Спираль Фибоначчи

К концу дня Джим, казалось, вполне освоился в своей новой жизни. С помощью домашнего компьютерного терминала он заказал продукты и различные необходимые мелочи, вроде полотенец. Выбрал в мебельном каталоге понравившееся кресло, потом подумал о Маккое и выбрал ещё одно для него. Переложил вещи из сумки в шкаф, на что ему хватило всего одной полки. Изучил инструкции к кофеварке, многофункциональной печи и системе автоматической уборки. Дождался доставки, забил продуктами холодильник, развесил в ванной полотенца, нашел идеальную позицию кресел возле камина. Когда все было готово, он ещё раз оглядел свое жилье, затем сверился с расписанием шаттлов, выгреб из шкафа одежду обратно в сумку и сбежал из гнетущей тишины своей квартиры. Через час с небольшим, когда шаттл пошел на посадку, Джим вспомнил, что не предупредил мать о своем приезде и ему вообще не было известно, на планете ли она сейчас. Едва летательный аппарат коснулся земли, Кирк первым выбрался из порядком потрепанного пассажирского кресла и, старательно игнорируя любопытные взгляды, преследовавшие его с самого Сан-Франциско, проследовал к выходу. В Риверсайде уже наступила ночь и весьма ощутимо похолодало. Форма, конечно же, согревала достаточно для того, чтобы не замерзнуть сразу, но воздух неприятно холодил шею и уши. По-хорошему, ему следовало бы вызвать такси, но Джим просто подхватил сумку и решительно зашагал знакомым маршрутом через спящий городок. Уже минут через десять он миновал жилые кварталы и, пройдя мимо Холл парка, вышел к мосту через реку. Фонари кончились вместе с домами и дорогу теперь было видно только благодаря прибывающей луне. Дальше, насколько хватало глаз, с обеих сторон дороги стелились поля, а над головой во всем своем великолепии раскинулось небо. Джим невольно остановился на мосту, залюбовавшись. В космосе звёзды были его работой: ориентирами для прокладки маршрута и поправки вычислений, стратегическими объектами на картах политических и военных действий. Сидя в капитанском кресле, он смотрел на них целый день, но не видел, как не замечал сейчас гравий под своими ногами. Мысленно улыбнувшись сравнению, Джим представил себе дорогу, усыпанную звёздами, словно песком. — Звёздный путь, — подумал он, — звучит, прямо как название для книги. Макрайт что-то говорил, что собирается писать, надо будет подкинуть ему идею. Идти домой неожиданно расхотелось. Бросив сумку на землю, Джим облокотился о перила. Монотонный шум воды, разбивавшейся об опоры моста, вызвал в памяти строчки из стихотворения Лоуренса: «Глянь на звёзды, милый, В воде отражаются краше Чем те, над головами нашими, Словно гроздья. Сияют теней огни Как много их в чаше твоей? Как много в душе теней? Лишь мои, милый, мои?» Дальше он не стал вспоминать, осознав, что строки давно знакомого стихотворения неожиданно обрели для него новое, очень личное значение. Мысль о Споке вызвала у него непривычное ощущение растерянности. Как ни парадоксально это звучало, но с точки зрения человека поступок вулканца был совершенно нелогичным. Задумавшись, Джим не сразу обратил внимание на нараставший издалека звук. Поглядев по сторонам, он увидел поодаль световое пятно и через несколько мгновений сообразил, что это было такое. Стэн, один из соседей семьи Кирков, был единственным во всей Айове, у кого сохранилась машина, созданная ещё до Третьей Мировой. Двигатель внутреннего сгорания, конечно же, заменили на реплику с небольшой, но мощной батарейкой внутри. Истлевшие обивку сидений и шины изготовили по специальному заказу, а под старинную приборную панель упрятали навигационный компьютер. Джим знал все это, потому что был чрезвычайно увлечен этой машиной в детстве, правда, ровно до тех пор, пока отец не рассказал им с Сэмом про Третью Мировую, точнее, про страшное время сразу после неё. Он рассказал про то, как множество людей умерло уже после окончания боевых действий от голода, потому что война полностью уничтожила существовавшую ранее экономику, а новой тогда ещё не возникло. Рассказал про то, как оставшиеся в живых решили избежать повторения прошлых ошибок и выбрать новый путь для себя и своих детей. Рассказал, что после войны любой ресурс был дороже каких бы то ни было ценностей и каждый кусок железа или пластика шел в дело, служил людям и, таким образом, спасал жизни. Потому то и не осталось практически никаких машин и изделий прошлого — все пошло в переработку. Рассказал, что даже сам Зефрам Кокрейн собрал свой легендарный корабль из того, что он и его команда смогли найти на руинах и бывших полях сражений. Джим был тогда просто потрясен этим рассказом. Машина Стэна в один момент из мечты превратилась в нечто омерзительное, словно эдакий принц-лягушка наоборот. Сейчас этот неприятный объект приближался со стороны города. Фары, совершенно не нужные при наличии бортового компьютера и множества сенсоров, слепили глаза и Джим отвернулся к реке. Вскоре машина миновала его и пронзительный звук клаксона разбил тишину ночи на острые осколки. К счастью, водитель и не думал останавливаться. Однако, очарование момента было разрушено и Джим почувствовал себя неуютно на пустынной дороге, а кроме того, осознал, что совершенно замерз. Подхватив с земли сумку, он закинул её на плечо и решительно зашагал дальше. Свет от далекой звезды, видимой с Земли в созвездии Волопаса, продолжал сиять крохотным огоньком над головой Кирка, один среди сотен таких же. Последний фотон от взорвавшегося светила достигнет Солнечной системы только спустя тысячи лет. Когда-то человечество считало свет самым быстрым бегуном во Вселенной и тщилось его обогнать. Теперь же любой знает, что свет — это старая кляча, исправно волокущая повозку с квантом энергии по бескрайним просторам космоса. Когда же последняя из этих повозок приковыляет от давно потухшей звезды, предупреждение придет слишком поздно. Не подозревая об этом, Джеймс Кирк шагал навстречу своей удивительной судьбе. Шагов через триста Джим согрелся от быстрой ходьбы. Несмотря на все неудобства, эта небольшая пешая прогулка доставляла ему море удовольствия. Шагалось легко, свежий воздух охотно вливался в легкие, а грунтовая дорога разе что не пружинила под форменными сапогами. Здесь, на Земле, он может идти много месяцев подряд и навстречу ему будут открываться новые просторы, будут встречаться новые люди. Здесь можно замерзнуть в снегах или обгореть на солнце, можно найти место, где не будет никого на много миль вокруг. Здесь можно ходить под парусом, взбираться на скалы и прыгать с парашютом. Что же, наверное, он сможет найти, чем заняться здесь, на Земле. Впереди замаячили габаритные огни какого-то транспортного средства. К удивлению Кирка, через несколько мгновений приближающаяся машина сбросила газ и остановилась прямо возле него. Однако, едва открылась дверь со стороны водителя, причина этой остановки стала ясна. Несмотря на темноту, он сразу узнал свою мать, Вайнону Кирк. Та бросилась к нему и уже спустя мгновение его окутал её знакомый запах и теплые руки. Он обнял её в ответ, уткнувшись лицом в светлые волосы, переживая давно забытое ощущение покоя и защищенности. Однако, с тех пор, как он был маленьким, это чувство изменилось. Теперь, обнимая мать, он чувствовал, что не она защищает его, а он её. Наконец мать выпустила его из объятий, пытаясь рассмотреть его получше в лунном свете. — Джим, что-то случилось? — неожиданно спросила она. — Нда, наверное я плохой сын, раз ты считаешь, что я могу приехать домой, только если что-то случится, — ответил он и улыбнулся, пряча за улыбкой настоящий ответ. — Я так и знала! — неожиданно рассердилась на что-то Вайнона. — Ну и проходимец этот Стэн! Джим нахмурился. Второй раз за вечер это имя всплывало в неприятном контексте. — Что он сделал? — спросил он у матери. — Представляешь, он только что проезжал на этом своем драндулете мимо нашего дома и остановился специально, чтобы сказать, что только что видел тебя, и будто тебя выгнали из Звёздного Флота и ты теперь боишься идти домой и показаться на глаза, и ещё кучу всяких нелепиц! — Мама, не обращай на него внимания, это просто шутка. Глупая и поэтому жестокая, но шутка. Поехали лучше домой. Та в ответ лишь согласно кивнула и Джим заметил, как в уголках её глаз мелькнули слезы, которые она явно пыталась сдержать. — Давай я сяду за руль, а то давненько я не водил, хочу посмотреть, не потерял ли навыки. — Да, конечно, — ответила мать и по дрожанию её голоса Джим понял, что она в самом деле близка к тому, чтобы разрыдаться. Забросив сумку в багаж и усевшись за руль, Кирк осмотрел салон. Машина явно была новой модели, такие ему раньше водить не приходилось. Однако, навыки полетов на космическом шаттле мало чем отличались от вождения автомобиля, так что Джим быстро разобрался в управлении. Сенсоры, установленные по периметру машины, выдавали на дисплей картину окружающей местности, как если бы она была освещена солнечным светом. По пути они проехали мимо нескольких жилых домов и их окна отобразились на дисплее черными дырами. Специальный слой на стеклах, вспомнил Джим. Как раз для того, чтобы сенсоры автомобилей не нарушали приватность жилых помещений. Через несколько минут Джим увидел знакомые очертания двухэтажного дома, в котором он провел большую часть своего детства и где за последние пятнадцать лет появлялся всего пару раз. Он остановил машину прямо у крыльца, на котором они с Сэмом много раз сидели по вечерам, утомившись за день от бесконечных мальчишеских дел. Дом выглядел точно таким же, как всегда. Казалось, с момента постройки он сразу уснул и перестал меняться. Заглушив двигатель, Джим захватил свою сумку и следом за матерью прошел в дом. Едва переступив порог он запнулся обо что-то, отозвавшееся глухим звуком. — Будь осторожен, — запоздало предупредила его Вайнона, — это краска и что-то ещё, я точно не знаю даже. — Ты ремонт делаешь? — удивился Джим. — Нет, это Джордж, — мать запнулась на секунду, потом продолжила, — он все собирался покрасить крыльцо. Явно не желая дальше говорить об этом, Вайнона прошла на кухню и щелкнула выключателем. Света, падавшего из кухни, хватило на то, чтобы Джим смог разглядеть составленные вдоль стены контейнеры с краской, а над ними — отцовскую куртку, до сих пор висящую на вешалке. Бросив сумку в прихожей, Джим прошел вглубь дома. На пороге кухни он остановился, оперевшись плечом о дверной косяк. Мать привычно суетилась, организовывая поздний ужин. — Садись, сейчас будет готово, — не оборачиваясь, произнесла Вайнона. Усаживаясь за стол, Джим оглядел кухню. Помещение выглядело практически точно так же, как несколько лет назад, когда он был дома последний раз. Светлые стены, простая мебель, никаких излишеств. Только на подоконнике цветным взрывом сиял букет. — Не знал, что тебе нравятся денобулярии, — удивился Джим. От этих слов мать внезапно вздрогнула и замерла. Потом решительно подошла к окну, вытащила букет из вазы и засунула его в переработчик отходов. С жадным хлюпающим звуком прибор засосал хрупкие лепестки в свое чрево. Глядя на это, Джим вспомнил, как Сулу рассказывал ему, что денобулярии цветут раз в двенадцать лет и потому их цветы очень редки. Он вопросительно посмотрел на мать. — На порог его больше не пущу, — напряженно проговорила она и принялась выставлять на стол тарелки и приборы. Джим в ответ благоразумно промолчал. Разогретый ужин не отличался особым изыском, но был вкусным и сытным, а после питательных кубиков казался настоящим деликатесом. Пока Джим с аппетитом поглощал еду, мать почти не притронулась к своей тарелке, наблюдая за сыном. Через несколько минут она нарушила молчание. — Ты изменился. В ответ на это Джим слегка улыбнулся и попытался отшутиться. — Да, давно пора подстричься. Вайнона несколько мгновений внимательно смотрела на него, а потом улыбнулась в ответ. — Давай я завтра тебя подстригу? — Ну уж нет, — усмехнулся Джим, — я помню, как ты Сэма подстригла перед свадьбой, так что Аурелиан его не узнала. — Он тогда выглядел совсем мальчишкой. Питер так похож на него. — Где он сейчас? — Гостит у моего брата в Айдахо. Наверняка примчится сразу, как только узнает, что ты на Земле. Джим помедлил со следующим вопросом. — Как он? — В общих чертах неплохо. Неврологических патологий не обнаружено. Кошмары почти прекратились, но он продолжает наблюдаться у психолога. А в остальном, ведет себя, как обычный подросток. — Если бы только я прилетел раньше, — горькие слова вырвались до того, как он смог их удержать. Вайнона протянула к нему руки через стол и накрыла его ладони своими. — Джим, в этом нет твоей вины. Ты сделал все, что мог и даже больше. Спасибо тебе, что спас Питера. Эти слова множество людей говорили ему в разных вариациях множество раз, но это нисколько не уменьшало боль от потери. Она вросла в него, прошила его душу суровой ниткой вдоль и поперек. Единственным, кто на время мог облегчить её, был Спок. Он не произносил слов, он просто соединял их разумы и тела, и ненадолго боль становилась меньше, поделенная на два. Теперь же Джим остался с болью один на один. Кивнув матери вместо ответа, Джим поднялся из-за стола. — Спасибо за ужин. Если ты не против, я бы сейчас отправился спать, ещё не привык к земному времени. — Конечно же, — спохватилась Вайнона и принялась торопливо убирать со стола, — сейчас, только постелю свежее белье. — Мама, успокойся, простыни у нас все так же лежат в третьем ящике слева, так? Я все сделаю сам, как никак, я теперь адмирал Звёздного Флота, справлюсь. Вайнона прижала ладонь ко рту, сдерживая возглас радости. — Джим, тебя повысили? О, мальчик мой, поздравляю! Это же замечательно! Мать обняла его так крепко, словно боялась упасть. В этот момент часы в гостиной подали сигнал, оповещающий о наступлении новых земных суток. Вайнона с выдохом отпустила сына и тихо засмеялась. — Ну вот, это я должна была сделать тебе подарок, а вместо этого подарок мне сделал ты. С днем рождения, Джим! Она погладила его по щеке, глядя на него сияющими глазами. — Спасибо, — ответил он и отвел взгляд, прогоняя прочь воспоминание. Вот точно так же его погладила по щеке мать Спока, когда он практически признался ей, что любит её сына. — Ну все, не буду тебя больше мучить, иди отдыхай, — с этими словами Вайнона ласково выставила его из кухни. Засыпая, Джим раскинулся на кровати, предвкушая возможность хорошенько выспаться за все предыдущие годы. К сожалению, он ошибался.