Сказ о сладкой Правде и горькой Лжи

      Аккуратно подкравшись сбоку к индивидууму, очень увлечённо возящемуся с довольно объёмным белёсым мешком около располагающейся в пока пустующем штабе праздничной ёлки, я пристально изучила оценивающим скептическим взором чрезмерно пёстрое многослойное убранство, донельзя непривычно смотрящееся на узнаваемой тщедушной фигурке.       Меня, честно, ничуть не смущал форменный Ад перфекциониста в виде выглядывающих из-под длинноватых светлых штанов полосатых носков, один из коих имел лиловый окрас, а второй — болотный, как раз удачно соответствующий оттенку парадной рубашки с забавным рюшем да жёлтыми пуговицами-звёздочками. Отнюдь не удивляли мою особу чудные коричневые рукавицы в связке с аналогичного тона расстёгнутым пиджаком, обладающим чересчур широкими рукавами. Не вызывала во мне даже тени изумления в довесок наброшенная поверх третьим шаром одеяния короткая ярко-алая накидка, по краям которой красовалось пышное белоснежное пуховое окаймление, а в районе воротника крепился крупный красно-зелёный бант с прилагающимся к нему большим колокольчиком золотистой расцветки (действительно полезная штука, кстати: хоть не потеряю моё дедуктивное чадо, например, в многолюдной толпе, ориентируясь на исходящий от него звон в случае подобного казуса). Массивные башмаки на шнуровке тоже не стали для меня поражающей новостью.       И всё же… Одна неимоверно весомая деталь в чужом обновлённом амплуа порождала у моей персоны если не тотальное недоумение, то уж точно острый прилив любопытства да вполне логичный животрепещущий вопрос: «А нафига?».       Ну и я банально не могла не…       — М-м, — якобы задумчиво протянула, параллельно аналогично слегка согнувшись в позвоночнике, заодно подражая позе стоящего подле собеседника, аж мелко передёрнувшегося по причине моего слишком внезапного для него появления рядом. Бережно потыкала пару раз подушечкой пальца в безумно интересный аксессуар, напяленный прямёхонько на лохматую тёмную шевелюру негодующе зыркнувшему сюда из-под бахромы густых ресниц своими насыщенными малахитами очей уникуму. Задала невероятно волнующий сейчас меня вопросец: — Так ты у нас… олень? Северный, да? Или, может, какого-нибудь другого вида? — чрезвычайно каверзно ухмыльнулась уголком губ в ответ на преисполнившийся немыслимым возмущением облик оппонента по очередной словесной баталии.       — Ай! — возражающе вскинувшийся Эдогава тряхнул гениальным котелком из-за моих наглых манипуляций, отшатнулся в противоположном направлении и принялся досадливо поправлять на традиционно неопрятно растрёпанных волосах свою необычайно потешную «прелес-с-сть». Ею, кстати, являлся очаровательно милый ободок, изображающий коротенькие коричневатые рожки и треугольные уши названного мною недавно экзотического зверя. Посему дальнейший рьяный протест подопечного моей совершенно верной опознавательной оценке был мне абсолютно непонятен: — Чего?! Ты что, совсем того?! Разуй глаза-то! Никакой я не олень! Я Санта Клаус, чтоб ты знала, непутёвая! Да не простой, а Детективный Санта Клаус, вот! — высокомерный оратор типично до одури горделиво вздёрнул острый нос к потолку и рассерженно топнул толстой подошвой ботинка в приступе праведного раздражения.       Ой, боюсь-боюсь. Забодают ещё бедную меня за столь нахальное поведение!       Н-да, Лис с рогами на голове — эт попросту несусветный сюрреалистический нонсенс, ей-богу. Громадный разрыв шаблона мне обеспечен.       — А-а… — не без мнимого осознания обманчиво-серьёзно выдала я. Затем наигранно озадаченно прикусила ноготь на большом пальце: — Да-а? Значит, получается… ты вырядился в Санта Клауса, которому изменила его жена! — с преувеличенным разоблачающим озарением ткнула уже указательным перстом в сторону страшно раздосадованно нахохлившегося «угаданного» персонажа. А потом из-за созерцания невообразимо веселящей картины насупившейся лисьей (а лисьей ли теперь?) мордашки визави элементарно не сумела удержать заливистого хохота, бесконтрольно рвущегося наружу: — Аха-ха-хах!..       — Ну-ка, хорош ржать над Великим детективом! — опять вспыхнул в искреннем возмущении Рампо, нахмурившись пуще прежнего. Засим пригрозил мне порицающим голоском со щепоткой доминирующего триумфа в интонации, аж зазвеневшей похлеще периодических переливов колокольчика на шее у его законного владельца: — Иначе подарков за такое вредное непослушание тебе не видать, как собственных ушей, вот!       Увы, тоже мимо, умник. В нашем «морском бое» ты нынче в меня даже близко не попал… Пусть и где-то в глубине души достаточно ощутимо ранил, пожалуй.       Хлёстко встряхнула распущенными длинными белёсыми прядями, словно в потуге отогнать нагрянувшие внутрь черепной коробки ненужные на данный момент, не шибко приятные размышления. Намеренно отвернула туловище от компаньона, сложила руки на грудной клетке да максимально равнодушно, бесстрастно цыкнула в сторонку:       — Невелика потеря, в принципе. Раньше ж я без такой праздничной ереси как-то всегда обходилась. Поэтому ты меня сейчас ни разу не напугал, если что.       Правда, никак не чаяла, что спустя краткую паузу настораживающего, неуютного затишья между нами двумя Известный сыщик вдруг продекларирует буквально нараспев весьма плутоватым, излишне тягучим тембром:       — Хм-м. Хотя-я-я… Я передумал.       — Э? — я заново сфокусировала внимание непосредственно на моём незабвенном подопечном, ведущем себя типично до ужаса непредсказуемо. — В смысле?       — У меня всё-таки есть для тебя кое-какой отли-и-ичный подарочек, Ока-сан… — тоном хищного Лиса-искусителя жутко заискивающе оповестил он недурственно опешившую меня.       — Слушай, это звучит немного… угрожающе после твоего предыдущего ультиматума, — малость нервозно усмехнулась на подобное воистину подозрительное заявление из уст чрезмерно лукаво разулыбавшегося напарника. Однако, дабы ненароком снова не заострить конфликтную ситуацию, поспешила воздеть кисти в капитулирующем жесте, ибо засекла вновь возвратившийся на мимолётный миг досадливый прищур маэстро дедукции: — Ладно-ладно, что же ты мне там припас, о Великий, смилостивившийся над простой смертной мной, Санта-Олень Клаус? — шутливо подмигнула по доподлинно неясному поводу сразу успокоившемуся Эдогаве, заносчиво и в тот же час довольно озорно отфыркнувшемуся на данную комичную реплику.       — Хе-хе, а ты наклонись чуть-чуть поближе, чтобы мне удобнее было вручить тебе твой заслуженный презент, — с интонацией коварного волка из всем знакомой детской сказки вкрадчиво потребовал сей несравненный великовозрастный вундеркинд, поманив ладошкой в варежке недоуменно изогнувшую бровь меня. А осклабился насколько интригующе — кошмар!       Господи, надеюсь, я всё ж благополучно избегу незавидной участи быть съеденной заживо по канону вышеупомянутой истории. Впрочем, на мне красной шапочки, слава Богу, нет, потому-то можно и расслабиться хоть немножко, верно?       Ослушиваться чужой вроде невинной просьбы резон отсутствовал. Посему без задней мысли и без толики промедлений я чисто на автомате не без любопытства доверчиво последовала совету зачастую всеведущего индивидуума, которому, в общем-то, вечно лучше знать, что делать.       Ах, но кабы я только способна была предугадать произошедшие дальше чертовски ошеломляющие события, то… наверное, поступила б ровно аналогичным образом! Однако вдобавок уже с более повышенной охотой, ага.       Абсолютно внезапный наступательный манёвр чрезвычайно молниеносно наклонившего ко мне навстречу свою хитро прижмурившуюся моську Эдогавы заставил мою порядком огорошенную особу лишь оцепенеть истуканом в полусогнутом положении да хлопнуть ресницами в откровенном неверии, отчётливо почувствовав, как волнительно ёкнуло в груди сердце, а лицевые мускулы банально застыли окаменевшей маской, отображая исключительно глубочайшую степень сконфуженного замешательства.       Влажные и очень горячие губы очутившегося слишком близко «дарителя» мягко, совершенно робко ткнулись прямиком мне в холодноватую кожу щеки, вынудив меня саму до невозможности удивлённо распахнуть веки почти на всю позволяемую ширину, непроизвольно затаить дыхание вплоть до его полнейшего исчезновения да аж против воли приоткрыть рот в бескрайнем изумлении.       Жаль, конечно, что сие невероятно волшебное, поистине нереально восхитительное мгновение продлилось всего-навсего мизерную долю секунды…       — Так-то! — чересчур удовлетворённо резюмировал резво отстранившийся от напрочь оторопевшей, перманентно замершей в статичной позе, ошалело таращащейся на него во все глаза «жертвы» сыщик, острые скулы у которого, как померещилось, покрылись едва различимым румянцем. Затем наверняка специально застигший собственного непутёвого телохранителя врасплох умник взялся почему-то в чрезмерно быстром темпе разглагольствовать, практически скороговоркой привычно хвастливо завосклицав: — Я Детективный Санта Клаус, потому прекрасно в мгновенье ока разгадываю то, что другим хочется в подарок! Пф, а конкретно твой «презент» и вовсе оказался самым простым и наименее затратным для выполнения! — якобы пренебрежительным голосочком расфырчался этот непревзойдённый надменный гений всея ВДА. Причём далее, покуда щёчки у него меж тем постепенно продолжали предательски приобретать интенсивный трогательный пунцовый оттенок, отчего-то моментально чрезвычайно стремительно затараторил: — Но у такого жутко занятого Величайшего Санта Клауса, как я, ещё целая уйма дел и огромнющий список нуждающихся в подарках людей, так что я побежал! — и, наверное, побыстрее любой ультраскоростной ракеты опрометью ускакал с мешком наперевес из украшенного праздничной мишурой помещения конторы, оставляя меня в гордом одиночестве нехило офигевать по причине столь нежданного «презента» от моего неподражаемого лисьего горюшка.       Ну, не могу не признать, что ретировался с «поля битвы» он крайне мастерски, а к тому же весьма вовремя. И для меня, и для себя, по-видимому.       Серьёзно, ещё б минутка, и я бы самостоятельно последовала его примеру, первой стремглав умчавшись отсюда прочь в порыве захлестнувшего мою персону неистового смущения неимоверно гигантского масштаба!       — Ох, Божечки, — на грани слышимости чуток удручённо вздохнула я в пустоту через пару секунд усиленного преодоления нахлынувшего на меня тотального ступора неописуемой растерянности. Плотно сомкнула порой подрагивающие белоснежные ресницы. Обречённо заслонила пятернёй вероломно пылающее краской истинной обескураженности лицо. Невесомо прикоснулась к буквально опаляющей жаром точке чужого по-детски целомудренного, однако не менее будоражащего поцелуя на щеке. Совсем тихонько, капельку сбивчиво прошептала в нерушимом безмолвии неоспоримую констатацию факта: — Это… это… Самый лучший подарок на Рождество в моей жизни, чёрт возьми…