Спираль Фибоначчи

Скрип песка под сандалиями был единственным звуком в этом месте. Едва ступив на землю Гола Спок, как и полагалось, принял обет молчания. До тех пор, пока не состоится его «второе рождение», он не имел голоса и имени, он был просто Идущим, одним из десятка таких же. Сейчас они шли вереницей к центру пустыни, облаченные в грубую белую одежду, цвета чистоты и смерти, цвета выбеленных песком и солнцем костей. Прошлой ночью проводники остановили их на ночлег на склоне скалы, иссеченной глубокими трещинами, в каждой из которых можно было легко укрыться двоим, а то и троим вулканцам. Спок выбрал себе ближайшую расселину и протиснулся туда, устраиваясь так, чтобы видеть небо. Из-за уклона горы он полулежал, зажатый каменными стенками своего убежища, но его это нимало не беспокоило. Ритуалом ему предписывалось медитировать, но внутреннее напряжение не давало ему сосредоточиться в достаточной степени для правильного погружения в себя. Он провел эту ночь, бесцельно глядя на звёзды и слушая, как трескаются скалы, остывая. Пару раз вдалеке слышался рев, свидетельствуя о том, что Страж Пустыни обходит свои владения. Эти звуки пробудили воспоминания из детства. Из-за низкого потолка отец казался тогда маленькому Споку ещё выше, чем он был на самом деле. Длинное узкое помещение, вырубленное в скале, было заполнено резкими запахами животных. – Сехлат — опасный хищник с четкой иерархией в стае, – говорил ему отец ровным голосом, показывая на неуклюжего мохнатого щенка, сидящего в клетке. – Именно благодаря этой иерархии сехлатов можно в некоторой степени одомашнить, – продолжал Сарек, внимательно глядя на сына, – чтобы приручить сехлата, ты должен продемонстрировать ему, что сильнее его. При этом важна не только физическая сила. Сехлаты крайне чувствительны к эмоциям, особенно к страху. Ты понял? – Я понял, отец. – Тогда ты можешь зайти. Сарек открыл тяжелую металлическую дверь и Спок зашел в клетку, сжимая в руках пластиковый ошейник. Предательские эмоции пытались вырваться из под контроля, но он не мог подвести отца. Собравшись с духом, Спок сделал шаг по направлению к сехлату. То, что только что было маленьким меховым комочком, тут же вскочило на лапы и ощерило острые клыки, предупредительно зарычав. Однако, в этом рыке, пока ещё по-щенячьи высоком, Спок не уловил угрозы, скорее, там слышалось отчаяние. Не успев задуматься об этом, он сделал ещё шаг вперед. Сехлат вместо того, чтобы зарычать или броситься на него, внезапно припал к земле и заскулил. Он не шелохнулся даже когда Спок надевал на него ошейник, только продолжал скулить и дышал часто-часто. Закрепив ошейник и убедившись, что он не душит зверя, Спок поднялся и покинул клетку. Сарек запер за сыном дверь и обернулся к нему. Впервые за долгое время Спок уловил некоторую перемену в лице отца. Ему было невдомек, что тот только что испытал огромное, по вулканским меркам, облегчение. Однако голос Сарека звучал все так же ровно, когда он произнёс: – Хорошо. Теперь он твой, пока не вырастет. Ты обязан обеспечить его всем необходимым. – Да, отец. Теперь, много лет спустя, лежа в расселине скалы, Спок испытал болезненное чувство вины перед отцом. В тот раз Сарек был уверен, что сехлата усмирило то, что сыну удалось полностью подавить свои эмоции. Однако, как сейчас со всей ясностью понял Спок, это было не так. Сехлата усмирило сострадание, которое зверь почувствовал в маленьком вулканце. Вцепившись в ворот своей одежды, будто тот был удавкой на шее, Спок постарался взять себя в руки. Странным образом, безмолвные звёзды в вышине помогли ему в этом. Математическая точность расположения звёзд в Галактике, закономерности движения светил и планет – все это заключало в себе простую гармонию и несло успокоение. Остаток ночи Спок провел, решая в уме уравнения варп-поля, а с первыми лучами Эридана выбрался из объятий остывшего камня и вместе с остальным адептами продолжил путь. Сегодня беспощадный жар светил переносился гораздо легче. Один день потребовался Споку на то, чтобы вернуться к естественному для него теплообмену. Конечно, во время службы на корабле в своей каюте он старался поддерживать комфортную для себя температуру, но большую часть времени он находился вне её и приемлемые для землян +22 вызывали бы у него мурашки на коже, если бы кожа вулканцев могла покрываться мурашками. В свое время, обнаружив этот факт доктор Маккой целую неделю сиял, как двигатели, начищенные мистером Скоттом методом «протирки». К слову сказать, Спок никогда не мог понять, зачем металл, устойчивый к воздействию самых едких кислот, обрабатывать парами спирта, выдыхаемыми главным инженером. В конце-концов, уже капитану пришлось попросить доктора перестать употреблять слово «мурашки» в каждом предложении. О том, как капитан впоследствии решил проблему переохлаждения своего первого офицера, Спок усилием воли вспоминать не стал. Эридан ещё не достиг своего зенита, когда у Спока рефлекторно закрылись внутренние веки. Теперь слепящий блеск светила был приглушен, а любая тень превращалась в зияющий чернотой провал. Шагалось легко, несмотря на жару и осыпающийся песок под ногами. После многих лет, в течении которых Спок был вынужден дышать сырым холодным воздухом, плотным и словно бы вязким из-за высокой влажности, в разреженной атмосфере Вулкана он чувствовал себя комфортно. С каждым шагом ощущение правильности происходящего нарастало, смывая остатки сомнений. Он вулканец, всегда им был и всегда им будет, а все остальное лишь следы детских обид и страхов, которые простительны ребенку, но неприемлемы для взрослого. Впереди его ждали сокровища мудрости, в которых он непременно найдет ответы на все вопросы. До монастыря они добрались к исходу дня. С отстраненным интересом Спок разглядывал место, в котором когда-то творилась история его народа. Воссозданный на месте разрушенного когда-то святилища, монастырь представлял из себя скалу, в которой природа и вулканцы много лет создавали причудливое переплетение пещер и тоннелей. Многие помещения являлись ничем иным, как открытыми террасами, лишенными потолка и даже одной-двух стен. Из-за отсутствия океанов, а также из-за того, что к поверхности планеты близко прилегали потоки магмы, ни на полюсах, ни ночью в пустыне температура никогда не падала ниже нуля, большую часть времени оставаясь одинаковой высокой на всей поверхности планеты. Поэтому согревшиеся за день скалы оставались теплыми до самого утра и не было никакой необходимости создавать утепленные жилища. Спок ожидал, что их расположат на ночлег в одном из таких помещений, но вместо этого проводники повели их тесным проходом дальше вглубь скалы. Шагов через пятьсот стены прохода раздвинулись и образовали небольшую пещеру. Кроме тяжелой каменной двери, поворачивающейся на своей оси, в пещере ничего не было. Нажав на скрытый в небольшой расселине рычаг, один из проводников высвободил противовесы двери и она бесшумно повернулась, открываясь в другую пещеру. В этой второй пещере тоже была дверь, но совершенно другая. Широкий портал был закрыт непрозрачным энергетическим полем, которое едва звенело на самом пределе слышимости. Когда все адепты прошли через первую дверь, проводники закрыли её и снова заблокировали противовесы. Один из проводников подошел к висящему возле портала гонгу и взял в руку колотушку. Второй встал по другую сторону портала и, впервые за два дня пути, заговорил: – За этим порталом вас ждет испытание. Каждый из вас пройдет его в одиночестве. Удар гонга будет сигналом. Верные обету молчания адепты не проронили ни слова. Первый проводник выждал паузу и ударил в гонг. Гулкий звук наполнил помещение и второй проводник указал на одного из адептов. Тот помедлил мгновение, потом шагнул к порталу и исчез за пеленой поля. Потянулось время ожидания, с неравными интервалами прерываемое звуком гонга, возвещавшего, что предыдущий адепт прошел испытание и портал ждет следующего. В конце-концов, комната опустела и в ней остались только двое проводников и Спок. Он изо всех сил старался подавлять любые эмоции, но долгое ожидание никак не облегчало эту задачу. В итоге, удар гонга будто бы пришелся прямо по нервам Спока. Когда он уже был у самого портала, один из проводников жестом остановил его. Тихий голос раздался из под капюшона. – Логичнее сделать шаг назад, чем идти туда, где нет пути. Спок на несколько мгновений замер, обдумывая услышанное. Что это было? Предостережение или рекомендация? Ему пытались сказать, что нет ничего зазорного в том, чтобы вернуться обратно, если у него не получится, или же проводник был уверен, что Спок не справится с испытанием? Последняя мысль заставила его только выше поднять голову и сделать шаг к порталу. Силовое поле на мгновение загудело, пропуская Спока внутрь. Помещение, в котором он оказался, напоминало то, в которое привел его в детстве отец для встречи с сехлатом, только клеток там не было. Прямо напротив того места, где стоял Спок, в противоположной стене помещения был виден такой же портал, как тот, через который он попал сюда. К нему вела прямая как стрела, отполированная тысячами ног тропинка, по обеим сторонам которой в каменном полу были вырублены два желоба. Задача была очевидна – требовалось пересечь помещение по этой тропе до самого выхода. На первый взгляд, задание казалось до смешного простым, но нос вулканца почти сразу уловил знакомый резкий запах. Когда заскрипели поворотные механизмы скрытых в стенах дверей, Спок уже знал, кто появится из-за них. Их было много, Спок успел насчитать девять голов, пока не оставил это занятие, как нелогичное. Какая разница, один сехлат разорвет его на части или их будет двадцать? Явно почувствовав горечь этой мысли, сехлаты заволновались, принюхиваясь и поворачивая в его стороны клыкастые морды. Приструнив себя, Спок постарался подавить эмоции и сделал первый шаг. Ближайший к нему сехлат чуть припал на задние лапы и еле слышно зарычал. Спок поднял бровь, осознав, что получил наглядную демонстрацию того, что его усилия недостаточно эффективны. Наблюдая за недовольным сехлатом, вулканец осознал одну немаловажную деталь. Судя по внешнему виду животных это были дикие собратья его бывшего питомца. Это объясняло, почему обычная степень контроля не помогла – дикие сехлаты были гораздо более чувствительны к эмоциям. Теперь предостережение проводника казалось Споку весьма обоснованным, однако, отступать он не собирался. Неожиданно на память пришел тот случай, когда их десант попал в иллюзию американского Запада древней Земли. Тогда, для того чтобы пережить попадание воображаемых пуль, всем членам десанта требовалось поверить, что пули действительно нереальны. Несколько мгновений Спок пытался понять, отчего вдруг его память сообщила ему о том происшествии. Затем аналогия чуть ли не высветилась у него в голове. Как тогда людям нужно было в момент выстрела перестать думать о том, как сейчас пули прошьют их тела, так теперь Споку требовалось перестать ожидать появления эмоций. Это оказалось не так просто сделать и Спок постарался думать о чем-то отвлеченном, делая следующий шаг. Рычание стало громче и теперь принадлежало не одному, а нескольким животным. Одно из них было так близко, что Спок ощущал, как дыхание зверя шевелит волоски на тыльной стороне его ладони. Усилием воли вулканец удалил из сознания этот факт, задумавшись о нелогичности происходящего. Он, как и другие адепты, прибыл сюда для того, чтобы избавиться от эмоций, что предполагало изначальное присутствие этих эмоций, хоть и тщательно подавленных. Таким образом, это испытание, проводимое до того, как адепты начали постигать Колинар, было аналогично тому, как если бы в Академии на вступительном испытании вдруг потребовали сдавать экзамены по предметам, которые кадету ещё только предстояло изучить. Исходя из этого, логично было предположить, что испытание не имеет своей целью проверку уровня владения эмоциями. Но в чем же тогда был смысл того, что он стоял здесь, посреди опаснейших хищников своей планеты, готовых убить его, едва лишь он сделает одно неосторожное движение? Через пару мгновений, когда Спок внезапно понял, что представляет из себя это испытание, он чуть ли не воочию увидел торжествующую улыбку Джима. Ту самую, которой в свое время завершилось дисциплинарное слушание по поводу инцидента с Кобаяши-Мару. Все правильно, задачей обоих испытаний являлось лишь одно – чтобы испытуемый встретился лицом к лицу со своим страхом. Чего больше всего в жизни страшился любой вулканец? Своих эмоций, того, что они выйдут из под контроля и станут очевидны. Чутье животных обнаруживало эмоции даже там, где их не мог обнаружить сам вулканец. Желобки вдоль тропинки подтверждали его подозрения и Спок протянул руку туда, где грозно щерилась клыкастая морда сехлата. В паре сантиметров от носа животного пальцы вулканца наткнулись на невидимый барьер. Силовое поле мягко поддалось нажатию и позволило Споку коснуться зверя. Хаотические образы заполнили сознание вулканца. В этих образах сам он представлял из себя светящуюся, будто охваченную пламенем фигуру. Он чувствовал тревогу, которую порождали в сехлате всполохи эмоций. Не разрывая контакт с разумом зверя, Спок постарался подавить эмоции, глазами животного следя за тем, как пламя понемногу утихало. Когда от него осталось лишь небольшое спокойное свечение Спок разорвал контакт. Перед тем, как силовое поле вновь сомкнулось, он успел почувствовать, как шершавый язык лизнул кончики его пальцев. – Очаровательно, – мысленно удивился Спок. На то, чтобы размеренным шагом преодолеть оставшиеся пятьдесят шесть шагов у вулканца ушло тридцать восемь секунд. Когда с легким жужжанием силовое поле сомкнулось за Споком, тот обнаружил себя в небольшом помещении, из которого вели несколько проходов. Из одного из них практически сразу же появился проводник и жестом пригласил Спока следовать за собой, чему тот беспрекословно подчинился. Когда их шаги затихли, завеса энергетического поля снова загудела, пропуская двоих вулканцев. Та, что была ощутимо старше, заговорила первой: – Такого не случалось со времен Сурака. – Досточтимый матриарх, быть может, стоит объявить испытание недействительным и провести его ещё раз? – спросил у неё второй. – Это не логично. Суть испытания в том, чтобы заглянуть в лицо своим эмоциям. Мы не можем отрицать, что полукровка сделал это и даже больше. Однако, никто ещё не смог вступить в слияние с сехлатом и сохранить рассудок. Я направляюсь в святилище Кир'шары(1). Мудрость Сурака поможет мне найти ответ. Поставив последним заявлением точку в разговоре, матриарх покинула помещение. Оставшись один, второй вулканец достал из складок одеяния коммуникатор, открыл и, не дожидаясь ответа, тихо произнёс: – Передайте послу, что он прошел. Затем он снова спрятал комм и вернулся в зал испытания.