Сказ о сладкой Правде и горькой Лжи

      Атмосфера в заведении, где я комфортно примостилась на высоком стуле около барной стойки, весьма расслабляет, слегка настраивает на умиротворённый лад.       Затемнённое помещение. Гулко гомонящие немногочисленные посетители, каковые сидят за столиками у меня за спиной. Тягучая джазовая мелодия из динамиков колонок.       У владельца данного места явно отличный музыкальный вкус. Несомненно, подобный очень положительный нюанс обеспечит прибавление моих чаевых к его сегодняшней выручке.       Хорошо всё же, что мне на днях совершенно случайно попалась та рекламная листовка об этой забегаловке. Чудное заведеньице. Всё нравится. Всё устраивает. Хм, или я уже настолько лояльна по причине неимоверно вкусного, будоражащего рецепторы на языке пряно-горькими нотками пунцового напитка, который периодически поцеживаю из низкого стакана? А, не важно…       Иногда пригубливаемый мной кампари едко обжигает ротовую полость. Очаровательно. Что вообще может быть лучше? Аж мурашки каждый раз по коже прогуливаются. Сия штука нехило отвлекает абсолютно ото всех проблем, избавляет от любых неприятных размышлений. То, что доктор прописал, как говорится. Только… тш-ш-ш. Йосано-сан не должна ведать про моё «самолечение». Никто не должен, ежели честно.       Тело мягко, ласково обволакивает мало-помалу нарастающая лёгкость. Ноги отчасти будто ватные, словно не мои вовсе. Но, полагаю, в критической ситуации я буду вполне транспортабельна и смогу спетлять отсюда куда подальше, воспользовавшись неизменно подвластной мне техникой.       Впрочем, на всякий пожарный я всё-таки умудрилась додуматься перестраховаться. Просто при переодевании в приличный наряд удосужилась нацепить на голову лазурного цвета берет да спрятать под оным скрученные в пучок волосы. Светить посреди ночи в подобных злачных местах длинными белыми локонами, как отличительной чертой своего дефектного врождённого имиджа, не шибко здравая идея. Особенно для члена Вооружённого Детективного Агентства. Мой мозг ещё, слава Богу, способен адекватно соображать, невзирая на общее колоссальное огорчение по поводу давешнего эксцесса.       Багаж ныне благополучно покоится в старой доброй каморке в здании со штабом ВДА. Там же я, кстати, и сменила одеяние на нечто более приемлемое да не потрёпанное во время недавней дебильной вакханалии.       Теперь всё вернулось на круги своя. Так и надо. Я практически сумела довольно успешно переубедить себя в этом факте. Сейчас мне с данной задачей частично подсобляет выпивка, обладающая невообразимо шикарным вкусом.       Сбоку в очередной раз доносится гневное бурчание, вынуждающее раздражённо поморщиться.       Только вот с соседушкой, каковой вальяжно восседает на стуле с правой стороны, мне не слишком подфартило. Бубнит там нечто яростное себе под нос, бранится на кого-то незримого. Такой маленький, низкого роста, а столько концентрированной злости внутри. Классика жанра, в общем.       Хотя не могу не отметить, мельком неодобрительно зыркая на соседа, что стиль у него определённо есть.       Чуток завивающиеся огненно-рыжие пряди волос средней длины собраны у левого плеча в нарочито небрежный хвост.       Эх, странная нынче мода пошла у молодых людей на всякие подобия ошейников. У сего индивидуума угольно-тёмная полоска такового аксессуара как раз опоясывает оголённую шею.       Ладони обтянуты чернеющей тканью коротких перчаток, а зауженные штаны и укороченный пиджак имеют аналогичную им расцветку. Остальной костюм состоит из белоснежной рубашки, поверх которой вторым слоем надет тёмно-серый жилет. На тощие плечевые суставы накинуто роскошное, явно дорогущее пальто с лацканами бордового оттенка, а обвязанная подходящей оным по тону лентой чёрная федора с украшением в виде тонкой цепочки водружена на столешницу рядом.       И вот этот крайне импозантный персонаж без опаски дегустировал, судя по всему, нечто гораздо, гораздо покрепче моего пойла. Отчаянный малый. Ну, не у меня одной тут душевные раны, каковые залечить способно лишь одно лекарство. На спирту, ага.       Юноша подле снова забормотал ругательства да не шибко сильно хлопнул кулаком по гладкой плоскости барной стойки. А затем буквально растёкся по ней, опустив буйную рыжую головушку себе на сложенные руки. Сладко зевнул в пятерню.       Ба, да он ведь уже почти «в слюни». Зачем так наклюкиваться, коль настолько легко хмелеешь? Я вот, например, и вовсе только одним стаканчиком ограничусь, поскольку знаю меру с возможностями собственного организма. Рассудительнее надо быть. Боль болью, однако похмелье — поистине беспощадно. Не стоит намеренно доводить себя до алкогольной интоксикации тяжёлой степени исключительно по причине неподъёмного груза на душе. Глупый поступок. Банально посмаковать горький напиток, отдохнуть в расслабляющей обстановке — вот это да, это правильно. Главное, не перебарщивать. Во всём.       Парнишка по соседству вдруг обратно выпрямился в позвоночнике, вскидываясь, будто бы резко вспомнил о чём-то… определённо ненавистном для себя. Запыхтел, аки рассерженный паровоз.       Опять приголубил столешницу кулаком в перчатке, свирепо рыкнув сквозь зубы чуть хриплым, грубоватым голосом:       — Будь проклят этот чёртов мир!       Вао, какой вспыльчивый малый.       — Хм, с подобным пессимистичным мировоззрением далеко не уедешь, — не без откровенного равнодушия тихо прокомментировала экспрессивное поведение клиента, параллельно безынтересно наблюдая за скользящим по прозрачным стенкам покачиваемого мною стакана кампари.       Но нежданно-негаданно я была услышана.       — Ха-а?! — тотчас сфокусировал на мне своё, как мерещилось, лишь капельку рассеянное внимание до одури взвинченный юноша. В ответ я не соизволила даже покоситься на него, перманентно с задумчивостью рассматривая плещущуюся в ёмкости багряную жидкость. Внезапный собеседник немного заплетающимся языком принялся агриться уже на меня: — А сама-то тогда почему здесь сидишь? В баре, со стаканом спиртного-то, а?!       — Потому что дело не в мире, а конкретно в населяющем его социуме, который нас окружает, — со стоическим спокойствием глубокомысленно отозвалась, заново осторожно глотнув мелкую порцию жгущейся субстанции из наполовину пустого стакана       Воистину, сие лучше кофе. Однако и увлекаться не следует. Это единичный аттракцион. Деньги мне потребуются на что-нибудь более важное, нежели расточительное пьянство. Плюс здоровье тоже необходимо беречь. Я просто-напросто обязана постоянно быть в форме.       — Тц, это уж точно! — спустя пару секунд настораживающей заминки неожиданно рьяно поддержал моё мнение рыжик, заставляя меня слегка выгнуть брови в эфемерном удивлении. Засим он взялся раздосадованно тереть виски, облокотившись на барную стойку, да громче обычного горячо воскликнул обрубленную фразу, аж до краёв наполненную праведным негодованием: — Аргх, этот конченый ублюдок!..       Кого ж он столь «мило» величает? О, кажется, смекаю. Ибо мы все тут собрались, наверное, по практически одинаковым причинам: изувеченная душа и тривиальное желание попросту позволить ей отдохнуть, исцелить её хоть таким методом.       — Лучший друг? — вкинула первую нагрянувшую в ум догадку, по-прежнему не взирая на ощутимо впившегося в мою особу колючим взглядом соседа. Каковой, конечно же, не преминул сразу начать демонстрировать собственный взрывной характер:       — Чё?! Дура, что ли?! Я о своём заклятом враге толкую, вообще-то! — Ну да, ну да. Заливай подобное кому-нибудь другому.       — Хе, с таким жаром обычно лишь про небезразличных сердцу людей рассуждают, — чуточку приподняла уголки рта в невесомой полуулыбке. Скосила взор немножко прижмуренных очей на замолкшего в некотором замешательстве собеседника. Добавила достаточно миролюбиво: — По себе знаю. Уж не обессудьте за собственную точку зрения, — привычно пожала плечами в финале реплики в качестве закрепления оной.       — Хм, — исключительно сподвигнулся многозначительно издать он. Потом вдруг полюбопытствовал, с резкостью перескочив на иную тему: — Мы с тобой раньше случайно нигде не встречались? — и с толикой подозрения сощурил завораживающие насыщенным, глубоким небесным оттенком глаза.       Мордашка-то смазливая. И явно не так далека от кондиции «в дрова», н-да.       — Нет, не думаю, — не без щепотки лукавства ухмыльнулась, подперев скулу свободной от стеклянной ёмкости кистью, заодно не расторгая зрительного контакта со столь экстравагантной личностью рядом. Воззрившись на него из-под полуопущенных белёсых ресниц, дополнила весьма вкрадчиво, с хитринкой: — Я бы непременно запомнила такого милого юношу, как Вы.       Так-с. Всё. Мне реально уже не наливать, поскольку для меня мой изначально планируемый завуалированный комплимент прозвучал вслух преимущественно как второсортный подкат.       Ну, вероятно, не мне одной так почудилось, ибо мальчишка напротив как-то немного оторопело моргнул пару раз. Завис на краткое мгновение, переваривая полученную информацию.       Божечки. О каком контроле может идти речь, когда я своим языком нормально управлять не могу?!       Кошмар. Вкусно, естественно, однако жуть та ещё, блин. С алкоголем взаправду шутки плохи, дети. Даже хуже, чем с огнём.       Отмерший, явственно польщённый моими словами парень расплылся в уже беззлобном, странноватом оскале. А после неожиданно твёрдо обратился к работнику заведения:       — Бармен, повторите этой леди то, что она пьёт. За мой счёт. — Ух ты, какие мы добренькие, когда пьяненькие! Милок, а тебе, такому хрупкому с виду, хотя бы двадцатник-то есть, что ты тут попойки устраиваешь? В придачу ещё и незнакомок всяких угощаешь? Ну и молодёжь в нынешнее время пошла… Н-да, совсем уже я стара для всего этого дерьма.       Не удержалась от негромкого смешка, заслонив ладонью невольно разъехавшиеся в стороны уста.       Ах, что за прелестный ребёнок?.. Настоящий джентльмен, ей-богу! Забавный кадр.       — Спасибо, конечно, но не нужно, — перебарывая приступ едва различимого хихиканья, не без шлейфа веселья оповестила сие чуть нахмурившее брови, почти вусмерть захмелевшее, обаятельное создание возле меня. Безмятежно помахав пятернёй, пояснила максимально невозмутимо: — Я здесь просто наслаждаюсь атмосферой и лечусь, так сказать, — горьковато усмехнулась под конец.       Не вспоминай. Не сейчас. Забудь обо всём. Отдохни, наконец. Иначе сожжёшь себя заживо изнутри дотла собственными губительными мыслями. Нельзя давать слабину. Никогда.       — А каков диагноз? — с долей пытливости поинтересовался соседушка, внимательно уставившись на отвернувшуюся в направлении противоположной стены меня.       — Да так, — протянула наиболее безучастно. — Назвала бы его «Дерьмо случается».       — Отличное название, — тоже как-то мрачно хехекнул рыжий стиляга, уже изучая отрешённым взглядом содержимое своей посудины со спиртным. — Добро пожаловать в клуб тогда. Тут, походу, практически у всех такая фигня… Ну, за это открытие совершенно нового названия болезни можно и выпить! — он внезапно воздел руку со стаканом ко мне, непроизвольно привлекая этим моё внимание.       Я сперва с толикой изумления пялилась на чужую изящную ёмкость с насыщенно-гранатовой жидкостью. Затем вновь непреднамеренно улыбнулась, вяло хохотнув да теперь пристально воззрившись в чуток прищуренные, мерцающие глубокой голубизной очи аналогично еле уловимо ухмыляющегося собеседника.       Без лишних слов с едва разборчивым звоном соприкоснулась краешком собственного стакана с элегантным бокалом, который аккуратно обхватывали пальцы, обтянутые чёрной материей перчаток.       Недурно. Совсем недурно. Нашла себе отличного собутыльника на ровном месте. Неплохо для первого и последнего визита в бар. Без сомнений, меня всё устраивает.       Далее темы наших регулярно прерывающихся тостами, порой капельку несуразных диалогов пустились в некую около-философскую степь.       С рыжиком вести беседу было реально занимательно… Ну, то бишь было бы полноценно, кабы он не находился в поддатой кондиции. А так, к сожалению, толково пообщаться со столь интересным индивидуумом даже не получилось.       Очевидно, именно моё, как метко выразился бы кое-кто, нудение заставило уморившегося соседа приняться постепенно клевать носом, а засим — и вовсе заново упереться лбом в водружённые на деревянную поверхность перед собой руки. Посему досёрбывала я свои жалкие остатки одной порции кампари уже в молчании.       Расплатилась за выпивку. Слезла с сиденья, опробовав собственные ноги на дееспособность.       Вроде всё путём. По-одумаешь, по ровной линии не слишком уверенно пройдусь. Тоже мне, горе.       Взор вдруг зацепился за нечто валяющееся на полу, у ножек стула моего давешнего собеседника. Его пальто упало.       Будь моя персона в адекватном состоянии, я бы, наверное, ни за какие коврижки не совершила б того, что взбрело в мой затуманенный алкоголем мозг.       Присела на корточки. Бережно подхватила подушечками пальцев очень приятный на ощупь элемент чужого гардероба. Подняла оный да предельно осторожно возвратила его обратно на законное место — хрупкие на первый взгляд плечи непосредственного владельца этого предмета убранства.       И моё окутанное тонкой плёнкой нетрезвости восприятие не помешало мне приметить то, насколько молниеносно напрягся явно разбуженный хозяин пальто после данной манипуляции. Он даже не шелохнулся, неизменно пребывая в полусогнутой позе. Однако и сего хватило, дабы прекрасно понять — я абсолютно осознанно шагнула на лезвие ножа.       Лишнее. Определённо, это было лишнее. Мне даже на один-единственный краткий миг померещился некий ветерок, обдувший моё тело вместе со смутно узнаваемой, до мурашек пугающей потусторонней энергетикой.       Да нет. Почудилось. Мне элементарно почудилось. Как и почудилось, дескать, я только что вполне могла невольно лишиться жизни из-за чужой чисто рефлекторной защитной реакции. Всему виной алкоголь. Да-да. Эх, не верить даже в убеждения самой себя — не шибко перспективный знак…       Нет, всё это волновать меня больше не будет. Ибо я уже ухожу.       — Спокойной ночи. И до свидания, — наконец, прошелестела почти неуловимо, буквально на грани слуха, поначалу аналогично всецело приготовившись к отражению потенциальной атаки. Весьма размеренной поступью направилась к парадной двери бара.       Ответом послужило угнетающее безмолвие да острый взор, сверлящий область лопаток.       Увы, итог везде и всегда выходит не столь импонирующим, сколь бы нам извечно хотелось. Концовки поистине невыносимы.       Но ведь… На самом деле, ничто никогда не кончается. Верно?..¹

***

      Обеденное время снова подкралось незаметно. А поскольку Куникида-сенсей был по-прежнему ужасно занят по причине навалившихся проблем после конфронтации с Гильдией, мне пока милостиво дозволили немного отдохнуть от наших тренировок. Впрочем, я всё равно не собиралась отказываться от нещадной разминки и намеревалась взяться за неё в одиночку. Ну, разумеется, как только попью обожаемый горький кофе в компании относительной тишины да идиллического созерцания города.       План был идеален, как выразился бы мой нынешний учитель-перфекционист, каковой, кстати, меня за подобные вольности определённо по головке бы не погладил.       Точнее, план был бы идеальным. Ибо конкретно сегодня рутинные события отнюдь не по моей инициативе внезапно решили пойти в совершенно ином русле. Да-да, опять в Тартарары.       Подошвы ботинок негромко постукивают по бетону ступенек. Удерживаемая за витиеватую ручку горячая посудина приятно согревает кожу ладони, которую я периодически бездумно прислоняю к ласкающему теплотой фарфору. Дверь на крышу с еле разборчивым скрипом отворяется.       Переступая порог, успеваю даже прошествовать где-то полметра, когда, отстранённо воздев взгляд, замечаю недурственно леденящую душу картину. Сразу же замираю, словно бы впилявшись в иллюзорную стенку. Веки распахиваются чуть шире. Пятерня с тёплой ёмкостью на миг против воли слабеет.       Приобрётший контрастной резкости взор тотчас фокусируется на облачённом в длиннополый бежевый плащ рослом силуэте, находящемся на довольно приличной дистанции от меня.       Дазай. Чёртов Дазай Осаму, стоящий за ограждением, обрамляющим периметр обширной прямоугольной территории. И этот треклятый дурень плавно, неспешно откидывается спиной назад, желая уже, вероятно, банально завалиться прямёхонько вниз, в твёрдые «объятия» асфальта.       Его доселе обвивающие металл поручня пальцы, будто в замедленной съёмке, размыкаются. Юрко извивающиеся прядки тёмных волос беспощадно треплет неистовый ветер.       Мимические мышцы неестественно расслаблены. Очи смиренно прикрыты. Уголки губ искривлены в до жути облегчённой улыбке.       Ах ты ж Гад такой сумасшедший! Совсем спятил?!       Нетушки! Дохнуть ты будешь не в мою смену и не при моём непосредственном присутствии, чёрт бы тебя побрал!       Чрезвычайно стремительный рывок навстречу воистину чокнутому суицидальному дурню сопровождается оглушительным грохотом разбившейся вдребезги чашки позади. Любимая была. Жаль. И кофе тоже жаль. Непременно спрошу плату с этого пронырливого Змеёныша за данный ущерб. Потому что вот именно его мне как раз не жаль за такие выкрутасы.       Утративший опору руками, он уже с явственной радостью собирается рухнуть попросту навзничь, пустившись в сто процентов летальный полёт. Однако в самый последний момент неумолимо ускользающую прочь ткань чёрной жилетки крепко-накрепко сгребают в кулак чужие пальцы. Свободное падение останавливается, так толком и не начавшись.       Ус-пе-ла.       Чернеющие глазёнки визави молниеносно раскрываются, сталкиваются взглядом с аналогично распахнувшей ранее инстинктивно сомкнутые веки мной — буквально впечатавшейся по инерции в заборчик пред собою да изо всех сил перегнувшейся через оный. В противовес наверняка пылающему в моих насыщенно-рубиновых очах невообразимому гневу, у Осаму в откровенно шкодливом взоре тёмных омутов безудержно пляшут шальные черти.       Меня аж коробит из-за элементарного осознания: всё происходящее является очередной идиотской проверкой на прочность моей многострадальной нервной системы в исполнении сего несносного чешуйчатого пресмыкающегося.       Обозлённо хмурюсь да стискиваю поплотнее зубы практически до различимого скрежета, заодно с трудом подавляя рвущиеся наружу ругательства.       Так и не сумевший оторваться стопами от кромки кирпичной поверхности Гадёныш не ухитряется даже рта разинуть, как по хлёсткому движению моей цепко сжимающей ему одежду кисти переваливается обратно через ограду да со всего маху летит прямиком на бетон крыши.       Упырь. Я его удушу сейчас, серьёзно.       — Ай-яй-яй-яй, — спустя мгновение заминки после фееричного падения мордой вниз чрезмерно болезненно закряхтел несостоявшийся самоубийца, параллельно потихоньку приняв сидячее положение. — Могла бы быть и понежнее, Бан-чан. Зачем же так грубо-то? — Затем что ты заслужил, Змеиная рожа. Сам ведь в курсе сего, вот и не жалуйся.       С опасной неторопливостью выпрямилась в хребте. Полностью развернула корпус к болтливому оратору. Неспешно сократила расстояние меж нами за пару широких шагов. В искреннем пренебрежении вздёрнула подбородок. Угрожающе нависая над ничуть не испуганным оппонентом, до ужаса хладнокровно, вкрадчиво процедила:       — Если ты ещё хоть раз учудишь нечто подобное при мне, клянусь, я устрою тебе вовсе не сладкую жизнь, Осаму.       Сияющие бездонной багровой тьмой глазюки таращились на мою персону снизу вверх якобы невинно, однако в тот же час не без капельки странного недоумения.       Проклятый суицидальный маньяк. Он ведь прекрасно знает, что я уязвима к такому. Что я не могу просто позволить погибнуть кому-нибудь. Что я небезразлична к сохранности чужой жизни.       О, издеваться над людьми вокруг — для него повседневная норма, походу. Долбаный мастер моральных пыток.       Не дождавшись какого-либо отклика на давешнюю ультимативную фразу, я решила моментально перевести тему, поскольку не хотелось ни слышать его мнимых оправданий по столь неприятному поводу, ни обговаривать недавний инцидент с тем, кто его, собственно, и затеял.       — Скажи-ка мне, ты ведь нарочно не выходил на связь по гарнитуре тогда, на беспилотнике? — Давненько меня интересовал данный вопрос. Вот и подвернулся отличный шанс узнать версию ответа от главного зачинщика всяких таинственных закулисных махинаций. Свой личный вариант я ему потом аналогично не погнушаюсь озвучить. — А ещё ты чисто потехи ради соединил наши со своим бывшим коллегой линии, верно?       — Хе-хех, — плутовато прикрывая очи, беспечно хохотнул он, ни разу не пронявшись моей концентрированной аурой запугивания. Как обычно. Везучий скользкий Гад. Эффектно отбросил пряди чёлки пятернёй назад да взялся певуче увещевать: — Уж не обессудь, но это была всего-навсего часть плана…       — «Часть Игры», ты хотел сказать, — сухо перебила я его преувеличенно задорную речь. А взгляд отсиживающегося передо мною индивидуума, как померещилось, едва уловимо заострился. Наконец-то. Хотя бы немножко посерьёзнел, кажется. Продолжаем безжалостно рубить правду-матку. Достал он меня. Всё ему выскажу как на духу. — Ведь для тебя окружающие — всё равно что пешки на воображаемой шахматной доске, не так ли? Простые средства, чтоб развеять извечную скуку и хоть капельку взбодриться. А если становится чересчур скучно, ты сразу подаёшься в свои дебильные суицидальные замашки. Потому что желание жить пропадает… Или я не права? — подвела черту в настолько каверзной тираде да еле различимо склонила голову набок, не без внутреннего торжественного ликования наблюдая за малость посмурневшим выражением змеиной моськи визави, чьи уголки рта — о, Аллилуйя! — прекратили изгибаться в перманентной ухмылочке мнимого дружелюбия. Хе, в «яблочко» попала.       Ох и нарываюсь я нынче. Он же экс-мафиози всё-таки!.. Однако его традиционный эксцентричный нрав постоянно оттесняет сию важную информацию на второй план.       Впрочем, бояться сего дурня я тоже не намереваюсь. Уверена, по скорости он мне явно не соперник. Выкручусь, ежели что-нибудь нехорошее вдруг взбредёт ему в мозговитый безумный котелок. И не из такого выкручивалась, слава Богу.       Примерно через полсекунды напрягающего меня безмолвия он всё ж соизволил подать свой голос — нетипично спокойный, с едва разборчивыми холодноватыми нотками:       — Твоя догадливость как всегда на высоте, Бан-чан… — А менять темы диалога (как и маски с манерой поведения) он всё-таки мастак похлеще, чем я. — О-о! Не подашь ли мне руку помощи? — и с озорной готовностью вскинул загребущую лапу по направлению ко мне, как-то пакостно, шебутно сверкнув глубокой мглой глаз.       — А тебе разве это нужно от меня вообще? — абсолютно безэмоционально парировала, не без доли разочарованности смотря сверху вниз на, кажется, чуточку подрастерявшегося, приметно озадаченного противника. — Нет, не думаю… — порицающе покачала головой да крутнулась на сто восемьдесят градусов, дабы побрести прочь отсюда. Без разминки сегодня обойдусь. — С тебя новая чашка, если что, — в качестве закрепления данной безапелляционной реплики я, не озирнувшись к оставленному на полу собеседнику, совершила на ходу неопределённый взмах кистью.       Чужой явно неприязненный, чрезвычайно пристальный взор ощутимо буравил область между лопатками.       И когда уже до них всех дойдёт, что я не какой-то там грёбаный эксперимент или забавная лабораторная мышь в лабиринте. Сколь бы я сие тщательно не таила, у меня, к сожалению, также есть чувства, чёрт возьми!       Но кого это когда-либо волновало?..       Подошва по дороге к выходу звонко хрустнула на осколках безвозвратно испорченной фарфоровой посудины. Настроение было испорчено не меньше.

***

      — О, — совсем растерянно, с узнаванием обронила я, затормозив неподалёку от знакомой жилистой фигуры в национальном убранстве.       Вот так встреча. Поистине неожиданная.       Рабочая смена закончилась, и я как раз тихо-мирно топала в магазин, чтобы запастись всем необходимым для собственного пропитания на будущее проживание в одиночку, с которым уже успела вроде благополучно смириться. Где-то там, в глубине души, ага.       И по пути, сокращая маршрут через парк, я внезапно умудрилась наткнуться на Директора, каковой… умиротворённо подкармливал целую ораву наглых морд из семейства кошачьих, мяукающих в нетерпении на все лады.       Забавно. Ему определённо по нраву эти животные. Сие явно заметно по удовлетворённому блеску в отливающих серебром раскосых очах. Оный, впрочем, сразу же исчез, стоило только мне подать голос. В принципе, я могла и банально мимо пройти, но это было б чересчур неприлично. Надо хоть поздороваться с начальством, в конце-то концов.       — Здравствуйте, Фукудзава-доно, — опустила подбородок, обозначая учтивый кивок медленно разогнувшемуся в пояснице мужчине, доселе подкидывающему своим четырёхлапым подопечным миниатюрную сушёную рыбёшку из пакетика. Так как завершать беседу на этом было бы чрезмерно невежливо, решила хотя бы чуть-чуть попытаться завязать диалог на отвлечённую тему: — А Вы кошек любите, да? Я тоже зверей люблю. — Слегка склонилась в позвоночнике. Поддавшись соблазну, аккуратно потянулась ладонью к ближайшей пушистой макушке с торчащими на ней потешными треугольными ушками… На что в ответку была тотчас грозно обшикана воинственно вздыбившим шерсть миловидным существом да за малым не получила от него когтями по руке. Горьковато усмехнулась очередной неудаче в желании наладить контакт с представителями фауны. Не без еле различимого тоскливого вздоха констатировала: — Однако, к сожалению, это отнюдь не взаимно.       Босс исключительно продолжал молчаливо изображать скульптуру, застыв на расстоянии нескольких метров от меня. Смотрел в мою сторону настолько пронзительными, леденящими, завораживающим стальным оттенком глазами. Чрезвычайно пристально, испытывающе впивался типично хладнокровным взглядом, словно проводя детальное сканирование, аки долбаный рентген.       Пауза чуток затягивалась, и мне понемногу становилось откровенно неловко. Резко захотелось ретироваться куда подальше. Ведь я в курсе, к чему подобное затишье пред бурей. Знаю я, что за тема для разговора будет избрана конкретно моим собеседником. И он аналогично об этом смекает. Попросту вновь подбирает в уме наиболее правильные слова.       Спустя примерно минуту обоюдного, напрягающего лишь меня безмолвия шеф наконец-то с привычной арктической интонацией озвучил очевидный факт:       — Ты ослушалась моего приказа.       Естественно. Естественно, он не мог не наступить на мою больную мозоль. Не нарочно, по долгу службы, так сказать. Но всё равно соли в фантомной ране мне и так предостаточно.       Просто… хватит уже меня мучить, вы двое. Прекратите это, Бога ради.       — А что я должна была сделать? Продолжать подвергать своего подопечного опасности собственным существованием? — отчеканила как-то слишком резковато, чем рассчитывала изначально, параллельно даже интенсивнее стиснув верхние конечности в районе грудной клетки. Ох. Чёрт, нельзя забываться. Пусть мы сейчас в [якобы] неформальной обстановке, сие не отменяет того, что он мой непосредственный работодатель. По максимуму возвратила голосу прежнюю невозмутимость, произнося следующее с напускным безразличием: — Да хоть в котёл с кипятком меня посадите, но я не намереваюсь этого делать. Можете уволить меня ко всем чертям. Можете даже зарезать. Можете унизить на людях. Но я не желаю становиться косвенной убийцей для того, кто мне… — прервав в финале свою уже чересчур эмоциональную тираду, вовремя осеклась, клацнув челюстями. Господи, едва не проболталась. Моментально поторопилась исправиться, теперь на порядок равнодушнее, со специально подчёркивающими нотками добавив: — Для Рампо-сана.       — Не будет никакого наказания, — вдруг до дрожи сурово отрезал собеседник. — Достаточно уже. — Меня мелко передёрнуло на данной пропитанной жутким холодом реплике, будто из-за звонкой пощёчины.       Непроизвольно оцепенела буквально каждой клеточкой организма, заодно каменея наверняка побледневшим лицом.       Этот пугающе серьёзный тон и некое еле уловимое потаённое дно в последней фразе оратора… Неужто Директору всё известно обо мне? Хе, ну конечно же. Ему ведь по уставу положено. И как я вообще могла позабыть?       Любопытно, а здесь тоже всеведущий Лис подсуетился? Или нет?.. Либо я и вовсе элементарно себя накручиваю? Безумно хотелось бы верить в подобное… Но я почему-то не верю.       — Просто тебе следует понять, что и порознь вам двоим придётся жить совсем не легко, — по-прежнему непоколебимо дополнил мужчина, как померещилось, капельку устало сомкнув веки на короткий миг.       — Да я уже это поняла, в принципе-то, — не без труда выдавила сардоническую лыбу, отведя взор вбок в тщетной потуге спрятать, наверное, отчётливо отразившуюся в нём безмерную печаль. Также со щепоткой изнеможения закрыла неимоверно щемящие очи. Бессонница сведёт меня с ума гораздо быстрее, нежели… кое-кто. Или же нет?.. Выдохнула едва разборчиво, но со шлейфом колоссальной решимости: — Однако его жизнь важнее. — Засим отыскала в себе силы изобразить на губах уже более-менее реалистичную полуулыбку. С неподдельной признательностью обратилась к неизменно хранящему бесстрастный фасад Фукудзаве: — Спасибо. — Потом уточнила, приметив, кажется, чуточку недоумевающий взгляд начальника: — За понимание и просто за всё. Я искренне благодарна Вам за то, что Вы теперь присматриваете за ним вместо меня во внеурочное время. — Я говорила ровным, почти безмятежным тембром, взяв мимические мускулы под нерушимый контроль. А там, за грудиной, всё буквально скручивалось в немилостиво жгущийся узел, планомерно высасывающий последние эмоциональные резервы.       Как горько. Как же мне, чёрт побери, горько. Но это горечь иного типа. Она мне омерзительна. Поскольку делает меня ещё жальче, чем я есть…       Проклятье, довольно уже внутренних самоистязаний!.. О, я в магазин, помнится, путь-дорогу держала? Пора бы. Иначе, видит Бог, беды не миновать. Не стоит испытывать собственное терпение на прочность. Ничем хорошим сие не кончится.       Якобы беззаботным тоном наспех подвела резюмирующую черту в своём монологе:       — Что ж, ну а я не буду Вам больше мешать. До свидания, — почтительно качнула головой молчаливо возвышающемуся впереди да практически не шевелящемуся заведующему Вооружённого Детективного Агентства. Не дожидаясь какого-либо отклика от него, с адекватным контролем скорости прошествовала мимо, параллельно непреднамеренно разогнав в стороны люто зашипевшую на мои действия кошачью гурьбу.       Мне на прощанье никто ничего не изрёк. Исключительно бросили вслед долгий пронзительный взор.       Как всё-таки надоели уже мнимые случайные встречи.