Сказ о сладкой Правде и горькой Лжи

      Ненавижу свои противные скверные предчувствия.       Сегодняшнее было особенно мощным. Как никогда, если честно. Будто обжигающе-горячая волна, накрывающая тебя с головой и не позволяющая нормально ни вдохнуть, ни выдохнуть. Нет, духота в пустующем нынче от других сотрудников офисе здесь отнюдь ни при чём.       Что-то приближалось, ежели вообще уже давным-давно не началось. Что-то совершенно плохое. По крайней мере, поджилки бы так не подрагивали да в горле б настолько безбожно не пересохло, кабы это являлось «сущим пустяком», как выразился бы мой небезызвестный пронырливый змеючный коллега. Кстати, о коллегах…       Не столь давно на порученную лично Директором миссию по предотвращению грабежа на некоем круизном «плавучем острове» отправилась специально выделенная команда Вооружённого Детективного Агентства, в состав которой входили: Куникида-сенсей, Йосано-сан, Ацуши-кун, Кенджи-кун и Джуничиро-кун, разумеется, вместе с неотъемлемой любимой сестрицей Наоми-чан заодно.       Естественно, прохвост-Дазай туда аналогично затесался. Но, сдаётся мне, что он сиганёт в пучину прежде, чем оперативная группа ВДА достигнет стоящего на воде чудо-города. Причём вовсе не с желанием тривиально поплескаться в море, ага. Суицидальное недоразумение. Когда-нибудь он точно доиграется и помрёт-таки невзначай, дурня кусок.       Хладнокровную малышку в алом кимоно, нашего высокомерного Лучшего в мире сыщика и — внезапно! — извечно мрачноватого псевдо-телохранителя последнего (то бишь, иными словами, меня) данное задание по неясному поводу не коснулось. В придачу по доподлинно неизвестной причине сегодня начальством были благополучно распущены по домам клерки. Ну и наша оставшаяся не у дел троица в довесок.       А мне было как-то отнюдь не до похода в общую обитель с одним дедуктивным горюшком, каковое стопудово лишь обрадовалось дополнительному отгулу. Хотя, казалось бы, с чего б вообще, ежели он и без того запросто способен самолично устраивать себе передышки в своём «тяжёлом трудовом дне»? Привилегии главного детектива Агентства творят чудеса. Ох уж это избалованное, гениальное, надменное, незабвенное создание…       До начала обеда оставалось тринадцать минут.       Про перерыв от, в принципе, несуществующей сейчас работы или о традиционной релаксации на крыше пятиэтажной постройки я даже не задумывалась. Абсолютно все мысли занимало исключительно дурное предчувствие, мозолящее нервы, нещадно давящее на черепную коробку незримыми стальными тисками. Тошно и мерзко. Как после скверного сновидения либо очередного сонного паралича. Отвратительные ощущения, чёрт бы их побрал!       Сегодня так жарко. Как в грёбаной Преисподней. Словно вот-вот всё примется плавиться, аки в раскалённой до тысячеградусной температуры доменной печи. С самой Йокогамой до кучи.       Возможно, будет лучше уведомить о своём откровенно хреновом состоянии Директора? Союзникам необходима помощь — сие неоспоримый факт. Надо бы наведаться в кабинет босса, где, собственно, и засел ныне его непосредственный владелец.       Но не давало мне покоя до оскомины неприятное, горькое смутное чувство того, что я непозволительно затянула с визитом к шефу ввиду своих скептических размышлений, дескать, мне не поверят да скоропостижно спровадят восвояси в наиболее цензурной форме.       От подобного ощущения мурашки бегут вдоль позвоночника. Виски немилостиво ноют, будто бы мой многострадальный котелок собирается расколоться надвое, как если бы оный являлся хрупкой яичной скорлупой, содержимое которой срочно потребовалось кому-то для сытного омлета.       Довелось скорбно обхватить гудящую головушку обеими руками, каковые упирались локтями в деревянную плоскость столешницы передо мной. Активное массирование устеленной тёплой испариной кожи над скулами особо позитивного результата не принесло. Впрочем, как и максимально плотное регулярное смыкание век.       Гадство. Да что же это такое творится-то?! Когда сие кончится уже? А самое главное — каким исходом?..       Ещё и, словно назло, кондиционер в офисном помещении накануне сломался. Так и сгореть на работе недолго, хех… Проклятье, было б смешно, кабы не было столь грустно.       Нежданно-негаданно грянувший со стороны парадной двери в штаб узнаваемый звонкий голосок заставил меня непроизвольно мелко передёрнуться да в изумлении вскинуться:       — Эй, ну и чего ты тут киснешь почём зря при такой жарище-то, а, непутёвая? Сказали ж человеческим языком, что можно по домам разойтись. Это, между прочим, смахивает на неповиновение приказам Фукудзавы-сана! — гулко марширующий прямёхонько к моему рабочему месту бестактный оратор жутко порицающе покачал своей лохматой мозговитой черепушкой, не вынимая по традиции засунутых в карманы штанов ладошек. Неодобрительно прищурился да предостерегающе протянул буквально нараспев: — Знаешь, какие у нас наказания за подобные проступки схлопотать можно? Пф, ну если б знала, ты бы так глупо не поступала! — снисходительно расфырчался в финале около-осуждающей тирады беспардонный вторженец в моё давешнее «занимательное» самокопание.       Странно. Я полагала, мол, он давным-давно спетлял отсюда в какой-нибудь ближайший магазин за излюбленными сладостями, например. Ан нет. Всюду он ухитряется успевать.       Однако мне было вовсе не до парирования его обожаемых ёрничеств. Мне было попросту ужасно не по себе.       До полудня оставалось шесть минут.       — Нехорошо, — выдохнула невпопад на грани слуха, параллельно капельку нервно потирая пятернями ткань блузки на предплечьях, по кожному покрову которых ползли коробящие мурашки. Нет, холодом здесь и не пахнет. Дело в совершенно иной причине… Уставилась пред собою слегка расфокусированным взглядом. Вновь зажмурилась на краткий миг по поводу неистового жжения, настырно зудящего прямо внутри головы. Повторила всё так же негромко, будто ни к кому толком не обращаясь: — Нехорошо. Нехорошо-нехорошо-нехорошо, — забормотала, аки самую натуральную мантру. Затем всё ж вскинула подбородок да с толикой неуёмной надежды вопросила у, как померещилось, чуток недовольно нахмурившего чёрные брови Рампо, решившего неожиданно сюда заявиться: — Ты… чувствуешь? Это ощущение, словно над ребятами на той миссии нависла смертельная опасность. Нет, не только над ними, — в отрицании мотнула неумолимо щемящим котелком. — И над нами. И над всей Йокогамой тоже. Мне кажется, нам нужно поскорее выдвинуться к ним, чтобы помочь, — практически на одном дыхании выпалила, наконец, сие заветное предложение хотя бы кому-то.       Но никак не чаяла, что этот «кто-то» на подобную жаркую да почти истерическую речь элементарно непринуждённо пожмёт плечами и до трясучки безмятежно выдаст донельзя ошарашивающее:       — А смысл? — В ответ на мои едва различимо округлившиеся в искреннем удивлении глаза он банально чересчур беспечно пояснил: — Там же Ацуши есть. Всё у них будет в порядке. Со временем, — многозначительно добавил в итоге, будто бы ведал больше, чем я и вообще все люди на данной планете. Готова поклясться, так оно и есть.       Поскольку кое-кто заново затронул очень больную тему, то я была б не я, если бы тотчас не вспылила, вскочив с офисного кресла и взявшись негодующе разглагольствовать контрастно-невозмутимому Эдогаве напротив:       — Тц, вы что, опять за старое, стратеги недоделанные? Снова вдвоём с тем Гадёнышем решили взвалить всю ответственность на плечи одного-единственного мальчика?.. Да, конечно, пусть и обладающего сильным даром, — дополнила на несколько октав тише, признавая весомую ремарочку. Засим с возвратившимся раздражением продолжила гораздо твёрже, не без щепотки ироничной издёвки: — Ну а дальше-то что? Заставите его Агентством руководить, просто потому что он, видите ли, со всем сможет успешно справиться, по вашему гениальнейшему мнению? Вы принимаете решения мозгами, но не сердцем, чёрт возьми! — озлобленно рыкнула, не в состоянии контролировать беспрепятственно полившиеся наружу негативные эмоции из-за отнюдь не приятного предчувствия, каковое лишь постепенно возвышалось, неотвратимо нарастало. — Неужто это так тяжело — хоть разок подумать о том, что испытывают окружающие?! — От перманентно нетипично молчаливого, но теперь приобрётшего некую тень угрюмости в собственном облике Рампо я, будучи просто-напросто на взводе, не пожелала дожидаться ответа. Спешно двинулась вперёд, на ходу чрезвычайно уверенно цыкнув: — Нет, не годится. Хватит с меня. Я иду к Директору сейчас же.       До момента, когда две стрелки часов выстроятся на циферблате в ровную линию, указывающую прямиком кверху, осталась какая-то жалкая парочка мелких делений.       Я практически умудрилась минуть по дуге застывшего изваянием Великого сыщика, как вдруг была крепко-накрепко сцапана за тонкую материю рукава блузки под аккомпанемент чужих непривычно тихо изречённых увещеваний:       — Да не кипишуй ты так. — Мне пришлось инстинктивно рывком повернуть голову к тому, кто вздумал затормозить моё шествие к начальнику. Однако следующая фраза собеседника повергла меня в стадию весьма нешуточного шока, ведь произнесли её абсолютно серьёзным тоном и с малость пугающе непроницаемым выражением на посмурневшем лице визави: — Уже всё равно поздно. Они не успели. На сей раз. Скоро всё это в любом случае исчезнет. Лишь полторы минуты осталось.       — Чт… Ч-что? — только и сумела огорошено издать я, погрузившись в глубочайшее замешательство. Попробовала осведомиться у цепко удерживающего меня на месте подопечного: — Что ты имеешь в ви…       — А раз всё это исчезнет, — чуть задумчиво, неторопливо заговорил напарник, традиционно не разрешая мне нормально завершить реплику, — то… почему бы и нет?..       Я даже не посмела шелохнуться, когда он плавно наклонился, приблизив свою совсем уж словно бы умиротворённую моську к моему наверняка оторопело вытянувшемуся лицу. И в ту секунду, когда чужие мягкие уста аккуратно коснулись моих приоткрытых от удивления сухих губ, я аналогично не смогла ни пошевельнуть пальцем, ни сказать что-либо, ни позволить даже мыслям копошиться в черепной коробке.       Ибо ни на грамм не верила в реалистичность происходящего, элементарно боясь спугнуть наваждение. Которое им вовсе не являлось. Это была Правда. Моя Правда.       Восхитительно тёплые подушечки тонких пальцев бережно, еле уловимо затронули мне кожу щеки, породив под собой умопомрачительный морозец, приятно будоражащий всё моё естество.       А я тем часом наиболее отчётливо поняла, что это… конец. Самый что ни на есть финальный финал. Поступок Эдогавы был красноречивее любых длинных разъяснений.       Мы взаправду обречены.       Действительно. Почему бы тогда и нет?..       Сперва ошалело таращась на чрезмерно близко находящееся лицо напротив, я всё-таки решилась осторожно ответить на достаточно робкий, совершенно невинный поцелуй, без труда переборов короткий ступор тотального ошеломления.       Не спеша, будто страшась того, что мнимая иллюзия бесследно развеется, полностью развернула корпус к нему. Самозабвенно закрыла очи. Попросту покорно, безо всяких сопротивлений отдалась во власть захлёстывающих по самую макушку чувств. Тоже позволила себе невесомо прикоснуться ладонями к опаляюще-горячему кожному покрову, обтягивающему твердеющие юношеские скулы визави.       Боже, умоляю, пускай это мгновенье длится целую вечность.       Я словно в сказку попала, ей-богу… Жаль, что конкретно у данного витка истории концовка отнюдь не счастливая.       Внезапные перемены в освещении вынуждают меня распахнуть веки да чуточку нехотя отстраниться от нашего с партнёром обоюдного чрезвычайно увлекающего процесса. Аккуратно повернув голову в направлении широкого окна, я просто не смею сдержать поражённого сиплого выдоха.       За стеклом всё окрасилось в ярко-алый оттенок, будто в классической комнате для проявки старинных фотографий. Небо больше не ослепляло приятной насыщенной синевой. Окружение озарял исключительно кроваво-красный свет, каковой обволакивал и городской пейзаж, и помещение штаба, и нас самих.       Поверхность пола слабо вибрирует под стопами. Градус в комнате одним махом подскакивает, наверное, даже выше уровня столбика термометра, из-за чего дышать становится гораздо тяжелее. Впрочем, вероятно, тут повинен не только данный факт. Дыхание перехватывает от самой ситуации в целом. А вдобавок по причине настолько могущественной мистической ауры, молниеносно затопившей собою всё пространство вокруг, неистово нахлынувшей нематериальными волнами разбушевавшегося цунами.       — Ну блин. Уже, — с колоссальной досадой лаконично и ворчливо констатируют возле уха, заодно бережно приникнув острым подбородком к моему плечевому суставу. Далее раздаётся слегка огорчённый вздох на грани слышимости: — Так быстро…       — Нет, — меж тем в неподдельном отчаянье глухо бормочу я, будучи банально не в силах поверить собственным глазам, которые распахиваются на порядок шире по поводу открывшегося им, до коробящего озноба кошмарного зрелища, буквально гипнотизирующего одним своим поистине ужасающим видом. Натужно выдавливаю из себя омерзительно-беспомощный обрубленный хрип: — Как же?..       Ох, мать. То моё неимоверно мощное скверное предчувствие про неумолимо грядущую крупномасштабную угрозу для нас всех… О, да будь оно проклято!       Но неужели вот так мы и сгинем, мой хороший? После всего, что сейчас произошло?       Как горько. Как же, чёрт побери, горько!       Это он и есть?.. Конец для «нас»?       — Это конец, — словно отзываясь на мои размышления, почти прошептали рядом с ухом. А затем прозвучало неописуемо категоричное, невзирая на патовую ситуацию, утверждение: — Однако это — и новое начало.       В качестве отклика мне не удаётся придумать ничегошеньки лучше, кроме как обвить руками чужое тощее туловище да зеркально прильнуть к худощавому плечу напротив.       Жаль. У нас, оказывается, было так мало времени. А мы вдвоём ухитрились растратить практически все стремительно утекающие драгоценные секунды на типичную грызню и любимые препирательства. Как обычно.       Но… это ли не счастье — погибнуть вот так, подле него? Прекраснее смерти для меня не представить, пожалуй.       Максимально плотно смыкаю предательски слезящиеся очи и машинально впиваюсь резцами в капельку подрагивающую нижнюю губу. Ещё крепче стискиваю в наиболее осторожных объятиях совсем не сопротивляющегося Рампо, будто в тщетной потуге оградить его от неизбежной фатальной участи.       Напрасно.       Ничего. Нельзя. Изменить.       Однако. Несмотря на то, что я никогда в жизни не желала бы позабыть воистину изумляющее нереальностью событие, случившееся минуту назад… Пусть это всё же будет не по-настоящему. Пусть, к примеру, время обратится вспять. Пусть нам будет дан ещё один шанс. Пусть он снова окажется прав. Пусть мы все останемся живы. Пусть… пусть…       Жар в окружающей атмосфере достигает своего высочайшего апогея. Здание с конторой Вооружённого Детективного Агентства дрожит, словно бы в припадке исступлённого испуга.       Столь ненавистная мной жгущаяся боль даже толком не успевает потревожить нервные окончания моментально сгорающего зажжённой спичкой тела. Потому что уже нечему было болеть. И тех самых нервных окончаний тоже не существовало. Как и тела в принципе. Как и меня. Как и моего спасительного света во плоти, угаснувшего вместе со мною. Рядом со мною.       Ничего. Более. Не существовало.       Всё поглотила безжалостно плавящая город незримая сила, немилостиво испепеляющая дотла всех и вся на собственном пути.       В тот день Йокогама была полностью уничтожена.