Сойди ко мне

На третий день своего божественного могущества Рей готова была взвыть. Оказалось, что управлять своими силами трудно. Это вместе с Кайло у нее получалось творить еду и менять пространство. А без него и его замка жалкие потуги оборачивались чем-то уродливым и уж точно в пищу непригодным. Еще она все чувствовала — холод, голод, жажду. В виде могущественного призрака ее главной заботой было помогать людям, не слишком скучая при этом. А вот как неопытная богиня Рей уже успела наворотить дел — и даже один раз вполне человечески убегала от полиции, пока не попыталась перелезть через забор и случайно не взлетела. Кайло больше не приходил, скольких бы без пяти минут покойников Рей ни посещала. Она позвала его почти сразу, думала просто поболтать. Но он не откликнулся, как будто наказывал ее за выбор. Рей по-прежнему могла лечить и возвращать к жизни. Еще у нее хорошо получалось отшвыривать предметы и иногда взлетать, прыгая огромной блохой по крышам. Еду она по-прежнему воровала, вот только глаза отвести выходило не всегда. Зато местные воры и бездомные принимали за свою. Рей их не боялась, а они сочли ее блаженненькой. И так странно себя ощущала, когда с ней делился мелочью бездомный, которого она подлечила от туберкулеза. — Они считают тебя безумной святой, — сообщил ей Смерть, который регулярно проведывал свою, как он сказал, приятельницу, и по-прежнему приносил ей мертвых маленьких зверюшек, как педонекрозоофил из детского стишка. Рей склонилась над псом, от которого мало что осталось после грузовика. Дворовый, блохастый и битый жизнью, а еще людьми, но все равно слабо дергающий хвостом в ответ на ласку, пес глянул на нее целым глазом и попытался заскулить. — Может, оставишь его себе? — с ухмылкой предложил Смерть. — Ты же спишь теперь в доме под снос! И это богиня жизни! Или ты так любишь жизнь, что готова ее терпеть даже в виде клопов и тараканов? — Нечего подглядывать, — Рей не рассердилась, и вообще, ее куда больше занимали кости, они сращивались заново. — С клопами я договорилась. Теперь они ходят через дорогу и кусают одного противного человека, который стреляет из воздушки по котам. Это было чистой правдой. Рей не понимала язык птиц или, например, тараканов, как это показывали в мультике про Белоснежку. То есть не расшифровывала чириканье как «Привет!», «Дай еды» и «Ты красивая». Скорее она понимала стремление живого существа и могла передать ему свое пожелание. Наверное, Рей и приказать бы смогла, но с животными такой властью не пользовалась, а с людьми почти не получалось. Особенно с подозревающими ее в проституции полицейскими. — Слушай, — Смерть устало всплеснул руками. — Не в моих правилах подсказывать, божественная игра идет тысячелетиями, и сколько б ни менялись личности и аватары, принципы неизменны. Но давай мы заключим… нечто вроде соглашения. — Я не буду соглашаться вслепую, — Рей потрепала скачущего вокруг нее пса по ушам. — Говори сначала, чего хочешь. — Ну это не бином Ньютона, даже я догадался, что бог смерти к тебе неровно дышит и при этом связан каким-то древним обязательством, — Смерть пошленько подмигнул. — И наверняка тебе прямо сказать не может. Просто разгадай эту загадку и получишь весь мир и его сердце впридачу! — Не нужно мне его сердце! — огрызнулась Рей, которая нашла в куртке зачерствевший круассан и поделилась им с собакиным. — Нет у него сердца наверняка! — Вот заодно и проверишь, — Смерть достал сигареты и закурил, как простой смертный. — А ты-то чего хочешь за свои подсказки? — Рей отряхнула руки от крошек и повыше подняла воротник потертой кожанки: сегодня с реки дул холодный ветер. Она теперь бродила в кроссовках, подаренном свитере и потертых джинсах с блошиного рынка, не рискуя наколдовывать себе платья. Вдруг исчезнут в самый неподходящий момент? Мешающие волосы Рей связала в пучки и косички. — Сущие мелочи, — Смерть глянул на нее сквозь сизые кольца. — Освободи меня. Я устал быть Мрачным Жнецом. — А как это сделать? — Рей даже растерялась. — Заявить вслух: «Ты свободен»? По лицу Смерти прошла судорога, но он остался на месте. — Я часть старого бога смерти, которую однажды отпустили погулять самостоятельно, потому что лень богу было на каждый труп являться, — проговорил он задумчиво. — За пролетевшие века я приобрел личность и разум, но не эти ваши душу и свободу. Новый бог смерти, который является твоим то ли женихом, то ли еще кем, не стал меня развоплощать. Но сидеть на длинной цепи совсем не то же, что без нее. Попроси его меня отпустить. — Я подумаю, — Рей покраснела сильно. Смерть исчез так быстро, что Рей не сразу это осознала, еще и пса с собой прихватил. Она похлопала глазами, сунула озябшие руки в карманы и побрела куда-то. — Эй, дурочка! — окликнул ее кто-то. Она оглянулась. Высокий хмурый мужчина с серебристыми глазами махал ей — подойди мол. Рей подошла, чувствуя себя странно. Она испытывала странное неловкое ощущение, словно не на своем месте и не в своем теле. И это было так же трудно не замечать, как и, например, натирающую обувь. А еще Рей не боялась. Откуда-то у нее была уверенность, что настоящего вреда ей никто не причинит из людей. Только досадные неудобства. Мужчина тоже сделал несколько шагов ей навстречу. Он странно прихрамывал. Рей почти равнодушно скользнула взглядом по мотокомбезу и вдруг поняла, кто перед ней. Тот самый спасенный ею лихач, про которого еще Смерть всякую неприглядную правду говорил и советовал не лечить. — Говорят… Парни говорят, ты типа особенная. Ну, с даром, — мотоциклист вздохнул, пытаясь подобрать слова. — Типа ты приносишь удачу, хоть и крыша течет. Рей пожала плечами вместо ответа. Мужчина еще немного подождал, затем продолжил: — Слушай, у меня женщина моя… В больнице короче. Срочно резали. Сказали, ребенок и мать в тяжелом состоянии. Я короче не знаю, но помолись там за них. У меня сын, оказывается. Через трубку там дышит. Ты это… деньгами берешь или чем? Рей помотала головой, а потом сказала с механической интонацией: — Если выживет, женишься. Мужчина торопливо закивал. Его лицо странно дергалось, словно он не умел плакать, но хотел. Рей развернулась на пятках и пошла, не вслушиваясь в то, что ей вслед кричал несчастный отец. Но только завернула за угол — припустила к больнице. Сначала бежала по-человечески, потом хлопнула себя по лбу и бросилась к ближайшей пожарной лестнице. Подпрыгнула, подтянулась, взобралась на крышу. Вдохнула-выдохнула, избавляясь от человеческого страха высоты. Затем разбежалась и перепрыгнула на соседнюю крышу. И еще раз, и еще. Со стороны, наверное, казалось, будто на Рей не действует гравитация, но лучше бы ее вовсе никто не видел. Больница в городе была всего одна такого уровня, чтоб с реанимацией для новорожденных, и Рей тут частенько теперь бывала. Так что она пробралась на чердак старого здания через открытые для вентиляции окна, а через криво пристроенный эвакуационный вход попала на последний этаж. Спокойно взяла из бака для грязного белья чей-то костюм, он правда пах, как будто на него стошнило кого-то, но это были сущие мелочи. Свою одежду оставила в подсобке и, нацепив медицинскую маску и шапочку, прихваченные на ходу с сестринского поста, вошла в отделение реанимации и интенсивной терапии для новорожденных. Мать Рей решила посетить потом, так как чувствовала, что у нее еще есть время. Склонившись над боксом, Рей зашептала что-то успокаивающее, пока водила руками над крошечным существом, которое еще не могло дышать самостоятельно. Каждая жизнь ценна! И она не отдаст их в тот холодный промерзший мир бога мертвых. Она правильно поступила, что помогла тому мотоциклисту! Когда еле тлевшая искорка жизни разгорелась в тельце ребенка, Рей выскользнула из палаты и пошла к лифту. Долго ждала, пока подъедет, но на лестнице бегало туда-сюда слишком много народу. Доехала до отделения, где в беспокойном медикаментозном сне спала мать. Губы женщины во сне шевелились, и Рей знала, что та повторяет имя сына. Эту искру жизни не надо было долго-долго раздувать, только прикрыть от потустороннего холодного ветра. Но Рей все равно устала. Может быть, в будущем она сможет лечить больше людей за один раз. Рей стянула шапочку и маску, в которых задыхалась, бросила в ведро для медицинских отходов. Подошла к окну и увидела, что снова темнеет. Прижала дрожащую руку к холодному стеклу и без слов пожелала не быть одной сейчас. Вдруг поверх ее руки легла другая, в черной перчатке. А в стекле отразилась неясная темная тень. Рей вздрогнула, хотела повернуться, но ей прикрыли глаза. — Не оглядывайся, — сказал Кайло. — Иначе я исчезну. — Но почему? — растерялась Рей. — Ты разделила жизнь и смерть. Теперь мы можем встречаться только на границе. Вот как сейчас, между днем и ночью, — ответил ей Кайло. — И то только потому, что в этой больнице кто-то умер. А обычно ты отбираешь мою дань, и в город мне хода нет. — У тебя есть целый мир вокруг и не один, — проворчала Рей, — для дани. — Только пока ты не научилась владеть всей божественной силой, — в голосе Кайло послышалось мрачноватое веселье. — Мне уйти? — Нет, нет! — почти испугалась Рей. — Скажи, как мне управлять своими силами? — За те несколько минут, что нам отведены? Я не успею. Ты отказалась идти моим путем, — Кайло рвано выдохнул, шевельнув выбившиеся из прически волосы Рей. — Но что же мне тогда делать? — Рей сама на себя рассердилась за детский, плачущий голос. — Учиться самой. Вспоминать, какой ты была. Не бояться, — перечислил Кайло и обнял ее за талию. Рей закинула руку назад и провела пальцами по его лицу, узнавая черты на ощупь. Вот завиток волос, вот ровный длинный нос, вот полные мягкие губы. — Что ты делаешь? — настала очередь Кайло спрашивать. — Я скучаю, — порывисто призналась Рей и закрыла глаза. А потом вслепую повернулась, привстала на цыпочки, обхватывая лицо Кайло руками, и поцеловала его. Всего лишь неумелое касание губ, но ее сердце едва не разорвалось в груди от чувств, которые она не могла бы себе описать. И на вкус Кайло был как гранатовый сок — сладко-терпкая горечь. Но тут Рей случайно открыла глаза, успев увидеть его так близко. А потом Кайло исчез, снова оставив ее одну.