***
В принципе, ночка на совместном разложенном койко-месте с моим неизменным сожителем прошла вполне неплохо. Точнее, прошла бы вполне неплохо, кабы практически в финале, под утро, у меня внаглую не уволокли одеяло. Достаточно большое, между прочим, одеяло, ширины и длины которого хватило бы, чтобы с головой укрыть человека три-четыре, наверное. Но не-е-ет, кое-кому ведь всегда всего мало. Даже во сне он остаётся жадным, эгоистичным, пакостным Лисёнышом. Однако дремать с ним рядышком до пробуждения было как-то… спокойно или даже идиллически, что ли? Вдобавок никаких сонных параличей либо кошмаров. Попросту здоровый сон да импонирующе обволакивающее ощущение всецелой защищённости. Или всё же конкретно чувство желания защищать? По-прежнему не могу определить. Не ведаю, почему так. Вот просто это есть и всё тут. Ох, устала я уже задаваться животрепещущим вопросом на тему: «Как у него подобные трюки вообще получаются». Зато пронырливый Рампо подсказал мне вчера один безумно дельный нюанс. Оказывается, у нас в лазарете имеется ванная комната со встроенной туда довольно удобной душевой кабинкой! А так как я до некоторых пор владения нашего врача ни разу не посещала (читай: обходила их десятой дорогой), то про данную ужасно важную деталь, к сожалению, была ни слухом ни духом. Господи, но сколько ж денег-то я доселе растратила на те дурацкие, чудовищно отвратительные общественные бани! А всё было гораздо, гораздо проще. Как обычно, в общем. Вот где раньше шастал этот умник со своими неописуемо полезными советами? Исключительно сейчас ведь удосужился как бы невзначай снабдить меня настолько ценной информацией. Лис вреднющий. Только когда именно ему что-нибудь в действительности необходимо, тогда он и начинает шевелиться. Потребности остальных его мало волнуют. Вечно он, блин, так. Сия аксиома лишь подтвердилась, когда я со стартом заслуженного обеденного перерыва по привычке намылилась на крышу, дабы развеяться и потренироваться в гордом одиночестве. Ибо сенсей на пару со своим змеючным компаньоном, увы, теперь был попросту до одури занят работой вне стен конторы. Однако не тут-то было. Словно соткавшись из воздуха, предо мною нарисовался мой незабвенный подопечный — чрезвычайно подозрительно щурящийся да как-то шаловливо ощерившийся. Как пить дать, замыслил что-либо недоброе по отношению конкретно к моей многострадальной персоне. Удачно (только для него одного) преградивший мне дверной проём детектив буквально нараспев поинтересовался с мнимой участливостью: — Куда-то собралась, Ока-сан? — Опять он за своё. Это я и про кражу фраз, и про данное им мне прозвище, чрезмерно громко выкрикнутое при коллегах. Невыносимо шкодливое создание. — М-мгм, — не без тени обречённости отозвалась я, чётко осознавая, что плакал мой адекватный отдых горючими слезами. Капец мне, короче. Воздела указательный палец к потолку да кратко пояснила: — Наверх. Но, вижу, ты готов всерьёз нарушить мои планы. Снова, — совсем уж скорбно выдохнула в итоге. — О, твоя догадливость наконец-то нормально фурычить начала! Очень обнадёживающая новость! Для тебя, конечно же, — тотчас энергично принялся звонко трещать сей высокочастотный балбесище. Боже, откуда у него столько радиоактивно-воодушевлённого позитива? Боюсь, этот уникум несносный задумал что-то совершенно скверное. У меня дурное предчувствие. — Хватит уже зубоскалить, — почти взмолилась, утомлённо закатив глаза. — Выкладывай, что у тебя на твоём гениальном уме, о Великий. — Низ, — чересчур коротко отрапортовал он, в противовес мне ткнув пальцем в направлении пола. А я на подобную излишнюю лаконичность не могла не среагировать откровенно огорошенным взглядом, приправленным немного растерянно протянутым вопросительным: — М…м-м? — Ну, у тебя на уме верх, а у меня — низ! — Из-за данной достаточно двусмысленной реплики, произнесённой чрезвычайно невинным голосочком, мне довелось и вовсе напрочь выпасть из реальности по причине несвоевременных, не шибко приличных ассоциаций. На моё отсутствующее выражение физиономии, еле различимо отвисшую челюсть да капельку остекленевший взор Эдогава исключительно ухмыльнулся с вящим озорством и не без шутливого упрёка в интонации заносчиво хохотнул: — Пф, я имел в виду кафе на первом этаже здания, вообще-то! Однако твоя «бурная» фантазия, как я вижу, полезла явно не в те дебри. Я прав? — он по-детски помотал ладошкой перед моим лицом, заодно заставляя несчастную жертву своих беспощадных ёрничеств (то бишь меня) заторможенно моргнуть да, наконец, очухаться от краткого транса. Засим я, вестимо, со вспыхнувшим раздражением издала классическое: — Тц! — Сердито тряхнула собранными в высокий хвост белёсыми локонами и порицающе дополнила: — Да ну тебя! Изъясняться надо нормально, чтоб адекватно быть понятым, — заворчала вбок наиболее осуждающе. Шутки шутками, а мне как-то вообще уже не до смеха. Он дразнится, Лисёныш этот надменный. Причём специально издевается надо мной. Дело моё совершенно дрянь. — А может, это попросту у кое-кого здесь мысли не в ту сторону вечно повёрнуты? — с неким шебутным возмущением парировал Эдогава обожаемым методом — риторическим вопросом. Кхем, ну, не сказала бы, что он совсем несправедливо выразился. Но разве ж я признаюсь?.. — Ты же прям буквально в каждой фразе скрытый смысл находишь. — А затем намеренно оглушающе возопил тоном обвинения преступника в ужасном злодеянии: — Это неспроста! — Бо-о-оже. За что, а? — практически мученецки застонала я кверху, будто взаправду обращаясь к самому Всевышнему. — Пойдём, — на выдохе бескомпромиссно припечатала да в типичном жесте сцапала пятернёй кромку ткани подобия пончо сего уникального балбеса, утащив последнего за порог парадной двери штаба. А то мне уже хруст попкорна за спиной померещился. Надеюсь, что только померещился. Покуда мы вместе шагали по коридору к лифту, продолжила раздосадованно, назидательно бубнить: — Просто пойдём. Молча и без препирательств. — Далее цыкнула себе под нос на грани слуха: — Иначе я не удержусь, и всё же затяну кое-чей галстук потуже… — Вот так бы сразу! — с необъяснимым энтузиазмом продекларировал совершенно не сопротивляющийся моей нежданной настойчивости Рампо, кажется, вообще не услышавший недавней прямой угрозы удушением. Величественно позволяя уводить себя прочь, добавил не без явственного негодования: — Чего зря время тянуть дурацкими напрасными заминками? Действительно, блин. И это мне заявляет грёбаная Королева Драмы и мастер устраивать шоу в одном флаконе! Говорю ж… Ни стыда. Ни совести.***
— О, — с узнаванием проронила я, когда в компании чересчур раззадорено марширующего рядом напарника благополучно переступила порог забегаловки на первом этаже под аккомпанемент мелодично позвякивающего над дверью колокольчика. В помещении кафе «Узумаки», к счастью, посетителей насчитывалось не слишком-то много. Та, к кому я непосредственно обращалась, полностью развернулась к нам да не без аналогичного осознания в нефритовых очах уставилась на наш дуэт. Я же, дружески ей усмехнувшись, полюбопытствовала в присущей себе манере взамен приветствия: — Как оно, Люсь? — Ах, какие люди! — с подозрительным, слегка театральным радушием вдруг всплеснула изящными ручками сия своенравная барышня, параллельно удобнее перехватывая стиснутую в кулаке тряпку. — Давненько не виделись. — А засим ей внезапно стукнуло в её фарфоровую головёшку ляпнуть неимоверно компрометирующую фразочку, щедро приправленную безбожной язвительностью: — Ну что, чмокнула ты тогда своего ненаглядного за меня, а? Не просто «ранила». «Убила», Кукла злопамятная. — Хе-е-е? — молниеносно среагировал на подобное воистину поражающее известие застывший подле Эдогава, пока я, изнеможённо прижмурившись, не без удручённости с размаху приложила кисть ко лбу вместе со звучным шлепком. Они меня все стремятся доконать, верно?.. Спутник меж тем довольно оживлённо вскинулся в моём направлении, придвигая свою нахальную мордашку чрезмерно близко ко мне да требовательно вопрошая: — Чего-чего-чего?! — Ничего. Уймись, — мрачновато отрезала, а потом максимально аккуратно ткнула сие настырное недоразумение подушечками двух пальцев в лобешник, дабы отстранить его чрезвычайно любознательную рожицу на приемлемую дистанцию. Порицающе зыркнула на виновницу моего нынешнего щекотливого положения, определённо торжествующую собственной «победе». Коротко процедила сквозь плотно сжатые зубы с безапелляционной интонацией: — Люсь. На пару слов, — бесцеремонно крепко-накрепко сгребла пятернёй материю рукава моментально заголосившей нечто протестующее, тщетно попробовавшей вырваться подруги да поволокла её обратно на выход из заведения. От греха подальше и чтобы всякие вездесущие гении своими лисьими ушками не услыхали нашего задушевного диалога. Помнится, я этой юной леди обещала воспитательную беседу по данному поводу. Вот и настал сей заветный час. Притормозила заодно с неистово негодующей девицей чуть поодаль от парадной двери в кафе. Впившись предупреждающим взглядом в разгневанно мерцающие зеленью глаза визави, проникновенно, опасно-вкрадчиво взялась говорить: — Ты это нарочно, да? Куколка моя, мне ж ничегошеньки не стоит сейчас же отправиться на поиски нашего общего полосатого товарища с новостью о том, что ты по нему сохнешь, как гербарий в книге, — хищно да кривовато ощерилась, не без внутреннего наслаждения наблюдая за мгновенно перекосившимся из-за неподдельного страха выражением девичьей моськи напротив. «Один — один», а?.. — Не вынуждай меня поступать так же, как ты поступаешь со мною. У нас ведь отдалённо схожие проблемы. Или ты забыла? — Тц, — почти в моём стиле издала она, скрестив верхние конечности в районе груди и рывком отвернув туловище в сторонку. Засим, поумерив спесь, с невесомой досадой поинтересовалась: — А у тебя он что, тоже не в курсе?.. Ну, ты поняла, чего, — в закрепление реплики она совершила небрежный жест ладонью. — Да нет, — чуток сокрушённо созналась я вместе с измученно вытолкнутым из лёгких воздухом. — Как раз таки наоборот. Он-то очень даже в курсе. Причём всего и всегда, — на пару октав тише слегка горестно пробормотала в довесок. — Но всё гораздо, гораздо сложнее… — Значит, вы двое догадываетесь про чувства друг друга, однако попросту, как парочка придурков, не собираетесь даже самим себе признаваться в этом?! — нехило ошеломила меня собеседница настолько смелым, крайне возмущённо озвученным резюмирующим вердиктом, касающимся наших с Рампо уже окончательно запутавшихся взаимоотношений. П-проклятье. Это она, между прочим, ещё не ведает о том, что мы с Известным сыщиком в опустевшем офисе на пару вытворяли. И лучше б ей про тот инцидент не знать. Желательно вообще никому о данном эксцессе не быть осведомлённым, ей-богу. А Монтгомери тем часом невообразимо экспрессивно взъярилась на чуточку огорошенную меня: — Чего ж ты врёшь, дескать, у нас похожие ситуации?! Ведь этот… — она аж прервалась, вероятно, мысленно подыскивая наиболее меткое ругательство для недалёкого Тигра. Очевидно, подбор прошёл безуспешно, поскольку предмет воздыхания был чересчур рассерженно «обозван» ею уменьшительно-ласкательным: — Котёнок слепой… Аргх, он вообще не способен смекнуть, что к нему другие испытывают! — несчастная даже зажмурилась да несколько раз потопала ножками, пребывая в праведном гневе. Накипело у бедняги. Тяжко держать всё в себе. Понимаю. Но осознаёт ли она кое-какой важный нюанс?.. — А, возможно, он просто-напросто не в силах поверить в то, что его кто-нибудь по-настоящему может полюбить? — я еле разборчиво нагнула голову к плечу, чрезмерно спокойно взирая из-под белоснежных ресниц на немножко опешившую Люси. Выдавила сардоническую улыбку и не шибко громко многозначительным тоном задала вопрос, относящийся к категории риторических: — Знакомое ощущение, а? — Ах, так ты тоже, — спустя короткую секунду замешательства сообразительно выдохнула она практически шёпотом. Гораздо тише добавила не без доли опечаленного понимания: — Как и мы… — Именно, — аналогично не повышая тембра, подтвердила её гипотезу, усмехнувшись ещё горше да слегка опустив подбородок в эфемерном кивке. Чтоб напрасно не барахтаться в коробящих воспоминаниях, решила побыстрее перенаправить тему разговора в русло проблем насущных: — Короче, полагаю, конкретно в твоём случае поможет только «лобовая атака». — Подруга на подобный совет жутко недоумевающе округлила очи, посему мне довелось расшифровать давешнюю фразу более популярно: — Признайся ему и дело с концом. — Ага, щас! — не своим гласом незамедлительно заартачилось сие строптивое юное дарование, привлекая собственными оглушительными воплями нежелательное внимание прохожих. — Конечно, разбежалась!.. Сама вот иди и чистосердечно признавайся своему ненаглядному! Ну, вперёд! — виртуозно переведя стрелки, ультимативно да нетерпеливо поторопила она погрузившуюся в лёгкую степень обескураженности меня. — Давай-давай, вот прямо сейчас! — и ткнула указательным пальцем в сторону входа кафе, где остался нынче обсуждаемый индивидуум, наверняка до чёртиков недовольный тем, что непутёвая телохранительница вновь заставляет его томиться в ожидании. — Э-э-э… — очень «содержательно» изрекла я в ответ. Даже ни на минутку не задумавшись, едва различимо мотнула котелком в яром отрицании и тотчас скомканно выдала: — Нет. — Вот то-то же! — чрезвычайно раздражённо откликнулась недурственно рассвирепевшая собеседница. Затем вдруг непредсказуемо поубавила негативных эмоций в интонации да угрюмо вздохнула: — Я не могу, ты ж сама смекаешь. — Н-да-а, — массируя переносицу, весьма устало протянула я в свою очередь, покуда Монтгомери окунулась в понурость по самую тёмно-рыжую макушку. Засим констатировала не без саркастического веселья: — Беда нам с этим сильным полом. — И не говори, — совсем заунывно, с откровенной безнадёгой в тоне сварливо поддержала моё мнение дамочка. — Лучше уж всё в себе хранить, чем быть отвергнутой из-за того, что он резко пойдёт на попятную после признания и, возможно, даже начнёт намеренно избегать встреч. — Эх, золотые слова, Куколка. Прям с языка сняла, — капельку тоскливо повздыхав, солидарно подхватила я сетования подруги по несчастью. А ей ведь гораздо труднее, нежели мне. У них-то там, коль не ошибаюсь, любовный треугольник вырисовывается. Грех жаловаться на собственные проблемы, заключающиеся лишь в зачастую инфантильном, слишком эгоцентричном характере моего Лиса и наших теперешних достаточно неопределённых взаимоотношениях с извечными препирательствами по мелочам. Мне ещё, пожалуй, относительно «повезло» что на горизонте вроде как не маячат коршунами соперницы, жаждущие отнять у меня моё дедуктивное горюшко. Ох, радует, что такое бедовое, чрезмерно самонадеянное да высокомерное Сокровище никому (кроме глупой меня, естественно) пока не нужно. Потому-то я, честно, старалась утешить заметно скисшую юную барышню предо мной: — Слушай, ты не отчаивайся так. Когда-нибудь до него дойдёт. Ну-у, со временем. — Угу, — расстроено пробубнила она, повесив нос с крупицей явственного пессимизма. — Главное, чтобы это самое время не пришло тогда, когда нам под восемьдесят стукнет. — Что точно то точно! — хихикнула я в кулак, оценив мрачненький юмор союзницы, отдалённо смахивающий на присущую мне манеру отшучиваться. Засим резко посерьёзнела да максимально убедительно промолвила, возвращаясь к нашим баранам (то бишь, пардоньте, к Тигру и Лису): — Но ты уж будь добра, впредь воздержись от компрометирующих меня колкостей при моём подопечном. — Дальше интонация у меня приобрела традиционные для запугивания устрашающие, специально пониженные нотки: — Иначе, клянусь, я не погнушаюсь открыть кое-кому его слепые тигриные глазки, рассказав обо всём прямым текстом. — Да поняла я уже, поняла! — не без отчётливой раздосадованности выпалила сразу взбодрившаяся моим поменявшимся настроем Люси, вынырнув из краткой прострации угнетения. Далее цыкнула вбок чересчур сердито: — Блин. Только и знаешь, что угрожать. — А я, кажется, говорила тебе уже, чтоб ты мне повода не давала, — справедливо напомнила о столь весомом факте я, внутренне ликуя безусловной победе в очередной нашей пикировке. Вот именно сию леди я в основном обыгрываю на раз плюнуть, практически не напрягаясь. Однако с моим самым главным «оппонентом» дела, к сожалению, обстоят сложнее аж во сто крат. Он играет намного, намного лучше меня. Не ведаю, к добру ли подобное или к худу?.. Продолжила осуждающую тираду, адресованную утомлённо закатившей очи собеседнице: — Да разве ж меня кто слушает вообще? Вроде бы дельные советы всегда пытаюсь давать, а их лишь игнорируют. В особенности такие норовистые личности, как ты… — Ой, всё! — не вытерпев, бестактно перебила она мои нотации, всплеснула руками да параллельно негодующе махнула тряпкой для протирания столов, которую ранее и так и этак нервозно мяла изящными пальчиками. Тотчас же крутнулась на пятках да целеустремлённо продефилировала обратно к двери кафе с жутчайше независимым видом. — Действительно, — в никуда хмыкнула я, немного подзадержавшись на месте. Про себя лаконично подвела черту нашему диалогу-баталии: — Всё. Пора бы и мне возвращаться к работе… То есть к своему чрезвычайно нетерпеливому подзащитному. Не стоит снова заставлять его ждать.***
Вновь переступив порог заведения вслед за упорхнувшей от меня Люси, я сразу озадаченно моргнула, поскольку не обнаружила в поле зрения доселе оставленного здесь партнёра. Так-с, куда уже моё бедовое дедуктивное чадо умудрилось запропаститься? Впрочем, ответ на данный незаданный вслух вопрос был предоставлен незамедлительно. Не успела я прибегнуть к вынужденному использованию сканирующей техники, дабы отыскать мастерски заныкавшегося от меня оппонента в навязанной игре в «прятки», как некий сперва неопознанный субъект шустро и подло подскочил ко мне с тыла. На мгновенно напрягшиеся плечи по-хозяйски улеглись согревающие кожу даже через ткань одежды лапы. «Нападение» было весьма внезапным, нечестным и выполненным исподтишка проказливым соперником, который раньше коварно подстерегал меня за высоким деревцем в горшке, стоящим около парадной двери. Попалась. Поначалу я, естественно, инстинктивно сомкнула веки, затаила дыхание и напружинилась, готовясь к отражению потенциальной атаки. Однако спустя краткую миллисекунду позволила себе малость расслабить мышцы да едва уловимо вытолкнуть сквозь нос разгорячённый воздух. Тривиально догадалась о том, кем являлся нахальный нарушитель моего спокойствия и личного пространства до кучи. Проворный Лис умело поймал Птичку в свою ловушку. Как обычно. Нет, он никогда не слушает моих увещеваний! Сколько раз я уже просила его не подкрадываться, вечно напоминая про мои обострённые рефлексы. Но ему ж всё равно хоть бы хны! Несносное создание. — А о чём это вы там вдвоём секретничали? — тягуче пропели прямёхонько возле правого уха. Заставив меня саму, наконец, распахнуть глаза да машинально скосить их настороженный взгляд в направлении неугомонного «раздражителя», замершего немножко сбоку и позади. По традиции чересчур улыбчивая, озорно жмурящаяся моська находилась, кстати, слишком уж близко к моей нынче кисловатой мине. — Да так… О своём, о женском, — туманно отозвалась, тщетно стараясь игнорировать невесомые движения опаляющих жаром фаланг у меня на плечевых суставах. Как пить дать, снова он намеренно измывается. А я и не против, в принципе. «Мазохизм», — ехидно скажете вы? «Мазохизм», — обречённо подтвержу я. Слегка недовольно поджав осушенные уста, задела мимолётно брошенным вперёд взором маячащую поодаль утончённую фигуру в знакомом платьице. Её нефритовые очи адресовали мне встречное невероятно скептическое, явно насмешливое зырканье. Вот только попробуй заново приняться за свои излюбленные компрометирующие меня с потрохами ёрничества, Куколка. Всё-всё твоему обожаемому Полосатику расскажу, ей-богу! Впрочем, не шибко дружелюбно переглядываться с подругой долго мне не позволили. Ибо неизменно придерживающий меня за плечи гениальный вундеркинд нарочно сместился уже влево да буквально промурлыкал над ухом с той стороны ещё пуще заискивающим тембром: — А кому и что ты там передавать должна была? Лис-искуситель. Иначе его теперь не назовёшь, вот серьёзно. — Тц, — резко выдохнула я раскалённый воздух через стиснутые челюсти. Дразниться, значит, удумал, да, Лисёныш бессовестный? Тогда готовься к ответному «удару». Повернула голову в необходимом направлении, вновь искоса воззрившись на сего настырного балбеса, чья мордашка пребывала на мизерном расстоянии от меня, а загребущие грабельки перманентно беззастенчиво водружались на мои теперь расслабленные плечевые суставы. Нарочито пониженным голосом с расстановкой произнесла прямиком в лукавую рожицу оппоненту: — Тому, кому должна была, я уже благополучно всё передала. Ты-то лучше всех обязан быть в курсе этого, ум-ник, — и закрепила данную фразу-жирный-намёк почти привычным бережным щелбаном по чужому лбу. Безотказный метод сбить с кое-кого спесь. — Ай! — сразу ж возражающе завопил мигом отпрянувший Рампо, который мгновенно схватился за точку «тяжёлого ушиба». Негодующе сощурился да не менее негодующе взбеленился на победоносно ухмыльнувшуюся меня: — Ты опять?! — Не опять, а снова, — не без толики веселья исправила я оговорку, патетично воздев указательный палец к потолку и внутренне торжествуя вызволившимся из-под смущающей хватки плечам. — Пф! — молниеносно расфырчалось сие лисье недоразумение. Затем он, конечно же, взялся требовательно командовать: — Хорош дерзить! И время тянуть завязывай. Лучше пошли поскорее! — Кто-то там вздохнул с облегчением из-за недавно полученной зыбкой свободы, да? Ну, рано радовалась, голубушка. Поскольку мои многострадальные плечевые суставы заново беспардонно сцапали и таким образом практически насильно потолкали меня вперёд, меж тем безостановочно щебеча: — И без того мне ждать тебя пришлось… Вот! — Мою слегка оторопевшую, однако совсем не сопротивляющуюся особу силком усадили на один из высоких барных стульев. — Тут у меня любимое место! — в итоге чрезмерно хвастливо сообщил Эдогава, чинно плюхнувшись на соседнее деревянное сиденье да сгрузив картуз с лохматой макушки на столешницу перед собою. — М-м, ясно, — чуток заторможенно откликнулась, заодно более внимательно изучая пристальным взглядом относительно скромный интерьер кафе. Обстановка имела черты приятного глазу винтажного стиля. Обшивка стен и мебель приобрели затемнённый оттенок от старости. Из шикарного антикварного граммофона лилась очаровывающая джазовая композиция, ласкающая слух. Я сюда всего во второй раз наведываюсь, но уже сейчас могу вынести непредвзятый вердикт: в этом заведении весьма и весьма уютненько! Засим ради поддержания диалога поделилась с подопечным собственным мнением о высказанных им давеча предпочтениях: — Мне тоже за барной стойкой, если честно, удобнее сидеть, чем за столом. Так комфортнее как-то, — в финале реплики я непринуждённо пожала ныне с концами освобождёнными плечами. — Ха! А то! — моментально не без горделивости вздёрнул собеседник острый нос вверх, определённо удовлетворившись тем, что его выбор оценили. В нашу типичную около-идиллическую атмосферу вклинился неожиданно подруливший к нам сотрудник кафе, возвратившись за рабочее место у стойки, с противоположного боку каковой мы с сыщиком и умостились. Носящий очки в прямоугольной оправе статный мужчина в годах был облачён в традиционное для подобных забегаловок убранство: контрастный чёрно-белый наряд с заделкой под классическую стилистику да прилагающийся к нему фартук. Галстук-бабочка придавал этому персонажу особенной импозантности, впрочем, как и короткие усы, густые брови да опрятно уложенная недлинная седая шевелюра. От данного человека отчётливо веяло настраивающим на некий медитативный лад умиротворением, которое явственно читалось и на лице у сего индивидуума. А в придачу от него просто-напросто за версту несло горчащим шлейфом ароматного кофе, что несусветно импонировало. Не успела я поздороваться, как, по-видимому, являющийся бариста мужчина вдруг обратился к моему спутнику абсолютно спокойным глубоким голосом: — О, здравствуйте, Рампо-сан. Вам как обычно, верно? — Взор сереющих очей сотрудника заведения плавно перекочевал с важно покивавшего детектива непосредственно на мою персону. А дальше настолько солидный человек изрёк такое, что не могло не вогнать меня в прострацию дичайшего испанского стыда: — Смотрю, сегодня Вы решили привести к нам свою девушку. Здрасьте, приехали, называется. Мне едва удалось удержаться от хлёсткого болезненного хлопка по собственному лбу. Второго за день, кстати. Прошу прощения, а эт когда это я в глазах окружающих из негласной «мамочки» успела переквалифицироваться в «девушку» для нашего маэстро дедукции? Ничёсе повышение в должности получается! Где-то на периферии за нашими спинами раздался саркастический девичий смешок. Молчи, Кукла злопамятная. Попросту молчи, иначе я за себя не ручаюсь. — Э-эм. Я, вообще-то… — собралась деликатно поправить я столь смелое заявление, как была бестактно перебита невообразимо задорным выкриком, с чрезвычайной оживлённостью подтверждающим теорию работника кафе: — Ага! Позади прыснули да иронически захихикали ещё громче. У меня капельку нервно дёрнулось веко. Медленно-медленно я повернула голову в направлении одного небезызвестного шкодливого балбеса, который своим бескостным язычищем когда-нибудь доведёт меня до белого каления. Причём иногда отнюдь не в переносном смысле… Ух! Так-с, а ну-ка, быстро кыш из моей черепной коробки, неприличные мыслишки!.. Тот, в ком я усердно стремилась просверлить дыру очень красноречивым взглядом и предостеречь нечитаемым выражением на малость побледневшей физиономии, тотчас чуть раздражённо прищурился в мою сторону да не без капризной досады вопросил: — Что? Чего уставилась? — Ничего, — отрезала максимально непоколебимым тоном. Затем дополнила ужасно многообещающе, слегка шипящим мстительным тембром: — «Дома» поговорим. Думать, блин, своим мозговитым котелком нужно, прежде чем ляпать что попало и при ком попало. Да это ж не компромат… Компроматище целый! — Эй, что я уже не так сказал?! — сразу же чуточку рассерженно возмутился Эдогава, вероятно, тщетно стараясь вернуть моё внимание, которое я поспешила мигом переключить конкретно на третьего участника нашей беседы, застывшего напротив. Расслабленно откинулась на деревянную спинку сзади. Интенсивнее сплела руки в области грудной клетки. Изобразила на губах эфемерную приветливую полуулыбку и наиболее вежливо представилась: — Меня зовут Окадзаки Банси. Я телохранитель этого… — Унять желание «обласкать» сыщика балбесом вслух я еле-еле сумела. Посему немного елейно произнесла, специально выделив интонацией: — Великого детектива. И мне обещали, — на краткую секунду подчёркивающе покосилась на обиженно нахохлившегося соседушку рядом, — что у вас тут подают просто восхитительный кофе. — Вас не обманули, Окадзаки-сан, — бариста с некоей заразной умиротворённостью прикрыл очи. — Какой из напитков в нашем меню Вы хотели бы отведать? — Самый горький. Без сахара, без молока. Чёрный кофе в чистом виде, — отрапортовала лаконичными фразами, наверняка неимоверно воодушевлённо сияя алыми глазами в истинном предвкушении вышеописанного «лакомства». Мой извращённый выбор, казалось бы, самую малость удивил владельца кафе «Узумаки». Ибо он с едва разборчивой тенью то ли одобрения, то ли озадаченности констатировал: — Хм, хотелось бы отметить, что у Вас весьма… интересный вкус. — Ага-а-а. Не то слово, — внезапно певуче поддакнул со своего «любимого» места Рампо, параллельно жутко многозначительно скалясь да заодно вынуждая меня снова устремить в его направлении скошенный взор слегка хитро прижмуренных очей. Полагаю, вновь процитировавший меня сыщик под термином «интересный вкус» подразумевал совсем, совсем иное значение. Не касающееся именно моих предпочтений. А относящееся к тому самому дивному, противоречивому, будоражащему привкусу. Сопровождающемуся невесомыми, пьянящими похлеще любого алкоголя прикосновениями уст к устам. Уголки рта против воли аналогично постепенно разъехались в стороны, отвечая на чуть игривую усмешку сего Лиса-искусителя. Божечки. Как же глубоко я погрязла в этой излишне сладкой ловушке? Мне никогда не выбраться из неё на свободу. Да только надо ли?..