Сказ о сладкой Правде и горькой Лжи

      Сегодняшний вечер мог бы пройти как обычно. События должны были проистекать по типичному будничному сценарию очередного рабочего дня. Однако на сей раз всё явно решило отправиться по одному традиционно заданному маршруту — прямиком в Тартарары.       Моё тело буквально каменеет на краткий миг, покуда я с расширившимися от неподдельного ужаса очами созерцаю пред собой до дрожи знакомую картину выломанной «с мясом» двери. Двери в наше общее с Великим сыщиком жилище.       Мне довелось задержаться в офисе, посему привычно недовольный моим наглым своеволием Рампо доселе был крайне беспечно отослан мною домой в одиночку. Как выяснилось, очень зря.       В горле мгновенно пересыхает. Неистово колотящееся сердце леденеет под рёбрами неопознанным комком. Пальцы покалывает, словно я нахожусь под беспрестанным влиянием электрического тока. Прерывистые дыхательные движения даются с колоссальным трудом. В ушах звенит пронзительный монотонный писк. Щёки обескровлены, впрочем, как и щемящие уста. Мимическая мускулатура будто бы перевоплотилась в кусок застывшего бетона.       — Нет, — в отчаянном отрицании шепчут неподатливые сухие губы. Затем я, избавляясь от секундного тотального оцепенения, в едином порыве вихрем бросаюсь вперёд, в дверной проём. Инстинктивно смыкаю веки, воззвав к тотчас возведённой в Абсолют технике. Попутно лихорадочно бормочу, банально не веря собственным глазам с ощущениями: — Нет-нет-нет-нет…       Он обязан быть здесь. Просто-напросто обязан. В такое позднее время он бы никуда не ушёл.       Но его нет. Никого нет.       Существует исключительно невообразимый бардак из хаотично валяющихся кругом вещей буквально выпотрошенного наизнанку убранства нашей (именно нашей) квартиры.       До жути логичный вывод напрашивается сам по себе: я крупно облажалась. Моего подопечного похитили. По моей вине.       Я слишком расслабилась. Решила, дескать, мои враги позабыли обо мне, оставили в покое.       Теперь… пожинай плоды своих фатальных ошибок, никчёмная Плакальщица. Ибо ты всё же накликала беду на ставшего тебе небезразличным человека. Это закономерное событие, которое должно было произойти. Рано или поздно. Так или иначе.       Я сдетонировала. Моего несчастного Лиса задело взрывной волной. Я всё-таки загубила его. Не доглядела. Не сберегла, пусть и клялась его названому отцу в том, что сохраню ему жизнь.       Мне бы так хотелось, чтобы всё творящееся являлось элементарной шуткой, глупым второсортным розыгрышем. Но я-то прекрасно узнаю́ сей характерный для моих недругов почерк. Всё это — жестокий кошмар реальности, заставляющий меня глубже и глубже окунаться в беспросветные пучины ненавистной сейчас горечи.       Неустанно мечусь по тесноватым помещениям в тщетной потуге найти… хоть что-нибудь. Кого-нибудь.       Изо рта периодически с жалобной мольбой мерзко подрагивающим голосом вырывается:       — Эдогава! — Я бесцельно зову его, пускай и достоверно знаю: у нас дома никого, кроме суматошно изучающей комнаты меня, нет. — Эдогава!.. — Мне хочется вопить аж на всю Йокогаму, однако из осушенной глотки уже доносится лишь сдавленное хрипение на грани слышимости: — Эдогава… — Нет ответа. Я осталась совсем одна.       Как же так? Как мне быть?!       Возникает острейшее желание попросту рухнуть на колени и взвыть не своим гласом на одной протяжной ноте, вцепившись пальцами в волосы да запрокинув голову к потолку.       Нет. Нельзя.       Поскольку Концентрация внезапно выцепляет кое-какой предмет, определённо не присущий к обстановке нашей обители. Тем паче он, приклеенный скотчем, намеренно висит на самом видном месте — на экране включённого телевизора, белым шумом гомонящего за всё время моей практически панической беготни.       Вероятно, Рампо безмятежно смотрел свою любимую передачу, когда случилось… это.       О, мой бедный Лисёныш, пожалуйста, просто будь живым. Мне ничегошеньки не надо. Только живи, умоляю.       Инородным объектом оказывается, вестимо, листок бумаги. Записка? Запрос о выкупе, понятно. Дело дрянь.       Протягиваю руку и аккуратно срываю послание, очевидно, от похитителей. Витиевато начерченная на белоснежном фоне надпись вызывает новую бурю поистине удушающих эмоций в образе неимоверного гнева, застилающего мне обзор рябящей пеленой.       «Приходи к нам поиграть, вертлявая Мышка. Но иди в гости одна. Потрудись соблюдать правила, если хочешь снова увидеть своего дорогого детективчика».       Плюс некий адрес внизу и подпись, состоящая, по-видимому, из инициалов преступника: «М.Т.»       Резкое осознание вынуждает тело бесконтрольно сотрясаться почти каждой мышцей в организме по причине немыслимой всепоглощающей ярости.       Нет, отныне он вовсе не болван. Он попросту ублюдок.       Конечно же. Ребята предполагали, что члены павшей Гильдии вполне способны попытаться нам отомстить, скорешевавшись с другими высунувшими нос криминальными группировками. И мой бывший враг, разумеется, решил спеться конкретно с преследующими меня наёмными бандитами.       Р-р-р, тупой рыжий упырь! Я размажу его по стенке, сотру с лица земли, порву как Тузик грелку! От него не останется и мокрого места!..       Ему. Не. Поздоровится.       Если с Эдогавой, с моим невинным, гениальным, неподражаемым, задиристым ребёнком, произойдёт хотя бы что-нибудь серьёзное, я непременно заставлю страдать тех, кто причинит ему боль. Ибо наказание за грехи обязано настигнуть любого злоумышленника. На сей раз нести кару безбожникам буду именно я. Поскольку они посмели покуситься на Святое. Посему они поплатятся. Он поплатится. Я этого так не оставлю.       Ладонь с шелестом комкает треклятую бумажку ко всем чертям.

***

      Маршрут к находящемуся возле окраины города пункту назначения толком не запечатлелся в моей памяти. Я просто-напросто погрязла в непроглядном трансе, а когда вынырнула из абстрагирующей от терзающей меня тревоги прострации, в удивлении обнаружила, что уже стою перед необходимым зданием, походящем с виду на какой-нибудь заброшенный массивный складской комплекс. Кажется, я ехала сюда на такси, заказанном за последние гроши в кармане пальто. Не важно.       Покуда ноги спешно шествовали ко входу в постройку, пятерня на автомате нашарила в глубине внутреннего кармашка сотовый. Пальцы машинально заклацали по кнопкам, набирая короткий текст сообщения на адрес первого попавшегося в телефонной книге номера кого-то из коллег. Я даже не запомнила, что вообще написала. Скорее всего, то были координаты места, где я сейчас пребываю, и банальный краткий зов о помощи. Плевать.       Мобильник вырубается к чёртовой матери по нажатию соответствующей клавиши. Перестраховка в виде людей на подхвате не помешает, это да, это бесспорно. Однако по-прежнему вся сия канитель творится из-за меня. Значит, и расхлёбывать эту откровенно дерьмовую субстанцию надо исключительно мне одной, как выразился однажды кое-какой небезызвестный пленённый ныне балбес. Никто не должен мешать конкретно моему искуплению вины.       Я справлюсь. Буду всё же играть по чужим правилам. До поры до времени.       Здесь имеется только единственная дверца. Мне туда.       Перманентно тщательно сканируя пространство, я с минимальным количеством звуков отворила изготовленное из прочной стали препятствие пред собою. Пока горизонт чист. Странно. За дверью — лишь сплошной узкий коридор, погружённый в полутьму. Подозрительно. Но выбора нет.       Техника неизменно активна, поэтому врасплох застигнуть себя я не позволю. Но гораздо настораживающим нюансом является то, что по мере моего продвижения до слуха доносится нарастающий гул уймы голосов, переплетённый с ритмичными басами музыки. Это же… не то, о чём я думаю?..       Как выяснилось дальше, это, к сожалению, оказалось именно тем, про что я смутно догадывалась. Следующая дверка, каковую я предельно осторожно открыла, таила за собой весьма просторную, ярко освещённую круглую площадку с ограждениями металлических сеток, надёжно обрамляющих значительно возвышающиеся над полом мнимые трибуны. В стене, ровно напротив входа, откуда прибыла я, располагался арочный дверной проём, который заслоняла решётка.       Ринг. Это грёбаный, мать его за ногу, Колизей в миниатюре на современный лад. Правда, очень предусмотрительно обеспеченный защитой для зрителей. Бьюсь об заклад, что защита сия конкретно от меня. Ну, не могу не согласиться, что это довольно рациональное решение со стороны проектировщиков данного помещения. Стоит отдать им должное, подзапарились они над этим всем недурственно. Но я-то всё равно отыщу лазейку. Любой ценой.       Частично я ведала об обстановке тут наперёд, однако мельком узреть всё воочию и постоянно чувствовать при помощи техники — это две совершенно разных вещи.       Ритмичная музыка с рокотанием толпы за пределами сего своеобразного ринга поубавились на несколько октав, как только я, будучи сосредоточенной по максимуму, пересекла порог комнаты, созданной, очевидно, для подобия долбаных гладиаторских боёв.       Гадство. Очередная игра. Но теперь более продуманная, изощрённая… О нет, за то, что в неё против воли втянут мой подопечный, я нынче милостивой быть не намерена. Одним унижением здесь кое-кто не отделается. Я его уничтожу.       И главный зачинщик данного грандиозного фарса не преминул подать свой чрезвычайно звонкий, буквально оглушающий, идеально подходящий для комментирования состязаний голосок, раздающийся из массивных динамиков под потолком:       — Хо-хо, какие люди! Рад тебя приветствовать на нашей игре, Мышка! Молодец, что приняла приглашение и не нарушала правил!.. О, ты, наверное, безумно по мне соскучилась? Не так ли?       Запрокинула голову, перманентно не собираясь раскрывать глаза, зато перенаправляя внимание в точку, где засел корень моей проблемы. Туда, где наверху размещалось нечто смахивающее на специальную надстройку с находящейся там компактной платформой, предназначенной персонально для ведущего.       Высоковато забрался, болвана кусок. Жаль, альпинистское снаряжение сейчас у меня отсутствует, иначе всё завершилось бы немного быстрее. Я ведь попросту сорвалась сюда, не удосужившись захватить с собою никаких вспомогательных средств. Впрочем… зачем они мне, ежели я сама — одно сплошное вспомогательное средство?..       — Где заложник, Твен?! — обращаясь к недругу, рыкнула я со свирепостью достаточно громко, дабы меня услышали.       Однако в повышении тембра не было нужды. Мой голос эхом разнёсся по помещению, аналогично громоподобно грянув из колонок.       Неужели где-то на потолке в придачу подвешены микрофоны? Да вы, ребятки, реально не поскупились ни на силы, ни на деньги для сего идиотского спектакля. Чиканутые психи. Чего ради?!       — У-у-у, как прелестно! Переживаешь за своего любименького детективчика, верно? — преувеличенно умилённо возопил не кто иной, как Марк Твен, командующий данным парадом абсурда. Надо было тогда не лишь связыванием с кляпом ограничиваться. Я всенепременно учту сию грубую оплошность, когда этот свихнувшийся субъект окажется в моём полнейшем распоряжении. Снайпер между тем не без гипертрофированного энтузиазма беспрестанно тараторил: — Хех, он у тебя тот ещё кадр! Представляешь, попросил нас подождать с похищением, потому что у него, видите ли, шла интересная передача по телевизору! — Ну, подобное вполне в духе пофигистических припадков самонадеянного Известного сыщика. — Плюс он чересчур болтливый, знаешь ли! Совсем не умеет держать свой длинный язычок за зубами, — Марк с театральным осуждением поцыкал, наверняка до кучи ещё и покачав головёшкой во мнимом порицании. Упырь рыжий.       Мне-то казалось, дескать, мои ладони банально не способны околеть ещё пуще. Ан нет. Искренняя злоба, сопряжённая с примесью трепетного страха за чужую жизнь, воистину творят чудеса. Лучше б не творили, ей-богу.       — Если с ним хоть что-нибудь случится, ты же в курсе, тебе несдобровать, — не без арктического хладнокровия ответствовала я, игнорируя возрастающий галдёж жаждущей зрелищ публики. С леденящим предостережением добавила: — Вооружённое Детективное Агентство сотрёт тебя и твоих дружков в порошок… А я начну первой, — демонстративно хрустнула костяшками кулака для закрепления эффекта и вздёрнула подбородок в неподдельном презрении. На короткий миг приоткрыла одно веко, мимолётом затронув колючим взором рыжеющую макушку пребывающего вне досягаемости оппонента.       Не жди пощады, болван. Великодушной с такими ушлёпками, как ты, я никогда не бываю. Ты в действительности заслуживаешь наказания. И ты получишь его сполна.       — Не так быстро, дамочка! — попробовал стрелок осадить мой явно впечатливший его угрожающий настрой. А со следующей репликой у него сие действительно вышло одним махом: — Нарушение правил означает нарушение целостности твоего гениального дружочка! — Проклятье. Вот и обожаемый всеми злодеями шантаж в ход пошёл. Чёртова классика. Вот же ж… зараза. Оратор тем часом с несусветным триумфом декларировал: — Он сейчас как раз наблюдает за тобой через любезно предоставленный нами монитор. А несколько ребят составляют ему компанию. Этакий коллективный сеанс телевиденья с просмотром занимательного шоу, где главную роль играешь именно ты! О-о, у них там своя атмосфера, хе-хех…       Юноше вторил более тихий по сравнению с мощностью динамиков хохот зрителей, каковые, вероятно, все были членами вечно донимающей меня группировки преступников. Ладно, уже радует, что на мою особу не нападают всем скопом. Пока что.       — Но те парни, с которыми я сейчас работаю, иногда такие вспыльчивые! — с неугомонной энергичностью продолжал щебетать Твен. — Если что-то пойдёт не по плану, и им не понравится твоё актёрское мастерство, первым пострадает именно детективчик. Потому не советовал бы горячиться! Лучше оцени задуманную специально для тебя игру. Имей совесть, мы ведь старались, в конце концов! — не без явственной укоризны сообщил он в финале своего ультимативного монолога.       Я не понимаю. К чему этот перформанс? Зачем затевать подобный крупномасштабный бедлам исключительно ради одного человека? И почему Марк вообще согласился участвовать в данной сомнительной авантюре? Ему-то с этого какая выгода? Либо он просто так присоединился? Чисто чтоб мне насолить и отомстить. Вдобавок ему определённо импонирует роль комментатора — таким необъятным азартом аж до краёв наполнена его речь.       Погоди-погоди, голубчик. Ты и в предыдущей нашей стычке аналогично поначалу ликовал до одури, беспочвенно предвкушая собственную грядущую победу. Только вот не шибко долго тогда твоё веселье продлилось. Вплоть до моего успешного захвата. На сей раз всё закончится отнюдь не так. Безнаказанным ты теперь не останешься, бандюк недоделанный.       — Для чего всё это? В чём смысл? Какие цели ты преследуешь? — решила я нарочно завалить врага вопросами, меж тем тщательно «ощупывая» обстановку вокруг Концентрацией.       Оттягиваем неизбежное настолько, насколько сие возможно. Нужно побыстрее сгенерировать правильный план. Я не намереваюсь подчиняться диктуемым мне законам насильно навязанного состязания. У меня иной приоритет. Плюс не факт, что правила будут существовать для моих соперников. Я на посторонней территории. Всё что угодно может произойти. А про потенциальную развязку этого псевдо-турнира и вовсе промолчу. Меня не отпустят живой отсюда, даже ежели я одержу победу. То же касается и угодившего в плен Эдогавы, которого караулит охрана.       Что ж предпринять? Как мне быть?.. Как. Быть?       — «Цели»? — со щепоткой притворного недоумения переспросил противник. — Сейчас у меня есть лишь одна-единственная цель. Мишень, точнее. — Интонация у него нежданно-негаданно приобрела налёт непривычной мрачности, непредсказуемо понизившись практически до озлобленного полушёпота: — Это ты, дамочка из Детективного Агентства. — Ну, в принципе, всё и без его подробных ремарок стало ясно как день. — Нехорошо ты поступила тогда со мной. Я не могу простить тебе такое. «Дневнику удач Твена» просто-напросто необходима запись с твоим именем, — пропел мальчишка не без откровенной неприязни да мстительности в тоне. Очаровательно. Ещё один сумасбродный индивидуум, зациклившийся на соперничестве с отмщением. Вот уж не было печали. Снайпер же не прекращал собственную воодушевлённую болтовню ни на минутку, заново возвратившись к типичному амплуа гиперактивного болвана: — А эти ребята уже давненько за тобою гоняются, между прочим. Мне предложили сотрудничество — какой приятный сюрприз! — Затем чрезмерно томно промурлыкал, будто объевшийся сметаны котище: — Сложно отказаться, когда дело касается тебя, Мышка. Честно, я бы уже давным-давно подстрелил тебя, но, к несчастью, — драматичный тоскливый вздох, — таковы условия! Для тебя предназначено испытание. — Мне пришлось напрячься по поводу подобной странной формулировки. «Испытание»? Аж коробящей ностальгией повеяло. Однако тут нечто явно не так. Кто конкретно жаждет меня испытать в чём-то?.. — А лично я сумею повеселиться с тобой, дамочка, только после окончания нашего шоу, увы и ах! — ведущий вновь преувеличенно расстроенно повздыхал. Возможно, даже скупую мужскую слезу пустил из-за столь несправедливых ограничений. — Так что потерпи немножко, и мы с тобою обязательно снова встретимся лицом к лицу. — А потом говорящий внезапно оживлённее обычного выдал: — О! Кстати, а как ты смотришь на то, чтобы всё-таки сходить на свидание чуть погодя?       Жаль, что душить нельзя на расстоянии. Иначе именно данный персонаж, как максимум, потерял бы сознание по причине умышленной асфиксии. Благодаря мне, естественно. Так-с… Нет, это ни разу фетишистские замашки, как и в случае со связыванием! Это угроза. У-гро-за!       — Не беспокойся, у тебя будет свидание, парень, — с опасной неторопливостью произнесла я, неизменно проводя детальнейший мониторинг. Уточнила в довесок наиболее холодным тембром: — Свидание со Смертью.       — Боюсь-боюсь! — молниеносно заголосил враг не без дурашливого ненатурального испуга. — Но ты ж мне пока всё равно ничегошеньки не можешь сделать. — Рано радуешься. Ведь это лишь пока. — Тебе придётся играть по правилам, Мышка… А первое и единственное правило на нашей арене, как известно, гласит: «Оставайся в сознании, если желаешь выйти победителем»! — Хм, звучит просто. Я-то считала, мол, будет что-либо подзаковыристее. Относительно повезло. Марк меж тем без запинки вдохновлённо тарахтел, аки пулемётная очередь: — Итак, начнём с чего-нибудь лёгкого. Или нет? — якобы озадачено полюбопытствовал словно бы у себя самого. Меня уже не особо волновал высокочастотный трёп сообщника бандитов. Впереди, к той самой решётке напротив, со стремительностью приближалось несколько субъектов. Животные. Это всё, что я сумела перво-наперво осознать. — Ну-у, смотря, по какой шкале сложности ты расцениваешь трёх больших пёсиков! — В стальные прутья на полном ходу вдруг некто врезался, вынуждая меня порядком поднапрячься. На толику секунды разомкнув одно веко, я получила краткий шанс заметить троицу, кажется, доберманов, один из коих ранее и не справился с торможением. Отчасти дезориентированные. Слегка обессиленные. Взбешённые до исступления. Почему?.. Впрочем, далее ответ был дан до неприличия восхищённым ведущим: — Они о-очень оголодавшие и вдобавок на славу выдрессированные против незнакомцев!       Вот тебе и «повезло».       Однако я не вижу помехи. На данный момент я ничего не вижу, на самом-то деле. Зато я ощущаю. В этом кроется моё отличное преимущество.       — О! Кто здесь не любит собак, поднимите руку! — невпопад предприимчиво воскликнул юноша, а засим, по-видимому, оценив количество проголосовавших среди публики, капельку растерянно пробормотал: — Воу, многовато вас как-то, собаконенавистники… — Скоропостижно опомнился да вернулся к обожаемой озорной интонации: — Ну, нашей главной героине эти «милые» создания тоже вряд ли понравятся! Ведь полакомиться им захочется именно ею! Потому что никого другого рядом не бу-дет.       Решётка впереди отвратительно заскрежетала, постепенно подымаясь кверху.       Руки рефлекторно интенсивнее сплелись в области грудной клетки. Осанка инстинктивно распрямилась, аки тонкая натянутая струна. Очи непроизвольно сожмурились ещё сильнее. Брови сдвинулись к переносице. Резцы невольно чуток впились в щемящую корку на нижней губе ради вящего сосредоточения.       Нет. Проскочить прямёхонько сейчас будет поистине глупой идеей. Не время. Необходим план понадёжнее. Пока придерживаемся правил. Иного варианта элементарно нет.       Разъярённое зверьё пуще прежнего принялось рявкать и порыкивать в жутчайшей нетерпеливости. Жаждут напасть, разорвать в клочья. Увы, не сегодня, пёсики. Меня ждёт мой Лис…       Так. Теперь нужно уже расслабиться. Сконцентрироваться. Ибо на носу маячит не очень простая битва.       Тем часом мой главный недруг почти торжественно подвёл итог своей пламенной артистичной тирады:       — Ита-а-ак, «Животные против человека», дамы и господа!.. Раунд первый! Начали!