — Хе, тоже шутить изволит? У него это никогда нормально не получалось. Не следует и пробовать, раз не можешь в адекватный юмор… утверждаю я, которая сама лишь по-чёрному шутковать и горазда, ага.       — Мне казалось, на досуге Вы исключительно самоубийствами помышляете, — не сумела усмирить откровенной издёвки в голосе да разъехавшихся в кривоватом оскале уголков искусанных доселе почти до крови губ.       — Хе-хех, не без этого, Бан-чан, не без этого, — как-то малость натянуто рассмеялся коллега, прижмурив чернеющие очи, сверкнувшие на миг не совсем добродушным огоньком. Почудилось?..       Помолчали с минуту, каждый размышляя о чём-то своём.       Идею расспросить у него начёт того, что вообще затевается против меня в этой шарашкиной конторе, я отмела тотчас же. Не настолько уж я и отчаялась, дабы обращаться за помощью к Змею-искусителю.       А он меж тем проворно перескочил из одной темы на другую — более щекотливую. Для меня, естественно.       — Вижу, вы очень сблизились с Рампо-саном за время вашей общей миссии, а? — Божечки, не сыпь хоть ты соль на рану, ради всего святого. А я только посчитала, мол, он меня отвлечь от насущной беды перепалкой способен. Ан нет. Тыкает воображаемой рапирой в болевые точки без зазрения совести, Гадёныш окаянный.       — Может, так оно и есть, — откликнулась с нерушимым устрашающим равнодушием. — Но Вам-то какое до этого дело, Дазай-сан? Неужто ревнуете? Тогда кого конкретно из нас двоих, м?       Воистину, лучшая защита — это нападение. Ну и моя коронная едкая язвительность до кучи.       — Что ты, Бан-чан! Как я могу!? — сцепив лапки перед собой в замок, до одури оглушающе запричитал фанат самоубийств, а засим вдруг настораживающе понизил тембр: — Не имею я права… покушаться на чужую собственность, — и, с расстановкой многозначительно мурлыкнув сие, был таков, заставляя напрочь обескураженную меня чуть ошеломлённо таращиться себе в спину. Эффектно ретировался.       Однако его странная кульминационная реплика прозвучала как-то… неприятно, гадко, оставила в финале горчащее послевкусие. И как будто бы то была выдержка из чьей-то цитаты, попросту переданная мне излишне болтливыми устами оратора.       Да нет. Не мог же Эдогава… Нет-нет, конечно же, он не способен сказать подобное всерьёз! Он всего-навсего гениальный, инфантильный, задиристый и ленивый Лисёныш с чрезмерно завышенной самооценкой! Ничегошеньки больше.       Идиотизм какой — даже задумываться о таких поистине глупых вещах! Нечего принимать близко к сердцу каждое словечко того пронырливого дурня. Иначе так можно и без нервной системы ненароком остаться. Как Куникида, например…       Изнеможённо вздохнула да опёрлась локтями на металлическую поверхность ограждающего периметр крыши поручня. Созерцание панорамы Йокогамы, как и всегда, приносило мне неимоверное умиротворение.       Нынче меня плавными волнами настигала настраивающая на практически медитативный лад стадия смирения. К неизбежному весьма быстро привыкаешь, верно?..       Лады. Раз уж на то пошло, выжмем соки из данной ситуации по полной программе. Жаждет сие неугомонное Лисье недоразумение себе телохранителя-домработницу? Будет ему телохранитель-домработница. Но коль уж его квартира на время аналогично станет фактически моей территорией, качать права на ней мне никто не помешает. А тому, кто попробует помешать, я тотчас напомню, чья это была чудесная инициатива — поселить меня к нему. Вот так-то. Замечательное решение.       Снова бесшумно вытолкнула тёплый воздух из лёгких. Почти беззаботно закрыла глаза. Покорно подставила лицо холодным порывам ветра.       Хорошо, Лис. Твоя взяла. Я заново проиграла в нашем противостоянии. Надеюсь, это твой осознанный выбор.       Ведь… Ты самолично подписал себе приговор.